ел - и уже согласился в омут головой лезть.
   - Мне же интересно, пойми ты! - возразил Альбер. - В этом была вся  моя
жизнь... еще так недавно...
   Они сидели на набережной Пасси  и  дожевывали  бутерброды  с  сыром.  У
Лебрена их неплохо накормили, а эти  бутерброды  толстуха  кухарка  сунула
Роже в карман, - "чтобы бедному мальчику было чем поужинать". Но не успели
они пройти сотню шагов, как почувствовали, что опять голодны.  Тогда  Роже
сказал, что глупо таскать бутерброды в кармане и глотать слюнки, раз у них
есть деньги на ужин и ночлег, а завтра Лебрен велел опять прийти с  самого
утра.
   Парапет набережной уже просох и даже нагрелся - солнце  светило  вовсю,
дождя как не бывало. В воде плыли легкие белые облака, пронизанные светом,
листва деревьев стала зеленей и гуще. Роже сбросил башмаки и вытянулся  на
теплых плитах.
   - Я вот чего не пойму: когда ты успел поговорить с этим своим гением? -
спросил он, ковыряя спичкой в зубах.
   - Кухарка попросила меня сбегать за перцем и уксусом. Ты  в  это  время
был в погребе.
   - Ну и что же? Ты сам к нему подошел?
   - Нет... или, может быть, да... Я не знаю, как это  получилось.  Я  шел
мимо его дома и вдруг увидел лицо... вернее, глаза... Он стоял у  калитки,
прижавшись лицом к  прутьям.  Вот  так...  и  держался  обеими  руками  за
калитку...
   Роже сплюнул.
   - Это - как арестанты в тюрьмах, - сказал он. - Они вот так  смотрят  в
окна. Влезут на подоконник и смотрят сквозь решетку. Я сколько раз видел.
   - Я его не узнал сначала.  Он  очень  изменился.  Очень.  По-моему,  он
тяжело болен. Но он меня сам окликнул.  Я  даже  не  думал,  что  он  меня
помнит.
   - Если тебе это польстило, ты олух, -  проворчал  Роже.  -  Твою  рыжую
шевелюру и очки всякий за милю узнает.
   - Профессор Лоран - это не всякий. Такие люди рождаются раз в столетие.
   - А ты считал? Ладно, я верю, не злись. Так что же он?
   - Ну, он спросил, как я живу, и так далее. А потом сказал,  что  вполне
полагается на меня, потому что хорошо помнит меня по  тем  временам...  по
работе на кафедре... и что я мог бы ему помочь.  И  предупредил,  что  это
очень опасно.
   - Да в чем опасность-то? Взрывы у него, что ли, бывают?
   - Взрывы? Не думаю... Еще он сказал, что берет с меня слово -  молчать,
что бы ни случилось, и не вмешиваться, а только выполнять его поручения.
   - Это дело, по-моему, плохо пахнет, вот что! - Роже сел и  свесил  ноги
через парапет. - Опасность, тайны какие-то, молчи как  убитый.  Что  он  -
фальшивомонетчик, что ли?
   Альбер молчал.
   - А насчет платы ты с ним уговорился? - спросил Роже.
   - Нет... я об этом не подумал...
   - Вот, пожалуйста! Гениям, конечно, не до этого.
   - Он сказал, что ночевать придется у него. И работать день и ночь.
   - И ты согласился?! - Роже побагровел от возмущения. - Нет,  посмотрите
на этого олуха!
   - Можно подумать, что у меня есть выбор, - сказал Альбер.
   - По сравнению с такой штукой? Конечно, есть! Разбей первую  попавшуюся
витрину и сядь в тюрьму. Можешь мне поверить - это  безопасней,  чем  твоя
затея.
   - Послушай, Роже, - терпеливо сказал Альбер. - В  тюрьме  сидеть  я  не
хочу. А нейрофизиология - это моя профессия. И я ее люблю. Все эти годы  я
мечтал, что найду работу по специальности. А тут еще - такой руководитель,
как профессор Лоран.
   - Хорошо. Ты мне все же объясни: какое отношение к науке имеют все  эти
разговоры об опасности и тайне? Я ведь тоже не сегодня на свет родился!
   - Этого я не знаю. Послушай, Роже! - Альбер положил свои длинные  худые
пальцы на смуглую волосатую руку моряка. - Давай уговоримся так. Завтра  у
Лебрена не много работы, ты справишься один. Если я не  успею  забежать  к
Лебрену до того, как ты освободишься, - жди меня на площади Шопена, ладно?
Я хоть на минутку да появлюсь. Идет?
   - Идет, - угрюмо сказал Роже. - Не нравится мне вся эта история, говорю
тебе.
   - Ну, я посмотрю, что там такое, - примирительно проговорил Альбер. - А
тогда решим, как быть.
   Роже снова лег на спину и  закрыл  глаза.  Альбер  сидел,  разомлев  от
тепла, от праздничного сверкания Сены,  от  блаженного  ощущения  сытости.
Мимо проплыла баржа; загорелая  черноволосая  девушка  босиком  ходила  по
палубе, развешивая белье,  и  что-то  напевала  низким  приятным  голосом.
Колеблющиеся отсветы  водяной  зыби  пробегали  по  борту  баржи,  смуглые
крепкие ноги девушки ступали легко и уверенно  по  чистым  доскам  палубы,
разноцветное белье пестрело на веревках, окно каюты было оплетено душистым
горошком, и все это было так  мирно  и  спокойно,  что  Альбер  следил  за
баржей, пока она не нырнула в тень под мостом Пасси.
   Не хотелось думать о том, что ждет его завтра в доме профессора Лорана.
Не хотелось думать ни о чем вообще.  Только  сидеть  на  нагретых  камнях,
закрыв глаза, видеть теплый  красный  свет,  проникающий  сквозь  веки,  и
слышать легкие равномерные всплески воды... Больше ничего...
   ...Раймон сидел в своей комнате и читал "Восстание ангелов".  Читал  он
невнимательно: Анатоль Франс ему никогда особенно не нравился, да и не  до
чтения было. Раймон прислушивался к каждому звуку в доме: вот  тихие,  еле
слышные шаги Луизы, вот она открыла какую-то дверцу, - должно быть,  шкафа
или буфета... поворот ключа и легкий скрип... Наверху  -  шаги...  Неужели
это профессор так тяжело ступает? По лестнице он  бежал,  как  юноша.  Вот
теперь - легкие, быстрые шаги... Наверное, что-нибудь  перетаскивал.  Черт
возьми, хоть бы одним глазком взглянуть, что у него там делается, наверху!
   Уже темнело. Свет зажигать не хотелось, и Раймон отложил книжку. Что же
делать? Пойти позвонить шефу? Нет, не стоит. Нельзя начинать  с  жалоб  на
неудачу. Да и уходить отсюда опасно: профессор, чего доброго,  не  впустит
обратно. Посмотрим, что будет утром.
   В  дверь  тихо  постучали:   Луиза   приглашала   ужинать.   Раймон   с
удовольствием глотал рагу, хоть оно было приготовлено не  бог  весть  как.
Луиза почти ничего не ела и с несмелой бледной улыбкой смотрела на Раймона
через  стол.  Она  выглядела  спокойней,  чем   днем,   и   даже   немного
принарядилась: изящная белая блузка, воротник  заколот  бирюзовой  брошью,
волосы хорошо уложены. "Да она, в сущности,  прехорошенькая,  бедняжка,  -
подумал Раймон, потихоньку разглядывая ее. -  Ей  бы  вырваться  из  этого
веселого местечка, да месяц-два пожить где-нибудь у моря. Право,  чудесные
волосы, фигурка, словно у девочки-школьницы..." Он  не  замечал,  что  уже
открыто смотрит на Луизу, не сводя глаз.
   - О чем вы думаете? - нервно передернув плечами, спросила она.
   - О вас, - откровенно сказал Раймон. - Это ужасно, что вы ведете  такую
жизнь.
   Луиза опустила глаза.
   - Я налью вам чаю, - тихо сказала она и вдруг замерла, прислушиваясь.
   Сверху  доносился  частый  стук  пишущей  машинки.  Невероятно  частый,
сливавшийся в сплошную дробь.  То  и  дело  звенели  звоночки  сигналов  и
двигалась каретка. "Каждые полсекунды  -  строка,  вот  черт!"  -  подумал
Раймон. Призрачное оживление уже  сошло  с  лица  Луизы:  это  опять  была
застывшая маска страха.
   - Что вас пугает? - тихо спросил Раймон.
   - Не знаю... не понимаю... Вы слышите, как стучит машинка?
   - Да, очень быстро.
   - Нельзя так быстро печатать. Человек не может  так,  я  знаю.  Я  сама
печатаю быстро. Еще недавно я  сама  все  перепечатывала  для  Анри...  Он
больше никому не доверял, а я быстро напрактиковалась... Я хотела быть ему
полезной.
   - А теперь он и вам не доверяет?
   - Не в этом дело. Но когда он мог выучиться? Да еще с такой  быстротой?
Он совсем не умел.
   Раймон  прислушался.  Бешеный  непрерывный  стук.  И...  будто   кто-то
говорит, очень быстро, неразборчиво.
   - Это профессор разговаривает? Да? - спросил он.
   - Да. Это Анри.
   "Что же, он сам себе диктует? Странно", - подумал Раймон.
   - Вы уверены, что он там один?
   - Я ни в чем не уверена, - сказала она с выражением глубокого  отчаяния
и ужаса. - Временами мне кажется, что я схожу с ума.
   Пулеметная дробь машинки вдруг оборвалась.  Послышался  топот,  прыжок,
потом наверху упало что-то тяжелое, затрясся потолок,  закачалась  люстра.
Луиза вскочила, кинулась к лестнице.
   - Анри! Анри! - отчаянно крикнула она. - Что там? Что с вами?
   Она забарабанила в дверь. Раймон стоял на лестнице,  инстинктивно  сжав
револьвер.
   - Откройте, Анри! Отзовитесь! - кричала Луиза.
   Из-за двери послышался задыхающийся голос:
   - Подожди, я сейчас! Перестань стучать!
   Луиза прислонилась к стене. Она дрожала.  За  дверью  творилось  что-то
непонятное: топот, шум, невнятное бормотание. "Голову  дам  на  отсечение,
что он там не один!" - думал Раймон, прислушиваясь.
   Дверь внезапно открылась. Профессор Лоран быстро перешагнул через порог
и захлопнул дверь.
   - Я голоден, - все еще задыхаясь,  сказал  он.  -  Ты  меня  чем-нибудь
покормишь, Луиза?
   "Ну и вид!" - подумал  Раймон.  Ворот  домашней  блузы  профессора  был
разорван,  лоб  наискось  рассекала  свежая  рана,  на   нее   свешивались
всклокоченные седые волосы.
   - Анри, вы ранены? - тихо сказала Луиза.
   - А, это? Чепуха, я упал и ударился об угол шкафа. Закружилась  голова.
Перевязывать не надо, к утру заживет.
   - Но, Анри...
   - Говорю тебе: я проголодался. Больше ничего.
   Раймону показалось, что  профессору  больше  всего  хочется  увести  их
подальше от двери. Там,  внутри,  что-то  грузное  беспокойно  ворочалось,
вздыхало, скрипело.
   - Ну? - нетерпеливо сказал профессор. - Что-нибудь для меня найдется?
   - Да...  конечно...  -  Луиза  медленно,  цепляясь  за  перила,  начала
спускаться с лестницы.
   Раймон  подхватил  ее  под  руку.  На  повороте  лестницы  он  невольно
обернулся.  Профессор  Лоран  все  еще  стоял  у  двери  и,  вытянув  шею,
прислушивался. Потом он облегченно  вздохнул.  Лицо  его  сделалось  вдруг
таким усталым, что Раймону показалось: сейчас он упадет. Однако  профессор
легко сбежал по лестнице и, обогнав их, крикнул:
   - Надеюсь на ужин! Иду мыть руки!
   Он не появлялся довольно долго. Луиза, двигаясь как во  сне,  поставила
на стол третий прибор, достала  из  буфета  бутылку  вуврэ  и  бокалы.  Из
туалетной доносился шум и плеск.
   - Вы говорили, что профессор ест наверху? - тихо спросил Раймон.
   - Да... обычно... Он  вообще  редко  спускается  вниз.  Умывается  тоже
наверху, в своей туалетной. Я его иногда целыми днями не вижу.
   - А почему сегодня?
   - Не знаю... ничего не знаю... Я так  боюсь...  -  Голос  Луизы  звучал
монотонно. - Я устала бояться...
   Раймон осторожно погладил ее руку, безжизненно лежавшую на  столе.  "От
нее, похоже, ничего не добьешься, - подумал он. -  А  ведь  надо  же  хоть
что-нибудь знать..."
   Профессор Лоран вышел из туалетной, приглаживая рукой  влажные  волосы.
Он накинулся на рагу, на сыр, попросил кофе.  От  вина,  немного  подумав,
отказался. Лоб у него был рассечен глубоко, но рана  почему-то  совсем  не
кровоточила. Раймон исподтишка наблюдал за ним. Легкие,  юношески  быстрые
движения, волчий аппетит - и  эти  седые  волосы,  бескровное,  истощенное
лицо... Эти неестественно блестящие  светлые  глаза  в  припухших  красных
веках... "Что все это значит, черт возьми! И почему  рана  не  кровоточит?
Дьявольщина какая-то!"  Впервые  Раймон  подумал,  что  Пейронель  ошибся,
послав сюда его; надо  было  выбрать  кого-нибудь  более  опытного,  одной
храбростью  тут  не  возьмешь...  Он  все  искал  предлога  заговорить   с
профессором, расположить его в свою пользу. Но Лоран молча ел и пил, глаза
у него были отсутствующие, он  будто  не  замечал,  что  за  столом  сидит
посторонний. Ужин кончился неожиданно. Профессор  Лоран,  не  допив  кофе,
порывисто встал и шагнул к двери. Луиза тоже вскочила.
   - Ах да, спасибо, я сыт, - быстро проговорил профессор.
   Он остановился у  порога  и  как-то  растерянно  поглядел  вокруг.  "Не
очень-то ему хочется идти наверх! -  подумал  Раймон.  -  Ну  что  ж,  это
последний шанс!" Он подошел к Лорану.
   - Может быть, вы разрешите помочь вам сегодня  вечером?  -  почтительно
спросил он. - Пока нет вашего помощника.
   Профессор молча, словно недоумевая, смотрел на Раймона. Бескровное лицо
его слегка подергивалось.
   - В самом деле, Анри... - начала было Луиза.
   - Нет, нет! - Профессор нетерпеливо  взмахнул  рукой.  -  Яне  нуждаюсь
сегодня в помощи. Ни в какой помощи!
   Он стремительно выбежал из  столовой.  Луиза  безнадежно  поглядела  на
Раймона  и  начала  убирать  со  стола.  Раймон  закурил.  "Дело,  похоже,
проиграно", -  сказал  он  себе.  Было  слышно,  как  профессор  бежит  по
лестнице. Скрипнули половицы наверху...  Мгновение  тишины...  И  вдруг  -
снова послышались стремительные легкие  шаги  на  лестнице...  в  соседней
комнате... Дверь распахнулась.
   - Где вы спите? - отрывисто, не глядя ни  на  кого,  спросил  профессор
Лоран. - Где ты постелила ему, Луиза?
   - В красной комнате... - прошептала Луиза.
   - Постели на диване у лестницы, - скомандовал профессор. - У вас чуткий
сон?
   - Очень чуткий, - сказал Раймон: он решил не смыкать глаз всю ночь.
   - Если услышите три удара в дверь, в  пол,  все  равно  куда...  -  три
удара, поняли? - немедленно бегите наверх. Вот  вам  ключ  от  двери.  Ты,
Луиза, не смей ходить, слышишь? Пока я не позову тебя.
   - Три удара, я понял. - Раймон стоял навытяжку.
   - Не испугаетесь? Вы можете  увидеть  много  неожиданного,  -  неохотно
проговорил профессор. - Луиза, ты предупредила, что нужно уметь молчать?
   - Я буду молчать, - сказал Раймон.
   - Хорошо. У вас есть оружие? - вдруг резко спросил профессор.
   Раймон достал револьвер. Профессор схватил револьвер  и  сунул  себе  в
карман.
   - Забудьте об этом! - приказал он. - Никакого оружия! Только мускулы  и
разум.
   С порога он опять вернулся:
   -  Если  даже  не  будет  трех  ударов,  а  вообще   что-то   покажется
подозрительным... шум, крик... понимаете?
   - Понимаю, - сказал Раймон.
   - Спокойной ночи! - неожиданно сказал профессор и хлопнул дверью.
   Раймон прислонился к буфету и жадно затянулся сигаретой.
   Луиза схватила его за руку; глаза ее были полны слез.
   - Я не имела права приглашать вас сюда... это преступление!
   - Успокойтесь, бога ради! - твердо сказал Раймон. - Я знаю, что делаю.
   - Нет, вы не знаете! Вы не знаете! Я не имела права!  -  Она  судорожно
стиснула руки. - Уходите сейчас же, уходите!
   Раймон заставил ее выпить  воды,  усадил  за  стол.  Крепко  сжимая  ее
безвольные холодные пальцы, он сказал:
   - Скажите мне все, что знаете. И не терзайтесь попусту.  Чем  больше  я
буду знать, тем легче справлюсь. Что у него там, наверху?
   - Я не могу вам по-настоящему объяснить... я сама не понимаю. По-моему,
там люди... или что-то вроде людей.
   - Вроде людей? - недоумевая, спросил Раймон.
   - Я не знаю, как это назвать...
   - Роботы, может быть?
   - Анри не любит этого слова... Да это и не роботы, это живые  существа.
Я давно, очень давно не была наверху. Анри работает дни и ночи. Я не знаю,
мне кажется, там уже несколько этих... Позавчера был вот такой же шум, как
сегодня... Я и Нанон кинулись наверх. Анри открыл дверь,  выскочил,  а  за
ним тянулась рука... страшная рука, будто  без  кожи...  Нанон  больше  ни
минуты не захотела остаться в нашем доме. Я  заставила  ее  поклясться  на
библии, что она будет обо всем молчать... ради меня...
   Раймон снова закурил. "Ну и ну!" - подумал он.
   - Ничего, Луиза, все обойдется, - успокоительно сказал он.  -  В  конце
концов, наука требует жертв, не правда ли?


   "Револьвер был бы кстати", - думал  он,  сидя  на  диване  у  лестницы.
Наверху было тихо. Луиза спала в шезлонге - Раймон заставил ее  проглотить
таблетку снотворного "Лечь, что ли? После такой порции  черного  кофе  все
равно не уснешь..." Он подошел к окну. Ночь была безлунная, теплая, тихая.
Узкая полоска света лежала на плитах дорожки и на кустах: на втором  этаже
все еще не спали. Вдруг полоска мигнула... еще раз...  наверху  послышался
шум. Раймон отскочил от  окна.  Шум  борьбы...  падение  тяжелого  тела...
металлический лязг... стон... Все это он слышал, уже взбегая по  лестнице.
Он повернул ключ, и дверь сразу распахнулась, - он едва  успел  отскочить.
На площадку выкатилась какая-то темная, бесформенная масса.
   - Закройте дверь! Скорее! - Он еле узнал в этом сдавленном хрипе  голос
Лорана.
   Он захлопнул дверь -  кто-то  пытался  выбраться  на  площадку,  нелепо
размахивая  большими  неуклюжими  руками.  В   глубине   комнаты   высокий
вибрирующий голос вопил:
   - А-ла-ла-ла! А-ла-ла-ла!
   Раймон  запер  дверь  и  выдернул  ключ.  Темная  масса   на   площадке
конвульсивно вздрагивала.
   - Достаньте у меня из левого кармана шприц! - командовал Лоран.
   Раймон теперь уже видел, что  профессор  лежит  на  площадке,  подмятый
каким-то уродом с короткими толстыми лапами. Чтоб достать  шприц,  Раймону
пришлось подсунуть руку под бок  этого  создания.  Пальцы  ощутили  теплую
упругую оболочку, похожую на человеческую  кожу.  Рука  профессора  Лорана
крепко сжимала трубку, отходящую от короткой шеи чудища.
   - Дайте мне шприц! - сказал Лоран. - Нет, сначала перехватите рукой эту
трубку. Держите крепко, не выпускайте!
   В гибкой трубке напряженно пульсировала  теплая  жидкость.  "Кровь?"  -
подумал Раймон. Профессор Лоран изогнулся,  голова  его  вынырнула  из-под
темного трепещущего тела. Он пошарил свободной рукой по шее чудища,  потом
уверенно ткнул иголку шприца в небольшую  впадину.  Через  секунду  трепет
затих, пульсация в трубке под рукой Раймона  почти  замерла.  Темная  туша
обмякла, осела, свалилась набок.
   Профессор Лоран сел на полу. Руки у него дрожали.
   - Если б не вы... - Он не смог продолжать.
   Раймона тоже трясло. Непослушными  пальцами  он  достал  сигарету.  Дым
показался ему горьким и едким; все же стало немного легче. Он увидел,  что
профессор Лоран глотнул какую-то желтую крупинку и вскоре  вслед  за  этим
легко вскочил на ноги.
   - Луиза! - позвал он, сбегая по лестнице. -  Э!  Ну,  так  я  и  думал.
Перестань, все в порядке. Перестань!
   Раймон  тоже  спустился  вниз.  Луиза  сидела  на  нижней  ступеньке  и
беззвучно рыдала, охватив голову руками. Профессор Лоран смотрел на нее  с
досадливой гримасой. Поколебавшись, он достал из  верхнего  кармана  блузы
тоненькую прозрачную трубочку, заткнутую ватой, открыл  ее  и  высыпал  на
ладонь два белых шарика.
   - Вот, прими! - приказал он. - Скорей!
   Луиза оторвала руки от лица. Расширенные светлые  глаза  ее  показались
Раймону безумными. Впрочем, теперь-то страх  Луизы  был  ему  понятен.  Он
невольно покосился наверх: не ожило ли  это  темное  коротколапое  чудище?
Луиза проглотила таблетки. Мгновение она сидела  неподвижно,  глядя  перед
собой. Потом ее глаза остекленели,  утратили  напряженное  выражение.  Она
слабо пошевелила губами, словно стараясь что-то сказать, и  вдруг,  закрыв
глаза, начала  сползать  на  пол.  Профессор  Лоран  быстро  наклонился  и
поддержал ее.
   - Давайте отнесем ее в спальню, - сказал он.
   - Я понесу. Покажите дорогу, - ответил Раймон.
   Тело  Луизы  было  почти  невесомым.  Раймон  взглянул  на  ее  бледное
спокойное лицо и вдруг почувствовал острую жалость к этой женщине. Жалость
и нежность. За что ей такая судьба?
   - Вот сюда, - сказал профессор, открывая дверь.
   Раймон положил Луизу на  кровать,  снял  с  нее  туфли,  развязал  пояс
халатика, укрыл ее одеялом.
   - Она проспит до утра. Только, наверное, голова у нее будет  болеть,  -
сказал профессор. - Идемте, нам нужно еще Пьера внести в комнату. Это Пьер
- тот, что на площадке... Теперь вот что: если кто-нибудь на вас  кинется,
хватайте его за шею и старайтесь покрепче зажать трубку. Видели  трубку  у
Пьера? Трубки у всех слева... Только за трубку, поняли?