ый ветерок.
   Мы весело попивали вино, когда трава рядом с нами  вдруг  зашевелилась  и
оттуда выскочила плоская гадюка. Не дав нам опомниться, она ринулась  вперед
и впилась... прямо в левую переднюю шину грузовика,  которая  тотчас  начала
оседать с характерным шипением.
   - А чтоб тебя! - выругался Поль, прыгнул в кабину и  выскочил  обратно  с
топором в руках.
   - Не испортите ее, прошу вас!  -  кричал  Вандаль,  но  Поль  не  обращал
внимания; одним ударом он рассек змею, да так,  что  лезвие  топора  ушло  в
почву по самую рукоятку.
   Мы покатились со смеху.
   - Должно быть, эта добыча показалась ей суховатой, -  проговорил  Мишель,
пытаясь  разжать  челюсти  гадюки.  Но   для   этого   понадобились   клеши.
Размонтировав шину, мы убедились, что  желудочный  сок  этой  твари  обладал
невероятной силой: резина уже сморщилась, а корд вокруг прокола  растворился
бесследно.
   - Прошу прощения, - сказал Мишель, поворачиваясь к останкам плоской змеи.
- Я не знал, мадам, что вы можете переваривать каучук!
   Мы поехали дальше,  держа  среднюю  скорость  двадцать  пять  -  тридцать
километров в час. К вечеру позади осталось триста километров. Несколько  раз
я пытался свернуть влево, но  там  все  еще  тянулось  болото.  Ночь  прошла
спокойно. Лишь на следующий день после трех часов  быстрой  езды  мы  смогли
наконец изменить направление.  По-прежнему  вокруг  шелестела  серая  трава,
изредка попадались кусты да несколько раз нам пришлось объезжать овраги.  Мы
двигались к горам, возвышающимся на линии горизонта.
   Часов в десять погода начала портиться,  и,  когда  мы  остановились  для
полуденного завтрака, дождь вовсю барабанил по дюралевой  броне.  Поели,  не
выходя из машины, кое-как, в  тесноте.  Тем  временем  дождь  превратился  в
ливень, видимость была отвратительной, и я решил переждать.
   Мы приоткрыли окна, чтобы в машине было свежее, и расположились  кто  как
хотел - одни на  койках,  другие  вокруг  стола.  Я  полулежал  на  переднем
сиденье, Мишель и Мартина сидели на пороге  проема,  соединявшего  кабину  с
кузовом. Лениво текла  беседа.  Мы  с  Мишелем  дымили  трубками,  остальные
покуривали сигареты. Благодаря какой-то  счастливой  случайности  в  деревне
помимо большого  запаса  табака  у  одного  из  жителей  оказалась  табачная
рассада, и теперь  мы  сами  выращивали  табак,  не  опасаясь  вмешательства
акцизных чиновников.
   Дождь лил семнадцать часов подряд и, по словам дежурных,  не  прекращался
ни на минуту. Когда мы утром проснулись, он все  еще  шел,  хотя  и  не  так
сильно. Вся равнина была покрыта водой: плотный перегной  медленно  впитывал
влагу. Мишель попробовал тронуться с места; грузовик  забуксовал,  но  потом
покатился, осторожно набирая скорость.
   К концу третьего дня пути мы проехали уже шестьсот пятьдесят километров и
заметно приблизились к горам. Местность менялась: теперь  вокруг  были  цепи
холмов, вытянутые с юго-запада на северо-восток. Между двумя  такими  цепями
мне удалось сделать очень важное, открытие.
   Уже вечерело. Мы остановились у подножия красноватого  глинистого  холма,
на котором даже трава не росла. Захватив автомат, я  вылез  из  грузовика  и
отправился прогуляться. Шел я не торопясь: поглядывал время  от  времени  на
небо и раздумывал над тем, можно  ли  применять  на  Теллусе  законы  земной
геологии. Когда я уже склонялся к положительному ответу,  мне  почудилось  в
воздухе что-то странное, необъяснимое, но  очень  знакомое!  Я  остановился.
Передо мной было небольшое маслянистое болотце со  скудной  растительностью:
пучки рыжей, ржавой травы лишь кое-где торчали из воды,  затянутой  радужной
пленкой. От неожиданности я чуть не подскочил: от болотца тянуло нефтью!
   Я приблизился. Там, где болото слегка вдавалось в берег,  на  поверхность
вырывались пузырьки газа. От огня зажигалки они легко вспыхивали, но это еще
ничего не доказывало - обыкновенный болотный газ  тоже  горит.  Но  радужная
пленка... По всем признакам здесь была нефть, и, очевидно, на незначительной
глубине. Я обследовал местность. Слой глины, из которой состоял холм,  здесь
переходил в темный сланец,  а  в  ста  метрах  от  болотца  сланцевый  пласт
упирался в обрыв из белого известняка. Все признаки сброса были налицо!  Это
меня обеспокоило. В результате сброса нефть могла разлиться по поверхности -
тогда месторождение было бы для нас потеряно,- но могла  и  остаться  где-то
совсем неглубоко. Одно, во всяком случае, было несомненно: нефть на  Теллусе
есть и так или иначе мы сможем ее добывать.
   Тщательно отметив на маршрутной карте это  место,  мы  двинулись  дальше,
огибая с юга гряду гор, вернее, высоких холмов, так как они  не  поднимались
выше восьмиста метров. Это была  известняковая  гряда,  по-видимому,  совсем
недавнего происхождения: следы эрозии на ней почти не были заметны. В  одной
отвалившейся глыбе я нашел  окаменелую  раковину,  похожую  на  нашу  земную
брахиоподу. Значит, на Теллусе кроме бескостных гидр есть или были  существа
с твердым панцирем.
   Растительность по-прежнему оставалась унылой и однообразной, серая  трава
да серо-зеленые "деревья", то  бишь  просто  кусты.  На  остановках  Вандаль
превращал стол в лабораторию и склонялся над микроскопом, но до сих пор  ему
не удалось обнаружить ничего сенсационного. Клетки растений были такими  же,
как на Земле, если не считать того, что многие имели всего по одному ядру. У
этих растений не было цветов: они  размножались  спорами,  как  на  Земле  в
палеозойскую эру.
   Сразу же за цепью холмов перед нами предстала  могучая  горная  гряда  со
снеговыми вершинами. Центральная была особенно хороша! Ее гигантские размеры
поражали глаз. Черная как ночь, под ослепительной снежной шапкой,  эта  гора
стояла на равнине огромным конусом с геометрически правильными  очертаниями.
Мы назвали ее пиком Тьмы.
   Теперь мы держали курс  на  черного  великана.  Мишель  сделал  прикидку,
быстро вычислил его высоту и даже присвистнул от удивления:
   - Ого! Не меньше двенадцати тысяч семисот метров!
   - Двенадцать? Значит, это выше Эвереста на...
   - Да, на три километра с лишним.
   - Но почему так хорошо видно вершину? Ведь она должна быть выше облаков?
   - Потому, что как раз сейчас  облаков  нет.  И  вообще  они  на  Теллусе,
видимо, редкость. Зато когда соберутся!.. Помнишь позавчерашний ливень?
   - Надо полагать, дожди здесь идут не так редко, как ты думаешь.  Без  них
вся эта растительность погибла бы давно.
   Мы двигались к подножию пика Тьмы без происшествий, как вдруг перед  нами
возникло почти непреодолимое препятствие. Местность резко пошла на уклон,  и
мы увидели внизу на дне широкой долины реку. Берега ее покрывали древовидные
растения: из всего, что нам до сих пор попадалось, ничто еще так не походило
на наши земные деревья. У них были даже соцветия, которые Вандаль сравнил  с
пестиками некоторых голосемянных.
   Но как переправиться через реку? Не очень широкая, всего  метров  двести,
она была глубока и стремительна, с черной, жуткой водой. В память  о  родном
крае я назвал ее Дордонью. Гидры вряд ли могли обитать в ее  быстрых  водах,
но на всякий случай следовало держаться настороже.
   Мы двинулись вверх по течению, надеясь отыскать  более  подходящее  место
для переправы, и к вечеру неожиданно для нас самих  достигли  истоков  реки:
уже глубокая и  полноводная,  она  вытекала  из-под  известнякового  обрыва,
поросшего кустарником. Нелегко было  провести  машину  по  этому  скалистому
мосту, заваленному крупными обломками и пересеченному рытвинами, но в  конце
концов нам это удалось. По противоположному  берегу  мы  спустились  немного
ниже и повернули теперь уже прямо к пику Тьмы.
   Благодаря какому-то обману зрения нам казалось, что этот пик примыкает  к
горной гряде, но на самом деле  он  одиноко  возвышался  на  равнине  далеко
впереди остальных гор. Базальт и черная лава  сверкали  на  монолитном  теле
великана - еще  одно  доказательство  недавней  вулканической  деятельности.
Жидкие лавы обычно сглаживают неровности  склонов,  пока  сами  не  начинают
трескаться и разрушаться.
   Широкие потоки застывшего вулканического стекла - обсидиана -  спускались
к самому подножию горы. К одному из них я подошел, даже не  подозревая,  что
здесь меня ждет поразительная находка. Куча обсидиановых осколков лежала  на
выступе. Один из них привлек мое внимание. Казалось, ему  была  искусственно
придана форма лаврового листа. Точно такие же наконечники для  стрел  делали
наши далекие земные предки в эпоху позднего палеолита.
 
   ССВИСЫ
   Я отозвал в сторону Вандаля, Мишеля и Бреффора и показал им свою находку.
   - А ты уверен, что это не случайная игра природы? - спросил Мишель.
   - Совершенно уверен. Взгляни на общую форму, на отделку. Это точная копия
наконечника каменного века.
   - Или индейских наконечников из обсидиана, - добавил Бреффор. - Ты мог их
видеть в Музее человека в разделе Южной Америки, если только туда заходил.
   - Значит, на Теллусе есть люди?
   - Не обязательно, - ответил Мишелю Вандаль.  -  Разум  может  обитать  не
только в человеческом теле. Во всяком случае, на Теллусе мы до  сих  пор  не
встречали ничего сходного с земными формами жизни.
   - Согласен! - поддержал его я. - Если мой кузен обнаружил  гуманоидов  на
Марсе, это вовсе не значит, что мы найдем их здесь.
   - А что, если это такие же земные, как мы? - предположил Мишель. -  Может
быть, у них не оказалось никаких других средств и они  вернулись  к  орудиям
каменного века?
   - Не думаю, - возразил Бреффор. - На Земле  сейчас  лишь  очень  немногие
умеют так обрабатывать камень, как в доисторические времена. А  изготовление
такого наконечника, поверьте мне, требует высокого мастерства, которое можно
приобрести  только  многолетней  практикой.  В   любом   случае   нам   надо
предупредить остальных и смотреть в оба!
   Так мы и поступили. Я проверил фары и прожектор, связанный с  вращающейся
башней. Ночные дежурства были на всякий случай удвоены,  первыми  встали  на
вахту я и Мишель. Он сел на место стрелка, а я на переднее сиденье, просунув
в бойницу дуло автомата и положив рядом заряженный магазин.
   Через несколько минут я сказал в телефон:
   - Слушай, Мишель, давай  время  от  времени  переговариваться,  чтобы  не
задремать. Если хочешь,  кури  свою  трубку,  только  чтобы  свет  зажигалки
снаружи был незаметен.
   - Добро! Если что-нибудь увижу, я  тебе  сразу  же...  Внезапно  страшный
оглушительный рев прозвучал во тьме совсем рядом. Это был  даже  не  рев,  а
какой-то трубный, клокочущий звук,  переходящий  в  пронзительный  визг,  от
которого сжималось сердце. Я оцепенел.  Должно  быть,  у  гигантских  ящеров
юрской эпохи были такие же душераздирающие голоса. Неужели  мы  забрались  в
царство тиранозавров?
   - Ты слышал? - прошептал Мишель в микрофон.
   - Еще бы!
   - Что это за дьявольщина? Может, включить прожектор?
   - Тебе что, жить надоело? Замри и молчи! Грозный  крик  прозвучал  снова,
теперь уже ближе. При бледном свете Селены я различил  над  стеной  деревьев
движение какой-то огромной черной массы.  Еле  дыша,  я  вставил  магазин  в
автомат; легкий  щелчок  прозвучал  для  меня  как  гром.  Надо  мной,  чуть
скрипнув, развернулась  башня:  Мишель  тоже  увидел  это  и  прицелился.  В
наступившей  тишине  слышалось  только  безмятежное  похрапывание   Вандаля.
Здорово же они все вымотались, если даже такой рев не смог их разбудить!
   Пока я раздумывал, не поднять ли остальных  по  сигналу  тревоги,  темная
масса задвигалась и вышла из-за деревьев. В полутьме  я  с  трудом  различил
увенчанную гребнем спину, короткие массивные лапы и рогатую плоскую голову с
очень длинной мордой. Какая-то странность в походке чудовища  привлекла  мое
внимание. У него было шесть лап! В длину чудовище достигало двадцати пяти  -
тридцати метров при высоте метров пять-шесть.
   Я сдвинул предохранитель, но не решился положить палец на гашетку, боясь,
что нервы у меня не выдержат и я дам очередь.
   - Внимание! - сказал я. - Приготовься, но не стреляй.
   - Что это за мерзость?
   - Не знаю. Внимание!
   Чудовище снова зашевелилось. Теперь оно  шло  на  нас!  Голова  его  была
увенчана плоскими развесистыми, как у лося, рогами, сверкавшими  при  лунном
свете. Медлительно переваливаясь и чуть не волоча  по  земле  брюхо,  гигант
протащился мимо, снова ушел за деревья, и я потерял его из  виду.  Это  были
страшные минуты! Когда чудовище снова вышло из-за  деревьев,  оно  было  уже
далеко и скоро совсем растворилось в темноте.
   Облегченное "уфф!" послышалось в телефоне. Я ответил Мишелю тем же.
   - Оглядись вокруг, - сказал я. По скрипу  педалей  я  понял,  что  Мишель
разворачивает башню. И вдруг услышал его сдавленный возглас:
   - Скорей! Лезь сюда!
   Я вскарабкался к нему по лестнице и примостился рядом, по другую  сторону
от пулемета.
   - Смотри! Там, прямо перед тобой, вдали! Еще вечером мы  заметили  в  том
направлении скалистый склон; теперь на этом  склоне  мерцали  огни,  изредка
заслоняемые чем-то темным.
   - Костры! В  пещерах!  Вот  где  живут  те,  кто  делает  наконечники  из
обсидиана!
   Мы  смотрели  на  эти  огни  словно  загипнотизированные,  лишь   изредка
отрываясь, чтобы оглядеться вокруг. И когда несколько часов спустя  занялась
красная заря, мы все еще не могли оторваться.
   - Почему вы нас не разбудили? - возмутился проснувшийся Вандаль. -  Когда
я еще увижу этого зверя!
   - Правда, это не по-товарищески! - поддержала его Мартина.
   - Я об этом не подумал, - ответил я. - Пока чудовище  было  рядом,  я  не
хотел, чтобы вы вскакивали и шумели спросонок, а потом оно ушло. Сейчас мы с
Мишелем поспим. На страже будут Вандаль и Бреффор. О том, что надо  смотреть
в оба, вы сами знаете. Стреляйте только в случае крайней необходимости!  Ты,
Шарль,- обратился я к Бреффору,- возьми второй автомат и поднимись в  башню.
Пулемет используйте лишь тогда, когда иначе будет  нельзя:  патронов  у  нас
маловато. Но если понадобится - не жалей их! Выходить  из  машины  запрещаю.
Когда взойдет Гелиос, разбудите меня.
   Но поспать нам удалось только час! Выстрелы и резкие толчки рванувшейся с
места машины прервали сон. В мгновение ока я соскочил с койки, и тут же  мне
на голову свалился полусонный  Мишель.  Я  увидел  Поля  за  рулем  и  спину
Вандаля,  припавшего  к  автомату;  Мартина  подавала   ему   перезаряженные
магазины. Сзади со старым автоматом в руках Бреффор не отрывался от бойницы.
Башня разворачивалась в разные стороны,  и  тяжелый  пулемет  бил  короткими
очередями по четыре-пять выстрелов.
   - Мишель, подавай ленту для пулемета! Я перебрался на переднее сиденье.
   - Что случилось? Куда мы мчимся?
   - Горит степь.
   - В кого стреляете?
   - В тех, кто ее поджег. Вот они!
   Над высокой травой я увидел, вернее, как мне  показалось,  верхнюю  часть
тела человека, скакавшего параллельно броневику, почтя не отставая.
   - Всадники?
   - Нет, кентавры!
   И словно для того, чтобы оправдать меткость определения Вандаля, одно  из
этих существ выскочило на открытый участок метрах в ста впереди.  С  первого
взгляда казалось, что это действительно легендарный кентавр.  Четыре  тонких
ноги несли его горизонтально расположенное туловище, а спереди поднимался на
высоту двух метров перпендикулярно почти человеческий торс с лысой головой и
двумя длинными руками. Коричневая кожа этого существа лоснилась, как  только
что очищенный индийский каштан. В  левой  руке  оно  держало  пучок  длинных
палок. Схватив одну из них  правой  рукой,  существо  устремилось  к  нам  и
метнуло свою палку.
   - Дротик! - воскликнул я, не веря своим глазам. Дротик воткнулся в землю,
не долетев до нас несколько метров, и с треском  переломился  под  колесами.
Взволнованный крик из кузова отвлек меня:
   - Быстрее! Быстрее! Огонь настигает!
   - Мы и так на пределе - пятьдесят пять километров в час!-  отозвался  я.-
Пламя близко?
   - Метрах в трехстах, не больше. Ветер гонит его за  нами.  Мы  продолжали
мчаться напрямик. "Кентавры" исчезли.
   - Как это произошло? - спросил я Мартину.
   - Мы как раз говорили о чудовище, которое вы видели ночью, когда  Бреффор
заметил позади огонь. Он сказал об этом Вандалю. И тут же появилось штук сто
этих существ. Они начали забрасывать нас дротиками. У  некоторых,  по-моему,
были даже луки. Мы ответили очередью и пустились наутек. Вот и все. -  Пламя
догоняет! - крикнул Бельтер. Оно уже в ста метрах!
   Справа все уже было затянуто дымом.  Искры  проносились  над  грузовиком,
зажигая новые очаги, которые приходилось объезжать.
   - Прибавь газу, Поль, - сказал я.
   - И так жму на полную - шестьдесят в час. И если полетит полуось...
   - Тогда мы изжаримся заживо. Но она не полетит!
   - Налево, Поль, налево! - закричал Бреффор. - Там нет травы!
   Шеффер круто свернул, и через  несколько  мгновений  мы  уже  мчались  по
широкой  голой  полосе  рыжеватой  глины.  Горы  были  недалеко,  и   Гелиос
поднимался все выше. Я взглянул на часы: с того времени, как  мы  с  Мишелем
улеглись поспать, прошло всего полтора часа.
   Теперь наше положение было  получше.  Вокруг,  может  быть  на  несколько
километров,   расстилалось   обнаженное   пространство,   лишенное    всякой
растительности. С нашим  вооружением  здесь  нам  нечего  было  бояться.  Ни
дротики, ни стрелы не могли пробить броню грузовика,  единственным  уязвимым
местом были шины. Мы остановились.
   Скоро огонь подступил к нашему спасительному острову и обогнул его слева.
Целый поток неведомых  странных  зверьков  устремился  к  нам,  спасаясь  от
пламени.
   Вандаль выскочил наружу, и ему  удалось  поймать  несколько  штук.  Самых
разных размеров: одни не больше землеройки, другие с небольшую  собаку;  все
они имели по шесть лап и по три или шесть глаз.
   Справа от нас огонь натолкнулся на влажные заросли и начал угасать. Слева
пламя ушло  вперед.  Оно  достигло  группы  деревьев,  которые  затрещали  и
вспыхнули, словно облитые бензином. Раздался ужасающий  рев.  Огромное  тело
мелькнуло среди огня и устремилось раскачиваясь прямо к нам! Это было ночное
чудовище или его собрат: очевидно, в роще находилась  его  лежка.  Метрах  в
пятистах от нас, уже на голом пространстве, зверь остановился.  В  подзорную
трубу я мог теперь рассмотреть его во всех  подробностях.  Если  не  считать
шести лап, чудовище в  общем  походило  на  динозавра.  Увенчанная  гребнями
спина,  длинный  хвост,  утыканный  колючками,  морщинистая  кожа,  покрытая
блестящей зеленой чешуей. Огромная, длиной  метра  три-четыре,  голова  была
усажена рогами, два верхних разветвленных рога нависали над тремя глазками -
двумя боковыми и одним средним, на лбу. Когда  "динозавр"  повернул  голову,
зализывая  ожог,  я  увидел  ряд  острых  длинных  зубов  и  красный   язык,
выскальзывающий из фиолетовой пасти.
   И тут появились "кентавры", вооруженные  луками.  На  чудовище  посыпался
дождь стрел. Зверь  бросился  на  охотников.  Они  увертывались  от  него  с
поразительной ловкостью, движения их были точны и грациозны,  а  в  скорости
бега они превзошли бы любого скакуна.  Кстати,  только  это  их  и  спасало:
чудовище оказалось на удивление подвижным для своего  веса.  Затаив  дыхание
наблюдали мы за этой сценой эпической охоты,  не  решаясь  вмешаться.  Да  и
стрелять было рискованно, потому что охотники вихрем кружились вокруг  своей
добычи. Я уже собирался дать приказ  продолжать  движение,  когда  произошло
несчастье. Один из "кентавров" поскользнулся. Зубастая пасть сомкнулась  над
ним и перекусила его пополам.
   - Вперед! - приказал я. - Изготовиться к  стрельбе!  Мы  шли  на  средней
скорости,  чтобы  можно  было  лучше  маневрировать.  Как  это  ни  странно,
"кентавры" заме гили нас лишь тогда, когда  мы  были  от  них  всего  в  ста
метрах. Но, увидев нас, они тотч