ая в пьесах, я ступал по сцене, на которой стояли те парни с ружьями, играя в баскетбол, я бегал по паркету, из которого пули выбивали щепки, а кровь глубоко впиталась в дерево. Меня крестили в купели, стоявшей за этой сценой. К ней люди из города подсоединили шланги, с помощью которых смывали кровь. Баптисты уже поговаривали о том, чтобы устроить здесь христианскую библиотеку". Пит услышал эти разговоры, когда пришел на стоянку, чтобы возложить цветы на то место, где он когда-то после танцев впервые поцеловал Аннали и где теперь под слоем земли лежали в одной куче изуродованные тела его родственников и друзей.
     Вот какой мир достался этим детям. И вечно их куда-то торопят. Понимают ли они, что мир не должен быть таким? Смогут ли они когда-нибудь поверить хоть во что-то после того, как их лишили родителей?
     Однажды, когда они, оставшись вдвоем, вели лошадей, спросил его, чьи эти дети.
     - Та большая девочка, Донна - моя дочь, а Нат мой сын.
     - Это и дураку понятно - они такие же светловолосые, - сказал Тиг.
     - Мик, Скотти Портер, Валери Леттерман и Чери Энн - сироты.
     - Зачем вы взяли их с собой? Неужели в Гринсборо не нашлось никого, кто смог бы за ними присмотреть?
     - Именно потому, что такие люди нашлись, мы и решили отправиться в такую даль. И нам пришлось силой отстаивать свое право взять их с собой.
     - Но почему? Неужели вы не понимаете, что без них мы бы двигались гораздо быстрее и находились бы в большей безопасности?
     Пит подавил приступ ярости. Он всегда пытался обуздать свои страсти и почти всегда это ему удавалось.
     - Все верно, Тиг. Но если бы мы их оставили, то их подобрали бы баптисты.
     - Но это было бы не так уж и плохо, - сказал Тиг. Пит вновь сдержал свои эмоции и лишь после длительной паузы заговорил тихо и спокойно.
     - Дело в том, Тиг, что именно проповедники баптистов в течение пятнадцати лет убеждали людей, что мормоны - это Антихрист и что мы в нашем храме совершаем тайные обряды и поклоняемся Сатане. Они говорили, что Иисус и дьявол братья, и что мы только делаем вид, что христиане. Они убеждали людей в том, что мы можем похитить их детей, и в том, что мормоны завладели всем, а добрые христиане прозябают в бедности. А потом, когда пришла беда, все эти баптистские проповедники умыли руки и сказали: "Мы никого не заставляли убивать мормонов". И это была сущая правда. Они никогда не проповедовали убийство. Но они проповедовали ненависть и страх, они сознательно лгали. Теперь, Тиг, вы понимаете, почему мы не отдали этих детей мормонов людям, которые так клевещут на религию, ради которой погибли наши отцы?
     Некоторое время Тиг молчал, видимо, размышляя о том, что услышал.
     - Как этим малышам удалось остаться в живых? Я слышал, что Воины Христовы добивали даже раненых.
     Выходит, что Тиг слышал эту историю.
     - Эти четверо ушли в начальную школу в Гилфорде. Когда Воины Христовы стали повсюду арестовывать людей, они добрались и до школы. Их встретила доктор Соня Дей, которая была директором. У нее не было никакого оружия. Показав им еще тлевший пепел - все, что осталось от школьных журналов, она сказала: "Дети, преподаватели и я сама - все в этой школе сегодня мормоны. Если вы хотите кого-то забрать, то забирайте нас всех". Так она осадила их и они ушли прочь.
     - Какое мужество!
     - Да, Тиг. Но в пятидесяти школах округа детей мормонов схватили прямо в классах. Если бы тогда оказалось побольше таких мужественных директоров...
     - В среднем один на пятьдесят, Кинн.
     - Вот поэтому Америка заслуживает того, что с ней произошло. Вот почему Господь нас не помиловал. Америка возлюбила зло.
     - Может быть, они просто испугались, - предположил Тиг.
     - Страх, слабость, зло - все три дороги идут в ад.
     - Знаю, - прошептал Тиг.
     Он прошептал это с таким чувством, что Пит понял - он затронул какую-то душевную рану Тига. Пит был не из тех, кто лезет в душу, тем более в такой ситуации. Поступив по-мужски, он сменил тему. Нельзя бередить свежую рану, ведь этим можно только все испортить. Не стоит ее трогать, лучше подождать, пока она сама затянется. Нужны лишь нормальные условия и постоянный уход.
     - Тиг, я очень хотел бы, чтобы вы взяли меня с собой на разведку или на охоту.
     - Вы должны находится с остальными. Я не уверен, что Дивер справится с дробовиком.
     - Может быть, и не справится, - сказал Пит. - Но если вы не пойдете с нами дальше этих гор, то кто-то из нас ведь должен научиться хоть чему-то из того, что вы делаете.
     - Я стал ходить по лесам десять лет назад, задолго до того, как началась чума.
     - Когда-нибудь и мне надо начинать.
     - Когда мы доберемся до Блю-Ридж-парквей, я начну брать вас с собой на охоту. Но вы будете ходить без ружья.
     - Почему?
     - Либо вы соглашаетесь, либо можете об этом забыть. У вас меткий глаз?
     - Я забивал очень сложные мячи.
     - А как насчет камней?
     - Думаю, что смогу бросать их метко.
     - Если не умеешь охотиться с помощью камня, значит, вообще не умеешь охотиться. Пули существуют лишь для того, чтобы убивать тех, кто может убить тебя. Их надо беречь, потому что если их в нужный момент не окажется под рукой, то тебе конец.
     Чем выше они поднимались в горы, тем беспечнее становился Тиг. Спустя некоторое время он перестал заставлять их искать для привала защищенные, скрытые от посторонних глаз места. Теперь они разбивали лагерь прямо на открытой местности.
     - Бандиты не поднимаются так высоко, - объяснял он.
     - Почему?
     - Потому что если они сюда придут, то обратно уже не вернутся.
     Когда они вышли на Блю-Ридж-парквей, Тиг изложил новый свод правил поведения:
     - Двигаться, соблюдая дистанцию и не скапливаться. Идти по обочине или держаться как можно ближе к ней. Никто не должен удаляться от группы. Ничего не держать в руках, даже камня. Ваши руки должны быть все время на виду. Если кто-то чужой появится на дороге, ни в коем случае не поднимать руки, даже если вам захочется почесать нос. Продолжайте спокойно идти. Кроме того, постарайтесь создавать как можно больше шума.
     - Я так понял, что нам больше не надо бояться бандитов, - заметил брат Дивер. - Здесь, к западу от Эшвилла, повсюду только горцы и чероки. Они не грабят людей, но и не особенно церемонятся с чужаками. Они их убивают, не задавая лишних вопросов. Если они только подумают, что вы можете доставить им хлопоты, вы тут же станете покойниками. Так что вы должны показать, что идете открыто, а не крадучись. В общем, постоянно оставайтесь на виду.
     - А петь нам теперь можно? - спросила сестра Монк.
     - Пойте что хотите, только не эту вашу песню. Мы шли вперед, вперед, вперед.
     Славные то были времена. Дорога Блю-Ридж-парквей проходила по вершинам холмов, так что вокруг них были только горы и небо. Когда-то Пит уже видел такие же красивые горы. Когда он был маленьким, они почти каждую осень ездили с отцом по этой дороге. Однажды они проехали по ней от Харперс Ферри до самой резервации чероки. Тогда Пит и его брат всю дорогу досаждали отцу, пока тот не пригрозил, что если они не заткнутся, то он обломает им руки-ноги. Но теперь он с теплым чувством вспоминал ту поездку. Шагая по этой дороге, Пит иногда забывал, что он уже взрослый. Обычно это происходило, когда он шел первым и не видел остальных. Еще было тепло, но в воздухе уже пахло осенью, и на душе у Пита было легко и спокойно, словно он возвращался домой. Он знал, что и на его спутников Блю-Ридж производит такое же впечатление. Да и не только Блю-Ридж, а и вообще Аппалачи. Даже тем, кто вырос в таких пустынных местах, как Калифорния или Северная Дакота, казалось, что они возвращаются домой.
     Тиг выполнил свое обещание. Поначалу Пита выводило из себя то, что он не может попасть камнем в цель, а Тиг почти всегда делает точные броски. Но через некоторое время пожарник приобрел в этом деле сноровку. Бросок камнем был сродни точной подаче мяча. К тому времени как они обогнули Эшвилл, Пит уже мог добыть белку за две минуты, а кролика за три. Он также научился правильно выбирать место охоты. Оказалось, что нужно просто найти какую-нибудь лачугу и, приближаясь к ней, что-нибудь напевать так, чтобы тебя услышал хозяин. Затем надо его спросить, где можно хорошо поохотиться и не разделит ли он твою добычу? Судя по разговорам горцев, охотиться можно было где угодно. Однако Тиг никогда не брался за камень до тех пор, пока кто-нибудь из местных не говорил ему: "Вон в той лощине" или "Вон на том склоне". И хотя они всякий раз говорили ему: "Не надо мне ничего приносить", Тиг всегда приносил им всю свою добычу и предлагал половину. Он не уходил до тех пор, пока они не соглашались взять хотя бы одно добытое им животное.
     - Теперь они не смогут обвинить тебя в том, что ты это украл, - говаривал он. - Если они забирают часть добычи, значит, это уже не браконьерство.
     - Неужели только это может заставить их не делать ложных обвинений в краже? - спросил Пит.
     Тиг посмотрел на него, как на идиота.
     - Ведь это горцы, - только и сказал он.
     Всякий раз возвращаясь с охоты, Пит испытывал большую радость от пения детей и взрослых. Больше всего на свете он любил слушать смех и пение своей Аннали. Когда они миновали предгорья и поднялись в горы, ощущение было такое, как будто им удалось выбраться из преисподней. "Вот он, запах свободы", - подумал Пит. Наверное, так чувствует себя тот, кому Христос прощает грехи. Словно тебя перенесли на вершину зеленой горы, и вокруг тебя одни облака. И все, что было с тобой Дурного, ушло вместе с дождем, заплутавшим в утренних туманах. Все дурное исчезло, осталось внизу. Пит чувствовал себя так, словно заново родился.
     - Мне никогда не захочется уходить отсюда, - сказал он Аннали.
     - Я знаю, - ответила она, - у меня такое же чувство.
     - Тогда давай никогда не будем спускаться вниз. Она пристально на него посмотрела.
     - Что это на тебя нашло, Питер? Ты стал говорить, как Тиг, у тебя даже походка теперь такая же, как у него. Если бы я захотела выйти замуж за горца, я бы уехала в Аппалачи или в Западную Каролину.
     - Эти места просто созданы для человека.
     - Для Святого Последнего Дня уготовано Царство Небесное.
     - Посмотри вокруг, Аннали, неужели ты скажешь мне, что Господь не любит этот край?
     - Здесь неспокойно. Тебе хорошо только потому, что нам не надо каждую ночь прятаться. Но мы не прячемся вовсе не потому, что находимся в безопасности и свободны. Мы ночуем на открытой местности, чтобы никому не пришло в голову нас пристрелить. Мы всегда будем здесь чужаками. Зато мы, как и любой мормон, являемся гражданами Юты.
     После этой беседы Пит больше не упоминал о своем желании здесь остаться. Он больше не говорил об этом ни Аннали, ни другим своим спутникам. Пит не сомневался в том, что через некоторое время у всех остальных появится такое же желание. "Если ты уже попал на небеса, зачем идти дальше?" - так думал тогда Пит.
     - Сестра Монк, ваше платье стало длиннее, - заметил однажды Валери Леттерман.
     - Это, наверно, я стала ниже ростом, - ответила Тина.
     - Вы похорошели.
     - Детка, в этом мире у тебя наверняка будет много друзей.
     Но Валери был прав. Более чем двести миль, пройденных пешком, привели к тому, что ее желудок стал, как много лет назад, нормально функционировать, до конца переваривая каждый кусочек пищи. Ей уже дважды пришлось ушивать свои юбки, поскольку габариты ее тела стремительно уменьшались. Теперь она чувствовала, как сокращается мышцы ее рук и ног, и могла одним пружинистым движением подняться на ноги. Давно канули в Лету те времена, когда ей приходилось это делать в четыре приема: встать на колени, упереть ступню одной ноги в землю, сесть на корточки и, наконец, распрямить колени. Сбросив одеяло (ночью в горах было холодно), она мгновенно вскакивала на ноги. Ей казалось, что, делая каждый шаг, она подпрыгивает вверх на несколько футов. Чего только она не перепробовала, чтобы сбросить вес - и различные лекарства, и консультации врачей, и диету, и упражнения. Но помогло ей только одно средство - пеший переход от Гринсборо до Топтона.
     В горах у них ни разу не возникло никаких затруднений. Здесь они все время чувствовали себя в безопасности. Исключение составили лишь несколько минут на границе с владениями чероки. Но и тогда какой-то прохожий узнал Джейми Тига. В конце концов, они сошли с мощеной дороги и стали подниматься вверх по какой-то грунтовке, настолько заросшей травой, что казалось, по ней никогда не ездили машины. По этой дороге они вышли к двухэтажному дому, совершенно скрытому ветвями гигантских дубов.
     - Насколько я понимаю, это и есть ваша лачуга? - спросила Тина.
     - Так называли этот дом мои приемные родители, - ответил Тиг. - Они наведывались сюда только летом. Но как только я достаточно подрос, я стал жить здесь круглый год.
     Эти сведения навели Тину на некоторые размышления. Получалось, что у Тига были приемные родители еще до того, как он стал достаточно взрослым, чтобы самому решить, где он будет жить. Значит, он убил их еще будучи юношей, а может быть даже подростком. Дверь оказалась незапертой, но внутри дома не было видно следов вторжения грабителей. Все было покрыто толстым слоем пыли. Повсюду лежали дохлые насекомые. Было понятно, что за все лето никто сюда не заходил, и уж тем более не делал уборку. Тем не менее, вся необходимая утварь была на месте, и Аннали немедленно мобилизовала всех на уборку. Тина понимала, что ей тоже нужно принять в этом участие. Вероятно, она разбиралась в уборках лучше, чем все остальные, вместе взятые. Но теперь она почему-то испытывала к этому отвращение и просто не желала этим заниматься. И чем больше она думала о том, что должна помочь, тем меньше ей хотелось это сделать. В конце концов, она просто выбежала из дома.
     - Постойте, - остановил ее Тиг.
     - А в чем дело?
     - Вы не должны уходить из дома без разрешения, - сказал Тиг.
     - Почему это?
     - Потому что мои соседи еще не знакомы с вами.
     - Они очень скоро со мной познакомятся, - сказала она. - Я всегда хорошо ладила с соседями.
     - Они совсем не похожи на тех соседей, которые были у вас в городе, миссис Монк.
     - Если вы не хотите называть меня сестрой Монк, тогда хотя бы зовите меня Тиной.
     Тиг ухмыльнулся:
     - Идите в дом и скажите всем, чтобы собирались в экспедицию.
     Экспедицией оказалась прогулка, в ходе которой они навестили всех четырех соседей Тига. Всю дорогу они пели и громко болтали. Дома соседей находились на таком расстоянии друг от друга, что из окон одного не было видно другого. Но это не имело значения - все равно они были соседями. Именно они являлись причиной того, что за все это время никто не проник в дом Тига. И это было самое главное.
     - Мистер Бикер, - сказал Тиг, - я смотрю, у вас нынче хороший урожай табака.
     - Табак, что растет в горах, лишь самую малость лучше собачьего дерьма, - ответил Бикер, - но все же мне удалось собрать несколько благоуханных листов.
     - Мистер Бикер, вы видите этих ребят, что я привел с собой?
     - Разве я похож на слепого?
     - Я шел с ними от самого Уинстона, и они обращались со мной, как с родным. Мы ели из одной миски и шли по одной дороге. А несколько раз нам пришлось вставать плечом к плечу. Они перезимуют вместе со мной, а потом пойдут дальше. Я покажу им границу своего участка, и они будут знать, где моя земля, а где ваша.
     Бикер хмыкнул:
     - Не слыхивал, чтобы городские могли отличить одно дерево от другого.
     "Зато мы умеем читать, - подумала Тина, - и вовремя вытираем сопли". Впрочем, у нее хватило ума не говорить об этом вслух.
     - Городские они или нет, но это мои люди, мистер Бикер. Каждый из них.
     - Да они, как я погляжу, цветные.
     - Я бы назвал это просто сильным загаром, мистер Бикер. А может в них течет кровь чероки. Но по весне они уйдут. Вы и не заметите, как они уйдут.
     Бикер подозрительно посмотрел на них.
     - Но они уйдут, - повторил Тиг. - Весной все они до единого уйдут.
     - Надеюсь, они не подцепят грипп, - сказал Бикер. Затем он со смехом направился к своей лачуге.
     Тиг повел их прочь.
     - Пойте, - попросил он Тину, и та затянула песню.
     - Это похоже на рождественские гимны, - заметила Донна, дочь Аннали.
     - Верно, только раньше нам не приходилось петь рождественские гимны для того, чтобы в нас не стреляли, - сказала Тина.
     - Да нет же, Бикер нормальный сосед, - сказал Тиг, - он будет хорошо себя вести.
     - Хорошо себя вести? Да он же на виду у нас взвел свой дробовик.
     - Нет, он правда хороший сосед, Тина. И теперь вы знаете, как себя с ним вести.
     - Я бы не стала называть добрым соседом человека только потому, что он согласился до весны нас не убивать.
     Тина была уверена в том, что Тиг не имеет никакого понятия о предмете разговора. В конце концов, он был парнем, а не девушкой. Между мужчинами существует лишь один вид добрососедства, который главным образом запрещает воровать у соседа и спать с его женой. Но ведь еще существуют и правила добрососедства женщин, о которых Тиг абсолютно ничего не знал.
     Поэтому она твердо решила сопровождать Тига в его походах по округе и торговле тем, что он добыл во время своих странствий к побережью. Она уже видела все эти металлические изделия, нитки, иголки, пуговицы, булавки, ножницы, ложки, ножи и вилки. Были у Тига и два бесценных бинокля, которые он обменял на огромных размеров матрас. Имелся у него и запас различных пуль, пригодных для стрельбы из ружей пяти или шести типов. Были у Тига и две бутылочки: одна с витамином С, а другая с укрепляющими силы капсулами тайленола. Оба лекарства предназначались для пожилых женщин, страдающих от артрита.
     Как только он заканчивал натуральный обмен, Тина тотчас начинала приставать к Джейми со своими бреднями о том, что она почти не умеет готовить пищу. "Я могу приготовить хороший бульон и думаю, что смогла бы, следуя рецепту, который у меня есть, приготовить запеченные в тесте яблоки с медом. Но необходимо знать более сотни различных трав и овощей, которых я не отличила бы от сорняков. Не хочу быть назойливой, но я могла бы в обмен на свое шитье брать кулинарные уроки. У меня хороший глаз и я владею иглой". Поначалу Тиг был просто ошеломлен - ведь за все время торговли он в разговорах с другими мужчинами обходился краткими фразами, которые состояли всего из трех-четырех односложных слов. Он и не пытался зазывать покупателей, как это делают женщины, которые скорее помогают друг другу, нежели пытаются заключить сделку. "Это и называется цивилизацией, - пояснила она Тигу в перерыве между визитами к соседям. - Ее изобрели женщины, и всякий раз, когда вы, мужчины, не оставляли от нее камня на камне, мы вновь ее изобретали".
     К Рождеству она добилась того, что Бикер каждый вечер приходил к ним на ужин. Он помнил множество старинных песен и, аккомпанируя себе на скрипке, пытался их воспроизвести. И хотя он все время безбожно фальшивил, все делали вид, что ничего не замечают. Досаду проявляла лишь Тина, у которой был такой слух, что она могла брать четверти нот хроматической гаммы. Впрочем, лучше не обращать внимания - детишки не должны постоянно бояться того, что в случае даже непреднамеренного вторжения во владения Бикера им могут отстрелить ноги. Тиг всегда присутствовал на этих вечеринках и, как все остальные, пел и смеялся. Однако время от времени на его лице появлялось выражение изумления, как будто он и не подозревал, что жители этих гор способны на такое.
     Только в одном Тина уступила наставлениям Тига. Она, как и все остальные, ни одной живой душе не сказала о том, что они мормоны. Здесь они никогда не исполняли гимн мормонов. Впрочем, каждое воскресное утро брат Дивер и Пит Кинн преломляли хлеб и благословляли причастие. Затем они читали проповедь. А почему бы и нет? Ведь жалюзи были опущены, и они не пели. Их никогда не пугала ненависть телевизионных проповедников и отцов го