, а мы здесь, - сказал брат Дивер.
     - Я знаю, - сказала Рона.
     Все об этом знали. И понимали, что это означает. Черные Святые из района Беннет были намерены остаться в Гринсборо. Так они все и сделали, за исключением лишь этих двух девчушек. Одному Богу известно, почему Рона Харрисон и Мари Спикс добровольно пошли с ними на запад. Тина, так и не поняла, что ими двигало: то ли их вера, то ли безумие. А может быть, и то и другое. Тина понимала, что последнее тоже вполне возможно.
     Так или иначе, но после слов, сказанных Роной наступила тишина, и в этот момент они заметили, что на дороге вновь стоит Джейми Тиг. Он появился на южной стороне дороги и стоял у всех на виду, наблюдая за ними.
     Пит вскочил на ноги, а брат Дивер прямо-таки обезумел от негодования.
     - Никогда так не подкрадывайтесь к людям!
     - Да не орите вы так, - мягко сказал Тиг.
     Тине с самого начала не нравилась его вкрадчивая манера говорить. Повадки бандита с большой дороги. Он как будто нарочно говорил так тихо - мол, если вам надо, то вы меня услышите.
     - Зачем вы вернулись? - спросила Аннали. В ее резком голосе слышалось недоверие. Тина надеялась на то, что ее враждебный тон не введет Тига в заблуждение.
     - Я увидел, что патруль развернул вас назад, - сказал Тиг.
     - Но это было час назад, - сказал брат Дивер, - даже больше.
     - А еще я прошел вперед посмотреть, нельзя ли прорваться сквозь заслоны бандитов на 421-й дороге.
     - Ну и как? - спросил Пит.
     - Там их больше двадцати человек и это только мужчины. Кто знает, может их женщины тоже умеют стрелять?
     Все одновременно выдохнули. И хотя звук был совсем негромким, но все же Тина услышала этот выдох, скорее похожий на шипение, которое бывает, когда открываешь консервную банку. Двадцать человек. Вот сколько ружей будет на них нацелено. Пройти столько миль, и все для того, чтобы оказаться под прицелом этих ружей!
     - Я вот все думаю, неужто вы собираетесь здесь оставаться до тех пор, пока кто-нибудь из них на вас наткнется? Или, быть может, есть другие планы?
     Ответа не последовало. Все хранили молчание.
     - Я все пытаюсь прикинуть, - продолжал Тиг, - то ли вы, ребята, сами хотите помереть, то ли мне все же стоит рискнуть и попробовать помочь вам выйти живыми из этой переделки?
     - А я вот все пытаюсь прикинуть, вам-то какой со всего этого прок? - сказала Аннали.
     - Закрой свой рот, Аннали, - мягко сказала Тина. - Что вы предлагаете, мистер Тиг?
     - Вы ведь идете пешком, а не едете на машине, верно? Значит, вам и не надо ждать, пока появится развязка, выехав на которую, можно сойти с этой автострады.
     - Но у нас есть тележки, - возразил Пит.
     - Стоят ли они того, чтобы из-за них умирать?
     - На них все наши запасы продовольствия, - ответил брат Дивер.
     - Тележки можно разобрать, - сказала Тина. Все посмотрели на нее.
     - Мой муж сконструировал тележки так, чтобы их можно было разобрать, - пояснила она. - Для того чтобы переходить реки вброд. Он был уверен в том, что хотя бы один мост наверняка разрушен.
     - Ваш муж сообразительный человек, - заметил Тиг. Но в его глазах она прочитала вопрос.
     - Мой муж умер, - сказала Тина. - Но еще со времен первой чумы мы оба знали, что раньше или позже мы отправимся в это путешествие. И если не будет бензина, то пойдем пешком. Полагаю, что в те времена большинство мормонов хоть раз задумалось о том, что настанет день и им все равно придется отправиться в Юту.
     - Или округ Джексон, - добавила Аннали.
     - Хоть куда-нибудь, - согласилась Тина. - Он считал, что тележки будут полезны только в том случае, если с ними можно будет перейти реку вброд. В данном же случае, как я полагаю, нам нужно будет преодолеть не реку, а автостраду.
     - Это будет похоже на переправу через бурную реку, - сказал Пит. - Эти тележки - лодки, автострада - река, а виадуки - это пороги.
     - Метафора, - прокомментировал брат Дивер. Он улыбался, так как всегда испытывал особое удовлетворение, когда мог на деле использовать свой запас мудреных слов.
     Что касается Джейми Тига, то он вывел их из состояния отчаяния и вновь дал надежду. Все они стали удивляться тому, что никто не додумался разобрать тележки и идти по лесу. Быть может, так случилось по той причине, что все они были горожанами, в понимании которых с автострады можно съезжать только там, где есть стрелочка и слово ВЫЕЗД. "Но, возможно, причиной тому было присущее им ожидание смерти", - подумала Тина. Кое-кто из них, быть может, даже разочарован тем, что все еще жив. А точнее, испытывает не разочарование, а стыд. Жизнь для них уже утратила всю свою былую привлекательность. Даже к детям они были равнодушны. Они не испытывали желания продолжать путь и встретить смерть с радостными песнопениями. Вместо этого они, возможно, просто сидели бы здесь и ждали прихода смерти.
     Так оно и было, пока не вернулся Тиг.
     Выйдя на северную обочину дороги, они покатили тележки в глубь подлеска. Когда дальше двигаться с ними стало невозможно, беженцы разгрузили тележки и перенесли всю поклажу к проволочной изгороди. У Тига оказались мощные кусачки: очевидно, ему было не впервой преодолевать изгородь. Он проделал лаз, перекусив проволоку у самой земли.
     - Вам надо будет здесь проползти, - сказал он. - С дороги лаз незаметен, так что они едва ли будут вас преследовать.
     - А вы считаете, что они намерены нас преследовать? - испуганно спросила Мари.
     - Я имел в виду не дорожный патруль, - сказал Тиг. - Думаю, что им-то на вас наплевать. Но вот если бандиты увидят новую дыру в изгороди...
     - Мы проползем, - заверила его Тина. И уж если даже она согласилась ползти, то кто мог отказаться? Но она так сказала лишь потому, что ее согласие необходимо было остальным, потому что оно должно было их подтолкнуть и в конечном счете спасти. Однако уверенности в том, что сама она намерена это сделать, все же не было.
     Как только тележки были разгружены, они осторожно разобрали рамы, связывающие каждую пару велосипедов воедино. Но Тиг позволил им это сделать лишь после того, как сам внимательно осмотрел каждую точку соединения конструкции. Тина испытывала к нему все больше доверия. Он все делал основательно и без суеты. Ему нужно было время для того, чтобы убедиться в том, что впоследствии все будет нормально работать.
     Она заметила, что он не помогал катить тележки и не принимал никакого участия в их разгрузке. Вместо этого он все время вел наблюдение, постоянно держа под контролем автостраду и лес. Один раз он, быстро поднявшись на холм, словно белка, забрался на дерево. Однако через минуту Тиг вернулся.
     - Ложная тревога, - пояснил он.
     - Это мне знакомо, - сказал Пит.
     - Пит - пожарный, - пояснила Аннали.
     - Был им, - сказал брат Дивер.
     - Я пожарный, - упрямо сказал Пит, - и останусь им, пока жив.
     - Я не хотел тебя обидеть, - сказал брат Дивер, пытаясь смягчить ситуацию.
     На какое-то мгновение Тиг вышел из себя.
     - Да мне-то, собственно, насрать...
     Он не закончил фразы, так как встретился взглядом с Тиной, которая посмотрела на него словно на провинившегося воспитанника начальной школы. Этот ее взгляд мог усмирить любого. Так она смотрела на епископов, а иногда и на церковных старост. И они успокаивались даже быстрее, чем дети.
     Брат Дивер почувствовал необходимость внести ясность:
     - Я надеюсь, что в дальнейшем вы будете выбирать выражения в присутствии детей.
     Тиг не отрываясь смотрел на Тину. "В ее присутствии я уж, как пить дать, буду выбирать выражения".
     - Тина Монк, - представилась она.
     - Сестра Монк, - уточнил брат Дивер.
     - Скажите детишкам, чтобы они не оставляли следов, ведущих к лазу. Пусть бегают по травке в разных направлениях.
     Тележки были разобраны без особых проблем. В этом приняли участие все, за исключением Тига и Тины. Она стояла и смотрела на эту неровную дыру, понимая, что ее габариты слишком велики для того, чтобы в нее пролезть. Как же она устала! У нее не было никакого желания лезть туда у всех на виду. У нее не было никакой уверенности в том, что она сможет это сделать без посторонней помощи. Она представила себе, как брат Дивер или Пит Кинн, схватив ее за запястья, тянут и тянут ее и в конце концов выбиваются из сил. Тина даже содрогнулась от отвращения.
     - Ну что же, начинайте, - обратилась она к Тигу. - Я полезу позже.
     Брат Дивер и Пит Кинн начали с ней спорить, но Аннали заткнула им рты, заставив притащить вещи к вершине холма, где находился лаз.
     - Сестра Монк, - сказала Аннали, - без вас мы никуда не пойдем, так что соберитесь с силами и лезьте туда.
     - Я смогу пролезть лишь в том случае, если вы разрежете изгородь сверху донизу, - сказала Тина.
     - Вот этого делать нельзя, - возразил Тиг. - В этом случае лаз будет привлекать внимание не хуже, чем яркий свет неонового фонаря.
     - Ну что, тогда прощайте и благословит всех вас Господь, - сказала Тина и стала спускаться с холма.
     Тиг тотчас подбежал к ней:
     - Послушайте, мэм, может, вы и недостаточно сообразительны, но мне до этого нет дела. Ведь когда я напугал этих малышей, они бросились именно к вам.
     - Но мне не пролезть под этой изгородью и не выбраться на вершину холма, - сказала Тина.
     - Сдается мне, что вы несколько выдохлись, - заметил Тиг.
     - Во мне около ста пятидесяти фунтов веса, вот в чем дело.
     - Я подтолкну вас.
     - Не вздумайте прикасаться ко мне. Он положил руку ей на плечо:
     - Не бойтесь, я уже прикоснулся. У вас под кожей много жира. Вот и все. Поднимайтесь на холм, и я помогу вам пролезть под изгородью.
     Прикосновение его руки заставило женщину вздрогнуть, но она понимала, что он действует правильно. Есть множество причин, из-за которых порой хочется умереть, но умереть только из-за того, что не можешь вынести унижения, вызванного тем, что какой-то мужик прикоснулся к твоим телесам и толкает тебя на вершину холма - это уж слишком!
     - Если вы заработаете грыжу, то не надейтесь, что я буду делать вам перевязки, - сказала она.
     Подойдя к изгороди, она подозвала Аннали:
     - Следи за тем, чтобы никто сюда не подходил. Мне не нужны соглядатаи.
     Тина с удовлетворением заметила, что Аннали, которая порой была весьма несговорчивой, на этот раз ничего не имела против. Поднявшись по склону холма к изгороди, Тина села, прислонившись к проволоке спиной, а затем легла.
     - Переворачивайтесь на живот, - сказал Тиг.
     - Но я хотела отталкиваться каблуками.
     - Но тогда, как мне подталкивать вас, мэм, не оскорбляя вашего достоинства? Ползите сквозь лаз и хватайтесь за кусты, что растут с той стороны изгороди.
     Она перевернулась на живот. Он тотчас схватил ее за бедра и стал подталкивать. Крепкая у него хватка - видно, паренек не обделен силой. Никакого унижения она не почувствовала. Просто его хватка не допускала и намека на сопротивление. Одним сильным движением он толкнул ее к вершине холма. От нее не потребовалось никаких усилий.
     - Наверное, я похудела, - сказала она задыхаясь. Вес затруднял дыхание, и она не могла набрать достаточное количество воздуха.
     - Замолчите, мэм, и хватайтесь за что-нибудь.
     Она замолкла, ухватилась за куст и подтянулась. Напрягая все свои силы, она заскользила вперед, чувствуя, как он, упершись в ее бедра, толкает ее вверх. Цепляясь за одежду и оставляя на ней грязный след, трава царапала грудь и живот. Сверху проволока больно давила ей на спину. Ее руки никогда прежде не испытывали такого напряжения. Она едва дышала.
     - Вы пролезли.
     Да, ей удалось это сделать. С ног до головы измазавшись грязью, смешанной с потом, она все же пролезла под изгородью. Тина встала на четвереньки, а затем села на землю. Голова кружилась. Ей нужно было хоть немного отдохнуть. Пока она сидела, Тиг опустил задравшийся верхний край лаза и куском бечевки связал проволоку, порвавшуюся в нижнем углу.
     - Пойдемте, - сказал он и протянул ей руку. Ухватившись за него, она поднялась на ноги. Проводник стоял рядом, поддерживая ее за руку и глядя в лицо.
     - Я не хочу, чтобы вы переносили тяжести. Разве что малыша, который слишком устанет.
     - Но тогда я снова располнею, - попыталась возразить Тина.
     - Зато избежите худшего, - сказал он. - Судя по вашему виду, можно сказать, что вы в двух шагах от сердечного приступа.
     - От удара, - поправила она. - В моей семье умирают от удара.
     - Именно это я и имел в виду, - согласился Тиг. - Как только почувствуете усталость, сразу скажите, и мы все остановимся, чтобы отдохнуть.
     - Я не хочу замедлять движение, только потому что я...
     - Толстая, - закончил он ее фразу.
     - Верно, - согласилась она.
     - Послушайте-ка, что я вам скажу, мэм. Вы нужны им и нужны живой. Так что никаких тяжестей. Как только вас начнет мучить жажда, вы сможете попить, как только почувствуете усталость, вы сможете отдохнуть.
     - А теперь послушайте-ка, что я вам скажу. Я в гораздо лучшей форме, чем кажется. Прислуживая в церкви, я целыми днями занималась физическим трудом. К тому же за всю свою жизнь я не выкурила ни единой сигареты и не выпила ни капли спиртного.
     - Вы мне объясняете, почему до сих пор не умерли, - сказал Тиг. - Я же объясняю вам, как сделать так, чтобы вы и в дальнейшем остались живы. Вот увидите, вы останетесь в живых, да еще и похудеете.
     - Не указывайте, что мне делать.
     - Поднимайтесь на этот холм.
     Повернувшись в указанном направлении, она стала подниматься. Чтобы показать ему, на что способна, она двигалась быстрее, чем это было необходимо. Через десять шагов ее правая нога отказалась повиноваться. Это произошло настолько неожиданно, что она оступилась и упала. Ушиб был не слишком сильным, во всяком случае не настолько сильным, чтобы отказаться от попытки подняться на вершину холма. Тиг помог ей встать на ноги. Тина не стала возражать, когда он стал легонько подталкивать ее вперед. Было ясно как день, что она выдохлась и уже не восстановит свои силы, во всяком случае в течение этого дня. Поэтому им пришлось разбить лагерь на противоположном склоне холма, всего в сотне ярдов от лаза, сквозь который они пролезли за изгородь. Тиг не позволил им развести костер, а сам, пока не стемнело, осматривал подходы к лагерю, и время от времени, забираясь на деревья, вел наблюдение за округой.
     Ночь была теплой, и они спали прямо в лесу, на дальнем склоне холма. Отсюда они не могли видеть дорогу, но зато им удалось кое-что услышать. Голоса раздавались довольно близко. Они услышали потрескивание костра, разговоры и смех. И хотя отдельных слов было не разобрать, но было ясно, что там шло какое-то веселье.
     - Бандиты? - шепотом спросил Пит.
     - Пикник, - сказал Тиг.
     Это были граждане Уинстона. Они находились под защитой закона. А всего в паре миль от них бандиты могли запросто ограбить и убить любого прохожего. Примерно на равном расстоянии от тех и других находилась Тина Монк. Она тихо лежала, прислушиваясь к ночным звукам. Ее мучила одышка. Непривычные к таким нагрузкам мышцы болели, и она не могла заснуть, а накопившаяся за день усталость требовала сна. Это было невыносимо. Смех. Приятная компания. Этой ночью кто-то наслаждался всеми этими радостями, присущими спокойным временам. "Как смеют они радоваться жизни, когда их дорожный патруль отправил десяток людей на верную смерть? Вы, те, кто сейчас смеется, ваши друзья и возлюбленные, вы все тоже несете за это ответственность. Вы те, от имени которых действовали эти равнодушные убийцы".
     Она все же заснула, и ей снилось, что она ползет через какие-то тесные лазы, протискивается в узкую шахту. Одежда задирается, а она ползет все дальше и дальше. Затем она поднимает люк и выползает наружу. В горячем плотном воздухе эхом раздается грохот стрельбы и шум кондиционера. Она слышит чьи-то вопли. Пули настигают ее братьев и сестер, все они гибнут с криками боли и ужаса, а она, Тина Монк, церковный староста, председатель совета школы, регент церковного хора, прижимается к кондиционеру. Она пытается дышать бесшумно, так, чтобы никто ее не заметил. Они застрелили ее мужа, стоявшего на верхней ступеньке лестницы, ведущей в кочегарку. Чтобы открыть дверь, ей пришлось отодвинуть тело Тома. Пока Тина поднималась по лестнице, ее туфли стали красными от его крови. Провалившись в это кошмарное забытье, она снова увидела красивое и спокойное лицо мертвого мужа.

***

     Герман Дивер понимал, что не имеет власти над этими людьми. Епископ Ковард сказал бы, что будучи единственным священником в группе, Дивер обладает всей полнотой власти. Но они не нуждались в духовном руководстве. Это путешествие не было странствием, о котором говорилось в пророчестве. Здесь не было Лехи, который, явившись во сне, сказал бы им, куда идти. Не было и божественного дара лиахоны со знаками, указывающими путь. По утрам на земле не было и следа манны небесной, лишь роса, от которой их одежда становилась такой мокрой, что прилипала к телу. Поэтому утром настроение было хуже некуда. Он мог вполне доходчиво объяснить, почему шекспировский Гамлет в монологе "Быть или не быть" фактически не рассматривал возможность самоубийства, а скорее решал, стоит ли ему и дальше страдать, как надлежит христианину, или же он должен совершить акт мщения. Но почему он, священник высокого ранга, Святой, которому позволено входить в храм, профессор литературы, почему он ужасно сожалеет о том, что все еще жив - этого Герман Дивер не смог бы объяснить ни себе, ни другим. В этом он винил только себя, считая, что совершил недопустимую ошибку. А может быть, в этом есть намек? Быть или не быть - это вообще не вопрос. Плевать было Гамлету и на месть, и на справедливость. Он делал лишь то, что было угодно его отцу. Если он имел добрые намерения, тогда зачем он убрал отца своего друга Лаэрта? Теперь, похоже, мы все оказались в его положении. И даже испытываем те же внутренние страдания. "Поднимайся, Дивер, - сказал он себе. - Пусть ты и не являешься их предводителем, но все равно покажи им пример. Ты их капеллан, вот кто ты теперь. Поддерживая их моральный дух, ты должен быть бодрым, веселым и энергичным. Не обращай внимания на обжигающую боль в предстательной железе. Это еще цветочки. Ягодки будут, когда ты начнешь первое сегодняшнее мочеиспускание".
     - Туалет для мальчиков находится вон в тех кустах, - объявила сестра Монк.
     Дивер подумал, что ее слова, возможно, адресованы именно ему, но поскольку его глаза все еще были закрыты, полной уверенности в этом не было. Но, посчитав, что это именно так, он, превозмогая себя, встал на ноги. Краем глаза Дивер увидел, что первые лучи солнца уже пробиваются сквозь ветви деревьев. Припекало солнце, горела предстательная железа, а выходившая наружу моча, безжалостно терзая всю его плоть, с шелестом лилась на прошлогодние листья. "В молодости я никогда не думал, что это может вызывать такие страдания. Впрочем, тогда я вообще ни о чем не думал. А вот теперь ощущаю каждую клеточку своей плоти".
     Проявив вежливость, они открыли собрание лишь после того, как Дивер вернулся в лагерь. А может быть, они дождались его, поскольку все еще считают, что он имеет над ними власть? Впрочем, теперь они чаще прислушивались к молодому и сильному Питеру. Всегда решительная Тина Монк стала еще более непреклонной. Теперь, с присущей только ей прямотой, она принимала важные решения. Возможно, они предоставили ему право "совещательного голоса". Но решение было принято еще до того, как он начал говорить. У него не было возражений, напротив, он даже приветствовал такое положение дел. Умение принимать ответственные решения явно не входило в число его достоинств. Его сильной стороной были педагогические способности. Они могли принять решение, а он мог убедить их в том, что оно является единственно верным. Вот когда пригодилось его умение вести схоластические дебаты, доказывать уже свершившийся факт величия какой-то личности, когда все и без того уже согласны с ее велич