встречу  собственной  смерти. У меня что-то сжалось  в  груди,  когда  я
понял, что на этот раз между нами не просто очередной скандал. На этот раз
что-то было не так, страшным образом не так.
   -  Ждите  здесь,  - наконец вымолвил он. - Ждите здесь  оба.  -  Он
выбежал из комнаты, захлопнув за собой дверь.
   Кареглазка смотрела на меня, и в ее глазах тоже стоял страх.
   - Извини его, дорогая, что он назвал тебя такими словами.
   - Что-то не так, Дроув. Я не думаю... я не думаю, что эти пушки вообще
предназначались для города. Кажется, отец Ленты был прав: они  были  нужны
парлам здесь. Но на этот раз твой отец знает, что Паллахакси будет за  них
сражаться.
   В  этот  момент дверь с грохотом распахнулась, и появились двое  рослых
разъяренных охранников.
   -  Эй  ты,  пошли с нами, - сказал один из них, хватая Кареглазку  за
руку.
   -  Уберите от нее свои грязные лапы! - завопил я и кинулся к нему, но
другой  охранник схватил меня, заломив руки за спину. Я отчаянно отбивался
ногами,  но  один  охранник держал меня, в то время  как  другой  был  вне
пределов  моей  досягаемости, увлекая Кареглазку к двери.  Она  кричала  и
извивалась в его объятиях, но он сильнее обхватил ее за талию, прижав руки
к  телу.  Потом  они  скрылись  из виду, а  я  какое-то  время  беспомощно
барахтался в лапах охранника. Он лишь посмеивался, заламывая мою руку.
   Наконец, вернулся второй охранник.
   -  Ладно,  можешь отпустить его, - тяжело выдохнул он. Я  бросился  к
двери.
   Снаружи  никого не было. Вокруг стояли здания, все двери  которых  были
заперты.  За  ними  я мог видеть забор из колючей проволоки.  Над  головой
ослепительно сияло солнце, отбрасывая черные тени.
   - Где она? - закричал я. - Что вы с ней сделали?
   Двое  охранников уходили прочь; я побежал за ними, хватая их  за  руки.
Они просто стряхнули меня, продолжая шагать дальше.
   Потом я услышал ее слабый крик:
   - Дроув! Дроув!
   Я посмотрел в ту сторону, но сначала ничего не увидел.
   И тут я заметил ее; она бежала вдоль забора, перепрыгивая через выбоины
и  глядя в мою сторону. Она увидела меня и остановилась, протягивая ко мне
руки и плача.
   Поколебавшись,  я посмотрел в сторону запертых ворот,  где,  ухмыляясь,
стоял  охранник.  Потом  снова повернулся к Кареглазке  и,  кажется,  тоже
заплакал.
   -  Что  они  с нами сделали, моя милая? - всхлипывал я.  -  Что  эти
мерзляки с нами сделали? Она стояла за забором, а я - внутри ограды. Один
из нас был пленником.



Глава 18.

   Забор  был  высотой  метров пяти и сделан из мелкоячеистой  проволочной
сетки;  все,  что  мы  с  Кареглазкой могли - лишь коснуться  друг  друга
пальцами. Какое-то время мы этим и занимались, глядя друг на друга и почти
ничего  не  говоря,  видимо, понимая, что обсуждать,  собственно,  нечего.
Власти - как называли их взрослые - разделили нас с тем же безразличием,
как  я  порой разделял пару ручных бегунчиков, когда не хотел,  чтобы  они
спаривались. Стоя так напротив девушки, я впервые осознал, сколь много  во
мне   от   несчастного  покорного  животного,  несмотря  на  мои  недавние
прекраснодушные мысли, Вся эта чушь насчет изменения восприятия,  ощущения
взрослости,  обострения чувств - все это стало бессмысленным,  ничего  не
значащим перед лицом горя, которое я испытывал от разлуки с любимой.
   Мы  прошли вдоль забора и попытались переговорить с охранником,  но  он
заявил, что получил приказ.
   -  Чей  приказ?!  - заорал я на него. - Кто дал  тебе  этот  мерзлый
приказ?
   Возможно,  в  его глазах мелькнуло сочувствие, а может  быть,  мне  это
показалось. Он просто сказал:
   - Приказ твоего отца, Алика-Дроув.
   Кареглазка  за  забором выглядела такой одинокой.  Вокруг  не  было  ни
единой  живой  души  - только Желтые Горы вдали, за ними  деревья,  поля,
холмы,   открытые   пространства.  Неподалеку  виднелись   большие   груды
свежевыкопанной  земли;  земля  была  исполосована  следами  грузовиков  и
повозок, плотно утоптана и лишена травы. Там стояла Кареглазка, меньше чем
в шаге от меня; она плакала и ласкала кончики моих пальцев, трогательная в
своем   рваном   платьице,  светлая  и  прекрасная  в   своей   обретенной
женственности.  Она выглядела как обиженный ребенок, и мой  разум  и  тело
испытывали невероятные страдания от любви к ней.
   Потом подошли два охранника и сказали, что отец хочет меня видеть.  Они
взяли  меня  под руки и увели прочь; я смотрел через плечо на  Кареглазку,
пока какое-то здание не скрыло ее от меня.
   Они  провели меня вниз по лестнице и через ряд дверей, вдоль коридоров,
где ровно горели спиртовые лампы. Наконец, они постучали в одну из дверей.
   Открыла моя мать. Я прошел мимо нее и оказался в обычной комнате, ничем
не  отличавшейся от комнат в любом доме - за исключением того, что в  ней
не   было   окна.   Там  стояли  стол,  стулья,  прочая  мебель,   обычное
нагромождение  газет, кастрюль, украшений и прочего, что создает  домашнюю
обстановку;  единственно необычным было то, что все это находилось  здесь,
прямо под заводом.
   Мать с улыбкой смотрела на меня.
   - Садись, Дроув, - сказала она, и я машинально подчинился. - Это наш
новый дом. Тебе нравится, дорогой?
   Я  огляделся вокруг и увидел на дальней стене военную карту.  Астонские
флаги  были  очень  близко, тесным кольцом вокруг прибрежного  региона,  в
центре которого находился Паллахакси. Мать проследила за моим взглядом,  и
ее улыбка стала еще шире.
   -  Но  до  нас они не доберутся, дорогой мой Дроув. Мы здесь в  полной
безопасности. Никто до нас не доберется.
   - О чем ты, мерзлый Ракс тебя побери, мама? А что будет с городом? Что
будет с жителями Паллахакси? Что все это значит?!
   -  Но  для  них  просто  нет места! Некоторые погибнут.  Лучшие  будут
спасены. Она говорила как-то странно, даже для нее.
   - Эта проволока не сможет остановить астонцев, мама, - сказал я.
   Все с той же идиотской улыбкой на лице она сказала:
   - Но ведь у нас есть пушки, много пушек. О, очень много!
   -  Я  ухожу, - буркнул я, направляясь к двери и искоса поглядывая  на
мать.  Она  не пыталась меня остановить, но когда я оказался у  двери,  та
распахнулась, и поспешно вошел отец.
   -  А,  вот  и ты, - коротко сказал он. - Ладно, сразу к  делу.  Твоя
комната  за этой дверью, там ты будешь спать. Можешь ходить куда угодно  в
пределах  ограждения,  за исключением красных или зеленых  дверей.  Только
старайся  не  попадаться никому на глаза, вот и все.  Если  будешь  делать
глупости, я запру тебя в комнате. Это военная организация, понял?
   -  Я  думал,  что  это  новая  резиденция  Правительства.  Кем  же  мы
управляем?
   -  В свое время ты встретишься со всеми депутатами Парламента и должен
быть с ними вежлив.
   - Конечно, папа. А ты впустишь сюда Кареглазку?
   - Я не намерен с тобой торговаться, Дроув! - раздраженно сказал он. -
-  Кем ты себя, собственно, считаешь? Эта девчонка останется снаружи,  где
ей и место.
   -  Ладно,  -  я направился мимо него к двери. - Тогда  просто  скажи
охранникам, чтобы они меня выпустили, хорошо?
   - О Фу... О Фу... - причитала мать. Отец грубо схватил меня за руку.
   -  Теперь  выслушай меня, Дроув, и оставь споры на  потом,  когда  для
этого  появится  время. Я скажу тебе прямо: сейчас в этом  мире  есть  две
разновидности  людей - победители и проигравшие. Все очень  просто.  И  я
обязан сделать все, что в моих силах, чтобы члены моей семьи оказались  на
стороне победителей. Разве ты не понимаешь, что я делаю это ради тебя?
   -  В  конце  концов, - всхлипнула мать, - ты же должен хоть  немного
понимать,  Дроув. Подумай, как бы это отразилось на карьере  твоего  отца,
если бы ты ушел к...
   -  Заткнись! - заорал отец, и мне на мгновение показалось, что сейчас
он  ее  ударит.  Лицо его побагровело, губы тряслись;  потом  он  внезапно
остыл,  отошел  в  сторону и сел. Я уставился на него. Он выглядел  вполне
нормальным, даже более чем.
   -  Когда-нибудь, - тихо сказал он, - я наконец соображу, почему все,
что  я  пытаюсь  делать,  наталкивается  на  сопротивление,  глупость  или
непонимание. Я настаиваю, чтобы ты остался с нами, Дроув, потому что знаю:
иначе  ты погибнешь, а я не желаю смерти собственного сына - ты можешь  в
это   поверить?   А   ты,  Файетт,  запомни,  что   теперь   здесь   полно
Парламентариев, и в сравнении с их средним статусом я мелкая  рыбешка.  И,
Дроув,  как ты понимаешь, место здесь ограничено, и у каждого есть  друзья
или родственники, которых они хотели бы взять с собой сюда, но не могут, а
поскольку, как я уже сказал, я мелкая рыбешка, ты должен понимать,  что  я
не в состоянии взять сюда твою... э... подружку. А теперь, - мягко сказал
он,  по  очереди  глядя  на каждого из нас, и лишь  уголок  его  рта  чуть
вздрагивал,  давая понять, что он был на грани истерики, -  я  бы  хотел,
чтобы вы оба подтвердили, что понимаете меня.
   - Когда я думаю о том, сколько я старалась и сколько сил отдавала ради
мальчика...
   -  Идем со мной, Дроув, - с улыбкой сказал отец, беря меня за руку  и
почти  выбежав  вместе  со мной из комнаты. Мы прошли  через  ряд  дверей,
поднялись по лестнице и вышли на дневной свет. Солнце скрылось; воздух был
туманным,  но все еще очень теплым; моя одежда начала липнуть  к  телу.  Я
немедленно огляделся по сторонам в поисках Кареглазки и увидел ее, одиноко
сидевшую на земле за оградой.
   Отец втянул носом воздух.
   -  Похоже,  начинается  сезон дождей, - сказал  он.  -  Во  имя  Фу,
действительно   похоже,  что  начинается  сезон   дождей.   Надо   сказать
Парламентариям.  Надо  им сказать. Помнишь дожди два  года  назад,  Дроув,
когда  залило подвал и твои бегунчики утонули? Они умели плавать, но  вода
поднялась  выше  потолка их клетки. Это урок для всех  нас,  Дроув.  Урок,
да...
   Я  испуганно  шарахнулся  от него в сторону.  Он  последовал  за  мной,
продолжая бормотать:
   -  Это  твоя  девушка  там, да, Дроув? Красивая  малышка.  Красивая...
Пойдем,  поговорим  с ней. Это позор, что она сидит  там  совсем  одна.  Я
вспоминаю  твою мать... - Внезапно он остановился и замер, глядя  куда-то
на  юг.  Я  тревожно  проследил  за его  взглядом,  но  не  увидел  ничего
особенного, кроме высоких деревьев на Пальце и крошечных фигурок  лоринов.
Когда я снова повернулся к нему, он опять смотрел на Кареглазку.
   -  Идем, - позвал он, направляясь к ней. Она с надеждой посмотрела на
нас, но я отрицательно покачал головой.
   -  Юная  леди, - обратился отец, - я был груб с вами и приношу  свои
извинения.  Надеюсь, вы найдете в себе силы простить меня  за  то,  что  я
сказал,  и  за  то,  что вынужден был силой увести от вас  Дроува.  -  Он
говорил  спокойным,  нормальным  тоном  -  и  искренне.  -  Поверьте,  я
руководствовался самыми лучшими побуждениями.
   Кареглазка посмотрела на него; в глазах ее стояли слезы.
   -  Меня не волнует, как вы меня назвали. Меня и прежде н-называли  по-
разному...  Н-но  я никогда не прощу вам, что вы забрали Дроува,  хуже  со
мной  не поступал никто за всю мою жизнь, и я думаю, что вы, должно  быть,
очень злой человек.
   Он  вздохнул,  рассеянно  глядя в сторону  Паллахакси.  По  дороге,  по
направлению к нам, с вершины холма двигалась огромная толпа.
   - Думаю, ваш отец скоро будет здесь, - сказал он. - Лучше всего было
бы,  если б вы вернулись домой вместе с ним. И прошу вас поверить  мне,  я
действительно крайне сожалею. Идите к воротам оба.
   Он снова овладел собой.
   -  Вызовите Зелдон-Троуна и Джуба-Липтела, - бросил он охранникам. -
И   объявите  тревогу.  Быстрее!  -  Охранник  бегом  кинулся   исполнять
приказание;  думаю,  что  он спал в своей будке и не  заметил  приближения
толпы. Отец повернулся и снова задумчиво посмотрел на склон холма.
   Кареглазка  была за оградой, а я внутри, но нас разделяли лишь  тяжелые
засовы.  Я подошел к воротам и начал возиться с нижним засовом. Отец  стал
меня оттаскивать, но без излишней жестокости.
   -  Отпусти меня, ты, мерзляк! - сопротивляясь, кричал я. - Для  тебя
нет никакой разницы, внутри я или снаружи!
   Тут я услышал шипение и грохот. К воротам подкатили передвижную паровую
пушку;  ее  дуло  упиралось в небольшое отверстие в проволочной  сетке.  Я
увидел,   как  военные  снимают  брезент  с  длинного  ряда  прямоугольных
предметов,  которые мы видели - так давно - с другого берега  реки;  это
тоже  оказались  паровые пушки, стоявшие на равных  расстояниях  по  всему
периметру  большого комплекса. Из зданий появились еще  военные,  катившие
переносные котлы, над которыми поднимался пар.
   Я резко повернулся, уставившись на отца.
   -  Что происходит?! - крикнул я. - Это же жители Паллахакси! Во  имя
Фу, против кого мы воюем?!
   - Мы воюем с теми, кто хочет убить нас, - сказал он, затем подошел  к
охранникам  и  начал  отдавать распоряжения. Я  увидел  Зелдон-Троуна.  Он
разглядывал  быстро приближающуюся толпу. Мгновение спустя Троун поднес  к
губам рупор.
   - Остановитесь! - протрубил он.
   Толпа замешкалась, но Стронгарм продолжал шагать вперед. После короткой
борьбы Лента вырвалась из удерживавших ее рук и побежала за ним.
   Я  подошел  к  отцу, стоявшему возле подразделения охранников.  Он  был
бесстрастен.
   -  Если твои люди застрелят их, - воскликнул я, - я убью тебя, отец,
при первой же возможности. Он снова посмотрел на жителей Паллахакси.
   -  Ты  переутомился, Дроув, - с безразличным видом  произнес  он.  -
Лучше, если ты спустишься вниз, к маме.
   Стронгарм остановился возле ворот.
   - Кто здесь главный? - громко спросил он.
   - Я, - ответил Зелдон-Троун.
   Стронгарм помолчал, потом возвысил голос:
   -   Может   быть,  вы  нам  скажете,  против  кого  вы   намереваетесь
использовать  эти пушки? Я всегда считал, что наши враги  -  астонцы.  Но
пушки, кажется, нацелены на нас!
   Стронгарм  ухватился  руками за ограду, и я увидел  его  побелевшие  от
напряжения пальцы.
   -  Мы  были на "Изабель", - отчетливо произнес он. - Ее груз состоял
из  пушек  и  вооружения для обороны Паллахакси - так  вы  говорили.  Так
объясните  нам, почему все, что было на борту, изготовлено в Асте?  Пушки,
снаряды, консервы, спирт - все сделано в Асте! Почему Парламент торгует с
врагом? - Его голос сорвался на крик.
   - На чьей вы стороне?
   Троун  молчал,  пока Стронгарм, потеряв самообладание,  бессильно  тряс
проволоку. Наконец, Лента оторвала его руки от ограды; он обернулся и тупо
посмотрел на нее, потом кивнул, когда она что-то прошептала ему. Стронгарм
крепко  взял  Кареглазку за руку, и все трое направились обратно  в  толпу
горожан. Кареглазка все время оглядывалась через плечо, спотыкаясь,  когда
Стронгарм тащил ее за собой.
   Я услышал, как охранник спросил отца:
   - Открыть огонь, Алика-Берт? И отец ответил:
   - Незачем. Они уже мертвы.
   * * *
   Значительно  позже  они  пришли снова. Дожди теперь  шли  постоянно,  и
становилось  все  холоднее.  Вокруг  кружились  небольшие  клочья  тумана,
поднимавшегося от реки. Мы смотрели, как люди спускаются по  склону  холма
от  Паллахакси;  над  их  головами клубился пар. Прежде  чем  оказаться  в
радиусе действия наших пушек, они рассеялись, занимая позиции среди полей,
канав  и  болот, но от их двух пушек все еще шел пар, и парлы легко  могли
определить  их  местонахождение  и ответить  серией  выстрелов  на  каждое
одиночное  ядро  со  стороны Паллахакси. Один  раз  они  попытались  взять
приступом  ограждение под прикрытием короткой ночи, но были отброшены  при
свете  спиртовых  ракет.  Я  долго не подходил к  той  стороне  комплекса,
опасаясь, что узнаю среди трупов знакомое тело.
   Большую часть времени я проводил, бродя по комплексу, глядя по сторонам
и  надеясь увидеть Кареглазку, но люди из города теперь показывались редко
и,  вероятно, не позволяли ей приближаться к ограде. Я внимательно  изучил
пушки  и  прочее  снаряжение,  которое было на  заводе,  и  убедился,  что
значительная  его  часть  действительно была астонского  происхождения.  Я
спрашивал   об  этом  отца  и  Зелдон-Троуна,  но  они  были  не   слишком
разговорчивы.  Вероятно,  Стронгарм оказался  прав:  каким-то  невероятным
образом Парламент Эрто заключил некий пакт с Астой. Может быть, подумал я,
война закончилась.
   Несмотря  на  то,  что вокруг постоянно упоминали членов  Парламента  и
Регента,  я  никого  из  них  не  видел,  кроме  Зелдон-Троуна.  Я   начал
сомневаться в самом их присутствии здесь, и росло ощущение того, что каким-
то  образом мы оказались в собственном маленьком замкнутом мирке, лишенном
всякого  смысла,  состоявшем лишь из военных, охранников, моих  родителей,
Троуна,  Липтела и административного персонала с семьями. Я не  переставал
спрашивать себя: что мы здесь делаем? С кем и зачем мы сражаемся?
   Никто  не  мог  мне  этого сказать; все были слишком заняты  и  слишком
раздражены,  пока однажды после долгого затишья Зелдон-Троун не  пригласил
меня к себе в кабинет.
   * * *
   -  Насколько  я понял, Хорлокс-Местлер незадолго до своей  смерти  дал
тебе  представление  о нашей солнечной системе, Дроув, -  доброжелательно
начал  он,  когда  я сел и уставился на него. - Надеюсь,  ты  не  станешь
возражать, если я продолжу с того места, где он остановился. Очень  важно,
чтобы ты об этом знал. Это может многое тебе объяснить и может помочь тебе
понять  нашу  роль здесь, на заводе. Тебе придется жить с  нами,  и  будет
легче,  если ты перестанешь нас ненавидеть. Возможно, ты даже сможешь  нам
помочь.
   - Угу.
   -  Итак.  -  Он достал карандаш и нарисовал чертеж, похожий  на  тот,
который  изобразил  Местлер,  но поменьше,  оставив  большое  пространство
чистой бумаги. - Ты уже знаком с движением нашей планеты по эллиптической
орбите  вокруг  солнца  Фу. Это доказанный факт, хотя  еще  не  так  давно
считалось,  что  Фу  вращается  вокруг  нас  по  двойной  спирали.  -  Он
усмехнулся.  -  Я  до  сих  пор считаю эту концепцию  весьма  интересной.
Однако...  В последние годы наши астрономы проделали большую теоретическую
работу,  и,  хотя они смогли объяснить естественный характер  орбиты,  два
фактора привели их в замешательство.
   Во-первых, было бы логично предполагать, что наша планета когда-то была
частью  Фу,  которая откололась или оторвалась. Но если это так  -  тогда
почему  она  вращается  вокруг  оси,  расположенной  под  прямым  углом  к
плоскости ее движения по орбите? Логично было бы, если бы она вращалась  в
той же самой плоскости, или очень близкой к ней. И, во-вторых, в ее орбите
были обнаружены необъяснимые отклонения.
   Он сделал паузу и отхлебнул из кружки, задумчиво глядя на меня.
   -  Тебе  не  кажется  это  интересным,  Дроув?  Должно  казаться.  Это
заинтересовало наших астрономов, и в результате возникли новые гипотезы.
   Первая  гипотеза  предполагала, что когда-то в  далеком  прошлом  между
нашей  планетой  и  солнцем Фу не было никакой связи. Мы  не  были  частью
нашего  солнца. Мы появились откуда-то издалека, блуждая сквозь космос,  и
были им захвачены.
   Вторая  гипотеза вскоре подтвердилась. Отклонения в нашей  орбите  были
вызваны гигантской планетой Ракс.
   А  с  изобретением  телескопа  эти две  гипотезы  стали  одним  фактом.
Оказалось, что Ракс вращается вокруг оси, лежащей в той же плоскости,  что
и  наша.  Ракс  и  мы  были когда-то частью одной  и  той  же  системы  -
фактически  мы могли быть даже частью самого Ракса, а солнце Фу  появилось
извне...
   Он замолчал, давая мне переварить услышанное. Наконец, я заметил:
   - Вы хотите сказать, что все эти сказки о Великом Локсе Фу, вырывающем
нас из когтей ледяного дьявола Ракса - правда? Что Фу притянул нас к себе
с  орбиты вокруг Ракса? - Я был разочарован; это выглядело так, будто моя
мать оказалась права.
   -   Это   правда,  но  это  еще  не  все.  Видишь  ли,  этот   процесс
двусторонний...  И  теперь пришло время, когда Р