- Для меня это правда. Для меня это имеет значение. А ты, играя на сцене, целыми днями только делаешь вид, что занимаешься этим, и для тебя это не имеет ни малейшего значения, а это уже никуда не годится. Я думаю, что из-за этого ты становишься такой лживой. А знаешь, что еще я тебе скажу? Ты не заслуживаешь участия в этом шоу. Ты недостаточно хорошо играешь.
     У Дивера не было желания слушать ее ответ. Он больше не хотел иметь с ней никаких дел. Ему стало стыдно за то, что он показал ей, как он относится к ней, к спектаклю и вообще ко всему на свете. Столько лет он носил все это в себе, избегая задушевных бесед с другими людьми. Раньше он никогда не рассказывал им о том, что его действительно беспокоило, а вот теперь все-таки выболтал то, что действительно имело для него значение. И кому же он все это выболтал? Кэти!
     Тиг повернулся к ней спиной и пошел в сторону грузовика. Теперь, когда его внимание не было полностью сосредоточено на Кэти, он услышал голоса других людей, которые отчетливо звучали в чистом ночном воздухе. Вероятно, те, кто был в палатках, хорошо слышали весь их разговор. И, наверное, все они высовывались наружу, чтобы посмотреть эту сцену. Какое же унижение может быть без свидетелей?
     Когда он обходил заднюю часть грузовика, некоторые голоса стали громче. Они принадлежали Маршаллу и еще кому-то и доносились со стороны панели управления светом и звуком. Может быть, это Олли? Нет, этот голос принадлежал кому-то из посторонних. Несмотря на то что Дивер не имел никакого желания разговаривать с кем бы то ни было, он все же пошел в ту сторону. Просто он вдруг почувствовал, что там происходит нечто скверное.
     - Я могу вернуться с ордером через десять минут, и тогда я уж выясню, здесь она или нет, - сказал незнакомец. - Но судье не понравится то, что ему приходится выписывать ордер так поздно ночью, и он, возможно, не будет с вами особенно церемониться.
     Это был шериф. Дивер довольно быстро сообразил, что Олли попался, совершая очередную глупость. Но нет, этого не могло быть, иначе шерифу не понадобился бы ордер. Ведь ордер означал, что шериф что-то ищет. Или кого-то ищет. Как бы там ни было, но все это значило, что Дивер не сумел удержать Олли от глупости. Разве не говорила эта девушка что-то насчет свидания после спектакля? Разве не обещала она выбраться через окно, но прийти к Олли? Ему следовало раньше об этом вспомнить. Ему нельзя было спускать с Олли глаз. Все это произошло по вине Дивера.
     - Кого вы ищете, шериф? - спросил Дивер.
     - Это не ваша забота, Дивер, - сказал Маршалл.
     - Это ваш сын? - спросил шериф.
     - Это конный рейнджер, - сказал Маршалл, - мы его подвезли, и теперь он нам немного помогает.
     - Вы здесь не видели девушку? - спросил шериф. - Вот такого роста, а зовут ее Нэнси Палли. После спектакля она разговаривала с вашим осветителем.
     - Я видел девушку, которая разговаривала с Олли, - сказал Дивер. - И это было как раз после спектакля, но, по-моему, за ней пришел ее отец.
     - Ну да, может, оно и так, но только ее даже и сейчас нет дома, и у нас есть довольно веские основания считать, что она хотела вернуться сюда и кое с кем встретиться.
     Маршалл встал между Дивером и шерифом.
     - Все наши люди на месте, и никого из посторонних у нас нет.
     - Если вам нечего скрывать, то почему же вы не разрешаете мне войти внутрь и сделать проверку?
     Дивер, конечно, знал, почему. Олли, должно быть, отсутствовал. Но теперь было уже слишком поздно отправляться на его поиски, не дожидаясь, пока грянет беда.
     - Мы имеем право отказывать в проведении у нас несанкционированных обысков, сэр, - сказал Маршалл. Он вне всяких сомнений сказал бы еще что-нибудь в этом роде, но Дивер прервал его, задав шерифу вопрос.
     - Шериф, представление закончилось минут пятнадцать назад, - начал Дивер, - откуда вы знаете, что она не пошла погулять со своими подружками или еще что-нибудь в этом роде? Вы уже проверили их дома?
     - Послушай, умник, - сказал шериф, - я не нуждаюсь в твоих поучениях.
     - Что вы, я и не думал вас учить. Я уверен, что вы прекрасно знаете свое дело, - продолжал Дивер. - На самом деле я думаю, что вы знаете свое дело настолько хорошо, что ничуть не сомневаетесь в том, что эта девушка не пошла бы гулять с подружкой. Держу пари, что эта девушка и раньше доставляла вам массу хлопот.
     - Это не твое дело, рейнджер.
     - Я лишь говорю о том, что...
     Но теперь Маршалл сообразил, куда клонит Дивер, и взял инициативу на себя.
     - Меня тревожит, сэр, вероятность того, что в данный момент эта девушка из вашего города, возможно, совращает одного из моих сыновей. У моих сыновей мало возможностей общаться с молодыми девушками вне нашей семьи, и, возможно, что какая-нибудь опытная девушка могла бы сбить одного из них с правильного пути.
     - Очень неглупо, - сказал шериф, переводя взгляд с Маршалла на Дивера, а потом снова на Маршалла. - Но это не сработает.
     - Я не знаю, что вы имеете в виду, - сказал Маршалл, - но я уверен в том, что вы были осведомлены о склонности этой девушки к недозволенным связям с представителями противоположного пола. И тем не менее вы не предприняли никаких усилий, чтобы оградить гостей вашего города от ее намерений вступить с ними в связь.
     - На суде такая линия защиты вам не поможет, - заметил шериф.
     - Это почему же? - спросил Маршалл.
     - Потому что ее отец - судья, мистер Ааль. Как только вы начнете такие разговоры, вы сию же секунду лишитесь своей лицензии. Возможно, вы ее вернете, подав апелляцию, но судья Палли будет биться с вами до самого конца, так что на несколько месяцев вам придется забыть о работе.
     Дивер и думать боялся о том, чтобы вставить хоть слово. К его изумлению, Маршалл тоже угомонился.
     - Итак, я возвращаюсь через десять минут с ордером и лучше, если все ваши парни будут здесь, в лагере, а с ними не будет ни одной девицы. В противном случае ваша деятельность по развращению новых земель будет на этом закончена.
     Шериф сделал несколько шагов в сторону дороги, а потом повернулся к ним лицом и сказал:
     - Я вызову судью по радии, а потом буду сидеть в своей машине и наблюдать за вашим лагерем до тех пор, пока сюда не приедет судья с ордером на обыск. Я не хочу ничего упускать.
     - Конечно, не упустишь, исполнительный кретин, - сказал Маршалл. Но он сказал это настолько тихо, что его услышал только Дивер.
     План шерифа был понятен. Он надеялся поймать Нэнси Палли, которая будет убегать из лагеря, или Олли, который будет возвращаться в него.
     - Маршалл, - прошептал Дивер как можно тише, - перед спектаклем я видел в саду Олли вместе с этой девушкой.
     - Меня это ничуть не удивляет, - сказал Маршалл.
     - Насколько я понял, Олли нет в лагере.
     - Я не проверял, - сказал Маршалл.
     - Но вы считаете, что его там нет.
     Маршалл ничего не сказал в ответ. "Не хочет делиться своими мыслями с посторонним, - решил Дивер. - И правильно делает. Когда семья попала в беду, нельзя доверять ее судьбу первому встречному".
     - Я сделаю все, что смогу, - сказал Дивер.
     - Спасибо, - поблагодарил его Маршалл. Дивер был удивлен, так как не надеялся услышать от него слова благодарности. Возможно, Маршалл понял, что дело настолько плохо, что одной словесной выволочкой не отделаешься.
     Дивер последовал за шерифом. Он подошел к нему как раз в тот момент, когда шериф снимал с себя микрофон мобильной радиостанции. Подняв на Дивера глаза, шериф окинул его взглядом, который не оставлял сомнений в том, что он готов к скандалу.
     - В чем дело, рейнджер?
     - Меня зовут Дивер Тиг, шериф. Я познакомился с семейством Аалей только сегодняшним утром, когда они подобрали меня на дороге. Но и этого времени было вполне достаточно, чтобы хотя бы немного узнать их. Должен сказать вам, что я считаю их вполне приличными людьми.
     - Они же все актеры, сынок, а это значит, что они умеют казаться такими, какими хотят казаться.
     - Да, они действительно довольно хорошие актеры. Ведь это был замечательный спектакль, не так ли?
     Шериф улыбнулся.
     - Я и не говорил, что они плохие актеры.
     Дивер улыбнулся в ответ:
     - Они хорошие люди. Сегодня я помогал им ставить спектакль. Им приходится много работать, чтобы показать такое шоу. Вы когда-нибудь пробовали поднять генератор? Или поднять эти прожекторы? Словом, проделать все то, что они проделали, начиная с разгрузки грузовика и заканчивая игрой в спектакле? Они зарабатывают свой хлеб честным трудом.
     - Куда ты клонишь? - спросил шериф.
     - Я лишь хочу сказать вам, что хотя они и не работают на фермах, как большинство жителей этого города, но все же делают нужное и хорошее дело. Во всяком случае, я так считаю. Вы видели, какие лица были у детишек, когда они смотрели спектакль? Ведь после спектакля они возвращались домой, пребывая в полном восторге от увиденного. Вы что, сомневаетесь в этом?
     - Да ладно, парень, ни в чем я не сомневаюсь. Но эти комедианты считают, что могут приехать сюда и спать со всеми подряд местными девчонками и... - он вдруг умолк. Убедившись в том, что он не перебивает шерифа, Дивер снова заговорил.
     - Для человека, с которым вы, шериф, разговаривали, эта труппа не просто бизнес, это еще и его семья. Здесь у него и жена, и родители, и сыновья, и дочери. У вас есть дети, шериф?
     - Да, есть, но я не разрешаю им вытворять то, что позволяют себе некоторые другие.
     - Но иногда дети все же поступают совсем не так, как их учат родители. Иногда дети совершают очень дурные поступки, тем самым убивая своих родителей. К вашим детям это не относится, но, быть может, в семействе Аалей есть именно такой ребенок. Возможно, что такой же ребенок есть и у судьи Палли. И, может быть, когда их дети попадут в беду, такие люди, как Аали и Палли, сделают все, что смогут, чтобы их спасти. Может быть, они даже сделают вид, что в недостойном поведении их детей виновен кто-то другой.
     Шериф кивнул головой.
     - Я вижу, куда вы клоните, мистер Тиг. Но работа есть работа и я должен ее выполнять.
     - Хорошо, но в чем же заключается ваша работа, шериф? В том, чтобы лишать хороших людей работы только за то, что они не могут совладать со своим великовозрастным сынком? Или в том, чтобы в результате ваших действий имя дочери судьи Палли стало измазано грязью?
     Шериф тяжело вздохнул:
     - Не понимаю, почему я стал слушать тебя, Тиг. Я слышал, что конные рейнджеры всегда немногословны.
     - Мы бережем слова на такие случаи, как этот.
     - У тебя есть какой-нибудь план, Тиг? Ведь я не могу просто так взять, уехать отсюда и обо всем забыть.
     - Делайте свое дело, шериф, как делали его раньше. Но если случится так, что Нэнси Палли вернется домой живой и невредимой, то я надеюсь, что вы не сделаете ничего такого, что может повредить хотя бы одной из этих двух достойных семей.
     - Почему этот актер, вместо того чтобы спокойно поговорить со мной, устроил весь этот шум?
     Дивер лишь улыбнулся. Не имело смысла говорить вслух то, о чем он сейчас думал. Ведь Маршалл не поднял бы весь этот шум, если бы шериф не обращался с ним так, как будто он уже совершил дюжину самых гнусных преступлений. Хорошо еще, что шериф сумел увидеть нечто отличающее их от обычных людей. Захлопнув дверцу машины шерифа, Дивер пошел к дороге, которая вела в сад. Теперь ему нужно было только найти Олли.
     Это было нетрудно сделать. Казалось, они сами хотели, чтобы их нашли. Они уединились среди высокой травы в дальнем конце сада. Нэнси смеялась. Они заметили Дивера, лишь когда его отделяло от них не более десяти футов. Голая, она лежала на своем платье, расправленном, словно одеяло. Но Олли все еще был в штанах, молния которых была плотно застегнута. Дивер сомневался в том, что эта девушка все еще девственница, но, по крайней мере, хоть в этом Олли был невиновен. Она забавлялась с его молнией, когда случайно, подняв глаза, увидела, что за ними наблюдает Дивер. Взвизгнув, девушка села, но даже не попыталась прикрыть свою наготу. Олли, схватив свою рубашку, попытался прикрыть ею тело девицы.
     - Тебя ищет твой отец, - сказал Дивер. Девушка надула губы. Для нее это была игра, и она не задумывалась о том, что поставлено на кон.
     - Ты думаешь, нас это волнует? - сказал Олли.
     - Ее папа - судья этого района, Олли. Она не говорила тебе об этом?
     Было ясно как день, что она ничего не сказала ему об этом.
     - Я только что разговаривал с шерифом. Он ищет тебя, Олли. Так что я думаю, что Нэнси пора одеться.
     С недовольной миной на лице девушка поднялась на ноги и стала через голову натягивать платье.
     - Надень нижнее белье, - потребовал Дивер. Он не хотел, чтобы остались какие-либо улики.
     - На ней не было никакого белья, - пояснил Олли. - Так что я не совращал невинную девственницу.
     Она уже просунула руки в рукава и теперь пыталась надеть на голову свое платье в сборках. Улыбнувшись Диверу соблазнительной улыбкой, она чуть шевельнула бедрами, явно рассчитывая на то, что этого мимолетного движения будет вполне достаточно, чтобы привлечь к себе его взгляд. Затем она быстро опустила подол платья.
     - Как я и говорил тебе, - заметил Олли, - мы, мужики, для них не более чем брандспойты.
     Дивер не обращал на него внимания.
     - Сматывайся домой, Нэнси. Тебе надо себя беречь, ведь впереди у тебя такой долгий жизненный путь.
     - Ты считаешь меня шлюхой? - спросила она.
     - Нет, но до тех пор, пока ты отдаешься бесплатно, - ответил Дивер. - А если тебе вдруг захочется орать, что тебя изнасиловали, не забудь, что здесь был свидетель, который видел, как ты растегивала его молнию и при этом смеялась.
     - Можно подумать, что папа поверит тебе, а не мне! - с этими словами она повернулась и исчезла среди деревьев. Она, несомненно, знала, как отсюда добраться домой.
     Олли по-прежнему стоял на своем месте. Он даже не пошевелился, чтобы надеть рубашку или туфли.
     - Это не твоего ума дело, Дивер, - здесь было достаточно света, чтобы заметить, как Олли сжимает кулаки. - Ты не имеешь права так обращаться со мной.
     - Хватит, Олли, давай возвращаться в лагерь, пока туда не приехал судья с ордером.
     - А, может, я не хочу.
     Диверу не хотелось с ним спорить.
     - Пошли.
     - А ты попробуй меня заставь.
     Дивер только покачал головой. Неужели Олли не понимает, что все эти его пререкания - самое настоящее третьесортное дерьмо?
     - Ну, давай же, Дивер, - насмехался Олли. - Ты же сказал, что намерен защитить семью от гадкого малыша Олли, ну так сделай это. Сломай мне все ребра. Разрежь меня на кусочки и принеси домой. Неужто ты не заткнул нож за голенище своего старого рейнджерского сапога? Разве так крутые и сильные парни, как ты, заставляют других делать то, что они им велят?
     Дивер уже был сыт этим по горло.
     - Будь мужчиной, Олли. Или у тебя, в отличие от других членов семьи, просто не хватает таланта, чтобы изобразить достойное поведение?
     Вся наглость Олли тотчас улетучилась. В слепом гневе он бросился на Дивера, размахивая обеими руками. Он явно хотел изувечить своего противника, но, судя по всему, не знал, как это сделать. Схватив Олли рукой, Дивер отшвырнул его в сторону. Олли растянулся на земле. "Бедняга, - мысленно пожалел его Дивер. - Всю жизнь переезжая с места на место вместе с труппой, он так и не научился правильно падать после полученного удара".
     Но Олли не сдавался. Он встал и снова пошел в атаку. На этот раз пара его ударов достигла своей цели. Они, конечно, не причинили большого вреда, но все же были достаточно болезненными, и Дивер швырнул Олли на землю с еще большей силой. Олли неудачно упал и, подвернув собственное запястье, заорал от боли. Но он был так зол, что все же поднялся на ноги. На этот раз он размахивал только правой рукой. Сблизившись с Дивером, он стал покачивать головой из стороны в сторону, пытаясь боднуть своего противника прямо в лицо. Когда Дивер схватил его за обе руки, Олли пнул его ногой, стараясь попасть коленом в пах своему противнику. В конце концов Диверу пришлось его отпустить и как следует ударить в живот. Олли рухнул на колени и стал блевать.
     В течение всей этой драки Дивер сохранял полное спокойствие. Он так и не разозлился, и сам не мог понять, почему. В течение всего дня он чувствовал, что вот-вот взорвется от гнева, и вот теперь, когда дело дошло до настоящей драки, весь его гнев куда-то пропал. Он чувствовал в себе лишь спокойное желание поскорее покончить с дракой и увести Олли домой.
     Возможно, что так получилось потому, что он уже растратил всю свою злость на Кэти. Может, так оно и было на самом деле.
     Олли прекратило рвать. Он поднял рубашку и вытер ей рот.
     - Ну все, надо немедленно возвращаться в лагерь, - сказал Дивер.
     - Нет, - сказал Олли.
     - Олли, я не хочу еще раз с тобой драться.
     - Тогда убирайся отсюда и оставь меня в покое. Дивер наклонился, чтобы помочь ему встать на ноги.
     Олли тотчас ударил локтем Диверу в бедро. Удар оказался весьма чувствительным. Дивер не сомневался в том, что Олли метил ему в промежность. Этот парень, похоже, не хотел мириться с тем, что его побили.
     - Я не намерен возвращаться! - крикнул Олли. - А если ты снова собьешь меня с ног и волоком притащишь в лагерь, я все расскажу шерифу о дочери судьи, я скажу ему, что заморочил ей голову!
     Это было верхом глупости и низости. Какое-то мгновение Диверу очень хотелось изо всех сил врезать ему ногой по голове, чтобы хоть немного привести его мозги в порядок. Но ему уже надоело бить Олли, и он только спросил его:
     - Зачем?
     - Затем, что ты прав, Дивер. Я подумал и решил, что ты прав и я на самом деле хочу уйти из семьи. Но я не хочу, чтобы ты занял мое место. Я не хочу, чтобы кто-нибудь занял мое место. Я хочу, чтобы вообще не осталось мест. Я хочу, чтобы вся эта лавочка закрылась. Я хочу, чтобы отец стал грязным фермером, а не командовал окружающими его людьми. Я хочу, чтобы превосходный малыш Тули оказался по горло в поросячьем дерьме. Ты понял меня, Дивер?
     Дивер смотрел, как он стоит на коленях перед лужей собственной рвоты и, словно маленький мальчик, сжимает поврежденную кисть своей руки. Он объясняет Диверу, что хочет разрушить собственную семью.
     - Ты не заслуживаешь того, чтобы у тебя были родители.
     Олли плакал, его лицо искривилось, а пронзительный голос срывался. Но, несмотря на это, он все же ответил:
     - Все правильно, Дивер. Видит Бог, я и вправду не заслуживаю таких родителей! Этой мамочки, которая будет твердить мне, что я "копия Ройала" до тех пор, пока я не засуну ей руку в глотку и не вырву ей сердце. И папочки, который решил, что я недостаточно талантлив и поэтому я стал единственным в семье, кому приходится выполнять всю техническую подготовку представления, тогда как Тули должен выучить все роли, чтобы в один прекрасный день занять папино место и заправлять всей этой лавочкой. Изо дня в день он будет указывать мне, что делать. И так будет продолжаться всю мою жизнь, до самой смерти! Но это всего лишь шутка, не так ли? Ведь папочка никогда не откажется от своего места. Он никогда не станет играть роли старика и не позволит дедушке уйти на покой. Он не сделает этого, потому что тогда Тули станет ведущим актером и будет заправлять нашей лавочкой, а бедный папочка перестанет быть повелителем вселенной. Так что Тули будет до восьмидесяти лет играть роли юнцов, а папочка будет играть свои роли лет до ста десяти. И все потому, что папочка никогда не уйдет в сторону, он даже не умрет, он будет по-прежнему управлять всеми, как марионетками, до тех пор, пока кто-нибудь не выпустит ему кишки или не уйдет из семьи. Так что, не вешай мне на уши всю эту лапшу, Дивер, насчет того, чего я заслуживаю и чего не заслуживаю.
     Многое теперь прояснилось. Например, то, почему Маршалл не позволяет Парли уйти на покой и почему он так жестоко обращается с Тули, убеждая его в том, что он еще не готов самостоятельно принимат