ющей голубой зари.
   В назначенный час из деревни прибыли на грузовике  мой  дядя,  Бреффор  и
Этранж, и принялись сгружать многочисленные ящики.
   - Гранаты, - коротко пояснил Этранж.
   Это были обрезки чугунных труб с детонаторами.
   - А вот ракеты, - сказал дядя. -  Мы  их  испытали.  Дальность  -  три  с
половиной километра; точность боя вполне достаточная. В головках -  чугунные
обломки  и  заряд  взрывчатки.  Сейчас  подойдет  грузовик  с  направляющими
подставками. Всего у нас пятьдесят  ракет  этого  типа,  но  на  заводе  уже
готовят более мощные.
   - Хе-хе! - потирал руки Бевэн. - Наша артиллерия пополняется!
   В этот момент в лощину скатился один из наших добровольцев.
   - Они машут белым флагом! - сказал он.
   - Неужели сдаются? - спросил я недоверчиво.
   - Нет, хотят выслать парламентера.
   - Ответь: "Пусть присылают", -  приказал  Бевэн.  На  стороне  противника
поднялся человек и двинулся к нам, размахивая носовым платком.  Папаша  Борю
встретил его на полпути на ничейной земле и отконвоировал к нашим  позициям.
Это оказался Шарль Хоннегер собственной персоной.
   - Что вам угодно? - спросил Бевэн.
   - Я хочу говорить с вашими главарями.
   - Перед вами четыре "главаря".
   -  Во  избежание  бесполезного  кровопролития  предлагаем  следующее:  вы
распускаете ваш Совет, складываете оружие и передаете власть нам. Тогда  вам
ничего не будет.
   - Ну ясно, вы просто превратите нас в рабов, -  ответил  я.  -  Вот  наши
предложения: вы возвращаете похищенных девушек и сдаетесь.  Ваших  людей  мы
берем под наблюдение, а вас и вашего отца сажаем до суда в тюрьму.
   - Наглости у вас хоть отбавляй!  Посмотрим,  что  вы  сделаете  с  вашими
охотничьими хлопушками.
   - Предупреждаю, - вмешался Мишель, - если у  нас  будет  убит  хоть  один
человек, мы вас повесим.
   - Постараюсь не забыть!
   - Раз вы не желаете сдаться, - продолжал я,  -  предлагаю  вам  поместить
похищенных девушек, а также вашу сестру и  мадемуазель  Дюшер  в  безопасное
место, хотя бы вон на ту скалу.
   - Ничего не выйдет! Ни  Мад,  ни  моя  сестра  ничего  не  боятся,  а  на
остальных мне наплевать. Если этих убьют, после победы найдутся другие. Хотя
бы ваша сестричка...
   Не успев закончить, негодяй опустился на землю  с  разбитой  физиономией:
Мишель оказался быстрее меня.
   Шарль Хоннегер поднялся, бледный от ярости.
   - Вы ударили парламентера, - прошипел он.
   - Сволочь ты, а не парламентер. Убирайся, покуда цел!
   И его выпроводили под усиленным конвоем.
   Едва Хоннегер скрылся за гребнем, в лощину въехал второй грузовик,  и  мы
быстро установили подставки для запуска ракет.
   - Через десять минут начнем обстрел, - сказал Бевэн. - Жаль только, что у
нас нет наблюдательного пункта.
   - А вот тот  холм?  -  спросил  я,  показывая  на  крутую  возвышенность,
поднимавшуюся позади наших линий метров на пятьдесят.
   - Он весь простреливается.
   - Но зато оттуда должен быть виден даже замок! Зрение у меня отличное,  и
я возьму с собой телефон. Провода, кажется хватит.
   - Я с тобой, - сказал Мишель.
   Мы полезли вверх, разматывая на ходу телефонный провод, но не  успели  мы
добраться и до половины склона" как  послышались  резкие  щелчки  и  осколки
камней полетели во  все  стороны:  нас  заметили.  Прижимаясь  к  скале,  мы
обогнули вершину и полезли дальше по противоположному склону.
   Сверху вражеские линии открылись как на  ладони.  От  выдвинутого  вперед
небольшого дота с тяжелыми пулеметами  к  тылам  шла  глубокая  траншея.  По
флангам были разбросаны гнезда автоматчиков и  одиночные  окопы,  в  которых
шевелились люди.
   - Портной говорил, что их здесь человек пятьдесят-шестьдесят, но, судя по
линиям укреплений, должно быть больше, - заметил Мишель.
   На расстоянии около километра по прямой от нас на склоне горы  была  ясно
видна поляна, а посреди нее - замок. Черные точки то появлялись около  него,
то снова исчезали.
   - Какая досада, что Вандаль разбил свой бинокль!
   - Да, жаль,- согласился я.-  У  нас  остались  только  телескопы.  Машины
мощные, но ведь их с места не сдвинешь!
   - Постой, а почему бы не снять с телескопа маленький искатель?
   - Ты еще успеешь это сделать. Замок сегодня вряд ли удастся захватить.
   - Алло! Алло!- запищал телефон.- Через минуту открываем огонь  по  замку.
Наблюдайте!
   Я бросил взгляд на наши  позиции:  половина  добровольцев,  развернувшись
цепью,  залегла  под  самым  гребнем  лощины;  остальные  суетились   вокруг
катапульт. Этранж и мой дядя тщательно устанавливали направляющие  подставки
ракет. Грузовики уже уехали.
   Ровно в восемь тридцать  шесть  огненных  струй  вырвались  из  лощины  и
взлетели высоко  в  небо,  оставляя  за  собой  дымные  хвосты.  Потом  след
оборвался: ракеты израсходовали горючее. На парковой  лужайке  перед  замком
засверкали вспышки и вспухли дымные облачка. Через несколько секунд  до  нас
донеслись сухие разрывы.
   - Недолет тридцать метров, - сообщил я в телефон. На белой террасе  замка
появились четыре черные фигурки. Снова взлетело шесть ракет. На сей раз  они
упали точно: одна взорвалась прямо на террасе, и маленькие фигурки попадали;
потом три поднялись и потащили четвертую внутрь.  Вторая  ракета  угодила  в
окно замка. Остальные взорвались при ударе  о  стены,  которые,  похоже,  не
особенно от этого пострадали.
   - Цель накрыта! - прокричал я.
   Следом взлетело еще восемнадцать ракет  подряд.  Одна  из  них  попала  в
автомашину Хоннегера, стоявшую справа от дома, и подожгла ее.
   - Отставить ракеты,  -  послышался  в  телефон  голос  Бевэна.  -  Теперь
корректируйте катапульты. Три первых снаряда перелетели за дот.
   - Небольшой перелет, - сообщил Мишель, поднимаясь. Я сдернул его вниз: не
в силах поразить наших людей, укрывшихся в лощине, враг начал  поливать  нас
из пулемета и автоматов. В течение нескольких  минут  мы  не  могли  поднять
головы, рой пуль с жужжанием проносился над нами,  заставляя  прижиматься  к
камням, очереди двадцатимиллиметрового пулемета ложились совсем рядом,  чуть
ниже по склону.
   - Еще хорошо, что у них нет дистанционных снарядов!
   - Надо будет укрепить этот наблюдательный пункт. А пока  давай  спустимся
пониже, - предложил я. Пулемет смолк, автоматы тоже прекратили огонь.
   - Открываем беглый огонь по вражеским  позициям!  -  сообщил  телефон.  -
Наблюдайте!
   Ракеты начали рваться на открытых местах или в чаще ельника, не  причиняя
заметного ущерба, если не считать загоревшейся копны соломы.
   Враг вновь открыл огонь, но теперь по гребню лощины. Один из наших людей,
раненый, сполз вниз. Вскоре подъехал  грузовик  с  ракетами  более  крупного
калибра; из кабины его выскочил Массакр.
   - Катапульты, внимание... залп! На этот раз все бомбы взорвались прямо на
вражеском доте. Оттуда слышались  вопли,  стоны,  однако  пулемет  продолжал
стрелять.
   - Вот тебе пример  явного  превосходства  навесного  огня  в  позиционной
войне, - сказал Мишель. - Настильным огнем они ничего не могут нам  сделать,
а мы рано или поздно разворотим их нору.
   - Непонятно, почему они не пытаются захватить гребень лощины?
   - Атаку легко отбить.
   - Смотри, что я тебе говорил! Внимание! - крикнул  Мишель  в  телефон.  -
Шесть человек ползут слева. Видите?
   Четверо добровольцев  переместились  на  левый  фланг.  Враг  поливал  из
автоматов гребень лощины с такой яростью, что держаться там стало невозможно
и папаша Борю со своими людьми  отступил.  Из  окопов  противника  выскочило
человек тридцать. Они бежали, ложились и снова вскакивали.
   - Атака по фронту! - сообщил Мишель.  Слева  уже  вспыхнула  перестрелка.
Бевэн подпустил нападающих на пятнадцать метров к лощине, потом отдал приказ
гранатометчикам. Обрезки чугунных труб,  начиненные  взрывчаткой,  сработали
великолепно, уложив сразу одиннадцать человек ранеными и убитыми. Прежде чем
враг отошел, папаша Борю снял еще  двоих  из  своего  винчестера.  На  левом
фланге у нас был один убитый и двое раненых, а противник  потерял  четверых.
Одного мы захватили в плен,  но  у  него  вся  правая  рука  была  буквально
разворочена картечью, и он истек кровью, прежде чем Массакр  успел  наложить
ему жгут.  Катапульты  метали  бомбы  без  перерыва  еще  с  четверть  часа.
Двенадцатый залп оказался особенно удачным:  одна  бомба  попала  в  дот,  и
пулемет замолк, теперь уже окончательно. Три гнезда автоматчиков  тоже  были
подавлены, а четвертый автомат умолк  сам:  очевидно,  заело  затвор.  Тогда
добровольцы пошли в атаку. Потеряв еще двух человек ранеными, они  ворвались
во вражеские окопы и захватили трех пленных; остальные успели отступить.
   Пока разведчики продвигались вперед, мы обстреливали  замок,  и  примерно
десяток ракет достиг цели. С любопытством следил я за полетом  первых  шести
ракет крупного калибра. На этот раз стены не выдержали, и целое  крыло  дома
обрушилось.
   Короткий допрос пленных позволил установить силы противника. Они потеряли
семнадцать человек убитыми и двадцать ранеными, но в  замке  оставалось  еще
около пятидесяти защитников. После первой победы мы захватили два  автомата,
неповрежденный  двадцатимиллиметровый  пулемет  и  много  боеприпасов.  Наша
маленькая армия сразу стала неизмеримо сильнее.
   В ожидании разведчиков мы продолжали обстрел, и вскоре в  замке  вспыхнул
пожар. Наконец  разведчики  вернулись.  Вторая  линия  вражеской  обороны  в
двухстах метрах от замка состояла из окопов с тремя пулеметными  гнездами  и
отдельными ячейками автоматчиков. Заканчивая донесение, папаша Борю добавил:
   - Непонятно, что они собирались делать со всем этим оружием? Не могли  же
они знать наперед, что с ними случится! Надо будет сообщить о них в полицию.
   - Так ведь мы теперь и есть полиция, старина!
   - Правда, я и забыл. Ну тогда все проще! Бевэн вместе с нами поднялся  на
вершину холма,  тщательно  осмотрел  местность  и  попросил  Мишеля  наскоро
набросать план. Мишелю это не составило  труда:  он  на  досуге  рисовал,  и
рисовал превосходно.
   - Вы останетесь здесь с двумя бойцами, - решил Бевэн, -  артиллерия  тоже
остается. Я беру с собой только  пулемет  и  катапульты.  У  меня  есть  три
сигнальные ракеты, когда увидите их -  прекращайте  огонь.  Вражеские  окопы
тянутся вон по тому невысокому валу, это внизу поляны. И стреляйте поточнее!
   - Массакра вы тоже берете?
   - Нет, он останется здесь. Ведь он единственный хирург на этой планете!
   - Правильно. Но не забывайте, что вы инженер. Наши добровольцы  двинулись
к замку, волоча за собой пулемет и катапульты.  Я  отдал  ракетчикам  приказ
открыть огонь по вражеским окопам. Обстрел продолжался сорок пять минут - по
две ракеты в минуту. У нас их было всего двести десять, завод и так дал все,
что мог, а потому приходилось экономить.
   Со своего наблюдательного пункта  мы  не  могли  без  бинокля  определить
нанесенный врагу урон и только старались сосредоточить огонь в центре или по
самым краям окопов, там, где разведчики  засекли  пулеметные  гнезда.  После
тридцать пятого залпа заговорил наконец и наш пулемет.  Сорок  пятый  угодил
прямо на вал. Сразу ж вслед за этим я увидел дымный хвост сигнальной  ракеты
и приказал прекратить огонь.
   По ту сторону замка вспыхнула перестрелка: наши атаковали с  фронта  и  с
тыла.  С  облегчением  я  отметил,  что  пулеметы  врага   молчат.   Схватка
продолжалась минут двадцать.  То  и  дело  слышались  взрывы  гранат;  глухо
рвались бомбы катапульт. Потом все  стихло.  Мы  переглянулись  не  в  силах
скрыть беспокойства. Чем кончилась атака? Много ли жертв?  Наконец  из  лесу
показался доброволец, размахивая листком бумаги. Мы еле дождались,  пока  он
сбежит по склону.
   - Все в порядке, - сказал  он  задыхаясь  и  протянул  донесение.  Мишель
поспешно развернул листок и прочел вслух:
   "Окопы захвачены. У нас пять убитых и двенадцать раненых. Противник понес
большие потери.  Человек  двадцать  забаррикадировались  в  замке.  Возьмите
грузовик, подвезите ракетные подставки  и  доктора.  Остановитесь  у  домика
егерей. Будьте осторожны: в лесу могут скрываться враги".
   Мы встретили Бевэна у охотничьей сторожки.
   - Дело было горячим, но зато кончилось  быстро.  Ваши  ракеты,  -  сказал
Бевэн дяде, - просто великолепны! Без них и ваших катапульт, -  добавил  он,
обращаясь ко мне, - нам бы несдобровать.
   - Кто у нас убит?
   - Трое рабочих - Салавен, Фре и Робер. И двое крестьян - как их звали, не
знаю. Тут, в сторожке, трое тяжелораненных.
   Массакр немедленно прошел к ним.
   - Легкораненных девять, - продолжал Бевэн, -  и  я  один  из  них,  -  он
показал свою  забинтованную  левую  руку.  -  Пустяк,  осколок  у  основания
большого пальца.
   - А у тех что?
   - Много убитых и раненых. Три последних  залпа  угодили  прямо  в  окопы.
Пойдемте посмотрим.
   И в самом деле, это была чистая  работа.  Настоящая  артиллерия  вряд  ли
смогла бы сработать чище.
   Забыв об осторожности,  мы  высунулись  из  окопа,  и  тотчас  автоматная
очередь просвистела над нашими головами.
   - Им удалось унести легкий пулемет и один автомат, - сказал Бевэн, -  так
что лучше бы вы, мсье Бурна, показали двум нашим  людям,  как  устанавливать
подставки для ракет.
   - Зачем? Я это сделаю сам.
   - Я не позволю вам рисковать!
   - Во-первых, я прошел в сорок третьем всю  итальянскую  кампанию,  а  эти
бандиты не страшнее Гитлера. Во-вторых,  у  меня  полнокровие,  как  у  всех
астрономов, так что маленькое кровопускание  не  повредит.  А  в-третьих,  я
майор запаса, а вы всего лишь  лейтенант,  так  что  я  вас  не  задерживаю.
Кру-гом! - добавил мой дядя смеясь,
   - Уступаю! Только будьте осторожны!
   Мы установили ракетные подставки в окопах в  двухстах  метрах  от  замка.
Гордое здание сильно пострадало: правое крыло сгорело,  окна  и  двери  были
забаррикадированы. На поляне виднелась куча рваного,  почерневшею  железа  -
все что осталось от роскошного лимузина Хоннегера.
   - Вы не знаете, что с нашими девушками? - спросил Мишель.
   - Один пленный уверяет, что  еще  до  начала  наступления  их  заперли  в
глубоком подвале. Дочка Хоннегера, кажется, не разделяет идей своего  папаши
и, наверное, тоже там. Она, по-видимому, хотела нас предупредить о  замыслах
брата и отца. Надо целиться в окна и двери, - закончил  Бевэн,  обращаясь  к
дяде.
   Мы навели направляющие подставки. Стоило кому-нибудь высунуться, как пули
начинали свистеть над головами. Наконец дядя включил электрический  контакт.
Последовали короткий вой ракет и оглушительный взрыв.
   - Попадание!
   После второго залпа ракеты исчезли в разбитых окнах и разорвались внутри.
Пулемет противника замолчал. Мы дали еще три залпа подряд. Из-за наших  спин
добровольцы поливали пулеметным огнем зияющие окна замка. Но вот  в  круглое
окошечко под крышей высунулась рука и замахала белой тряпкой.
   - Сдаются! Давно бы пора.
   Внутри замка раздалось еще несколько выстрелов:  по-видимому,  сторонники
сдачи утихомиривали  тех,  кто  хотел  драться  до  конца.  Белое  полотнище
исчезло,  потом  опять  появилось.  Перестрелка  внутри  смолкла.   Опасаясь
подвоха, мы не вылезали из окопов, но огонь тоже прекратили.  Наконец  через
проем выбитой двери на террасу вышел человек с развернутым носовым платком.
   - Подойди ближе! - приказал Бевэн.
   Человек повиновался. Это был совсем молоденький блондин  с  приятным,  но
измученным лицом и запавшими лихорадочными глазами.
   - Вы сохраните нам жизнь, если мы сдадимся? - спросил он.
   - Вас будут  судить.  А  если  вы  не  сдадитесь,  мы  вас  всех  сделаем
покойниками менее чем за час. Выдайте нам Хоннегеров и выходите на поляну  с
поднятыми руками.
   - Шарль Хоннегер убит. Его отец жив, но нам пришлось его оглушить;  когда
мы выбросили белый флаг, он стрелял в нас.
   - Где девушки?
   - Они в подвале  вместе  с  Идой,  простите,  с  мадемуазель  Хоннегер  и
Мадленой Дюшер.
   - Они живы, не пострадали? Блондин пожал плечами.
   - Понятно. Выходите, мы ждем.
 
   СУД
   Двадцать уцелевших вояк безропотно выстроились на поляне, заложив руки за
головы и бросив оружие к ногам. Два последних выволокли  Хоннегера,  который
все еще был без сознания; к нему приставили караул.
   С автоматами в руках мы с Мишелем  проникли  в  замок;  один  из  пленных
показывал дорогу.
   Внутри царил полный разгром. Картины известных мастеров в вычурных  рамах
вкривь и вкось висели по  стенам  салона,  изрешеченные  пулями  Два  пустых
пенных огнетушителя свидетельствовали о том, что здесь  тоже  был  пожар.  В
вестибюле валялся изуродованный взрывом труп Шарля Хоннегера;  пол  и  стены
здесь были утыканы осколками.
   По каменной винтовой лестнице мы  спустились  в  подвал;  железная  дверь
гудела от ударов: кто-то стучался изнутри.
   Едва мы отодвинули засов,  как  навстречу  нам  выскочила  Ида  Хоннегер.
Мишель схватил ее за руку.
   - Вы куда?
   - Где мой отец? Брат?..
   - Ваш брат убит, а отец... он пока жив.
   - Неужели вы его?..
   - Мадемуазель, - сказал я, - из-за него погибло двенадцать  наших  людей,
не считая ваших.
   - Это ужасно. Зачем  они  это  сделали?  -  проговорила  она  и  залилась
слезами.
   - Этого мы еще не знаем, - ответил Мишель. -  Где  девушки,  которых  они
похитили? И эта, ну, как ее, кинозвезда.
   - Мад Дюшер? Там, в погребе. А остальные, кажется, в подвале слева.
   Мы вошли в подземелье. Керосиновая лампа тускло освещала  стены.  Мадлена
Дюшер, очень бледная, сидела в углу.
   - Должно быть, совесть у нее нечиста, - сказал Мишель.
   - Вставай и выходи! - грубо добавил он.
   Затем мы освободили трех девушек из деревни. Когда мы поднялись на первый
этаж, там уже был Луи с остальными членами Совета.
   - Старик Хоннегер пришел в себя. Пойдем, надо его допросить.
   Хоннегер сидел на поляне, рядом с дочерью. Увидев нас, он поднялся.
   - Я вас недооценивал. Мне надо было привлечь на свою  сторону  инженеров,
тогда мы завладели бы этой Планетой.
   - А для чего? - спросил я.
   - Для чего? Разве вы не понимаете, что это был единственный случай, когда
человек мог бы взять  в  свои  руки  судьбу  человечества.  Через  несколько
поколений мы создали бы расу сверхлюдей.
   - Это из вашего-то материала? - спросил я насмешливо.
   - У моего сырья было все, что нужно: настойчивость, мужество, презрение к
смерти. И на вас я тоже рассчитывал. Но я ошибся, думая, что смогу захватить
власть без вас. Надо было сделать это вместе с вами.
   Он склонился к плачущей дочери.
   - Пожалейте ее; она ничего не знала о моих планах  и  даже  пыталась  нам
помешать. А теперь прощайте...
   Быстрым движением он что-то сунул в рот, пробормотал: "Циан"- и рухнул на
землю.
   - Ну что ж, одним подсудимым меньше, - сказал Мишель  вместо  надгробного
слова.
   Добровольцы уже грузили на машины трофеи:  четыре  автоматические  пушки,
шесть пулеметов, сто пятьдесят ружей и автоматов,  пятьдесят  револьверов  и
большое количество боеприпасов. Замок  был  настоящим  арсеналом,  но  самой
ценной из всех находок был маленький печатный станок, совершенно новый.
   - Непонятно, что они собирались делать со всей этой техникой на Земле?
   - Один пленный показал, что Хоннегер возглавлял фашистскую организацию, -
ответил Луи.
   - В конце концов, все к лучшему. Теперь будет чем встретить гидр.
   - Кстати, с тех пор их больше не видели. Вандаль  и  Бреффор  заканчивают
вскрытие маленькой гидры; они ее положили в бочку со спиртом.  Этот  Бреффор
просто незаменим! Он уже научил деревенских ребят  лепить  глиняную  посуду,
как это делают индейцы Южной Америки.
   Когда мы вернулись  в  деревню,  было  четыре  часа  пополудни.  Сражение
продолжалось меньше дня. Я добрался до дому и заснул как убитый. Мне снилась
моя старая лаборатория в Бордо, мой шеф  говорил  мне:  "Желаю  Вам  получше
провести отпуск. Я уверен, что там вы найдете немал