Ариадна Громова.
   Поединок с собой

   -----------------------------------------------------------------------
   М., Государственное издательство детской литературы, 1963.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 2 November 2000
   -----------------------------------------------------------------------

                                        ...И пойдут в неизвестность веков,
                                        Преисполнясь тревоги,
                                        Человечеству путь пролагать,
                                        Умирая в дороге.
                                                               Иван Франко


   На рассвете пошел дождь, и под дверь киоска начала просачиваться  вода.
Альбер проснулся  от  холода  и  сырости.  Роже  лежал,  скорчившись,  как
младенец в  утробе  матери,  и  похрапывал.  Поднятый  воротник  куртки  и
надвинутый на уши берет закрывали его лицо - виднелись лишь густая  черная
бровь да переносица.
   - Вставай, приятель, мы сели в лужу, - невесело пошутил Альбер,  тронув
товарища за плечо.
   Роже встал, охая от боли,  уселся  на  прилавок  и  начал  артистически
проклинать все на свете. Он ругал Париж за то, что  в  нем  бывают  дожди,
осуждал "все эти чертовы штуки с атомными бомбами", потому что  из-за  них
определенно портится погода, и, наконец, посылал к чертям  хозяина  киоска
за то, что он оставляет эту жалкую развалину незапертой на ночь  и  только
вводит в  заблуждение  людей,  мечтающих  о  спокойном  ночлеге...  Альбер
сказал, что хозяин киоска, пожалуй, ни в чем не виноват, но Роже возразил,
что этот раззява мог бы, по крайней мере, починить  дверь,  для  своей  же
пользы. Однако ругаться он перестал.
   Альбер приоткрыл  дверь,  и  в  лицо  ему  хлестнул  дождь.  Набережная
Сен-Бернар была залита водой и  тускло  блестела  в  рассветной  дождливой
мгле. По Сене и по лужам шла почти одинаковая, унылая, дрожащая рябь.
   - Бр-р! - Альбер снова вскочил на прилавок.
   - Придется идти, - подумав, пробормотал Роже.  -  Попытаем  счастья  на
вокзалах. На Лионском скоро придет поезд из Ниццы.
   Они успели насквозь промокнуть, пока добежали до Аустерлицкого вокзала.
Потолкались  там;  работы  не  было.  Они  перешли  на  правый  берег   по
Аустерлицкому мосту, пошли по бульвару Дидро. Дождь утих, но  над  городом
висел студенистый туман и из него сеялось что-то невидимое  и  неотвязное.
Дул сырой ветер.
   - И все это называется - весна! - сказал Роже, стуча зубами.
   Оба они потеряли работу недавно, и до сих пор им удавалось добыть денег
хоть на ночлег. Сегодня в первый раз пришлось ночевать где попало - а  тут
еще этот проклятый дождь!
   На Лионском вокзале  они  дождались  поезда  из  Ниццы,  но  к  хорошим
пассажирам  нельзя  было  и  подойти.  Роже  долго  обрабатывал   какую-то
старушенцию, но она недоверчиво поглядывала на него и  так  быстро  тащила
свой чемодан,  что  Роже  в  конце  концов  отступился.  Зато  им  удалось
пробраться  в  туалет.  Там  они  умылись,  почистились,   причесались   и
наглотались горячей воды из-под крана, - стало теплей  и  голод  на  время
перестал мучить.
   - Черт с ним, с вокзалом! - сказал Роже. - Пойдем к Виго.
   - Не станет он с нами возиться, - возразил Альбер.
   Все же они пошли. Виго плавал  на  одном  корабле  с  Роже.  Теперь  он
работал официантом в бистро на улице Ледрю-Роллена. Роже случайно разыскал
его с неделю назад, и тогда Виго немного подкормил их, тайком от  хозяина.
На этот раз хозяин все время торчал за стойкой: в бистро, по случаю плохой
погоды, было полно народу, и Виго не смог даже куска  хлеба  им  дать.  Но
зато он сказал:
   - Не будь дурнем, Роже, побыстрей отправляйся со своим дружком в Пасси,
на улицу Тальма. Помнишь помощника капитана с "Нанси", Лебрена?  Так  вот,
он выдает замуж дочку, и  по  этому  случаю  в  доме  у  него  аврал:  все
переставляют, чистят, моют. Он просил  меня  прийти  помочь  -  понимаешь,
насчет ковров, мебели  и  всякое  другое.  Тебя  он  знает.  Жратва  будет
обеспечена, а может, и деньгами даст хоть немного. Эй,  Жером!  -  крикнул
он, высовываясь на улицу.
   Около бистро затормозил крытый грузовичок, и шофер, поговорив  с  Виго,
сказал:
   - Лезьте в кузов, ребята, довезу вас до Трокадеро.
   - В добрый час! - крикнул Виго и, не оглянувшись, нырнул в дверь.
   От Трокадеро они шли по улицам Пасси, начисто промытым дождем, и  яркая
весенняя листва влажно шумела и стряхивала  тяжелые  капли  им  на  плечи.
Дождя уже не было, свежий ветер старательно разгонял тучи.
   - Пожалуй, распогодится, - сказал Роже, поглядев на небо.
   Альбер вдруг остановился, словно споткнувшись, и  уставился  на  медную
дощечку, прибитую у калитки. Калитка  вела  в  небольшой  тенистый  садик,
огороженный  высоким  каменным  забором;   в   глубине   садика   виднелся
двухэтажный особнячок старинного типа - такие стояли тут, должно быть, уже
во времена Бальзака.
   - Чего ты? - спросил Роже.
   - Тут, оказывается, живет профессор Лоран, -  сказал  Альбер;  глаза  у
него были отсутствующие.
   - Твой приятель?
   - Что ты! Я у него учился.
   Роже безразлично передернул плечами:
   - Ну и что? Поторапливайся!
   - Ты не понимаешь, - сказал Альбер, неохотно отходя от калитки.  -  Это
необыкновенный человек. Это гений.
   - Гений? А если к нему зайти, он покормит?
   Альбер не отвечал. Все это было где-то в далеком прошлом:  университет,
нейрофизиология, опыты профессора Лорана, мечты  о  будущем...  Сейчас  об
этом не стоило даже вспоминать... не к чему...
   ...Не успел Раймон Лемонье прийти в редакцию, как его вызвали к шефу.
   - Не в духе! -  предостерегающе  шепнула  секретарша  шефа,  рыжекудрая
Катрин.
   Раймон вошел в просторный темноватый кабинет и  остановился  у  дверей.
Пейронель кивнул, указывая, на стул  рядом  со  своим  креслом:  это  было
знаком доверия. Раймон  осторожно  присел,  искоса  разглядывая  мясистое,
тяжелое лицо шефа. Пейронель, видимо, и вправду был не в духе: нижняя губа
оттопырилась, придавая ему не  то  обиженный,  не  то  надменный  вид;  он
хмурился и посапывал.  Однако  заговорил  он,  против  ожидания,  довольно
мирно:
   - Слушайте, Лемонье, вы как, не робкого десятка?
   - Вы, надеюсь, имели случай убедиться в этом на Арпажонском деле,  -  с
достоинством ответил Раймон.
   - Ну, Арпажонское дело! Конечно, вели вы себя там неплохо. Но ведь  это
была всего-навсего небольшая перестрелка полиции с  бандитами.  И  полиция
вас охраняла.
   - Как бы не так, полицейским было вовсе не до меня, - возразил  Раймон:
его самолюбие было задето.
   - Ну-ну, ладно, не петушитесь, - примирительно сказал  Пейронель.  -  Я
ведь помнил об Арпажоне, когда прикидывал, кому бы поручить это дело. - Он
постучал ребром ладони по раскрытому письму, лежащему на столе.  -  Только
вот что: тут одной храбрости мало. Нужна выдержка, смекалка, умение играть
роль... и главное, запомните это, главное - умение держать язык за зубами!
- Он очень значительно поглядел на Раймона.
   - Разумеется... - пробормотал Раймон,  сгорая  от  нетерпения:  похоже,
дело из таких, на которых можно сразу выдвинуться.
   Пейронель с минуту разглядывал его, еще сильнее выпятив нижнюю губу:
   - Да, дело сложное. Для начала - прочтите вот это!
   Строчки письма резко загибались книзу, почерк был косой, стремительный,
словно летящий.

   "...Кроме вас, мне не к кому обратиться. Я знаю: вы не откажете  мне  в
помощи.  Поверьте,  я  ничуть  не  преувеличиваю:  в  любую  минуту  может
произойти катастрофа, и это будет ужасно, последствия трудно  предугадать,
я сама знаю так мало! Я совсем одна, я, теряю голову. Вчера  взяла  расчет
моя верная Нанон: она держалась дольше всех, но и ей стало страшно. А  мне
еще страшнее... Я не могу написать,  что  это  такое...  Это  нельзя  себе
представить, это невероятно и чудовищно. Я прошу о помощи  не  только  для
себя... Если произойдет катастрофа, Анри погибнет, и не он один... Я  пишу
потому, что по телефону скажешь еще меньше, а пойти к вам я не могу,  -  я
боюсь выйти из дому даже на полчаса.
   Вы - единственный, кто сможет мне  помочь.  Вам  нельзя  приходить,  вы
знаете, и вообще журналиста он не пустит в дом.  Но  я  сказала,  что  мне
страшно, что мне нужна помощь и что я послала телеграмму в Лилль,  просила
приехать своего племянника, Жозефа Леду, - он без работы и пока поживет  у
нас. Умоляю, пришлите надежного и  смелого  молодого  человека.  Профессор
никогда в жизни не видел Жозефа. Жозефу двадцать четыре года; он  высокий,
смуглый, темноволосый; хорошо было бы, если б ваш  посланец  хоть  немного
походил на него. По образованию Жозеф - филолог. Я уверила  Анри,  что  он
абсолютно надежный, молчаливый человек,  что  на  него  можно  положиться.
Помощник в доме крайне необходим, и Анри  согласился.  Но  помните,  нужен
очень смелый и рассудительный человек. Вы не представляете,  как  все  это
ужасно, как сложно и непонятно...
   Помогите, умоляю вас, во имя памяти моего дорогого отца!
   Ваша несчастная Луиза".

   - Что же это значит? - ошеломленно спросил Раймон, возвращая письмо.  -
Эта дама вполне здорова?
   - Думаю, что да, - хмуро ответил Пейронель, - хотя от  всех  этих  штук
легко сойти с ума. Но дело тут не в ней. Ее муж - профессор Лоран. Это имя
вам что-нибудь говорит?
   - Как же, как же, - заторопился Раймон,  стараясь  сообразить,  что  же
ему, в сущности, известно о профессоре Лоране. - Он...  медик,  не  правда
ли?
   - Физиолог. Нейрофизиолог.
   - Да, да, я уже вспомнил! Статья в нашей  газете,  осенью...  профессор
Лоран устроил скандал, звонил...
   - Именно. Кстати, поэтому я и не могу появиться в доме  профессора.  Он
считает, что я, погнавшись за сенсацией,  повредил  ему...  чем,  кто  его
знает!
   - Но как вы думаете, что же там происходит?
   - Не знаю, - помолчав, сказал Пейронель. - Наверное, его чертовы  опыты
дошли до какой-то опасной стадии.  Он  ведь  работал  все  эти  годы,  как
одержимый.
   - Но о какой катастрофе пишет мадам Лоран?
   - Вот это я и хочу знать. За этим я вас  и  посылаю.  И  еще,  конечно,
затем, чтоб поддержать и успокоить Луизу. Ей так не повезло, бедняжке!
   Раймон вопросительно посмотрел на шефа.
   -  Да,  не  повезло,  -  повторил  тот.  -  Первый  ее  муж  погиб  при
автомобильной катастрофе, они и года не прожили вместе. Луиза  в  двадцать
лет осталась вдовой. А в двадцать два года ее угораздило  выйти  за  этого
сумасшедшего Лорана. Он старше ее на девятнадцать лет, но  дело,  конечно,
не в этом. Все эти три года ее  жизнь  была  пыткой  -  бешеный  характер,
нелюдимость и эти проклятые опыты, опыты, опыты! По-моему, он никогда и не
любил Луизу. Так или иначе, а он ей  искалечил  жизнь...  да  и  состояние
Луизы тает очень быстро... - Он оборвал речь, тяжело засопел.  -  Ну,  так
как: решаетесь идти туда? Вы же сами понимаете, это опасное дело.  Словом,
идите и подумайте. Через час придете и  скажете,  как  решили.  Никому  ни
слова, конечно. Идите.
   - Мне нечего думать, я согласен! - сказал Раймон  так  решительно,  что
редактор удивленно шевельнул кустистыми полуседыми бровями.
   - Что ж, я рад. Внешность у вас подходящая  для  этой  роли.  Некоторый
опыт есть. Возьмите с собой чемоданчик с вещами и  плащ:  вы  приехали  из
Лилля, помните. Хорошо бы вам ознакомиться с трудами профессора Лорана. Но
за последние три года он ни строчки не напечатал. Попробуйте поговорить  с
супругами Демаре, они вначале работали вместе с Лораном.  Или  -  нет,  не
стоит...  Тут,  во-первых,  серьезные  разногласия  в   научной   области,
во-вторых, личная драма: Демаре отбил у Лорана жену. Так  что  говорить  с
ними будет трудновато. Дальше: ни слова никому, нигде, никогда.  Никто  из
ваших знакомых не должен знать, что вы живете в доме профессора Лорана или
вообще имеете  к  нему  какое-либо  отношение.  У  вас  есть  семья?  Нет?
Превосходно! А девушка?
   - Нет! - решительно сказал Раймон и подумал: "Действительно, вовремя  я
поссорился с Пьереттой!"
   - Очень хорошо! Никаких новых  знакомств.  Никаких  девушек.  Ни  капли
спиртного. Предупреждаю ради вашей же безопасности.  Минимум  раз  в  день
звоните мне. Вот вам телефоны - здешний прямой и домашний.
   - Какова конечная цель моей работы? - спросил Раймон.
   - Возможно, крупнейшая сенсация нашего времени. Ибо профессор  Лоран  -
гений, это я вам говорю.  Он,  вероятно,  сумасшедший,  а  может  быть,  и
мерзавец, но он гений. Возможно, сенсации не будет, и вы  просто  поможете
женщине, находящейся в опасности. И в том, и в другом случае -  деньги.  И
продвижение вперед. Я не поскуплюсь - ни как  редактор,  ни  как  человек.
Луиза мне все равно что дочь.
   Раймон поклонился и встал.
   - Вот вам адрес. Желаю успеха!
   Уходя, Раймон почему-то обернулся. Пейронель кивнул  ему,  в  глазах  у
него была тревога...


   Раймон дернул проволоку звонка  у  калитки.  Медная  дощечка  с  именем
профессора Лорана потускнела. "Давно не чистили, ведь прислуга сбежала", -
подумал  Раймон.  На  улице  было  тихо,  чисто,  зелено.  Из-за  высокого
каменного забора тянулись  ветви  старого  каштана,  розовато-белые  свечи
сияли в его густой лапчатой листве. По дикому  серому  камню  вился  плющ.
Сквозь  темный  узор  чугунных  спиралей  калитки  Раймон  видел  дорожку,
вымощенную плитняком, высокие кусты вдоль дорожки и двухэтажный серый  дом
в глубине сада. "Окна все занавешены... Да живы ли они там?" Раймону стало
не по себе. Он снова дернул за проволоку, и в ту  же  минуту  приоткрылось
окошечко в массивной  темной  двери  дома.  Потом  распахнулась  дверь,  и
худенькая светловолосая женщина почти бегом пробежала к калитке.
   - Кто вы? - тихо спросила она.
   - Добрый день, тетя Луиза! - уверенным тоном ответил Раймон.
   - Жозеф! - Лязгнули тяжелые засовы, калитка открылась. -  Здравствуйте,
Жозеф, я очень рада вам.
   Помедлив, женщина привстала на цыпочки и осторожно прикоснулась  губами
к щеке Раймона. Губы у нее  были  холодные  и  сухие.  "Неужели  ей  всего
двадцать пять лет?" - удивился  Раймон.  Пышные  светлые  волосы  ее  были
наспех скручены в тяжелый узел на затылке;  лицо  казалось  измученным  до
предела, губы подергивались. Она подняла на Раймона большие светлые глаза,
окруженные тенями бессонницы: в них было затравленное выражение.
   - Как хорошо, что вы пришли, - тихо сказала она. - Поговорим  потом.  -
Она покосилась через плечо. - Анри смотрит.
   Раймон увидел - занавеска  в  окне  второго  этажа  чуть  шевельнулась.
Женщина пошла по дорожке к дому. На секунду Раймон заколебался. Он  считал
себя храбрым, а сейчас чуть ли не впервые в жизни ощутил страх,  -  словно
темная, холодная вода прихлынула к сердцу. "Неизвестная опасность,  тайна,
вот почему страшно", - сказал он себе и  невольно  коснулся  револьвера  в
кармане. Трудно было себе представить, что здесь, в чистеньком  буржуазном
квартале Пасси, в этом мирном особнячке, придется пускать в ход оружие. Да
и против кого? Разве от всякой опасности  защитит  револьвер?  И  все-таки
прикосновение холодной стали  успокоило  Раймона  -  было  в  этом  что-то
верное, надежное, понятное...
   Они вошли в темную переднюю, Раймон повесил плащ на  вешалку,  поставил
чемодан. Витая дубовая лестница вела на второй этаж.
   - Анри! - негромко позвала женщина. - Жозеф приехал.
   Вверху скрипнули рассохшиеся  половицы,  послышались  торопливые  шаги.
Луиза вытянулась и замерла, неподвижно глядя на лестницу. В смутном  свете
лицо ее казалось неживым. Раймон опять почувствовал неприятный холодок под
сердцем и рассердился на себя.
   Профессор  Лоран  быстро  сбежал  по  лестнице.  Раймон   еле   удержал
восклицание испуга и удивления. Он видел фотографию Анри Лорана в  газете;
он знал,  что  профессору  сейчас  сорок  четыре  года.  Перед  ним  стоял
изможденный  старик.  Седые  всклокоченные   волосы,   дергающееся   лицо,
невидящие глаза фанатика в красных припухших веках... "Что это с ним?"
   Профессор Лоран не поздоровался. Голос у него был высокий, резковатый.
   - Жаль, что вы  не  приехали  раньше.  У  меня  уже  есть  помощник.  Я
договорился.
   - Но, Анри... - дрожащим голосом сказала Луиза. - Ведь Жозеф приехал по
вашему приглашению.
   - Да, я знаю. Очень сожалею. Оплати расходы.
   Он повернулся и легко взбежал наверх.  Луиза  кинулась  вслед  за  ним.
Раймон стоял, не зная, что делать.
   - Анри, умоляю вас, - говорила Луиза. - Я боюсь, я не могу одна. Я и за
вас боюсь... Анри...
   Высокий голос профессора раздраженно произнес:
   - Я же сказал: есть помощник. Специалист. Твой племянник  ни  черта  не
смыслит. И я его не знаю.
   - Но, Анри... Я боюсь... я не могу больше...
   - Перестань! Глупо наконец. Пусть он  переночует  здесь.  Мой  помощник
придет завтра утром. Накорми, устрой, дай денег. Только смотри... -  Голос
понизился до шепота.
   Луиза спустилась вниз. Глаза ее были полны слез.
   -  Идемте,  -  прерывистым  шепотом  сказала  она.  -   Это   все   так
неожиданно...
   Она привела Раймона в маленькую комнату с окном в сад. В  комнате  было
прохладно, чуть темновато, но довольно уютно. На столике у кровати  стояла
вазочка с увядшими фиалками.
   - Это еще Нанон поставила. Она не захотела остаться ни одного дня после
того... - Луиза подошла  вплотную  к  Раймону.  -  Что  делать?  Мой  план
сорвался. Где и когда Анри мог найти помощника? Он ведь никуда не выходит.
   - Наверное, он заподозрил что-то и хочет от меня отделаться,  -  сказал
Раймон.
   - Не знаю. Но Анри не стал бы лгать. Я уходила и недавно вернулась.  За
это время что-то случилось.
   - Что же делать? - спросил Раймон.
   Ему было досадно, так  досадно,  что  страх  исчез.  Такая  потрясающая
сенсация ускользала из-под носа!
   - Не знаю. Просто не знаю. - В голосе Луизы звучала безнадежность.
   - Хорошо. Ночь мне разрешили тут провести. Утром я заболею и  не  смогу
уехать. А там посмотрим.
   - Ничего не выйдет. Анри не поверит.
   - Посмотрим. Я не могу так легко отступить.
   - Не знаю, что делать, - повторила Луиза. - Идемте обедать.
   В столовой было полутемно - ее окна почти упирались в высокую  каменную
стену, обвитую плющом. Резные  дубовые  панели,  потемневшие  от  времени,
тяжелые балки потолка придавали комнате еще более мрачный вид; впрочем,  и
все комнаты, которые успел повидать  Раймон,  выглядели  мрачно.  "Веселый
домик выбрал себе профессор, нечего сказать! - подумал Раймон. -  Наверху,
наверное, посветлее, но все же..."
   Обедали они вдвоем: Луиза пояснила, что профессор  обычно  ест  у  себя
наверху. В глазах у нее по-прежнему был страх. Раймон злился и  напряженно
обдумывал, как остаться здесь. Он был уверен, что никакой помощник  завтра
не придет.
   - А в чем, собственно, надо помогать профессору? - спросил он.
   - Очень во многом. Приносить  книги  из  библиотеки.  Доставать  всякие
химикалии и приборы. Прибирать наверху.  Наверное,  помогать  при  опытах.
И... конечно, охранять Анри...
   - От чего же? - нетерпеливо спросил Раймон.
   - От... нет, это нельзя рассказывать... если вы будете наверху, вы сами
увидите, а рассказывать  невозможно,  да  и  не  к  чему...  -  Она  вдруг
поглядела в глаза Раймону своим трагическим, безнадежным  взглядом.  -  Вы
должны радоваться, что моя затея не  удалась...  поверьте  мне!  Я  сейчас
как-то особенно ясно поняла, что не имею права подвергать  человека  такой
опасности...
   - А вы сами? Разве вам эта опасность не угрожает?
   - Я - другое дело. Я не могу уйти и бросить Анри. Это моя судьба.
   - Вы не должны так говорить, - сказал Раймон. - При чем тут судьба?  Но
я все равно не уйду отсюда. Я обещал шефу, что буду охранять вас.
   Луиза устало пожала плечами:
   - Что же вы можете сделать? Я вам очень благодарна, но...


   - А я бы не пошел! - решительно заявил Роже.  -  Подумаешь:  месяц  без
работы посид