- Не слушайте его,- проговорил Фергюссон своим обычным  спокойным
голосом.-  Это  вопрос,  о  котором  с  ним  не надо препираться.  А в
сущности он прекрасно знает, что полетит.
     - Клянусь чем хотите! - закричал Кеннеди.- Уверяю...
     - Лучше не клянись,  дорогой мой Дик.  Ты вымерен,  взвешен, и не
только ты сам,  но и твой порох,  и твои ружья, и твои пули... так что
об этом и говорить не стоит.
     И правда,  с  этого момента до самого прибытия на Занзибар Дик ни
разу   не заикнулся об этом.  Да и вообще ни  о  чем  не  говорил.  Он
молчал.

        ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

 "Решительный" огибает мыс Доброй Надежды.- На баке.- Курс космографии
    "профессора" Джо.- Управление воздушными шарами.- Исследование
                     воздушных течений.- Эврика!

     "Решительный" быстро   несся   к   мысу  Доброй  Надежды.  Погода
держалась чудесная, хотя море и начинало волноваться.
     Через двадцать семь дней после отплытия из Лондона,  30 марта, на
горизонте показалась Столовая гора.  В подзорную трубу можно было  уже
видеть город Кэптоун,  расположенный среди амфитеатра холмов, и вскоре
"Решительный" бросил якорь в его порту.  Капитан зашел сюда только для
возобновления  запаса  угля,  на что потребовался всего один день.  На
следующее утро "Решительный" направился к югу,  чтобы,  обогнув  южную
оконечность Африки, войти в Мозамбикский пролив.
     Джо не впервые путешествовал по морю,  и  он  сразу  почувствовал
себя  как  дома.  Прямодушие и веселость славного малого расположили к
нему все сердца.  К тому же на него как бы падали лучи славы  доктора.
Слушали его,  как оракула, и, по правде сказать, ошибался он не больше
других оракулов.
     И вот,  в  то  время  как  доктор в кают-компании читал свой курс
географии офицерам,  Джо царил на баке и по-своему излагал историю,  в
чем,  впрочем,  он  только  следовал примеру величайших историков всех
времен.
     Естественно, что  и на баке разговоры все больше вертелись вокруг
воздушного путешествия.  На  первых  порах  Джо  трудно  было  убедить
некоторых  упрямцев,  что такое путешествие вообще возможно,  но когда
матросы поверили в него,  их воображение так разыгралось,  что все уже
казалось им нипочем.
     Увлекшийся рассказчик  уверял  своих  слушателей,  что  за   этим
воздушным путешествием,  конечно, последует немало других. Это только,
уверял он, начало многих сверхчеловеческих предприятий.
     - Видите  ли,  друзья  мои,-  говорил он,- когда испробуешь такой
способ передвижения, без него уже трудно обойтись. И когда в следующий
раз  мы  полетим,  то  уже  не  будем  держаться над Землей,  а станем
забирать все вверх и вверх.
     - Вот  как!  Значит,  прямо  на  Луну отправитесь!  - с восторгом
воскликнул один из слушателей.
     - Очень  нам  нужно  на  Луну!  -  возразил  Джо.- Это уж слишком
просто,  каждый может там побывать.  К тому же на  Луне  и  воды  нет,
приходится тащить с собой огромное количество.  Да еще надо прихватить
и бутылки с воздухом, чтобы было чем дышать.
     - Пусть  так!  Но  скажи:  джин-то  там  есть?  - спросил один из
матросов, большой любитель этого напитка.
     - И джина там,  мой милый,  не найдешь. Нет, зачем же на Луну? Мы
полетим на те замечательные планеты,  о которых часто рассказывал  мне
мой доктор. И начнем мы наше путешествие, скажем, с Сатурна...
     - Это того, что с кольцом? - спросил квартирмейстер.
     - Да!  У  него есть обручальное кольцо,  только неизвестно,  куда
девалась его жена.
     - Но   как  же  вы  можете  взлететь  так  высоко?  -  воскликнул
пораженный юнга,- Видно, ваш доктор сам дьявол.
     - Какой же он дьявол! Для этого он слишком добр.
     - А куда же вы полетите после Сатурна?  -  поинтересовался  самый
нетерпеливый из слушателей.
     - После Сатурна?  Да побываем на  Юпитере.  Удивительная  страна,
доложу  я  вам.  Там день продолжается всего девять с половиной часов,
так что лодырям там - житье!  А год - длиною в наших двенадцать.  Это,
пожалуй,   выгодно  для  людей,  которым  осталось  жить  каких-нибудь
полгода,- порядочно-таки продлит их существование.
     - Один год - наших двенадцать?- переспросил юнга.
     - Да, дружок, ты там сосал бы еще свою соску, а тот вот дяденька,
которому  за пятьдесят,  был бы теперь мальчуганом четырех с половиною
лет.
     - Ну,   это   уж   небылицы!   -   в  один  голос  закричали  все
присутствующие на баке.
     - Истинная  правда,-  настаивал  Джо.-  И то ли еще бывает!  Если
станешь все торчать на этой Земле,  так,  пожалуй, ничего не узнаешь и
будешь  не умнее морской свинки.  А вот поживи ты маленько на Юпитере,
тогда кое-что и увидишь. Да, кстати, скажу я вам: там надо держать ухо
востро, у Юпитера ведь спутники далеко не тихого нрава.
     Все на баке смеялись, но наполовину верили Джо. А он уже описывал
планету Нептун, где так хорошо принимают моряков, затем уверял, что на
Марсе главную роль играют военные,  и это в конце концов начинает даже
раздражать. На Меркурии же - препротивном месте, по его словам,- живут
только одни купцы да воры, и те и другие так похожи друг на друга, что
их  и не отличишь.  Наконец,  он описывал им Венеру,  да так,  что дух
захватывало.
     - Когда  же мы вернемся из этой нашей экспедиции,- заявил веселый
рассказчик,- нам,  знаете,  дадут орден  Южного  Креста;  вон  он  там
блестит в петличке у бога...
     - И это будет  вами  вполне  заслужено,-  в  один  голос  заявили
матросы.
     В таких оживленных разговорах и проходили вечера на баке. А в это
же  время  в  кают-компании  шли  своим чередом научные беседы доктора
Фергюссона с офицерами.
     Однажды разговор  коснулся способа управления воздушным шаром,  и
Фергюссона попросили высказаться по этому вопросу.
     - Не  думаю,-  начал  доктор,-  чтобы  когда-нибудь возможно было
управлять  воздушным  шаром.  Мне   известны   все   испробованные   и
предлагаемые способы,- ни один из них не имел успеха,  и ни один,  мне
кажется, не пригоден. Вы, господа, конечно, прекрасно понимаете, что я
должен был серьезно заняться этим вопросом, но разрешить его мне было,
при данном состоянии механики,  не под силу.  Для этого надо было  бы,
изобрести двигатель необыкновенной мощности и невероятной легкости.  А
при всем том нельзя было бы противостоять сколько-нибудь  значительным
воздушным течениям.  Надо сказать,  что до сих пор занимались вопросом
управления корзиной, а не самим шаром. И это было, по-моему, ошибкой.
     - Между тем,-  заметил  кто-то  из  присутствующих,-  есть  много
общего между воздушным шаром и судном,  которым,  однако,  легко можно
управлять.
     - Да нет же,- ответил Фергюссон,- общего тут чрезвычайно мало или
совсем  нет.  Воздух гораздо менее плотен,  чем вода,  в которую судно
погружено ведь только до половины,  в то время как воздушный шар  весь
плавает  в  атмосфере и остается неподвижным по отношению к окружающей
его среде.
     - Так вы думаете,  доктор,  что наука воздухоплавания сказала уже
свое последнее слово? - спросил собеседник.
     - Нет!  Конечно,  нет!  Нужно  искать  иного выхода.  Если нельзя
управлять  воздушным  шаром,  то  надо  научиться  удерживать  его   в
благоприятных  воздушных  течениях.  По  мере того как вы поднимаетесь
ввысь,  воздушные течения делаются гораздо ровнее и постояннее в своих
направлениях.  Там, в вышине, на них не оказывают уже влияния долины и
горы,  бороздящие поверхность земного шара.  От них-то,  как известно,
главным образом и меняется направление ветров и их сила.  И вот, когда
атмосферные зоны будут изучены,  воздушному шару можно будет держаться
в наиболее благоприятных из них.
     - Но тогда,  чтобы попасть в  эти  благоприятные  зоны,  придется
беспрестанно то подниматься,  то спускаться,- заметил капитан Пеннет.-
А именно в этом, дорогой доктор, я и вижу настоящую трудность.
     - Почему же, дорогой капитан?
     - Согласитесь,  что  эти  подъемы  и спуски,  если они и не будут
большим препятствием для простых воздушных прогулок,  могут быть очень
затруднительными при долгих путешествиях.
     - Объясните, пожалуйста, капитан, почему вы так думаете?
     - По той простой причине,  что воздушный  шар  может  подниматься
только при сбрасывании балласта и снижаться благодаря выпусканию газа.
А при таких условиях ваш запас балласта и газа скоро будет исчерпан.
     - В  этом-то,  конечно,  весь  вопрос,  дорогой  мой Пеннет.  Это
единственное затруднение,  которое наука должна преодолеть.  Дело не в
том,  чтобы  управлять воздушным шаром,  а в том,  чтобы заставить его
подниматься и опускаться без затраты газа,- ведь  газ-то,  если  можно
так выразиться, его сила, кровь, душа.
     - Вы правы,  дорогой доктор,  но эта задача еще не решена, способ
этот еще не найден.
     - Простите, найден.
     - Кем?
     - Мною!
     - Вами?
     - Вы сами прекрасно понимаете,  что,  не будь этого, я не рискнул
бы  предпринимать  на  воздушном  шаре  перелет  через Африку,- ведь в
течение каких-нибудь суток мой газ совсем истощился бы.
     - Но в Англии вы об этом не сказали ни слова.
     - Да, я не хотел, чтобы по поводу моего открытия велись публичные
дебаты.  Какой в них смысл? Я тайно производил подготовительные опыты,
и они  меня  вполне  удовлетворили.  А  я  не  считал  себя  обязанным
кого-либо об этом осведомлять.
     - Ну,  что ж,  дорогой Фергюссон,  можно просить вас открыть  нам
вашу тайну?
     - Сейчас  сообщу  вам  ее,  господа.  Способ  мой  очень   прост.
Любопытство всех присутствующих было возбуждено до крайности. И доктор
Фергюссон самым спокойным тоном начал излагать следующее.

        ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

     Предшествующие попытки подъема и спуска на воздушном шаре.-
             Пять ящиков доктора.- Горелка.- Калорифер.-
                  Способ применения.- Верный успех.

     - Не раз уж пытались подниматься и снижаться  на  воздушном  шаре
без  затраты  газа и сбрасывания балласта.  Французский аэронавт Менйе
стремился этого достигнуть,  нагнетая сжатый воздух в  оболочку  шара.
Бельгийский  доктор  Ван-Хекке  тоже  пробовал  сделать это при помощи
крыльев  и  лопастей,  развивавших   вертикальное   движение.   Но   в
большинстве  случаев  этой  силы было недостаточно.  Вообще результаты
опытов Менье и Ван-Хекке были совершенно ничтожны.
     И я решил подойти к этому вопросу посмелее.  Начать с того, что я
совершенно изъял из употребления балласт,  кроме  крайних,  экстренных
случаев,  как, например, авария аппарата или необходимость подняться в
один миг, чтобы избежать какой-нибудь непредвиденной опасности.
     Мой способ   подъема   и  снижения  воздушного  шара  основан  на
расширении  и  сжатии  газа,  находящегося  в  оболочке,   посредством
изменения его температуры. И вот как я этого достигаю. На ваших глазах
погрузили на  этот  транспорт  вместе  с  корзиной  несколько  ящиков,
назначение которых вам было неизвестно. Этих ящиков всего пять.
     Первый из них содержит  около  двадцати  пяти  галлонов  воды,  к
которой  я прибавляю несколько капель серной кислоты для увеличения ее
электропроводимости.  Затем эту воду я химически  разлагаю  с  помощью
сильной  бунзеновской батареи.  Вода,  как вы знаете,  состоит из двух
частей водорода  и  одной  части  кислорода.  Кислород  под  действием
электробатареи  поступает  с  ее положительного полюса во второй ящик.
Третий ящик,  вдвое большего размера,  помещенный над  вторым  ящиком,
принимает в себя водород,  получаемый с отрицательного полюса батареи.
При помощи кранов,  из которых у одного отверстие вдвое больше,  чем у
другого,  эти  два  ящика соединяются с четвертым,  который называется
смесительным  ящиком.  Здесь  действительно  смешиваются   оба   газа,
получившиеся  от  разложения  воды.  Емкость смесительного ящика около
сорока одного кубического фута.
     В верхней  части  этого  ящика  помещается   платиновая   трубка,
снабженная краном.
     Вы уже,  конечно,  догадались,  господа,  что  описываемый   мною
аппарат   есть   не   что  иное,  как  кислородно-водородная  горелка,
температура которой выше температуры кузнечного горна.
     Теперь я перехожу к описанию второй части моего аппарата.
     Из нижней  части  герметически  закрытого   шара   на   небольшом
расстоянии  друг  от друга выходят две трубки.  Одна трубка доходит до
верхних слоев водорода в шаре, другая - до нижних. Обе трубки снабжены
в   нескольких   местах   каучуковыми  сочленениями,  позволяющими  им
выдерживать колебания воздушного шара.  Эти две  трубки  спускаются  в
корзину  и  входят  в  железный  ящик  цилиндрической  формы,  который
называется ящиком нагрева.
     Этот ящик закрыт снизу и сверху двумя дисками из того же металла,
что  и  ящик.  Трубка,  идущая  из  нижней  части шара,  входит в этот
цилиндрический ящик через нижний его диск и внутри его принимает форму
змеевика, кольца которого, расположенные одно над другим, занимают всю
высоту ящика.  Прежде чем выйти из ящика,  спиральная трубка входит  в
маленький   конус,   вогнутое   основание   которого,   имеющее  форму
сферического колпачка, обращено книзу. Из вершины этого конуса выходит
другая  трубка,  которая,  как  я  уже  упоминал,  идет в верхние слои
водорода в шаре.  Сферический колпачок конуса сделан из платины, чтобы
он не расплавился от высокой температуры.  А горелка эта помещается на
дне ящика нагрева,  посреди спиралей змеевика,  так, что верхняя часть
пламени слегка касается платинового колпачка.
     Вы, без сомнения,  знаете,  что такое калорифер,  предназначенный
для отопления помещений,  и вам известно,  как он  действует.  Воздух,
которым  наполнена  квартира,  пропускают  через  трубы,  и  оттуда он
возвращается уже нагретый.  Так вот: аппарат, который я вам только что
описал,- в сущности тот же калорифер.
     И в самом деле,  что же тут происходит?  Когда  горелка  зажжена,
водород,  находящийся  в  змеевике  и  в вогнутом маленьком платиновом
конусе,  нагревается и быстро поднимается по трубке, ведущей в верхнюю
часть  шара.  Образовавшаяся внизу пустота заполняется газом из нижней
части шара. Газ тут также нагревается и, поднимаясь, пополняется вновь
образовавшимся газом.  Таким образом, по трубкам и змеевику происходит
чрезвычайно быстрое движение газа, который, выходя из шара, непрерывно
нагревается и сновав него поступает. При нагревании на один градус газ
расширяется на одну четырехсотвосьмидесятую (16) своего объема. Если я
повышу температуру на восемнадцать градусов, то водород, заключающийся
в воздушным шаре,  расширится на восемнадцать  четырђхсотвосьмидесятых
своего  объема,  или  на  тысячу  шестьсот семьдесят четыре кубических
фута;  следовательно, он вытеснит еще тысячу шестьсот семьдесят четыре
кубических  фута  воздуха,  и  это  увеличит его подъемную силу на сто
шестьдесят фунтов.  Это равносильно выбрасыванию  балласта  такого  же
веса.  Если  я повышу температуру на сто восемьдесят градусов,  то газ
расширится   на   сто   восемьдесят   четырехсотвосьмидесятых   своего
первоначального  объема,  вытеснит  шестнадцать  тысяч  семьсот  сорок
кубических футов воздуха,  и подъемная сила шара увеличится на  тысячу
шестьсот фунтов.
     Вы понимаете,  что я могу  легко  изменять  условия  статического
равновесия  моего  воздушного  шара.  Объем  его  был  рассчитан таким
образом,  что,  наполненный до половины,  он вытесняет как  раз  такое
количество  воздуха,  которое  равно повесу самому шару,  наполненному
водородом,  а  также  корзине  с  пассажирами  и  всей  ее  нагрузкой.
Наполненный таким образом шар держится в воздухе в строгом равновесии:
он не поднимается и не снижается.
     Чтобы подняться,  я  с  помощью  горелки  довожу  газ  в  шаре до
температуры более высокой,  чем температура  окружающего  воздуха.  От
нагревания  газ расширяется,  шар увеличивается в объеме и поднимается
тем выше, чем больше я нагреваю водород.
     Снижение достигается естественным образом: понижением температуры
в  горелке,  отчего газ внутри шара постепенно охлаждается.  Вообще же
подъем шара должен  происходить,  конечно,  гораздо  скорее,  чем  его
снижение.  И  это  очень  благоприятное  обстоятельство:  надобности в
быстром снижении у меня никогда не будет,  и,  наоборот, очень быстрым
подъемом ( могу избежать разных осложнений.  Опасность ведь не вверху,
а внизу.
     Впрочем, как я уже говорил вам,  у меня есть некоторое количество
балласта,   который   в   случае   экстренной  надобности  может  дать
возможность подняться  еще  скорее.  Клапан,  находящийся  на  верхнем
полюсе шара, является только предохраийтельным клапаном. Воздушный шар
неизменно  содержит  одно  и  то  же  количество  водорода.  Подъем  и
снижение,   повторяю,   происходит   только  благодаря  изменению  его
температуры.
А теперь,  господа, я хочу сообщить вам еще одну подробность: при
сгорании водорода и кислорода  на  конце  горелки  получаются  водяные
пары;  поэтому  я снабдил нижнюю часть цилиндрического ящика трубкой с
клапаном,  действующим при давлении в  две  атмосферы;  следовательно,
когда  пар  достигает  такого  давления,  он сам автоматически выходит
наружу.
     Наконец, познакомлю  вас  с  самыми  точными  цифровыми  данными:
двадцать пять галлонов воды, разложенные на свои составные части, дают
двести   фунтов   кислорода  и  двадцать  пять  фунтов  водорода.  При
нормальном  атмосферном  давлении  это  составляет  тысячу   восемьсот
девяносто  кубических  футов  первого и три тысячи семьсот восемьдесят
кубических футов второго,  итого смеси пять тысяч  шестьсот  семьдесят
кубических футов.  Моя горелка расходует при совершенно открытом кране
двадцать семь кубических футов смеси в час,  давая  пламя  по  крайней
мере  в  шесть  раз  сильнее пламени больших горелок светильного газа.
Держась же на значительной высоте,  я сожгу в среднем не более  девяти
кубических футов в час. Значит, двадцать пять галлонов воды мне хватит
на  шестьсот  тридцать  часов  воздушного  плавания,  что   составляет
немногим  больше двадцати шести дней.
     А так как я по своему желанию в состоянии спускаться на  землю  и
возобновлять  свой  запас воды,  то мое путешествие может продолжаться
сколько угодно.
     Вот вам и вся моя тайна,  господа.  Она очень проста,  и потому я
уверен в успехе.  Мой способ,  основанный на расширении и сжатии газа,
как   видите,   исключает  надобность  и  в  громоздких  крыльях  и  в
механических двигателях.  Калорифер,  с  помощью  которого  я  изменяю
температуру,  и  горелка  для  его  нагревания не представляют никаких
неудобств и мало весят.
     - Итак,  я  думаю,  что  у  меня  имеются  все нужные условия для
успеха.
     Этой фразой закончил доктор Фергюссон свою речь,  вызвавшую самые
горячие,  искренние аплодисменты.  Тут нельзя было сделать ни  единого
возражения: все было обдумано и предусмотрено.
     - Но все-таки,- заметил капитан,- это дело опасное.
     - Что из этого, раз оно выполнимо! - просто ответил фергюссон.

        ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

   Прибытие на Занзибар.- Английский консул.- Враждебное отношение
       местных жителей.- Остров Кумбени.- "Вызыватели дождя".-
            Наполнение воздушного шара.- Старт 18 апреля.-
                        Прощание.- "Виктория".

     Благодаря попутным  ветрам "Решительный" шел ускоренным ходом.  В
Мозамбикском  проливе  погода  была  особенно  благоприятна.   Удачный
морской  переход  казался  добрым  предзнаменованием  и для воздушного
перелета.
     Каждый жаждал  поскорее  добраться  до Занзибара и там помочь чем
только возможно доктору Фергюссону в его последних приготовлениях.
     Наконец, показался город Занзибар,  расположенный на острове того
же имени,  и 15 апреля, в одиннадцать часов утра, "Решительный" бросил
якорь в его гавани.
     Остров Занзибар  является  владением  имама   Маската,   союзника
Франции  и