нашел подходящую полянку и играл в бадминтон. Он  бил
сильно и точно, почти не сходя с места. Тугие мышцы  так  и  катались  под
смуглой кожей, когда он резким взмахом встречал летящий волан.
   - Молодежь у нас! - одобрительно говорили более пожилые члены комиссии,
поглядывая на игроков. - На дворе жара египетская, а им хоть бы хны.
   Огурцов бегал по площадке и распоряжался. Нужно было за всем  уследить.
Он отдавал распоряжения с удовольствием. У него было  хорошее  настроение.
Во-первых, рог был доставлен в полной сохранности, по дороге  ни  разу  не
тряхнуло. Во-вторых, он вдруг опять встретил Петрова - все же знакомый.
   - А ты как здесь? - спросил он его.
   - Вот прислан охранять вас  от  всяких  случайностей.  -  Петров  вдруг
почему-то заробел и перешел на "вы".
   - Ну, брат,  за  случайностью  не  уследишь,  -  шутливо  запротестовал
Огурцов. - Вот, например, как и с рогом-то получилось.  Шел  по  переулку,
гляжу - плакат. Другой бы раз и внимания не обратил, а тут бац! - осенило.
Случайность!
   - Нет, это хорошая случайность, - не сдавался Петров.
   - Ну ладно, охраняй, - согласился Огурцов и побежал принимать  самосвал
с утилем.
   Оказалось, что прислали всего один грузовик.
   - Мало! - замахал руками изобретатель.
   - Неужто мало? - усомнился член  комиссии,  ответственный  за  доставку
утиля.
   - Так ведь непрерывного же действия. Сколько ни клади - все мало будет.
   - Сколько же надо? - спросили его, и все замерли, чтобы услышать ответ.
   - Десять! - твердо ляпнул Огурцов и аж вспотел от радостного  волнения:
такого количества сырья еще ни разу не случалось у него под рукой.
   Когда десятый грузовик отвалил от площадки, комиссия  собралась  вокруг
рога, а Молотков, успевший выкупаться и  оттого  имевший  особенно  свежий
вид, произнес короткую речь.
   -  В  истории  уже  бывали  случаи,  -  начал  он,  -  когда  отдельные
изобретатели опережали свою эпоху на сто, сто  пятьдесят  и  даже  большее
количество лет. Они делали такие открытия и механизмы, которые, не  родись
этот изобретатель, оказались  бы  под  силу  лишь  далеким  потомкам.  Это
замечательное качество, я бы сказал, человеческой природы. Там, где пасует
интегральная мысль общества, выручает локальная вспышка  первооткрывателя;
где не тянет вспышка, выручает интегральная  мысль!  Получается:  один  за
всех, все за одного.
   К этому типу изобретателей принадлежит и смелый экспериментатор  Степан
Онуфриевич  Огурцов.  По  нашим  расчетам,  такую  машину  можно  было  бы
разработать не раньше чем через сто шестьдесят лет. Даже имея  построенный
образец, разобраться в тонкостях его действия с багажом современной  науки
почти невозможно. Но тем не менее образец стоит перед  нашей  комиссией  и
готов к работе.
   Под бурные  аплодисменты  Молотков  сошел  с  трибуны.  Наступил  черед
Огурцова. Он последний раз проверил электрические  контакты,  сам  наложил
лопатой в узкое горлышко рога утиля - для  затравки  -  и  тогда  повернул
рычаг влево. Рог вздрогнул всей своей медной  обшивкой,  тихо  заурчал,  и
серая масса утиля сама собой поползла внутрь рога.
   Некоторое время из другого конца трубы ничего  не  показывалось  -  шел
внутренний таинственный процесс переработки.  Но  вдруг  рог  присвистнул,
вздохнул, и прямо на землю покатились предметы. Трудно было даже уследить,
какие именно: не успевала вещь появиться на свет, как ее заваливало чем-то
еще. Пирамида готовой продукции росла прямо на  глазах.  "Шерстяные  носки
пошли", - успел разглядеть кто-то. "А вот самовар", -  раздалось  из  гущи
комиссии.  Но  то  были   отдельные   голоса.   Подавляющее   большинство,
потрясенное, молчало.
   А  продукция  шла  и  шла,  удивляя  своим  разнообразием.  Даже   один
подростковый велосипед подкатил к пирамиде наваленных  вещей.  Конструкция
рога не была еще доведена до идеала, и изобретатель сам  не  мог  сказать,
чего в точности следует ожидать.
   Огурцов тоже стоял потрясенный. Да и на кого бы  не  подействовало  то,
что творилось на площадке. Глубокое молчание сохранялось даже после  того,
как последние щепки из десятисамосвальной кучи  пронеслись  сквозь  медный
овал, превратившись в длинную гирлянду канцелярских  скрепок.  Так  бывает
после последнего взмаха дирижерской палочки великого маэстро.
   Потом все разом пришли в движение,  бросились  обнимать  друг  друга  и
изобретателя. "Качать, качать его", - понеслось с разных сторон, и Огурцов
первый раз в жизни взлетел в воздух.
   Только один человек сохранял полное  спокойствие  среди  этого  шума  и
гама. В большом, широком пиджаке,  он  стоял,  о  чем-то  усиленно  думая.
Большое напряжение отражалось на его лице.  "Проверки,  конечно,  требует.
Большой проверки", - шептали  его  губы.  Среди  сослуживцев  он  славился
незаурядной скрупулезностью и великой усидчивостью. И еще:  никакие  самые
исключительные случаи не могли вывести его из состояния полного  душевного
покоя. Рассказывали, будто во время одного из землетрясений, когда  кругом
ломались дома, в метре от него разверзлась зияющая пропасть. А он только и
сказал: "Велика сила природных явлений. Приеду домой - расскажу".
   Паровозов была его фамилия. К его мнению прислушивались многие.
   Как  только  первая  радость  поутихла,  Паровозов  выступил  вперед  и
спросил:
   - А учетчик материальных ценностей предусмотрен конструкцией?
   - Нет, этого не изобрел, - виновато развел руками Степан Онуфриевич,  -
некогда было.
   - Доделайте, доделайте, дорогой, - приятельским тоном указал Паровозов.
- Теперь второе. Видимо, эта машина представляет  известную  ценность  для
хозяйства. Но чтобы ее  принять,  комиссия  должна  проверить  все  пункты
действия. Вот тут написано, - он помахал бумажкой, - что конструкция имеет
реверсивность хода,  то  есть  способна  переработать  полученные  вещи  в
обратном порядке. Как бы это увидеть своими глазами?
   - Это уж как пить дать, в обратную сторону, -  ухмыльнулся  Огурцов.  -
Только зачем?
   - Порядок есть порядок, - объяснил Паровозов.
   - Ну, уж ради такого случая... - И Огурцов повернул рычаг вправо.
   Члены комиссии, возбужденные всем  виденным,  легко  отнеслись  к  этой
маленькой полемике. "Ладно, уж чего там. Посмотрим". Все равно победа была
налицо.
   А гора вещей между тем начала  таять.  Предметы  со  звоном  влетали  в
раструб, все в больших и больших количествах.
   Второй срез рога был гораздо  шире  и  мог  принимать  гораздо  большие
потоки, чем узкий конец. Много  предметов,  поднявшись  в  воздух,  витало
вокруг рога, сталкивалось друг с другом -  так  притягивал  широкий  срез.
Тучи пыли поднялись  над  площадкой.  Загуляли  небольшие  смерчи,  иногда
сплетаясь в один мощный вихрь. И когда у одного  из  наблюдателей  сорвало
соломенную шляпу и понесло высоко к тучам, вся комиссия, не  сговариваясь,
бросилась на  землю.  Только  несгибаемый  Паровозов  остался  стоять.  Он
схватился за поля шляпы и уже хотел было сказать что-то о  силе  природных
явлений, как вдруг могучий поток воздуха поднял Паровозова с места и понес
прямо к ревущему жерлу горловины. Тело его  легко  покружило  над  землей,
оттеснило несколько менее  крупных  предметов  и  плавно  пошло  вместе  с
основным потоком. Паровозов так и не отнял рук от полей шляпы.
   Кроме Огурцова, никто не видел этого. Все лежали, плотно  прижавшись  к
площадке, обняв голову руками. Изобретатель отчаянно, изо всех  сил  тянул
рычаг к нулевому положению,  но  рычаг  заело.  Всем  своим  легким  весом
навалился он на проклятый рычаг  -  ни  с  места!  "Скандал,  скандал!"  -
шептали его трясущиеся губы, по лбу катились капли пота.
   Огурцов оглянулся - Паровозов уже наполовину пребывал внутри рога.
   - Выгребай, руками выгребай,  так  твою  растак!  -  не  своим  голосом
завопил Огурцов, бросил рычаг и ринулся в самую гущу, туда, где в хороводе
пружинных стульев, умывальников, рулонов материи уже виднелись  одни  лишь
ноги Паровозова. Мертвой  хваткой  вцепился  в  эти  ноги  Огурцов.  Обоих
окружило облако пыли.
   Увидев, что дело плохо, постовой Петров одним тигриным  прыжком  одолел
половину расстояния до  рога,  а  через  опасную  зону  завихрений  пополз
по-пластунски. Но  тут  рог  крякнул,  медно,  по-колокольному  загудел  и
остановился сам собой.
   Через некоторое время люди пришли в себя и  сгрудились  вокруг  машины.
Нечего и говорить, как тяжело все переживали катастрофу.  К  тому  же  без
Огурцова никто толком и  не  знал,  как  подступиться  к  рогу.  Пробовали
повернуть рычаг переработки в левое положение - рычаг свободно повернулся,
но только и всего. Лишь струйка расплавленного металла вылилась наружу, да
так и застыла. Тогда все вытащили папиросы и молча задымили.
   Несколько дней бились инженеры и техники, чтобы оживить рог. Усилия  их
оказались почти безрезультатными. Молотков осунулся и похудел  -  все  эти
дни он не отходил от рога. Кто-то начал было ругать Паровозова -  Молотков
резко оборвал его:
   - Сами виноваты!  Таких  Паровозовых  на  версту  нельзя  подпускать  к
новому. А мы вот с вами...
   Тогда кто-то упрекнул самого Огурцова: что,  мол,  не  оставил  никаких
толковых объяснений, когда еще было время.
   - Попробуй объясни, - устало возразил Молотков,  -  на  уровне  будущих
столетий. Загадочно, как люди-счетчики. Ворочают в уме миллионами, а  как?
Пойми-ка!
   Постовой Петров переживал тяжелую утрату вместе со всеми. К тому же ему
казалось, что он один за все в ответе. И Петров не смотрел в глаза  членам
комиссии. Как он мог допустить такое безобразие! Такую нелепую  просьбу  -
заставить машину работать наоборот!  Паровозов  представлялся  ему  теперь
злостным хулиганом, из тех, кто в широких штанах. И он почти уверил  себя,
что однажды - был такой случай! - приводил Паровозова в участок за дебош в
нетрезвом состоянии. Но из жалости отпустил  и  не  просигналил  по  месту
работы.
   На самом деле такого случая, конечно, не было. Паровозов вел правильный
образ жизни, не придерешься.
   А рог передали в одну из научных групп на восстановление. Но  во  время
катастрофы он пришел в такое состояние, что "восстановить" значило  теперь
изобрести заново. Пойди, поищи того, кто способен на изобретение,  которое
по плечу лишь далеким потомкам!



   Владимир Григорьев.
   Ноги, на которых стоит человек

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Рог изобилия" ("Библиотека советской фантастики").
   OCR & spellcheck by HarryFan, 19 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Традиция есть традиция, и вот уже сто, сто пятьдесят, двести лет начало
занятий в Уэльском колледже отмечается с широкой помпой. Лучшие выпускники
колледжа, вырвавшиеся ныне, ну  конечно  же,  на  самые  высокие  посты  в
корпорациях, перетряхивают гардероб, извлекают  одинаковые  фраки,  чистят
цилиндры и слетаются в  гнездо,  из  которого  некогда  выпорхнули,  и  не
желторотыми птенцами, а мощными птицами,  готовыми  к  самостоятельному  и
хищному полету.
   Заведение принимало их из семей шестилетними сопляками  и  четырнадцать
лет минута за  минутой  вонзало  в  их  сознание  технологию,  на  которой
покоится современный мир. Музыка, изящное слово и прочие  размагничивающие
(маразмагничивающие! -  шутили  воспитанники)  сентиментальные  излишества
начисто изгонялись из программы, ничто не мешало  превращению  младенца  в
классного знатока  производства,  мужественного  руководителя  с  каменным
сердцем и несокрушимой волей.
   Согласно древнему ритуалу  изюминкой  торжественного  утренника  всегда
оказывалась некая знаменитость, прогремевшая не в технике, а, так сказать,
на стороне. Строй  вытянувшихся  воспитанников  в  возрасте  от  шести  до
двадцати,  коим   посчастливилось   пробиться   в   великий   колледж,   а
следовательно, присутствовать на замечательном празднике, проглатывал речь
знаменитости, каждый раз спланированную так, чтобы  идея  первостепенности
железных наук прошивала ее насквозь и подтверждала, опять же  со  стороны,
высказывания прочих ораторов.
   Седые стены колледжа видывали мудрые  улыбки  президентов,  обаятельных
ребят; трясли здесь кулаками с детскую голову  короли  ринга,  жеманничали
звезды экрана, осенялись крестным знамением святые угодники - по одному  в
сезон, да сезонов-то сколько ухнуло со дня открытия заведения! Но нынешняя
администрация, пожалуй, переплюнула все прежние. Боб Сильвер  -  вот  кого
удалось оторвать от писания мемуаров, чтобы попотчевать собравшихся.
   Когда-то это имя наводило ужас на полицейских Штатов, от севера до юга.
Не существовало преступления, которого бы не совершил неуловимый  Сильвер,
всегда с блеском. Теперь постарел, отсидел сроки,  кой  от  каких  грешков
откупился - музейный экспонат! Но мемуары, которые он за бешеные  гонорары
швырял на стол издателей, законно считались бестселлерами.
   Понятно, что, когда грузная фигура Боба выплыла из  дверей  на  сияющий
паркет зала, взгляды сфокусировались на этой импозантной фигуре,  и,  если
бы взгляды могли жечь. Боб,  несомненно,  в  ту  же  секунду  испепелился.
Впрочем, испепелился бы кто-нибудь другой, а уж не Боб Сильвер, кремень, а
не старик.
   Выкатившись на середину, он цепким взглядом из-под  насупленных  бровей
оценил стоимость слушателей и, видимо, остался доволен.
   - Ну, джентльмены,  -  прохрипел  он,  -  вы  собрались  тут  послушать
старика. Время терять не люблю. Выступить у вас, слышал я, немалая  честь.
Не так ли, джентльмены?
   Все молчали, подтверждая,  что  говорить  перед  ними  и  впрямь  честь
немалая.
   - Так вот, сынки. Правильную дорогу вы нашли. Нет нынче в  жизни  ходу,
коли техникой брезгуешь. Видите, левой ноги нет. - Старик  ляпнул  ладонью
по культе и хитро огляделся, проверяя, нет ли чужих и можно ли выкладывать
все начистоту.
   - А ведь была, сатаной клянусь, была когда-то левая, толчковая нога,  и
не приведи господь встретиться тогда со мной хоть самому президенту,  коли
Боб Сильвер вставал не с той ноги. А вот нету! - Старик еще раз шаркнул по
культе мясистой пятерней. - А почему? То-то и оно, детки. Из рук вон плохо
налегал старина Боб на арифметику, алгебру, химию, когда в мальцах  ходил.
Отлынивал. Бизнес да бизнес. Презирал на свою голову точные науки.  Оттого
ноги и не унес...
   Годков, значит, сорок назад свершил кто-то кровавое преступление  века.
Отрезание голов, увод дюжины сейфов  с  бриллиантами,  повальное  избиение
полицейских, в общем,  все  как  надо.  Ну,  автор  кто?  Натурально,  Боб
Сильвер, кому еще. Один, как всегда один.
   Старик сладко усмехнулся, вытер губы ладонью, будто пирожное проглотил.
Аудитория же,  окаменевшая  после  первого  упоминания  о  точных  науках,
пожирала удивительного докладчика глазами.
   -  Натурально  погоня,  мотоциклы,  "джипы",  вертолеты,  телевизионная
облава со спутников. Всегда уж так. Но тут, гляжу,  дело  труба.  Полиции,
видно, меньше положенного отвалил. Хоть провались, из-под земли достанут.
   "Ну, - думаю, - из-под земли-то, факт, достанете. А вот если  наоборот,
из космоса то есть? Руки коротки, джентльмены, Боба  Сильвера  из  космоса
выволочь! Руки прочь, джентльмены!"
   И шурую на своей тачанке прямо на космодром. Врываюсь  на  газе,  время
ночное, никого. А корабли  великоваты,  без  команды  не  поднять.  Глядь,
совеем маленькая ракета торчит, атомный паровичок что надо. Читаю: "Лунный
одноместный пакетбот". И в звезды рылом уставился.
   Чую только, корабль не наш, европейский, отделка не вышла.  Надписи  на
двух языках, а веса в килограммах, не как у людей. И  сказано:  чтобы  вес
пилота не превышал столько-то килограммов, а превысит хоть  на  килограмм,
пеняй на себя, до  Луны  не  дотянешь,  и  станет  пакетботишко  спутником
планеты, на которой вашему покорному слуге распахнуты все тюрьмы мира. Вот
так.
   Я, значит, мигом пересчитал с килограммов на фунты, как у нас привыкли,
мать честная, быть мне спутником! Фунтов на тридцать во мне больше  нормы,
хоть ни грамма жира.
   Проклял я тогда мир, где все на мелюзгу рассчитано. Задумался. А кругом
"джипы" уже ревут. Обложили и сейчас будут тут за пушку  хвататься,  права
качать. "Ну, - думаю, - нет".
   Хватаю пилу, р-раз, и в пределах точности одного килограмма режу  ногу.
Р-раз, и тридцать фунтов долой. Подклеился наспех, ногу на бетон  швырнул,
получайте, законники, линчуйте часть гражданина Сильвера, привет!
   Броневички, значит, к моему паровичку подкатили, тут дернул я указанную
ручку, дал атомного жара из-под днища всеми  двигателями,  так  броневички
как воск и потекли. Взвился! Ну, на перегрузках сознание малость  зашлось,
а  потом  все  же  очухался.  Глянул  в  иллюминатор,   Земля   махонькая,
чистенькая, весело блестит. Хорошо!
   Тут в кабине щелкнуло, и голос говорит на двух языках, на неизвестном и
по-нашему: "Расчетный  вес  пилота  занижен.  Ускорение  старта  превысило
расчетное, корабль отклонился и идет в сторону от Луны".
   Занижен! Я аж подскочил. Кинулся к табличкам, считаю с  килограммов  на
фунты, и так и эдак. И тут впервые в жизни зарыдал Боб Сильвер.  Зря  ногу
оторвал от себя. Точка в точку вписывался Боб с ногами, руками, головой  и
прочим барахлом. Голову надо  было  отрывать.  Пустая  голова,  не  смогла
килограммы в фунты перевести. Папаша мало порол, мучайся  теперь  с  одной
ногой...
   Погрузившийся в  острые  воспоминания,  старик  побагровел,  насупился,
глаза его метали молнии из-под клочковатых седых  бровей.  В  зале  кто-то
приглушенно всхлипывал, кто-то сморкался в платок, у малышей слезы  стояли
в глазах. Лица директорского состава  выражали  скорбь  и  почтительность,
точно директорат нес караул у национального флага.
   - Вот, сынки, арифметика-то, - продолжал старый разбойник, когда в зале
установилась тишина. - К Луне-то я кое-как подрулил,  сел  в  кратерах.  А
ноги-то нет!
   Все  зашевелились,  принимая  свободные  позы.  Речь  была   закончена.
Попечитель колледжа, стуча каблуками по плитам  шлифованного  старомодного
паркета, направился к Бобу со знаками благодарности, однако произнести  их
было не суждено. С левого  фланга  пискнул  голос  младшего  воспитанника,
новобранца:
   - Дядя Боб, а дядя Боб! Я понял, почему у тебя левой  ноги  нет.  Скажи
теперь, куда правая-то девалась.
   Попечитель от такой бестактности только крякнул и  замер  с  протянутой
рукой, и все замерли. Действительно, Боб Сильвер был не просто одноног, он
был без ног вообще. Но не мог же он останавливаться на всех своих порчах и
недостатках.
   - Ну, джентльмены, - недовольно прохрипел старик, - математика  тут  ни
при чем. История совсем для другого учебного заведения.  Но  если  угодно,
джентльмены, то в двух словах так...
   Он вопросительно посмотрел на застывшего попечителя.
   - Правую я потерял потому, что сызмальства  грешил  против  литературы,
музыки, истории. Презирал слюнявую  гуманитарию.  Вот  правую  и  потерял.
Длинная это история. Говорю же, мало меня папаша порол!
   И, ловко нырнув под кресло с колесиками,  старик  Боб  выхватил  из-под
днища протезы, снятые для вящей убедительности, мгновенно привинтил  их  и
бодро направился  к  распахнутым  дверям,  слегка  раскачиваясь  на  ходу,
несгибаемый пират Боб Сильвер!



   Владимир Григорьев.
   Школа Времени

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Рог изобилия" ("Библиотека советской фантастики").
   OCR & spellcheck by HarryFan, 19 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------

                               ...Публикуя данный  материал,  мы  пытаемся
                            восстановить общую картину событий,  связанных
                            с постройкой первого комплекса Машины Времени.
                                   Из журн