с трудом удалось причалить, но выгрузить машину  мы  так  и  не
смогли. Небольшая часть побережья, которую мы осмотрели, оказалась безводной
и голой. Если  не  считать  "насекомых",  на  острове  кишели  одни  плоские
"гадюки". Впрочем, мы нашли несколько каменных орудий ссвисов.  Исследование
южной оконечности северного материка принесло нам куда больше открытий и ...
тревог.
   Ранним утром "Темерер" стал на якорь в бухте, защищенной высокими скалами
самых фантастических очертаний. Спустить грузовичок было непросто, л к  тому
времени, когда он наконец выехал на берег, Гелиос стоял уже высоко.  Мишель,
Смит и я сели в машину и двинулись в путь.
   Не без труда поднялись мы на плато, простиравшееся в северном и восточном
направлении до самого горизонта. С юга плато обрамляла цепь невысоких гор, к
которым мы и направились по саванне с редкими группами деревьев.  Здесь  был
настоящий звериный  заповедник:  голиафы,  "слоны",  а  также  более  мелкие
животные то и дело попадались навстречу поодиночке и  большими  стадами.  Мы
разбудили парочку тигрозавров, но те, к  счастью  для  нас,  были  настроены
мирно: наш грузовичок не выдержал бы столкновения.
   В  три  часа  пополудни,  когда  мы  доедали  запоздалый  завтрак,  вдали
показалось многочисленное и какое-то странное стадо. Когда оно приблизилось,
мы узнали больших красных ссвисов  из  расы  Взлика.  Я  вспомнил,  как  тот
неоднократно говорил  мне,  что  их  племя  пришло  с  юга,  отделившись  от
остальных по непонятным причинам. Произошло  это  не  так  давно,  всего  за
несколько поколений до нашего "перелета" на Теллус.
   Эта встреча нас огорчила: ссвисы преграждали нам путь к горам, а, зная их
воинственный характер, ехать напролом было опасно - дело неминуемо кончилось
бы столкновением. Но ссвисы, по-видимому,  нас  не  заметили;  они  свернули
влево и скрылись за линией горизонта.
   Мы устроили короткий военный совет. Я стоял за  немедленное  возвращение,
так как мы и без того слишком удалились  от  "Темерера"  в  глубь  неведомой
страны. Однако Смит и Мишель хотели проехать еще немного вперед, с тем чтобы
вернуться на следующий день. Пришлось подчиниться большинству.
   Мы поехали дальше и часов около четырех различили на юге  скалу:  высотой
три десятка метров, она  стояла  далеко  впереди  горной  цепи.  Вершина  ее
показалась мне покрытой зубцами. Подъехав ближе, мы убедились, что эти зубцы
на самом деле были  башнями  высотой  метров  по  десять,  расположенными  с
интервалами примерно в двадцать шагов. Пространство вокруг скалы  в  радиусе
полукилометра с лишним было совершенно оголено, здесь не росло  ни  деревца,
ни кустика. Между башнями скакали ссвисы. Казалось, они сильно  встревожены,
и через бинокль я разглядел, как они показывают на нас  пальцами.  Не  зная,
что думать, я замедлил ход.
   Внезапно прямо  напротив  нас  с  вершины  одной  из  башен,  до  которой
оставалось метров четыреста, взвился в небо какой-то длинный черный  предмет
и, описав дугу, с нарастающим свистом ринулся вниз.  Гигантская  стрела  или
дротик, весом килограммов тридцать врезался в землю всего в  трех  шагах  от
нас. Я резко затормозил, потом, опомнившись, крутанул руль и дал газу.
   - Зигзагами, жми зигзагами! - крикнул Мишель.
   Оглянувшись, я увидел в небе дюжину черных молний. Они вонзались в  почву
вокруг машины, и от одной из них мы  увернулись  буквально  чудом.  За  моей
спиной залаял пулемет: Смит взялся за дело! Надо сказать, что в  свое  время
он был чемпионом  по  стрельбе  из  авиационного  пулемета.  Позднее  Мишель
рассказывал, что американец в мгновение ока поджег шесть башен.
   Я ничего этого не видел. Вцепившись  в  руль,  выжав  до  предела  педаль
акселератора, я гнал грузовичок по рытвинам и ухабам, каждую секунду ожидая,
что огромное копье вонзится мне в спину.
   Мы были от этого на волосок! Когда вокруг уже  мелькали  первые  деревья,
стоящие на краю оголенной зоны, позади  послышался  удар,  треск  и  скрежет
лопнувшего металла. Я резко вильнул в сторону.  Минут  через  десять,  когда
Мишель сменил меня за рулем,  я  увидел,  что  дротик  пробил  бронированную
крышу, прошел между ног  у  Смита  и  засел  наконечником  в  большой  банке
консервированной говядины, пригвоздив  ее  к  полу.  Не  останавливаясь,  мы
отпилили древко и вытащили наконечник: треугольной формы с  зазубринами,  он
был выкован из стали!
   Уже ночью мы  сделали  короткую  остановку,  чтобы  закусить  и  обсудить
непонятное происшествие.
   - Самое странное, - сказал я, - не то, что эти ссвисы знакомы с металлом,
а то, что у них есть сталь превосходной закалки! По-видимому, это тот  самый
народ от которого отделилось племя Взлика. Значит, всего несколько поколений
назад они тоже были еще в каменном веке.  Конечно,  ссвисы  очень  умны,  но
такой быстрый прогресс меня просто поражает!
   Мишель задумался.
   - А нет ли какой-нибудь  связи  между  развитием  этих  ссвисов  и  нашей
находкой на острове?
   - Все может быть. Вы заметили, у них ведь  катапульты,  вернее  баллисты,
которые бьют на полкилометра с лишним!
   - Я, во всяком случае, разбил им самое малое шесть  башен,  -  проговорил
по-английски Смит.
   - Да, да. А сейчас давайте отсюда удирать. Здесь небезопасно.
   Мы ехали всю ночь, Я пережил немало тревожных ночей  на  Теллусе,  но  ни
одна еще не была до такой степени наполнена опасностями. Все три луны  вышли
на небо, и, казалось, все чудища планеты собрались  на  этом  клочке  земли.
Свет фар привлек внимание "слонов", и нам пришлось прокладывать  между  ними
дорогу. Потом появился огромный тигрозавр, ищущий добычу; мы  встретили  его
очередью из пулемета, впрочем, не причинившей  хищнику  вреда  -  он  просто
перепугался, должно быть не меньше нас. Голиафы трижды преграждали нам путь,
заставляя делать объезды. "Гадюки" бросались Под  колеса  грузовичка,  и  мы
сменили два прогрызенных ими баллона. Лишь перед самым рассветом мы  увидели
сигнальные ракеты, взлетавшие с палубы "Темерера", и уже на  заре  поднялись
наконец на борт.
 
   ПОСЛЕДНЯЯ ОПАСНОСТЬ
   Спустя несколько дней мы достигли устья Дордони без  особых  приключений,
если не считать неполадок с моторами, которые заставили нас сутки  идти  под
парусами. О своем возвращении мы известили Кобальт-Сити по радио  и  поэтому
не особенно удивились, когда при слиянии  Дордони  с  Изелем  нас  встретила
лодка, где сидели Мартина, Луи и Взлик. Все трое поднялись на борт. мы взяли
лодку на буксир и спокойно  дошли  до  Порт-Леона.  Мы  отсутствовали  целый
месяц! Нечего и говорить, как я обрадовался встрече с Мартиной. Сколько  раз
за это путешествие я думал, что никогда не увижу ее!
   Луи показал мне текст последней радиограммы из Нью-Вашингтона.  Я  прочел
ее, не веря своим глазам, потом передал ее американцам - Бирабан перевел нам
суть. А суть заключалась в следующем: по непонятным  причинам  Нью-Вашингтон
медленно погружался в океан, и,  если  скорость  погружения  не  замедлится,
остров  исчезнет  под  волнами  самое   большее   через   полгода.   Поэтому
правительство посылало нам сигнал бедствия.
   Собрался совет с участием американцев. Джейнс выступил первым. Он сказал:
   - В порту Нью-Вашингтона стоят два эсминца, французский крейсер "Сюркуф",
грузовоз и маленький танкер. Кроме того, у нас есть  шестнадцать  самолетов,
из них четыре винтовых и три геликоптера.  Но  у  нас  нет  ни  бензина,  ни
солярки. Можете ли вы продать нам горючее? Главное - с доставкой на место!
   - Ни о какой продаже не может быть и речи, - ответил мой дядя.  -  Помочь
вам - самая элементарная обязанность. Все дело  в  транспорте.  У  нас  есть
только одно судно "Темерер", а он для это цели слишком мал.
   - А корпус "Конкерана"? - спросил я. - По-моему, он еще  послужит.  Кроме
того, баржи, если только их можно оборудовать для  перевозки  горючего.  Что
скажете  вы?  -  обратился  я  к  нашим  инженерам.  Этранж  подумал,  потом
заговорил:
   - На изготовление цистерн уйдет от десяти до двенадцати дней. По  крайней
мере столько же - на специальное противопожарное оборудование. Итого  месяц.
Две цистерны длиной десять метров, шириной три и высотой  два  -  итого  сто
двадцать тысяч литров: шестьдесят тонн бензина и шестьдесят тонн  дизельного
топлива.
   - Предпочитаем больше солярки и меньше бензина,- вмешался Джейнс.
   - Это можно. Сколько точно горючего у нас в запасе?
   - Шесть миллионов литров, - ответил я. - Все резервуары полны, поэтому  я
приостановил добычу.
   - Каково расстояние от Порт-Леона до Нью-Вашингтона?
   - Примерно четыре с половиной тысячи километров.
   - Да, но это напрямик, через открытый океан, - уточнил я.
   Дядя обратился к Джейнсу:
   - Если мы вам доверим "Темерер" и свой экипаж, сумеете вы  довести  судно
до вашего острова.
   - Отвечаю за это головой. Ваш маленький корабль просто превосходен!
   - Хорошо, рискнем.
   Месяц спустя "Темерер" отплыл, ведя на буксире баржу со ста сорока  пятью
тысячами литров горючего. Как потом рассказывал  мне  Мишель,  все  плавание
было удивительно спокойным: ни  бурь,  ни  "кальмаров",  ни  прочих  морских
чудовищ.
   Нью-Вашингтон оказался едва возвышающейся  над  водой  равниной  с  двумя
прибрежными холмами, на которых теснились дома. Прибывших встретили  залпами
из всех орудий. Оркестр крейсера сыграл американский гимн. Потом  под  звуки
"Марсельезы" маленький  "Темерер"  проскользнул  со  своей  баржей  в  порт,
провожаемый удивленными взглядами морских офицеров. Солярку сразу перекачали
в баки аргентинского танкера, который немедленно снялся с  якоря,  а  бензин
отправили на грузовиках на аэродром.
   Президент Нью-Вашипгтона Линкольн Дональдсон торжественно принял  Мишеля.
Потом французы пригласили его на "Сюркуф". Когда офицеры  и  моряки  узнали,
что вскоре смогут увидеть кусочек Франции, радости их не было предела!
   Для жителей Нью-Вашингтона настала напряженная пора: чтобы  демонтировать
и погрузить на суда все, что можно было спасти, люди работали от зари  и  до
зари не покладая рук. Потом вернулся танкер и первый караван
   - "Сюркуф", норвежский грузовоз  и  два  эсминца,  все  перегруженные  до
предела людьми и оборудованием,- отплыли на материк.
   Об этом Мишель предупредил меня по радио. В ответ я  смог  ему  сообщить,
что мы тем временем договорились со Взликом,  который  после  смерти  своего
"тестя"  стал  главным  племенным  вождем.   Ссвисы   уступили   американцам
территорию, по правде говоря, принадлежавшую черным ссвисам, или слвипам, не
входившую в охотничьи угодья племени, и часть своих  исконных  земель  между
Дронной и Неведомыми горами. Кроме того, я выговорил для нас  самих  коридор
до самого устья, где мы намеревались построить Западный порт. Пока  шли  эти
переговоры, французы тоже не сидели без дела.  У  подножия  гор  мы  строили
американцам дома на землях, действительно  принадлежавших  красным  ссвисам,
главным образом по ту сторону Дронны, как  раз  напротив  нашего  маленького
поста Хром.
   И вот первый караван прибыл. Наблюдательный пост в устье Дронны сообщил о
его приближении рано утром, когда корабли  были  еще  на  подходе.  Грузовое
судно и крейсер "Сюркуф" из-за слишком большой  осадки  стали  на  якоря  на
самой Дронне, а эсминцы поднялись по Изелю. Потом американцы уплыли  большим
караваном, составленным из крупных лодок. Мы отбуксировали переселенцев к их
новым владениям. Было решено, что  американцы  удовлетворятся  пока  землями
красных ссвисов, отложив завоевание территории слвипов пока до лучших времен
именно потому, что за нее пришлось бы еще воевать.
   Мишель прилетел на самолете незадолго до прихода седьмого, и  последнего,
каравана. Остров к тому времени почти полностью затонул, но в Новой  Америке
уже вырос город и семь деревень, а  на  полях  созрел  и  был  убран  первый
урожай. Город  Нью-Нью-Вашингтон,  как  его  называли  в  шутку  американцы,
насчитывал пять тысяч жителей.
   Население Новой Франции тоже  увеличилось  за  счет  шестиста  моряков  с
"Сюркуфа" и шестидесяти аргентинцев, пожелавших жить в  "латинской  стране".
Кроме того, к нам  присоединилось  человек  пятьдесят  канадских  французов.
Сначала их отпугнуло наше коллективное хозяйство, хотя это  распространялось
только на промышленные предприятия, а скоро  они  убедились,  что  никто  не
мешает им ходить в церковь, если их туда тянет.
   Норвежцы (сразу же после  катастрофы  они  подобрали  в  море  пассажиров
тонувшего норвежского лайнера, и теперь их было  человек  двести  пятьдесят)
попросили отвести им часть нашей территории близ устья Дордони.  Там  они  и
обосновались, выстроив рыболовный порт.
   В  действительности  никакого  строгого  разделения  не  существовало   и
смешанные браки были самым обычным делом. К счастью, у американцев оказалось
гораздо больше женщин, чем мужчин, и многие наши моряки переженились  еще  в
Старом Нью-Вашингтоне. Спустя год  после  Великого  Исхода  у  меня  родился
первенец, мой сын Бернар, а Мишель  женился  на  семнадцатилетней  красавице
норвежке Инге Унсет, дочери капитана норвежского грузового судна.
   Мы помогли американцам смонтировать заводы. Они в свою  очередь  уступили
нам часть своих станков и четыре  самолета.  Вместе  с  двумя  американскими
коллегами я обнаружил на их территории, но на землях  слвипов,  значительные
нефтяные месторождения.  А  еще  через  пять  лет  мы  объединились  в  Союз
Республик Теллуса. Но до этого нам еще пришлось отвоевывать земли у слвипов.
И был момент, когда едва не началась война с американцами, когда судьба  нас
всех висела на волоске.
   Слвипы первыми открыли боевые действия. Однажды вечером сотни  их  воинов
внезапно напали на маленький американский пост и перебили десять человек  из
двенадцати. Двум американцам удалось спастись на автомашине. Как  только  об
этом стало известно, в воздух поднялись два самолета, но отыскать  убийц  не
удалось: степи опустели, а непроницаемые для глаза  леса  покрывали  слишком
обширные  пространства.  Американцы  снарядили  легко  вооруженную  колонну,
понесли большие потери и вернулись ни с чем. Тогда они обратились за помощью
к нам, учитывая наш богатый опыт, и к нашим союзникам ссвисам.
   Трудно представить себе более странную войну и более сказочное войско!  В
центре ехали на грузовиках мы и американцы, над нами кружили  два  самолета,
впереди летел геликоптер-разведчик, а вокруг гарцевали существа иного  мира,
вооруженные луками и стрелами!
   Кампания была трудной, не обошлось без потерь. Быстро  сообразив,  что  в
очередном бою они сразу будут разбиты, слвипы начали опустошать приграничные
районы, отравлять источники и колодцы, совершать налеты на Новую Америку, на
земли ссвисов и даже на Новую Францию, пробираясь к нам через горы.
   В ответ эсминцы обстреляли две обнаруженные на побережье деревни слвипов.
Самолеты нашли и разбомбили еще несколько селений.  Но  все  это  ничего  не
давало. Лишь когда мы  углубились  во  вражескую  территорию,  перейдя  даже
будущую границу Новой Америки, слвипы решили, что пришел час решающей битвы.
   На рассвете к нашему лагерю сразу  со  всех  сторон  галопом  устремилось
более пятидесяти тысяч черных бестий. Джейнс, который был командиром отряда,
немедленно  вызвал  авиацию,  и  самолеты  тотчас  взлетели   с   аэродромов
Нью-Вашингтона и Кобальт-Сити. При скорости около тысячи  километров  в  час
они должны были долететь быстро,  но  нам  надо  было  суметь  продержаться.
Пятьсот американцев и триста французов, пусть даже прекрасно вооруженных,  и
пять тысяч  ссвисов  против  пятидесяти  тысяч  разъяренных  врагов,  стрелы
которых разят на четыреста метров! Положение было критическим! И  главное  -
мы не могли  использовать  маневренность  грузовиков:  ссвисы  окружали  нас
кольцом по тридцать рядов в глубину! Мы поставили все пятьдесят машин, кроме
нашего старого бронированного грузовика, вокруг, легли за пулеметы  и  стали
ждать.
   Мы открыли огонь, когда враг был уже в шестистах метрах, и  это  чуть  не
стоило нам всем жизни. Нельзя  было  выжидать  так  долго!  Слвипы  едва  не
захлестнули нас черной волной. Автоматы и пулеметы косили врагов, как спелую
пшеницу, ссвисы посылали в них стрелу за стрелой,  но  все  напрасно!  Через
мгновение у нас было уже десять человек убитых и более восьмидесяти раненых,
у ссвисов - сто убитых, а раненых вдвое больше.
   Безумная отвага слвипов наводила ужас, а  их  живучесть  казалась  просто
невероятной.  Один  из  них  продолжал  мчаться   даже   после   того,   как
двадцатимиллиметровая пуля оторвала ему руку вместе  с  плечом,  и  свалился
замертво в двух шагах от американца. Это я видел своими глазами.
   За первой атакой последовала вторая. Когда  слвипы  пошли  на  приступ  в
третий раз, наконец подоспели самолеты, но  толку  от  них  было  мало:  все
смешалось в невообразимой свалке и летчики просто не знали куда стрелять.
   Во время третьей атаки  Мишель  получил  стрелу  в  правую  руку,  а  мне
наконечник пробил левую икру; впрочем, оба наших ранения оказались  легкими.
Как только враги были отброшены,  самолеты  начали  поливать  их  пулеметным
огнем и забрасывать бомбами и ракетами. Начался разгром!  В  открытой  степи
ряды слвипов расстроились и мы гнались за ними на  грузовиках,  расстреливая
в. упор, в то время  как  Взлик  со  своими  воинами  вылавливал  и  добивал
одиночек.
   Кое-где враг еще  пытался  переходить  в  контратаки.  Вечером  мы  нашли
грузовик, где остались только  трупы,  сплошь  утыканные  стрелами.  Но  под
покровом темноты уцелевшие слвипы бежали и больше не возвращались.
   Зато вместо них появились сотни тигрозавров, привлеченных запахом  крови,
и нам пришлось выдержать еще одно сражение, стоившее жизни  шестерым.  Всего
мы потеряли двенадцать человек, американцы - двадцать два, и ссвисы - двести
двадцать семь. У нас было восемьдесят семь  раненых;  у  американцев  -  сто
сорок пять, у ссвисов  -  девятьсот  шестьдесят.  Слвипы,  по  самым  грубым
"подсчетам, оставили на поле боя не менее двадцати тысяч.
   После этого похода американцы построили  цепь  фортов  вдоль  всей  своей
границы,  защита  которой  облегчалась  еще  тем,  что  она  шла  по  гребню
естественного сброса, протянувшемуся от моря  до  самых  гор  на  расстоянии
почти семьсот километров.
   Два  следующих  года  прошли  спокойно,  в  мирном  труде.  Однако  мы  с
сожалением видели, что американцы все больше и больше замыкаются в  себе.  К
нам они почти не приезжали, если не считать единичных случаев: прилетит один
самолет, и все. Да и мы стали бывать у них только по делу: для обмена сырьем
или промышленными изделиями. К  тому  времени  американцы/  открыли  у  себя
угольные шахты, правда, не столь богатые, как у нас, но с лихвой покрывавшие
все их нужды. К тому же среди нас мало кто говорил по-английски. Ну,  и  так
далее и тому подобное.
   И мы, и они жили по-своему, обычаи были разные. Они шарахались от  нашего
вполне умеренного и разумного коллективизма и называли наш Совет диктатурой.
Кроме  того,  у  американцев   сохранялись   глупые   предубеждения   против
"туземцев", которые мы никак не разделяли:  более  двухсот  молодых  ссвисов
учились в наших школах.
   А  вот  с  норвежцами  у  нас  установились  превосходные  отношения.  Мы
поставляли им металл, необходимый для постройки  рыбацких  судов,  а  они  в
изобилии снабжали нас всеми дарами моря. Уцелевшие земные рыбы  размножились
в невероятном количестве, да и теллусийские были просто великолепны на вкус.
   "Героический период" подходил к  концу.  Чтобы  в  дальнейшем  не  давать
американцам повода для критики, мы произвели ряд изменений. После долгих - в
чисто французском духе- дискуссий было  решено,  что  отныне  Новая  Франция
будет состоять из следующих департаментов:
   1) Департамент Кобальт (5000 человек), столица Кобальт-Сити (800 человек)
и город