Дежурный  у входа отдал честь и помахал рукой;  Макфиф махнул  в ответ. -- В
конце концов,  вы же  мои друзья... но вмешался служебный долг, принуждающий
писать  объяснительные на друзей. Собирать компромат, распутывать сплетни...
Думаете, мне это по душе?
     -- Засунь свой долг... -- начал было Гамильтон, но Марша дернула его за
рукав.
     -- Чарли прав. Он не виноват. Мы все тут ни при чем, все трое.
     Машина  остановилась у главного  входа. Макфиф  выключил двигатель, они
вышли из машины  и понуро побрели вверх  по широким бетонным ступеням. После
идиотских разговоров желание радостно созерцать чудо техники как-то пропало.
     Небольшая  группа   специалистов   собиралась   поблизости.   Гамильтон
придирчиво  оглядел  их.  Модно одетые  молодые люди со стандартной короткой
стрижкой по-приятельски болтали друг с  другом. Рядом топталась и  обычная в
таких случаях горстка  зрителей  с улицы. Благополучно пройдя контроль,  они
предвкушали удовольствие от предстоящего зрелища  -- "Мегатрон" в  действии.
Но Гамильтона тянуло к специалистам, все ж таки коллеги...
     "Точнее   сказать,   --  подумал  он  мрачно,   припоминая  сегодняшнее
обсуждение, -- я был их коллегой, еще недавно..."
     -- Я отойду на минутку, -- едва слышно проговорила  Марша,  прикладывая
платок  к покрасневшим  глазам. --  Зайду в  женскую комнату, приведу себя в
порядок.
     -- О'кей, -- буркнул Джек, погруженный в собственные мысли. Она отошла,
и Гамильтон  с Макфифом остались наедине  в гулком коридоре главного корпуса
"Мегатрона".
     -- Может, оно и к лучшему... -- как бы отмахнувшись от назойливой мухи,
выдохнул Гамильтон.
     Черт возьми, десять лет -- долгий срок, для любой  работы -- долгий. Но
тогда чего он достиг за эти годы? Вот вопрос.
     -- Ты имеешь полное право обижаться, -- вяло отреагировал Макфиф.
     -- Намерения, конечно, у тебя  благие,  -- ответил Гамильтон. Отошел  и
стал в стороне, засунув руки в карманы.
     Хм... обижен! Не то слово. Он оскорблен до глубины души.  И чувство это
будет с ним, пока он не решит,  кому же в конце концов сохранить верность...
Скользкая  дорожка! Но  дело даже не  в  этом: случившееся  стало для  Джека
потрясением основ, всех его устоявшихся привычек. Это удар  по всему, во что
он верил и  считал незыблемым.  И глубже  всего уязвил  его  именно  Макфиф,
угрожающий теперь его семейному благополучию. И той  женщине, которая значит
для Гамильтона больше, чем кто-либо другой на свете.
     Даже  больше,  чем  работа.  Джек вдруг  отчетливо,  до боли  зубовной,
осознал это именно сейчас. Его личная преданность всецело принадлежала жене.
Прочувствовать это было непривычно и странно. Фактически выбор -- кому же он
остается верен -- бездарен в своем зародыше. Однако у Джека появилась фобия,
будто их с Маршей силой оттаскивают  друг от  друга, словно происходит некое
тайное действо,  повлиять на которое невозможно. Еще мгновение-другое,  и он
потеряет любимую женщину навсегда.
     -- Да, -- с трудом ответил он Макфифу. -- Чертовски обидно...
     -- Найдешь ты другую работу. С твоим-то опытом.
     -- Моя жена!  --  напомнил Гамильтон.  -- Я  о ней толкую. Как думаешь,
будет у  меня шанс  когда-нибудь  поквитаться  с  тобой? Хотелось  бы!..  --
Последняя фраза  даже  для самого Джека прозвучала по-детски  наивно. --  Ты
больной уродец!  --  заявил  он  Макфифу,  продолжая  бесполезный  разговор,
отчасти потому, что не хотелось удерживать в себе горечь обиды, а отчасти --
просто  по инерции.  --  Ты расправляешься с  невинными людьми.  Параноик  в
бредовом угаре...
     -- Прекрати! --  оборвал его Макфиф. -- Тебе дано было время одуматься,
Джек. Целые годы. Слишком много времени, Джек.
     Пока Гамильтон подбирал словцо покрепче, вернулась Марша.
     -- Они запускают простых смертных. Большое начальство уже посмотрело...
-- Сейчас  она  выглядела  более спокойной. --  Эта  штука, новый дефлектор,
говорят, уже включен.
     Гамильтон неохотно оставил капитана.
     -- Тогда идем.
     Макфиф поковылял рядом.
     -- Это должно быть интересно, -- бубнил  он, ни  к  кому  конкретно  не
обращаясь.
     --  Наверняка! --  отчужденно  ответил  Гамильтон,  чувствуя, что  весь
дрожит. Глубоко  вздохнув,  он  вслед за  Маршей вошел  в лифт  и машинально
повернулся лицом к выходу.  Макфиф сделал  то же самое. Гамильтон мог теперь
вволю насмотреться на его багровую бычью шею.
     На втором  этаже  они увидели  молодого  негра с  повязкой  на  рукаве,
собиравшего группу посетителей. Они присоединились к  нему. Другие терпеливо
ожидали своей очереди. Стрелки часов показывали три пятьдесят; дефлектор уже
работал полным ходом.
     -- Начнем, -- на удивление тонким голосом произнес негр,  когда  группа
направилась к обзорной  платформе. -- Нам надо поторапливаться, чтобы другие
успели. Как  вам  известно,  "Мегатрон"  в  Белмонте сооружен  Комиссией  по
атомной  энергии  для   искусственного  воссоздания  космических  излучений.
Главный элемент "Мегатрона" -- гигантский магнит, который разгоняет протоны.
Положительно заряженные протоны поступают в линейную камеру магнита из трубы
ускорителя...
     В  зависимости  от  интеллекта  и  настроения  зрители  либо  глуповато
улыбались, либо игнорировали гида. Один высокий, худощавый и строгий пожилой
джентльмен  стоял  как  столб,  сложа  руки  на груди и выражая  неприкрытое
презрение  к науке  вообще.  "Вояка!" --  отметил  Джек,  увидав потемневший
металлический  значок  на  хлопчатобумажной  куртке. "Ну  и  черт с  ним, --
подумал он с горечью. -- К черту патриотизм вообще. И в конкретном смысле, и
в абстрактном. Что солдафоны,  что легавые... Их ничего не интересует, кроме
пива, собак, автомашин и пушек".
     -- А имеется ли  рекламный  проспект?  -- жеманно,  но  в  то  же время
настойчиво спрашивала  гида пухлая мамаша  преклонных лет.  --  Мы бы хотели
взять с собой для чтения. И для школы тоже.
     -- А сколько там вольт? -- выкрикнул ее сын. -- Больше миллиарда?
     --  Свыше  шести  миллиардов,  --  терпеливо  отвечал  негр.  --  Такое
напряжение получают протоны, прежде чем им сообщают отклонение  и выводят из
круговой  камеры.  С   каждым  оборотом  луча  в  камере  заряд  и  скорость
возрастают.
     --  И  какая   скорость   получается?  --   поинтересовалась  сухопарая
тридцатилетняя дама ученого вида. На ней были нелепые очки в тяжелой роговой
оправе и строгий деловой костюм.
     -- Немного меньше скорости света.
     -- А сколько кругов они делают внутри камеры?
     -- Четыре миллиона, -- ответил гид. -- При  этом пробегают триста тысяч
миль -- меньше чем за две секунды.
     -- Ах!.. Это невероятно! -- воскликнула расфуфыренная мамаша.
     -- Когда протоны покидают линейный ускоритель, -- продолжал гид, -- они
обладают энергией в десять  миллионов вольт. Как говорим  мы, профессионалы,
-- десять мегавольт. Не главная  задача  -- перевести их на  круговую орбиту
точно  в  нужный момент и  под нужным углом, чтоб они попали в силовое  поле
большого магнита.
     -- А магнит не может это сделать? -- спросил мальчик.
     --  Нет,  для этого существует инфлектор. Протоны очень легко уходят  с
заданного  курса  и  разлетаются  во  всех  направлениях. Требуется  сложная
система модуляции,  чтобы  удержать их и не дать  разойтись по расширяющейся
спирали.   Но  даже  с  разгоном  луча   до  необходимой  скорости  остается
фундаментальная задача вывода его из круговой камеры...
     Гид  предложил  посмотреть  на кашалотову  тушу  магнита,  помещенную в
защитный кожух  прямо под платформой.  Своей формой магнит напоминал пряник;
из кожуха несся мощный гул.
     -- Камера ускорителя находится внутри. Ее  длина -- четыреста футов! Но
отсюда она не видна.
     -- Интересно, --  произнес седой ветеран, --  помнят  ли создатели этой
удивительной  машины, что  любое  из  посылаемых  Богом бедствий, как ураган
например,  намного превосходит всю собранную  человеком  энергию. Не  только
этой, но и всех других машин?
     -- Конечно, знают и помнят! -- ехидно вставила строгая дама. -- Они вам
до килограмма рассчитают силу урагана!
     Ветеран посмотрел на нее с любопытством.
     -- Вы физик, мадам? -- осведомился он.
     Гид предложил всей группе пройти на платформу.
     --  После  вас,  -- отодвинулся  Макфиф, пропуская  Гамильтонов.  Марша
прошла  вперед,  Джек  проследовал  за  ней.  Макфиф,  изображая  интерес  к
информационным таблицам на стене, уныло замкнул шествие.
     Стиснув руку жены, Джек прошептал Марше на ухо:
     --  Ты что, подумала, будто я  и в самом деле откажусь от тебя?.. Мы же
не в нацистской Германии!
     -- Пока еще  нет, -- убитым  голосом ответила Марша.  Она была бледна и
по-прежнему печальна. Всю косметику она сняла, губы ее казались бескровными.
--  Милый,  когда я думаю о людях, затащивших тебя на  судилище, чтоб тыкать
тебе в лицо моими  поступками,  словно я какая-нибудь...  шлюха или не  знаю
кто... Я готова убить их!  А  Чарли-то,  Чарли! Я то  думала -- он наш друг!
Думала, что мы можем на него рассчитывать. Сколько раз он обедал у нас...
     -- Но ведь мы не в Аравии живем, -- напомнил Гамильтон жене. -- То, что
мы его кормили, не означает, что мы навеки породнились.
     -- Чтобы  я когда-нибудь еще приготовила  лимонное  безе? И все прочее,
что ему нравится! У-у,  эти его  оранжевые подтяжки! Обещай мне, что никогда
не будешь носить подтяжек!
     -- Пределом  моих мечтаний будут  безразмерные носки! -- Обняв Маршу за
плечи, Джек предложил: -- Давай сбросим его на магнит!
     --  У магнита случится несварение. -- Марша грустно  улыбнулась. -- Он,
вероятно, выплюнет его обратно. Слишком уж отвратителен!
     За ними медленно шли  мамаша  с сыном. Макфиф  отстал: руки  глубоко  в
карманах, мясистые щеки угрюмо отвисли.
     -- А он не выглядит победителем,  -- заметила Марша. -- Мне даже как-то
жаль его. Ведь он не виноват.
     -- Кто  же тогда виноват? --  почти шутливо  спросил жену Джек. --  Эти
кровопийцы, капиталистические чудовища с Уолл-стрит?
     -- Странно слышать это от тебя, -- нервно  заметила Марша. -- Ты раньше
никогда  не  говорил подобного. -- Вдруг она  сильно сжала ему локоть: -- Ты
ведь не думаешь в самом деле, что я... -- Столь же  порывисто отстранившись,
она воскликнула: -- Да, да, ты думаешь! Думаешь, мол, все оно так и есть!...
     -- Что -- есть? Что ты  состояла  в  прогрессивной  партии? Да я же сам
тебя возил к ним на митинги. Ты забыла мой старый "шевроле"? Великой новости
уже целых десять лет.
     --  Я  не  про  то.  Ведь  для  генералов  и  их  подручных  такие вещи
представляются  совсем  в  ином  свете...  Неужели  и  твои  мозги  сдвинуты
набекрень?
     --  Брось,  -- Джек  попытался  неуклюже  отшутиться,  --  у  тебя  нет
передатчика в чулане. Я, во всяком случае, не видел.
     -- А ты искал? -- В ее голосе зазвучали металлические нотки. -- А вдруг
он у меня есть на самом деле? Как знать! Может, я  и здесь сейчас  не просто
так, а чтобы сорвать пуск "Мегатрона", или как там его называют?
     -- Потише! -- тревожно одернул ее Гамильтон.
     -- Ты мне не  приказывай! -- Марша с возмущением  повела плечами, резко
отступила в сторону и наткнулась прямо на сурового старого вояку.
     --  Осторожней,  леди!  --  проговорил  ветеран,  преграждая  ей путь к
решетке. -- Так можно выпасть за борт!
     Тем временем экскурсия продолжалась.
     -- Критическим вопросом создания всей установки, -- вещал гид, --  была
конструкция отклоняющего модуля,  который должен  выводить протонный  луч из
круговой камеры  прямо  на  цель.  Было  перепробовано  несколько  способов.
Сначала просто отключали в нужный момент  генератор;  это позволяло протонам
уходить  наружу по расходящейся спирали.  Но такое  отклонение  луча слишком
примитивно...
     -- Правда  ли,  -- сам удивляясь зачем, отрывисто спросил Гамильтон, --
что однажды в Беркли луч старого циклотрона вышел из-под контроля?
     Гид заинтересованно взглянул на него.
     -- Да, говорят.
     -- Я слышал, что он прошил насквозь служебное  помещение, и там до  сих
пор  заметны  обугленные края. А  по ночам,  если выключить освещение, можно
видеть радиационное свечение.
     -- Да, в  виде  голубого... как бы ореола,  --  подтвердил гид.  --  Вы
физик, сэр?
     -- Электронщик, --  скромно  поправил Гамильтон. -- Этот дефлектор меня
интересует. Я и с Лео Уилкоксом немного знаком.
     --  Да,  у Лео  сегодня великий день, -- кивнул гид. --  Его  установку
только что включили на полную мощность.
     -- Это которую? -- спросил Гамильтон.
     Гид  показал  им какую-то  сложную  систему  сбоку от магнита:  большая
темно-серая труба на мощных опорах была  вся окружена путаницей разноцветных
трубопроводов малого диаметра.
     --  Это  и есть работа вашего  знакомого.  Он где-то и  сам поблизости.
Наблюдает.
     -- И каковы результаты?
     -- Пока еще рано говорить.
     Оглянувшись,  Гамильтон  увидел,  что  Марша   стоит  на  другом  конце
платформы. Он поспешил к ней.
     --  Веди себя как взрослая, в конце  концов! -- сердито прошипел он. --
Раз уж мы здесь, я хочу узнать как можно больше.
     -- Уж эта твоя физика! Провода и трубы тебе важнее, чем моя жизнь!
     --  Я  сюда пришел  увидеть  все своими  глазами.  Так  что  не  мешай,
пожалуйста! Не устраивай сцен!
     -- Это ты устраиваешь сцену.
     -- Или мало тех бед, что ты уже принесла? -- отвернувшись, хмуро бросил
через плечо Джек.
     Он  похлопал по  карманам  в поисках сигарет. И  тут вдруг,  перекрывая
ровный гул магнита, завыла аварийная сирена.
     --  НАЗАД!  --  закричал гид, вскинув руки над головой. -- Радиационная
тревога!
     Страшный  рев  заполнил   корпус  "Мегатрона".  Взлетели  снопы   искр,
раскаленные осколки взвились мелкими  брызгами  и посыпались огненным дождем
на обезумевших людей. Удушливое зловоние ударило в  нос,  но едва ли кто мог
это  почувствовать;  в  дикой давке каждый жаждал только  одного -- поскорее
выбраться из мясорубки.
     По  платформе  зазмеилась трещина. Металлическая балка, надвое прошитая
лучом, провисла оплавленными ошметками.
     Мамаша, мучившая гида  идиотскими вопросами, металась с разинутым ртом,
из  которого  несся  один  нескончаемый вопль. Макфиф, судорожно трепыхаясь,
пробивал себе дорогу, спасаясь от адского сияния ионизированного воздуха. Он
сшибся с Гамильтоном. Оттолкнув потерявшего человеческий облик полицейского,
Джек  бросился вперед  и  попытался схватить  Маршу... Его одежда уже тлела.
Несколько человек показались Джеку живыми  факелами.  Они  в панике пытались
уползти  с  обвисшего куска  платформы, плевавшего расплавленным металлом  и
таявшего на глазах.
     По  всему  "Мегатрону" визжали, гудели сирены  тревоги. Вопли  людей  и
машин  сливались  в какофонию  ужаса.  И  вот под ногами  медленно обрушился
настил.  Еще мгновение назад  державшийся участок  пола превратился в месиво
горящих  осколков  и брызг.  Гамильтон  инстинктивно  выбросил  вверх  руки,
опрокинулся  и  упал  лицом  вниз на  какие-то  засыпанные  пеплом  железные
конструкции.  Затем   со  всего   маху  пробил  мягкий   проволочный  экран,
ограждавший  магнит. Последними его ощущениями были визг  проволоки  и поток
обжигающего глотку воздуха...
     Удар был страшен. В мозгу вспыхнул зримый образ боли; раскаленная глыба
металла вспухала, пульсировала  и  обволакивала тело колючей  пеной. Влажный
комок живой плоти агонизировал в коконе стальной паутины.
     Затем  исчезло и это.  Краешком  затухающего  сознания  воспринимая всю
уродливость собственного  искалеченного  тела,  Джек  лежал  в  позе  трупа,
инстинктивно, а может --  только  в воображении, пытаясь подняться. При этом
совершенно явственно  понимая,  что подобная попытка  ничего  не даст.  Быть
может, лишь на мгновение продлит агонию.

        Глава 3

     Во тьме что-то шевелилось.
     Он долго вслушивался.  Закрыв  глаза,  ощущая тело как сплошной сгусток
боли, он не двигался, замерев, превратившись в один  только слух. Ритмически
повторялся звук: тук, тук, словно  кто-то, неожиданно  воплотившись из тьмы,
постукивал, вслепую нащупывая дорогу. Неизвестно сколько времени он вбирал в
себя этот звук, пока не понял, что это стучит о стекло твердая планка шторы,
а сам он находится в больничной палате.
     Джек  продолжал  функционировать. Во  всяком  случае --  как система из
человеческого  глаза,  зрительного нерва  и мозга. И эта  система восприняла
неясные  очертания жены,  колеблющиеся и пропадающие из виду.  Теплой волной
нахлынула зыбкая радость:  слава Богу,  Марша жива! Джек вознес бессловесную
молитву.  Поток  эмоций затопил сознание... Это  была  ничем  не  омраченная
радость.
     -- Он приходит в себя, -- авторитетно произнес некий баритон.
     -- Кажется, да! -- воскликнула  Марша. Ее голос звучал как  будто из-за
стены. -- Если б только знать точно...
     -- Я в порядке, -- неразборчиво проговорил Джек.
     В тот же миг ее тень встрепенулась и полетела к нему...
     --  Любимый!  -- Взволнованно дыша,  Марша нежно  прильнула  к мужу. --
Дорогой, все будут жить! Никто не погиб! И ты тоже, мой родной!
     Ее лицо светилось искренним счастьем.
     -- У Макфифа растяжение  связок, но это пройдет. А у мальчишки, похоже,
сотрясение мозга.
     -- А ты как? -- слабым голосом спросил Гамильтон.
     -- У меня все прекрасно! -- Поднявшись, она повернулась перед ним, чтоб
он  осмотрел  ее со  всех сторон. Вместо модных пальто  и платья  на ней был
простой больничный халат. --  Одежда превратилась в лохмотья, и они дали мне
вот это.
     В замешательстве Марша тронула свои каштановые волосы:
     --  Видишь, они  теперь  короче. То,  что  обгорело,  я  отрезала.  Ну,
отрастут еще!
     -- Можно мне встать?  -- спросил Джек, пытаясь приподняться на постели.
Голова закружилась, и он распластался  на  койке, хватая ртом воздух. Черные
круги заплясали вокруг; он закрыл глаза и обреченно ждал, когда все пройдет.
     -- Какое-то время вы будете чувствовать слабость, -- сообщил доктор. --
Это результат шока и потери крови.
     Он тронул Джека за руку.
     -- Покромсало здорово. По кусочку выковыривали из вас металл.
     -- Кому досталось хуже всех? -- спросил Гамильтон, не открывая глаз.
     -- Артуру Сильвестру. Помните  старого  солдата?  Он  ни  на секунду не
терял  сознание, но, по-моему,  уж  лучше бы  потерял!  По-видимому, перелом
позвоночника. Сейчас он в хирургии.
     Гамильтон  скосил взгляд на  собственную руку:  она покоилась в большой
гипсовой повязке.
     -- Я пострадала  меньше всех, -- запинаясь, проговорила Марша. -- Но из
меня чуть  дух не вышибло. Я попала прямо в середину  луча. Все, что видела,
--  лишь искры из глаз. Правда, экспериментаторы сообразили сразу  выключить
генератор.  Все  длилось меньше  секунды...  -- Она  жалобно добавила: -- Но
казалось, будто миллион лет!
     Гладко  выбритый молодой  врач отвернул  одеяло  и  стал измерять Джеку
пульс. Рядом деловито готовила процедуру рослая  медсестра. Приборы стояли у
нее под рукой. Все выглядело чинно и деловито.
     Выглядело...  однако что-то  было  не так. Джек  это почуял  нутром.  В
глубине  подсознания  возникло неуютное  ощущение,  будто  изменилось  нечто
важное... Или -- исчезло.
     -- Марша, -- неожиданно спросил он. -- Ты чувствуешь?..
     Неуверенными шагами Марша подошла ближе.
     -- Что, милый?
     -- Не могу объяснить. Но у  меня  вдруг появилась мысль... Не знаю, как
это назвать. Не понимаю...
     Марша  явно забеспокоилась.  Поколебавшись  немного, она  обернулась  к
доктору:
     -- Я  же  вам  говорила: что-то не так. Помните, в  самом  начале,  как
только пришла в себя?
     --   Всякий,  кто   перенес   шок,   испытывает  ощущение  нереальности
происходящего, --  спокойно заметил  ей  доктор.  --  Это в  высшей  степени
т