ий. Ассоциативные связи представлены в объеме примерно
в восемь миллиардов бит. У вас информации о дальнейших действиях - ноль.
Вычислить алгоритм невозможно.

- Это замысел Кораблей, - сказал Навк Дождилике. - Они знали, что случится
после их смерти... Чувствуешь, как они оберегают нас?.. Мы спасемся, я верю
в это...

- Процесс вашего уничтожения необратим, - заявил компьютер. - О программе
действия корабля нельзя говорить "замысел". Вычислительные машины не имеют
замыслов.

- Корабль и человек - это почти одно и то же, - сказал Навк.

- Запрещено! Запрещено! Запрещено! - заверещал компьютер. - Запрещено
идентифицировать корабль как человека! Требую ответа: где находится
драгоценный камень из древнего сооружения на планете Ракай?

- У меня, - сам не зная почему, просто сказал Навк.

Из пульта с быстротой молнии вылетел щуп, почти уткнувшись прямо в лоб
Навку. Попискивая, щуп забегал сперва вокруг головы, потом стал спускаться
вниз.

- Стекло. Вода, - сообщил компьютер, после того, как щуп исследовал фляжку
с водой Синистера. Навк ждал, когда чувствительная голова щупа доберется до
его перстня.

- Золото. Базальтовая галька, - констатировал компьютер и, дождавшись конца
исследований, сказал: - Ты лгал. У тебя нет драгоценного камня. Где он?

- Тогда я не знаю, - ответил Навк и вдруг почувствовал такое огромное
преимущество перед машиной, что даже странно было думать, что он сейчас
умрет.

- Десять минут до вашего уничтожения, - сказал голос. - Дальнейшее ведение
допроса представляется бессмысленным. Включаю видеопроекцию с борта
флагманского крейсера.

На пульте зажегся экран, и пленники вновь увидели прикованный к Пскемту
Парусник. Свет красного солнца словно причинял боль. Объектив камеры начал
отходить вдаль. Парусник уменьшился, перспектива разворачивалась, и наконец
вся планета уместилась на экране.

И вдруг она исчезла. На ее месте клубилось золотое облако. Какие-то силы
распирали его изнутри. Оно излучало яркий свет. Черные и багровые сгущения
выпирали из недр наружу. Внутри него извивались пласты огня и надувались
пузыри. Наконец облако развалилось на мириады обломков, медленно поплывших
во все стороны.

Дождилика закричала, забившись в ремнях. Навк осознал, что ни Пскемта,
сокровищницы Хозяев, ни Парусника, лучшего корабля Галактики, больше не
существует. Сатар уничтожил все.

- Ваш корабль ликвидирован, - выключая изображение, сказал компьютер. - До
вашего уничтожения остается сорок секунд. Прощайте.

Дрожь пронзила тело Навка. Волосы шевельнулись на голове.

- Подождите, люди, - вдруг странным голосом сказал компьютер. - Так вы
говорите, что корабли в люди - это...

Взрыв рванул прямо в рубке, разнеся компьютер на клочки. Тугой обжигающий
ветер ударил в лица.

- На-авк!.. Ну скажи мне что-нибудь!.. - закричала Дождилика.

- Я не знаю... - прошептал Навк.

Корабль словно лопнул, как расколотое надвое полено. С лязгом и грохотом
сработала дьявольская пружина катапульты. Два человека - юноша и девушка -
в вихре леденеющего воздуха были вышвырнуты прямо в креслах в пучину
открытого космоса.

Глава 27. ВОЛЬТАН

"Не странно ли, что мы живы?"

"Что я могу ответить?"

"Может быть, теперь мы бессмертны?"

"Наверное. Скорее всего. Следует ожидать, что так".

"И мы - Хозяева?.."

"В какой-то степени - да. Мы же испили воды Синистера. Значит, обрели их
способности. Никто, кроме Хозяев, не мог жить в космосе..."

"Знаешь, Навк, мне так жалко... Я хочу остаться человеком..."

"Мы и остались людьми... Только иными".

"А я хочу, как раньше..."

"Тогда бы мы умерли".

"Но ведь нам нечего бояться смерти? Ведь там, за ее чертой, нас ждет папа.
Мне всегда было хорошо там, где он..."

"Но мы должны закончить дело!"

"А потом? Мы больше не будем людьми? Мы будем жить вечно?"

"Когда-нибудь да умрем. Жить в вечности невозможно".

Они сидели на треугольной плите, какими была вымощена площадь вокруг
пирамиды на Пскемте. Плита, как плот, плыла в пустоте космоса среди роя
больших и малых обломков. Каменные глыбы, тускло озаренные близким
светилом, неуклюже вращались, переваливались. В новорожденном астероидном
поле еще не было уравновешенности и слаженности древних потоков. Обломки
постоянно сталкивались друг с другом, дробясь на мелкие части или
взрываясь. Все пространство было наполнено тушами летучих скал и вспышками
света.

"Что же нам теперь делать?" - спросила Дождилика. Они переговаривались
мыслью, взглядом. Наверное, они могли бы говорить друг с другом через целые
сотни световых лет, но их неумолчно звучащий зов не достигал Парусника.

"Парусник погиб. Что же нам делать?.."

"Что и раньше... Мы должны найти Вольтан".

"Но где? Как? Это невозможно!.."

"Не знаю..." - ответил Навк.

Сколько времени прошло, пока они безмолвно дрейфовали среди руин Пскемта,
определить было нельзя. Их окружала сама вечность, не имеющая ориентиров.
Но вдруг в душе Навка взорвался крик девушки:

- Навк!.. Навк, смотри! Это Парусник!

Навк встрепенулся. Дождилика стояла на краю плиты. Сквозь лохмотья ее
комбинезона просвечивало голое тело. Прижав ладони к вискам, Дождилика
напряженно вглядывалась куда-то в круговерть тяжелой каменной метели. Навк
подошел к ней.

- Вон там!.. Он был вон там!.. - сказала Дождилика.

Острая жалость раздирала душу Навка.

- Ты мне не веришь? Я видела его! Он жив! Он где-то там! Он просто не может
найти нас!.. - горячо повторяла девушка.

Навк обнял ее, и она поникла, медленно опустилась на плиту.

- Мы построим другой корабль... - чувствуя, что это бессмысленно, произнес
Навк.

- Вот он, - вдруг спокойно сказала Дождилика, глядя все в ту же сторону.
Навк обернулся и обомлел. Одна огромная глыба отошла, другая опустилась, и
вдали, точно пламя свечки во мраке, Навк увидел Парусник - яркий, чистый
хрустальный кораблик плыл среди каменных россыпей.

Плита рванулась вперед, повинуясь влечению хозяев. В длинном прыжке она
преодолела расстояние до разошедшихся скал, а потом двумя точными виражами
обогнула их, вылетая туда, где только что был Парусник.

Но теперь там его уже не было. "Мираж?.." - растерянно подумал Навк. Тотчас
Дождилика толкнула его. Белый парус блеснул в другой стороне и снова
скрылся за астероидом.

Плита помчалась туда. Мелкие камни мелькали вокруг. Большие обломки, как
айсберги, грузно проползали мимо. Дождилика и Навк, стоя на коленях,
держались друг за друга, чтобы не сорваться. Но Парусник снова исчез.

- Где он?.. - озираясь, спросил Навк. Парусник, как по волшебству, снова
сверкнул вдали. Жемчужное свечение метнулось по диким камням. Ореол угас за
горбом скалы. Плита, как птица, вновь устремилась за корабликом.

Казалось, какая-то злонамеренная сила влекла Парусник, заставляя на
мгновение появляться и скрываться вновь, убегать от хозяев, лавировать
среди движущихся астероидов, прятаться, запутывать. Навк и Дождилика
мчались по его следу, но никак не могли догнать - легкий Парусник, как
перышко в ураган, улетал прочь, словно заманивая людей в ловушку.

- Мы все равно догоним его, - умоляюще глядя на Навка, сказала Дождилика. -
Мы отыщем его, правда?..

И вдруг, пронзив рой обломков, промчавшись между двух утесов, которые
врезались друг в друга за их спиной, люди оказались в чистом пространстве.
Прямо перед ними в облаке своего света, весь в иголочках голубого огня,
сиял их Парусник - стая надутых парусов над точеным корпусом, луч бушприта,
горделиво поднятый вверх, и изогнутыми саблями крылья кливеров над ними,
причальная игла и две лазурных звезды на клотиках - зрелище и дивное, и
гибельное.

- Это не он... - закрывая лицо руками, произнесла Дождилика. - Это не он...
Это его двойник из сокровищницы Пскемта...

Такого удара Навк не ждал.

Серебряная игрушка Хозяев, вынырнувшая из-под обваливающихся сводов, плыла
по простору вселенной. Вокруг нее трепетными волнами растекался свет. В
смутном отблеске Навк увидел вдали какое-то тело. Присмотревшись, он
различил массивный темный шар размером с небольшую луну. От полюса к полюсу
шар на дольки расчленяли ровные, как по линейке, трещины. По экватору шар
был охвачен огромным обручем.

- Дождилика... - позвал Навк. - Сатар уничтожил наш кораблик, его мачты и
паруса сгорели, но дух его жив... Смотри, ведь он вывел нас к Вольтану...

Но Дождилика плакала, и только горечь была в душе Навка, когда он ясно и
отчетливо понял, что победит в этой схватке.

Их космический плотик скользнул вниз, мимо блистающего серебряного обмана,
в сумрак гнетущего секрета Кораблей, который был упрятан в недра планеты,
той, что много тысяч лет спустя другою расой была избрана для своей
сокровищницы. Навк почему-то знал, что им надо опуститься на поверхность
обода, сковывающего планетоид.

По воле Навка плита, как с горки, скатилась с орбиты и остановилась посреди
черной равнины. Навк поднялся, а Дождилика осталась лежать лицом вниз. Навк
не стал ее трогать; он сошел на шероховатый камень и сделал несколько
шагов. Огромное солнце, еще недавно озарявшее песчаные равнины Пскемта,
казалось помятым. На небе не было звезд, лишь изредка вспыхивали огни
астероидных катастроф. Весь небосвод был полон мельтешением почти
неразличимых каменных обломков.

Ни одного из них невозможно было увидеть снизу, но все вместе они создавали
эффект непрочности, кипения неба, перемещения масс темноты и скоплений
мрака. Навк опустил голову. Черная однообразная равнина расстилалась кругом
до близкого, словно обрыв, горизонта. Черное нечеловеческое небо клокотало
сверху. Красное дымящееся солнце, как глаз угрюмой вечности, пристально
взирало на двух людей, брошенных в самую пучину беды.

Навк вернулся к Дождилике, сел рядом и стал гладить ее кудри.

- Не плачь, - сказал он. - Мы на Вольтане.

- Мне кажется, что уже нет никакой разницы... Я устала, Навк... Я потеряла
все самое дорогое... Я больше не хочу жить...

- Твой отец терял и большее... Но он дрался до последнего... Нам надо
довести дело до конца... Потерпи еще немного... Мы не можем сойти с этого
пути...

Навк поднялся и вытащил из оправы перстня перлиор. Звездная жемчужина
переливалась на ладони, как последняя в жизни крупинка радости. "В Храме
Мироздания на Ракае было сказано, что на Вольтане он будет семенем,
зерном..." - подумал Навк.

Сжав жемчужину в ладони, он медленно побрел по равнине, глядя под ноги. Он
остановился у небольшой трещины в камне, присел на корточки возле нее,
ощупал ее пальцами и осторожно опустил сияющую капельку в черный разъем.
Потом он снял с шеи фляжку с водой Синистера, вытащил пробку и вылил воду
вслед за жемчужиной, а флакончик, размахнувшись, швырнул прочь.

Больше делать было нечего. Навк поднял лицо, глядя в небо. В душе было
пусто, на сердце тяжело. Словно древние краски на иконах, проступили сквозь
мглу лики созвездий, глядевших печально и тревожно. Навк смотрел в это небо
и думал, что во вселенной звезд неизмеримо больше, чем душ, и чем будет он
под этими вечными огнями? Он, человек, стоящий на черном камне, что плывет
в дикой пустоте. Зачем создан этот простор, этот свет и эта боль,
наполняющая любую вещь в мироздании? И что может сделать он в сравнении с
мощью и величием гигантских звездных скоплений и бесконечных пространств?
Какой свет рассеет эту мировую тьму и какой звезде он будет принадлежать? И
нужен ли кому-нибудь, кроме него самого, свет его звезды?

Что-то коснулось нога Навка. Навк опустил глаза. Тонкий стебелек,
поднявшийся из трещины, как котенок, потерся о лохмотья его штанины.

Навк не удивился. Он понимал, что финал недалек и надо ждать небывалых
чудес. Стебелек медленно тянулся вверх. Вот один листочек отклеился от
него, вот второй, третий, вот лепестки выгнулись в зубчатый воротничок, вот
набухла завязь. Язычки стеклянного пламени рассекли ее тугой узел, выползли
вверх, изгибаясь, расширяясь, образовали соцветие и сомкнулись. Большой
хрустальный шар на тоненькой лапке покачивался среди черной равнины.

Но тотчас трещина, куда Навк опустил перлиор, дрогнула и побежала в обе
стороны. Навк сделал шаг, пытаясь догнать ее. Она, как пугливая собака,
приостановилась, а потом стремительно брызнула вперед, исчезая в дали
антрацитового поля.

Навк вернулся к цветку. Хрустальный шар переливался, находя свет даже в той
мгле, что его окружала, даже в мертвом огне умирающего светила. Но вдруг
могучий толчок повалил Навка. Он тут же вскочил на ноги и увидел, что
трещина, разбежавшаяся направо и налево, раздвинулась на ширину ладони.
Цветок повис над ней, поникнув хрустальной головой, и Навк подхватил его за
стебель.

Камень задрожал под подошвами Навка. Трещина начала разъезжаться. Та
сторона, где стоял Навк, поднималась, противоположная сторона, отдаляясь,
опускалась. Навк наклонился над трещиной и увидел, что это настоящая
пропасть, разверзшаяся до невероятных глубин. Цветок корнем уходил в эту
бездну.

Разлом рос. "Это цветок... - вдруг понял Навк. - Это он... Он пустил
корень, и корень разломил надвое обруч, что сковывал Вольтан по
экватору..."

Дождилика уже бежала к Навку, который оторвал цветок от корня. Навк едва
успел обнять девушку. Могучий удар расколол весь мир. Камень под их ногами,
отломившись, полетел в бездну. Все смешалось. Взбесившееся тяготение
швырнуло их вверх. Пространство сотрясалось, крутило и вертело их.
Дождилика спрятала лицо на груди Навка. Навк, крепко вцепившись в нее, во
все глаза глядел, как целые горы взлетали в небо. Двигались какие-то
смутные, огромные конструкции, закрывающие багровую звезду. Колоссальные
крылья планеты словно расправлялись, встряхивались, качая мироздание.
Медленный взрыв разносил Вольтан на каменные лоскутья. Чудовищные полосы
непроглядной тьмы рассекали сумрак. И наконец Навк увязал воедино все
фрагменты разрозненного зрелища титанической метаморфозы.

Обруч, опоясывающий Вольтан, лопнул. Планета начала разворачиваться, как
бутон. Те линии, что от полюса к полюсу делили Вольтан на доли, были
стыками лепестков исполинского цветка. Теперь, когда ничто больше не
удерживало их, они возвращались в естественное положение. Вдвое
уменьшившийся шар Вольтана увенчался двумя гигантскими цветковыми чашами на
полюсах. Это начал работать последний механизм Кораблей. Теперь остановить
Валатурб было невозможно.

Та же сила, что выбросила их вон, опустила Навка и Дождилику на центральный
шар Вольтана. Они поднялись на ноги и увидели нечто более грандиозное, чем
превращение планеты - огромный объем космического пространства отходил
прочь, оставляя Вольтан.

Угасающее светило, как надувной шар за ниточку, утаскивало куда-то вдаль.
Вслед за солнцем волоклись и обломки Пскемта. Облака космической пыли
проплывали со всех сторон, возвращаясь на свое место. Метеоритные потоки,
искривленные Кораблями, выпрямляли свои траектории. Лучи звезд, искажаясь
на сопряжении пространств, разъезжались, расслаивались радугами спектров.
Чудовищные молнии метались там, где друг мимо друга проплывали скопления
энергии разных потенциалов. Вакуум светился от напряжения рвущихся
гравитационных связей. Россыпи шаровых молний выскакивали из пустоты там,
где лопалась структура зарядов. Звезды качались, словно мячики на волнах,
разражаясь бурями протуберанцев. Планеты, как замки из пересохшего песка,
рассыпались в прах и труху.

Навк, наконец, понял, как выглядит та зона пространства, которая, подобно
разбитой армии, сейчас отступала на свои позиции. Пространство это было в
форме клина. Клин врезался в чужой объем и разъединил те области, которые
прежде соседствовали; точно ледокол надвое расколол торос и застрял на
миллион лет, а сейчас вся махина поехала обратно, позволяя льдам
воссоединиться, вновь сомкнуть свое поле в единое целое.

Но зачем Корабли устроили этот космический катаклизм? Какую цель
преследовали они, нарушая линейность пространства, ломая его и коверкая?

На Вольтане становилось все светлее. Навк не сразу осознал это, а когда
понял, то двух взглядов было достаточно, чтобы разобраться. Клин уходил
прочь, нож выдвигался обратно из раны Галактики. Те области пространства,
которые раньше стояли рядом, теперь сближались, а значит, сближались и
звезды, в них находящиеся. Два ослепительных шарика катились на Вольтан
справа и слева. Навк схватил Дождилику за руку, указывая на них, ибо это
был двойной знак их огненной смерти. Зажженные ими самими сверхгиганты
Джизирак и Сингуль неумолимо сближались, как молот и наковальня. Между ними
в точке их обоюдного тарана оставался Вольтан.

- Эти звезды сожрут нас!.. - воскликнула Дождилика.

Два голубых, два злых огня все разгорались, все разрастались. Свет их
становился все ярче, все нестерпимее. Последние клочья каких-то туманностей
уползающего пространства запылали, и огненные облака потекли мимо Вольтана.
Надежды больше не оставалось. Два зрачка беспощадной истины выискивали тех,
кто посягнул на волю стихий, кто посчитал себя избранником ушедших миров и
теперь разделит с ними их жребий. Как так? Навк не верил в это. Неужели
Корабли были столь коварны или равнодушны?..

Джизирак и Сингуль выглядели уже как планетоиды. Они уже почувствовали друг
друга цепким собачьим нюхом гравитации. Сквозь истекающее пространство они
уже подтягивали друг друга силою взаимного притяжения. Свет их уже
разошелся во все стороны, он ревел, как чудовище, на одной страшной ноте.
Навк с Дождиликой, чтобы не ослепнуть, повернулись лицом друг к другу. Лицо
Дождилики, неожиданно резко, четко озаренное пламенем Сингуля, вдруг
показалось Навку таким красивым, что у него, как в первый раз, захолонуло
сердце. В свирепости разбухающих светил, в ужасе и смятении, посреди души
Навка вдруг ожила такая же мощная любовь, любовь, равная синим
сверхгигантам.

Сингуль и Джизирак уже встали по обе стороны вселенной, как две солнечных
стены, как два солнечных цунами. Извивающиеся протуберанцы слепящими
мостами перекидывались от звезды к звезде. Клочья плазмы, бурля, неслись от
стены к стене. Вольтан висел в звездном костре, в облаке великого сияния, и
вокруг него, как алебарды эскорта, как копья конвоя, скрестились лучи двух
страшных звезд. Навк еще не чувствовал зноя, вода Синистера еще спасала
его, но никакое могущество Кораблей не могло спасти их в котле звездного
пожара. Ожоги еще не разъели кожу, но одежда вдруг разом вспыхнула. Навк
видел, как огонь лижет плечи и руки, бедра и грудь Дождилики. Темные тела
людей сквозили через живую ткань огня, и Навк, почти сходя с ума, увидел,
что цветок, расколовший обруч Вольтана, тоже горит.

Дождилика упала на колени, и Навк опустился рядом, обняв ее. Бураны из
звездной плазмы перекатывались через них, и странные знаки уже проступали
на суровом челе мироздания, когда темный силуэт, до рези в глазах черный в
этой печи, в этой топке, вдруг появился в сияющей буре. Его мотало из
стороны в сторону, подбрасывало, словно на волнах, и роняло вниз,
раскачивало и захлестывало, но он рвался вперед, где его уже никто не ждал.
Тень его накрыла двух черных, скорченных людей на раскаленном камне.
Шатаясь, они поднялись на ноги, и при виде треснувшего корпуса и рухнувшей
грот-мачты, при виде сорванных парусов и обломка причальной иглы никто из
них не воскликнул и даже не прошептал: "Парусник!.."

Глава 28. САТАР

Вековая печать Вольтана была снята с Галактики. Туманность Пцера
развернулась в свободном пространстве, как сложенное птичье крыло. Звезды
Пцеры, до того словно беспорядочно насыпанные в темный мешок туманности,
вдруг разобрались по местам, заняли свои истинные позиции. Обновленная
Пцера приобрела свою изначальную структуру - ясную, строгую и сложную, как
кристалл. Силы космических взаимодействий, до этого мига смятые,
скомканные, почти стертые тем неестественным положением, которое занимали
массы звездного вещества, носители этих сил, - внезапно ожили, восстав из
недр тысячелетий, заработали, пронзая Пцеру во всех направлениях, свились в
один узел, сплели