организовывались  поисковые
группы, приехали еще добровольцы из города, и к этому времени нас было уже
более сотни. Внизу, в долине реки, двигались огни повозок, экипажи которых
вели поиски наугад.
   Мы медленно направились вниз по склону холма, держа факелы над головой,
пока  у  нас  не  устали  руки. Время от времени  Кареглазка  и  я  видели
сжавшуюся  в  комок  фигуру в кустах, но, когда мы  подходили  ближе,  это
всегда  оказывался спящий лорин или локс, или даже просто колючие заросли.
Я обнаружил, что думаю о лоринах. Если кто-то и мог найти Сквинта, то они,
с  их  сверхъестественной  способностью ощущать эмоции  попавшего  в  беду
человека.
   Вдруг  я  услышал  восклицание Вольфа. Он наклонился, показывая  что-то
Ленте.
   - Что там? - крикнул я. Он повернулся ко мне.
   -  Это кожура желтошара. Это... - Он снова повернулся к Ленте, и  они
начали что-то обсуждать, показывая на землю. - Идите сюда! - крикнул он.
   Мы  подошли  к  ним,  и Вольф показал на речной ил.  Постепенный  отлив
обнажил широкую полосу черной грязи между берегом и рекой, и в этом  месте
я  мог различить следы, отпечатки в иле. Я подошел ближе, оскальзываясь  и
держа  факел  высоко  над  головой. Я увидел  длинную  одиночную  борозду,
уходившую  в  темную  воду, и параллельно борозде ряд  маленьких  глубоких
следов.  Очевидно,  кто-то  в  этом месте столкнул  в  устье  реки  лодку,
забрался  в  нее  и  поплыл... куда? Его целью мог быть только  консервный
завод.
   -  Это могут быть следы Сквинта, - заключила Лента. - Они достаточно
маленькие.  И  это очень похоже на него - отправиться исследовать  завод,
поскольку он знает, что ему туда не положено.
   -  Что  вы  нашли? - послышался крик с берега. Колонна покачивающихся
огней  двигалась в нашем направлении. Поисковики собирались вместе,  чтобы
обсудить  дальнейший  план действий. Вскоре вокруг нас  собралась  большая
толпа. Подошел Стронгарм, протолкавшись через толпу и воинственно глядя на
следы, словно требуя от них раскрыть свой секрет.
   - Он должен быть на заводе, - наконец сказал рыбак. - Он нашел здесь
лодку,  ему  стало любопытно, и он отправился туда. Ладно. -  Отец  Ленты
направился вверх по течению. - Идем на этот мерзлый завод! - Крикнул он,
и колонна горящих факелов последовала за ним вдоль берега.
   Наконец  огонь  факелов  осветил  высокое  проволочное  заграждение   и
таблички,  обозначавшие  запретную  зону.  Мы  остановились,  и  Стронгарм
постучал дубиной в высокие ворота.
   - Эй, там!
   Из  маленькой будки за ограждением вышел охранник. Он уставился на нас,
прищурив глаза от яркого света.
   - Что вам надо?
   - Не делай удивленное лицо, парень! - крикнул Стронгарм. - Ты должен
был  слышать, как мы подходили. Теперь открой ворота и впусти нас,  ладно?
Там мой мальчик.
   -  Здесь  нет  никакого мальчика, - бесстрастно ответил охранник.  -
Здесь запретная зона. У меня приказ никого не пускать.
   -  Послушай, ты! - заорал Стронгарм. - Открой ворота и  впусти  нас,
пока я не разнес это мерзлое место! Ты меня слышишь?
   Последовала пауза, и я почувствовал, как Вольф толкает меня под локоть.
   -  Не нравится мне это, - пробормотал он. - Мой отец парл и работает
-   Правительство.  Я  не  хочу  ввязываться  в  эти  дела.  Тебе  я  тоже
посоветовал бы быть благоразумнее. Увидимся завтра, может быть...
   Он  крадучись ушел прочь, и я с отвращением посмотрел ему вслед.  Лента
вряд ли заметила его уход: она с тревогой смотрела на отца.
   -  Ты что, глухой? - крикнул Стронгарм, потом, не получив ответа:  -
Ладно.  Ты сам этого хотел, парень. Где локсы? Мы привяжем их к воротам  и
свалим  эту мерзлую штуковину. - В задней части толпы произошло  какое-то
движение; толпа расступилась, пропуская людей, которые вели животных.
   -  Что  случилось  с  лоринами? - спросил я у  Кареглазки,  испытывая
дурное  предчувствие. Если Сквинт был там, следовало ожидать,  что  лорины
его   почуют.  Однако  их  не  было  нигде  поблизости.  Локсы  беспокойно
переступали с ноги на ногу у ворот.
   -  Ладно,  хватит!  -  крикнул охранник. Внутри  комплекса  появилась
шеренга людей в форме. Они держали в руках арбалеты, нацеленные на толпу.
   -  Следующий,  кто  сделает  хоть шаг к воротам,  получит  стрелу,  -
бесстрастно  изрек охранник. - Позабавились - и хватит; теперь  ступайте
по домам.
   Я  думал,  Стронгарм сейчас кинется к воротам и попытается  свалить  их
голыми  руками,  так  вздулись вены у него на шее и сжались  кулаки.  Жена
схватила  его  за  руку, к ним подбежала Лента, встав между  родителями  и
воротами.
   В  течение долгих секунд он стоял неподвижно, глядя поверх их голов  на
охранника. Потом он расслабился, пожал плечами, повернулся и пошел  прочь.
Я увидел в свете факела его лицо, когда он проходил мимо меня: рот его был
приоткрыт, а в глазах стояла жуткая пустота.



Глава 11.

   В  последовавшие за этим дни чувство единства среди жителей  Паллахакси
росло. Возможно, оно существовало всегда, и лишь теперь, познакомившись  с
некоторыми  местными жителями, я почувствовал это сам. В  предыдущие  годы
родители  всегда  были  вместе со мной, и мы  ездили  по  окрестностям  на
мотокаре, посещая пляжи, отправляясь на лодочные прогулки, редко общаясь с
кем-либо,  кроме  обитателей соседних коттеджей -  все  они,  как  и  мы,
приезжали сюда на каникулы.
   Тем  не менее я был почти уверен, что люди тянулись друг к другу  почти
инстинктивно,  так, словно они пострадали, и, зная, что  могут  пострадать
еще  больше,  нуждались в обществе друг друга. Посещение  храма  Фу  резко
возросло - не потому, что люди вдруг стали религиозны, но из-за того, что
они  хотели быть вместе. Местная газета, вместо того чтобы просто печатать
поступающие  с почты новости, начала давать отчеты о местных  собраниях  и
публиковать мнения, касающиеся отношения Парламента к местным делам.  Люди
крепко  пожимали друг другу руки при встрече, перестали ругать  лавочников
за  нормированное  распределение  и  стали  им,  напротив,  сочувствовать.
Вечерами они сидели перед своими домами и беседовали с соседями,  забыв  о
многолетних ссорах.
   Я  слышал,  что  во  времена бедствий люди тянутся друг  к  другу,  как
сейчас, так что в определенной степени это было понятно. Единственно,  что
не  давало  мне  покоя, была мысль: против кого мы объединяемся?  Логичным
ответом было - против врага, Асты, однако я почти не слышал, чтобы кто-то
упоминал  о  войне.  Асту  не  обвиняли в нормированном  распределении  -
обвиняли  Правительство.  Нехватка  топлива,  разрастание  запретных  зон,
пропажа судна в море, любая катастрофа, любые трудности - все вменялось в
вину Правительству.
   Во время периода вооруженного нейтралитета, существовавшего между моими
родителями и мной, я упомянул об этом отцу.
   Он задумчиво посмотрел на меня.
   -  Народ испытывает вынужденные трудности и потому, естественно,  ищет
козла  отпущения.  Аста  далеко за горизонтом, а Правительство  прямо  под
рукой,  и  потому во всем винят Правительство. Это достойно сожаления,  но
так уж думают люди.
   Я  с  некоторым удивлением смотрел на него; впервые он разговаривал  со
мной, как со взрослым. Это было приятно.
   - Может быть, если бы на заводе хоть как-то помогли в поисках Сквинта,
люди были бы более дружелюбны, - заметил я.
   -  Очень неприятная история. Охранники, которых это касалось, получили
строгий  выговор.  Мы  провели тщательные поиски и в  окрестностях  завода
парнишку  не нашли. - Казалось, он чуть ли не извиняется. -  Однако  это
лишь  иллюстрирует мою точку зрения, Дроув. Здесь огромная территория,  от
океана  на  западе до Желтых Гор на материке. Почему же народ  решил,  что
мальчик пропал где-то на заводе?
   После  конфликта у ворот завода Вольф, казалось, ушел на дно. Время  от
времени  я  видел  его  вместе с матерью, гулявших по  городу  и  делавших
покупки  в  таких  количествах, что у меня не возникало  никакого  желания
демонстрировать  наше  знакомство  публике.  Я  не  мог   понять,   почему
Правительство не объяснит как следует своим чиновникам, что размахивать на
каждом  шагу карточкой и игнорировать нормированное распределение  -  все
это не делает им чести.
   Тем  временем грузовики продолжали с грохотом проезжать через  город  и
дальше  по  уходящей  в глубь материка дороге, увозя продукцию  в  города,
которым  повезло  меньше,  чем нам. Я проводил  большую  часть  времени  в
обществе  Кареглазки,  и  мы  часто бывали дома  у  Ленты:  сначала  чтобы
выразить  свое  сочувствие и узнать о последних новостях  насчет  Сквинта;
потом, по мере того как шло время и надежда угасала, чтобы утешить и  как-
то  отвлечь  их  от  горестных мыслей. Отношения в  их  семье  были  очень
близкими, и они тяжело переживали случившееся.
   Вечерами,  когда мы сидели в комнате Ленты, пытаясь приободрить  ее,  в
доме  бывало много людей. Стронгарм принимал их в гостиной, плотно  закрыв
дверь.  Часто в этой комнате бывало человек по двенадцать и  больше,  а  в
один  из  вечеров  я  насчитал больше двадцати. В тот вечер  там  побывали
родители  Кареглазки, и позже она спросила у них, о чем шла  речь,  но  не
получила вразумительного ответа.
   Казалось,  формируется группа для какой-то операции,  но  мы  не  могли
понять, в чем эта операция заключается.
   * * *
   Как-то вечером Стронгарм спросил нас:
   - Пойдете сегодня в храм? - Они с Уной надевали пальто.
   - Я никогда не хожу в храмы, - ответил я. Он рассмеялся.
   - Нет, парень, ты ничего не услышишь о солнечном боге Фу или о Великом
Локсе,  или о чем-то в этом роде. Это собрание жителей города.  Там  будет
представитель Правительства.
   - Надеюсь, не мой отец.
   -  Нет. Не знаю, знаком ли ты с ним. Он довольно часто здесь появлялся
в  последнее время, и, похоже, он вполне здравомыслящий человек. Его зовут
Хорлокс-Местлер.
   Когда мы пришли к храму, там уже собралась порядочная толпа, и я увидел
много знакомых лиц. Более того, на возвышении стояли в основном те, кого я
видел  приходившим в дом Стронгарма. Мы с Лентой и Кареглазкой сели вместе
с остальными, но Стронгарм поднялся на импровизированную сцену и некоторое
время спустя постучал молотком по столу, призывая к порядку.
   - Народ Паллахакси, - крикнул он. - Мы собрались сегодня, потому что
нам  не  нравится  многое из того, что делает Парламент.  Хорлокс-Местлер,
депутат  Парламента, согласился прийти к нам и выслушать нас.  Я  не  умею
много говорить, так что предоставляю слово Местлеру.
   Он   сел  под  нестройные  аплодисменты,  а  Хорлокс-Местлер  поднялся,
задумчиво разглядывая аудиторию.
   -  Для начала я должен сказать, что это собрание не имеет официального
статуса...
   Стронгарм вскочил на ноги, покраснев от ярости.
   -  Прекратите,  Местлер! - рявкнул он. - Нас не  интересует  никакой
мерзлый статус и нас не интересуют ваши мерзлые отговорки. Мы позвали  вас
сюда, чтобы вы объяснили нам положение дел. Вот и давайте! - Он сел, и на
этот раз аудитория разразилась бурными аплодисментами.
   Местлер слабо улыбался.
   -  В  Паллахакси сложилась критическая ситуация, но она находится  под
нашим  постоянным контролем, - начал Местлер. - Имели место сообщения  о
вражеских  агентах в окрестностях консервного завода, и,  поскольку  завод
жизненно  необходим  для  нас,  может возникнуть  необходимость  изменения
границ  запретной  зоны.  Но мы надеемся, что  этого  не  потребуется.  Мы
надеемся. Он начал поносить тех, кто заботится только о себе, не думая  об
общем  благе, кто ночью толпами болтается по улицам, обеспечивая прикрытие
для  астонских шпионов, кто организует непонятные нелегальные сборища, из-
за  чего Парламенту впустую приходится расходовать время - время, которое
с  большей  пользой  можно было бы потратить на решение  военных  проблем.
Короче  говоря,  он  перешел в наступление, продолжая говорить  спокойным,
убедительным тоном, с улыбкой добродушного дядюшки, маскировавшей  яд  его
слов.
   -  И  потому после долгих и мучительных размышлений Парламент вынужден
объявить,  что  у  него  нет иного выхода, кроме  как  прибегнуть  к  этой
непопулярной  мере,  - говорил Местлер, и, вероятно,  я  что-то  упустил,
поскольку не мог понять, о чем он говорит. Аудитория возбужденно роптала.
   -  Какие  у вас на то полномочия? - крикнул отец Кареглазки, сидевший
за  столом  на сцене. - Подобное распоряжение может разрушить  мое  дело.
Здесь   что,   консервный   завод  или  какой-то   мерзлый   парламентский
департамент?
   -  Сейчас  война, и у нас есть право принимать срочные  меры  местного
масштаба, - проинформировал его Местлер. Шум в зале усилился.
   - Какие меры? - шепотом спросил я у Кареглазки.
   - Комендантский час.
   - Что? Чего они испугались?
   -  Думаю, отца Ленты и его товарищей... Дроув, это означает, что мы не
сможем гулять вечерами, - с несчастным видом сказала она.
   Вокруг  нас  люди  вскакивали с мест и кричали.  Местлер  тем  временем
продолжал:
   -  Нет,  мы  не  вводим военное положение. Некоторое количество  войск
расположится  в городе: для оказания помощи местной полиции  и  для  целей
обороны.  Будьте уверены, что будут приняты все меры для защиты  города  в
случае нападения астонцев. Спасибо за внимание.
   -  Подождите!  -  Ошеломленный, Стронгарм вскочил на  ноги.  Каким-то
образом инициатива была потеряна, и собрание закончилось поражением. - Мы
вполне можем защитить себя сами! Нам все это не нужно!
   Местлер грустно посмотрел на него.
   - Паллахакси-Стронгарм, чего вы хотите? Вы заявляли, что Правительство
вас  не защищает - теперь мы даем вам защиту, о которой вы просили, и  вы
все  еще  недовольны. Я в самом деле начинаю думать,  что  вы  всего  лишь
возмутитель спокойствия...



Глава 12.

   На  следующее  утро я зашел к Кареглазке, и мы решили пойти  на  Палец,
посмотреть на прибытие большого корабля. С удобного наблюдательного пункта
мы  могли  бы  оценить, направляется ли он в гавань или, как  предполагала
Кареглазка, к новой пристани.
   -  В  "Груммете" говорят, что вчера он бросил якорь возле  Пальца,  -
сказала она. - Возможно, на нем привезли какое-то военное снаряжение. Кто-
то  сказал, что в океане он подвергся нападению астонских военных кораблей
и получил повреждение двигателей. Вот почему они опоздали. Они должны были
быть здесь еще до грума.
   Я  в очередной раз подумал о том, насколько быстро доходили новости  до
"Золотого  Груммета".  Новости,  о которых  рассказывала  мне  Кареглазка,
обычно  оказывались более свежими и точными, чем в газетах, которые  столь
жадно поглощал мой отец.
   Мы  зашли к Ленте, сочувствуя ей после того, как обошлись с ее отцом на
собрании.  Она  выглядела достаточно бодро и явно была благодарна  нам  за
возможность  отвлечься,  в то время как Стронгарм по-прежнему  пребывал  в
ярости  и гневно говорил о необходимости организовать вооруженные  отряды.
Оставив Уну нести это бремя в одиночестве, мы направились по главной улице
в сторону гавани.
   Возле  монумента  стоял  Вольф, на этот  раз  без  матери  и  явно  без
определенных намерений. К несчастью, он заметил нас и поспешил  навстречу,
абсолютно не смущаясь тем, что много дней избегал нас.
   -  Рад вас видеть, - весело воскликнул он и по-хозяйски взял Ленту за
руку.  Она  посмотрела  на  него,  как на  пустое  место,  и  он  внезапно
опомнился. - Э... есть какие-нибудь новости о Сквинте?
   - Никаких, - очень тихо ответила Лента.
   -  Плохо. Ужасная история. Знаешь, я думал об этом, и у меня появилась
одна мысль. Как ты думаешь...
   Голос его замер, когда Лента вырвала из его руки свою и уткнулась лицом
мне в плечо, громко всхлипывая.
   -  Ради Фу, сделай так, чтобы он замолчал, Дроув, - в отчаянии рыдала
она. - Я этого не выдержу!
   Я  не  знал,  что  делать в подобной ситуации. Я стоял  посреди  людной
набережной  гавани  Паллахакси с рыдающей девушкой на плече.  Того  гляди,
соберутся зеваки. Да и Кареглазка поглядывала исподлобья.
   -  Ладно,  Лента,  ладно, - я похлопал ее по  плечу.  -  Пойдемте-ка
отсюда, ведь мы же собрались на Палец посмотреть на большой корабль.
   Лента затихла, вытерла слезы, и мы втроем отправились дальше.
   Смущенный Вольф поплелся за нами.
   Так  он  снова  присоединился к нашей небольшой  компании,  добровольно
согласившись на некоторое понижение в ранге.
   * * *
   Мы  стояли  на Пальце и смотрели на ясное, спокойное море.  Поверхность
воды  была испещрена танцующими рыбками, и грумметы без конца устремлялись
вниз,  захватывая полный клюв живой добычи, и глотали ее на лету,  взмывая
на  восходящем потоке к вершинам скал. Потом - а некоторые из них  парили
столь  близко,  что можно было увидеть их глотательные  движения,  -  они
вновь по спирали устремлялись вниз, снижаясь к маслянистым волнам, скользя
столь  низко,  что их ноги иногда касались воды, пока они  набирали  новую
порцию рыбы в свои клювы-мешки.
   Корабль снялся с якоря и двигался в нашу сторону, хотя до него все  еще
было более тысячи шагов. Его буксировали на канатах четыре паровых катера,
по  два  с  каждого борта; буксиры были расположены так,  что  они  тянули
корабль не только вперед, но и в разные стороны.
   -  Это  корабль с глубокой осадкой, - объяснила Лента, - оказавшийся
посреди  грума. Плотная вода вытеснила его, и верх стал перевешивать;  вот
почему  им  пришлось  вызвать буксиры. Теперь  с  каждого  борта  натянуты
канаты,  чтобы  удержать корабль на ровном киле. Видите того  человека  на
мачте?  -  Она  показала на казавшуюся знакомой  фигуру  на  площадке  на
половине  высоты  мачты.  - У него индикатор  крена,  и  он  контролирует
положение  буксиров. Когда корабль начинает накреняться,  он  дает  сигнал
паре   буксиров  с  этой стороны, чтобы они ослабили канаты,  а  с  другой
стороны  - чтобы натянули их сильнее, и корабль снова выравнивается.  Все
это  время  они  тянут его в сторону берега. Когда он окажется  достаточно
близко,  к нему прицепят тросы с суши и с помощью лебедок подтянут  его  с
двух сторон.
   -  Ты,  наверное, видела все это раньше, Лента, - заискивающе  сказал
Вольф.
   -  Несколько раз. Часто они прибегают к услугам моего отца в  качестве
проводника на мачте, но сейчас там его нет. Это корабль парлов, и отец  не
стал  бы  работать  на  них.  - В том, как она это  сказала,  послышалось
презрение,  но Вольф не принял это на свой счет, задавая новые  вопросы  и
ведя себя с преувеличенным пониманием и вежливостью.
   Немного погодя, я сказал Кареглазке:
   - Пойдем прогуляемся.
   Мы  оставили  Ленту и Вольфа сидеть на вершине скалы  и  направились  в
сторону деревьев. Каре-глазка некоторое время молчала, но когда мы  отошли
на расстояние, с которого нас нельзя было услышать, язвительно сказала:
   -  Забавно она держится с тобой. Я почувствовал, как что-то сжалось  у
меня в желудке.
   - Что ты имеешь в виду?
   -  Я  имею  в  виду - забавно, как Лента к тебе прижималась  там,  на
набережной,  когда плакала. И она постоянно ходит вместе с  нами.  Ты  все
время  разговариваешь с ней, все время. - Она всхлипнула, и  я  с  ужасом
понял, что она готова расплакаться. Это был не мой день.
   Я  сел  на траву и усадил ее рядом с собой. Было теплое летнее утро,  и
нас  окружали  лишь  деревья.  Она сидела  выпрямившись,  опустив  голову,
безвольно держа свою руку в моей.
   Она снова всхлипнула, ее плечи вздрогнули, потом она внезапно отбросила
волосы с глаз и посмотрела прямо на меня.
   -  Возможно,  я  могу  потерять тебя, Дроув, - удивительно  спокойным
голосом сказала она. - Это не твоя вина, возможно, виновата я сама. Я  не
могу  ни в чем обвинять и Ленту. Но мне кажется, что я теряю тебя,  но  не
знаю, что мне делать.
   - Ты вовсе меня не теряешь, - с несчастным видом пробормотал я.
   -  А  хорошо  иметь  такую красивую девочку, как я,  Дроув?  -  мягко
спросила она.
   - Кареглазка... -пробормотал я