сть?,  она  была  именно  тем
человеком, которого он мечтал встретить на Эвероне.
   Итак, он стоял перед выбором. Уилл всегда знал его лучше него самого.
Он никогда не оставлял надежду найти людей своего образа мыслей.  А  его
вера  в  самостоятельность  и  самоизолированность  была  не  более  чем
самообманом, которым он пытался обвести вокруг пальца самого себя.
   Он протянул руку, и Джарджи взяла ее.  От  прикосновения  ее  пальцев
волна тепла пробежала по телу Джеффа.
   - Хорошо, - сказал он Уиллу. - Пусть будет по-твоему. Пожалуй, я ни к
кому не испытываю подобной ненависти.
   - Ненависть! - воскликнул Армейдж. - Если уж  говорить  о  ненависти,
так ее испытывают к нам эти полчища маолотов!
   - Нет, - возразил Джефф.
   - Нет? Что значит нет? Да они нас ненавидят! Они не могут иначе!
   - Нет, - Джефф покачал головой. - Смотрите! Он указал свободной рукой
на Джимми, который  прижимался  к  локтю  Айвис  Сакки,  словно  пытаясь
передать тепло своего маленького тела человеку.
   - Некоторые из них даже любят, - продолжал Джефф. - Беда в  том,  что
одной любви недостаточно. Ни для них, ни для нас.
   - Я говорю о проклятых маолотах! - упрямо твердил Армейдж.
   - Маолоты! - воскликнул Джефф, ощутив приступ гнева. - Да что с  вами
происходит? Неужели вы до сих пор  не  поняли,  что  дело  не  только  в
маолотах, а во всем Эвероне? Во всех жизненных  формах,  от  маолота  до
мельчайших вирусов в грязи!
   Армейдж молча смотрел на него. Бью тоже не сводил с него глаз, как  и
другие люди, достаточно очнувшиеся, чтобы понимать его слова.
   - Неужели вы не видите того, что находится прямо у вас  перед  носом?
Посмотрите на этого Джимми. Он любит Айвис Сакки, но тем не менее привел
ее сюда. У него не было выбора. Неужели вы  не  можете  понять?  Все  на
Эвероне  является  частью  одного  существа  и  единого   экологического
сознания. Маолоты не более чем верхнее звено жизненной цепи, ее  голова.
Они могут нас слышать  и  нам  отвечать.  Но  именно  этому  эверонскому
сознанию необходимо знать, может ли оно сосуществовать с нами  безопасно
для себя или ему следует уничтожить нас, чтобы выжить. Каждое насекомое,
каждая амеба участвует в принятии этого решения. Каждое  живое  существо
является частью этого единого сознания Эверона.
   Они молча смотрели на него. Он чувствовал, что даже сейчас они не  до
конца поняли смысл его слов. Только Джарджи и Уилл показали, что поняли.
Джарджи - слегка сжав его ладонь, Уилл - кивком головы.
   - Да, - едва слышно произнес Уилл, словно убеждая самого себя. - Да.
   - Любой человек, который живет здесь,  -  вдруг  сказала  Джарджи,  -
действительно здесь живет, знает, как все взаимосвязано. Любой  человек,
живущий в лесах, не раз видел, как добыча сама идет прямо в пасть галуши
или маолота. Даже если вы не видели этого, то чувствовали, как все здесь
происходит.  Животные  сливаются  с  растениями,  животные  и   растения
сливаются с воздухом и землей. Джефф прав!  Все  живое  здесь  -  единое
существо.
   Лицо Бью потемнело и исказилось от злости.  Благодаря  обретенной  им
чувствительности  Джефф  понимал,  какая  борьба  кипит  внутри  лесного
великана. Но Бью не произнес ни слова.
   - Хорошо! - сказал Армейдж. - Что дальше? Скажи им то, что они  хотят
услышать, и помоги нам выбраться отсюда. Потом решим, что с ними делать.
Скажи, что они могут жить с нами. Скажи все что угодно!
   - Все не так просто... - начал было Джефф.
   - Почему? - закричал Армейдж. - Как они могут определить - правда это
или нет?
   Тлевший в Джеффе гнев едва не заставил его потерять терпение.
   - Они ждут от нас не слов. Неужели вы не понимаете. Они должны что-то
почувствовать в нас, понять, не появилось ли это в нас,  а  если  мы  не
сможем это показать и доказать, то с нами  будет  покончено.  Они  могут
устроить град или засыпать спорами сорняков свежевспаханную  землю.  Или
закрутить ужасную бурю, которая будет длиться десять  часов.  Они  могут
изменить климат и заморозить нас, или погубить урожай на полях. Они пока
не предпринимали против нас ничего серьезного. Но если они примут  такое
решение, все  будет  кончено.  Они  могут  настроить  против  нас  любое
животное, любую птицу, любое насекомое. Даже вариаформы будут  охотиться
за нами, чтобы убить.  Вот  что  произойдет.  Поймите,  это  сделают  не
маолоты, это сделает планета Эверон. Это будет  не  продуманный  заранее
план. Это будет рефлекс, инстинктивный удар, вызванный  страхом.  У  нас
остается единственная надежда на то, что мне удастся убедить Эверон, что
в нанесении  удара  нет  никакой  необходимости.  Неужели  вы  этого  не
понимаете?
   Он посмотрел на Армейджа, пытаясь уловить в его лице хотя бы намек на
понимание. Но Армейдж лишь сжал губы и отвернулся, чтобы  посмотреть  на
каменные колонны и молчаливые фигуры на них.
   - Джефф, - сказал Уилл. - Ты попытаешься? Джефф повернулся к нему.
   - Попытаюсь, правда, не знаю как. Уилл кивнул и спросил:
   - Чем я могу помочь тебе?
   - Ничем. Я даже не знаю, есть ли во мне то, что они надеются увидеть.
   - Есть - уверенно сказала Джарджи. Ее слова поддержали его так, будто
сильная рука подхватила под локоть и помогла устоять. - Они не стали  бы
отдавать тебе Майки, не стали бы собирать всех нас  здесь,  если  бы  не
верили, что в тебе есть то, что они надеется увидеть. Вопрос не  в  том,
что это есть, а в том, - сумеешь ли ты убедить их увидеть это.
   Джефф кивнул, успокаиваясь.
   Она была права. Она должна быть права. Если бы в нем самом ничего  не
было, все не зашло бы так далеко и он не  оказался  бы  здесь.  Если  бы
человечество было полностью лишено того, что хотел увидеть в нем Эверон,
все завершилось бы давным-давно. Тогда наступил бы конец, не только  для
него,  но  и  для  Майки.  Жизненная  цепь  Эверона  была  единым  живым
существом,  но  связь  между  членами  цепи  была  основана  на  степени
полезности, а не на любви.
   Конечно, дело заключалось не в любви, а в выживании.  Что  он  сказал
всего несколько минут назад? Что-то самое существенное...
   И тут.., он почувствовал это впервые в жизни.., в его сознании возник
образ жизненной массы Эверона, с трепетной  настороженностью  смотрящего
на жизненную массу Земли и задающего вопрос: ?Мы  способны  соединиться?
Мы способны наладить экологически правильную  взаимосвязь?  Мы  способны
стать единым организмом??.
   Жизни Эверона необходимо было знать, подчиняется ли  жизнь  на  Земле
тем же правилам? Одни и те же правила необходимы были для  выживания,  и
Эверону крайне важно знать, соблюдает ли их Земля или  способна  ли  она
будет их соблюдать. До  сих  пор  Эверон  видел  лишь  самоубийственный,
безумный вариант непонятных правил, вариант, в  соответствии  с  которым
один вид  боролся  с  другими  видами  своей  же  экологической  цепи  и
уничтожал их ради собственной выгоды.
   Эверон должен был убедиться, что это лишь  временная  болезнь,  а  не
врожденный порок жизни  на  Земле.  Только  такое  доказательство  могло
остановить Эверон, во  главе  с  маолотами,  от  уничтожения  структуры,
которой являлась экологическая цепь Земли.
   В этом разрушении не будет мстительности. Многие низшие  формы  могут
даже выжить, войти в эверонскую цепь.  Но  больная  часть,  человеческая
часть, будет уничтожена во всех мирах, в которых она существует.
   Но не все люди были больны.  Некоторые  остались  здоровы,  поскольку
некогда вся раса была здорова.
   Когда-то...
   Его  разум  переместился  через  пыль   веков   к   временам   юности
человечества, в верхний палеолит, когда люди,  уже  не  человекообразные
обезьяны, а настоящие люди, были здоровой и чистой частью  экологической
цепи на Земле. Он увидел пещерную живопись в Ласко во Франции, чудесные,
словно живые, изображения бегущего оленя, лошадей, быков...
   Потом  его  мозг  скользнул  через  тысячелетия   -   к   уничтожению
американских бизонов...
   Возможное доказательство  родилось  внезапно.  Все  еще  сжимая  руку
Джарджи, он быстро шагнул к зубру и обнял его свободной рукой за голову,
поднял ее, чтобы посмотреть в печальные тупые глаза.
   - Зубр, - произнес он низким сердитым голосом. - Зубр, я тебя знаю. Я
знал тебя восемь тысяч лет назад. Я  знаю  тебя  сейчас.  Я  знаю  тебя,
зубр...
   Печальные глаза смотрели на него. Глубоко внутри  он  заметил  первые
робкие признаки пробуждения.
   - Зубр, - сказал он. - Выслушай меня, зубр. Что-то  внутри  захватило
все его существо и неудержимо уносило прочь. Образ того, что было, того,
что стало потом, общих истоков  человека  и  животного  переставал  быть
расплывчатым. Он принимал  отчетливые  очертания,  и  одновременно  зубр
сбрасывал с себя влияние планетарного разума  Эверона,  который  подавил
естественный огонь его духа до полного послушания. Джефф  отпустил  руку
Джарджи, чтобы обеими руками обнять косматую голову зубра и смотреть ему
прямо в глаза.
   - Зубр, - прошептал он. - Мы с тобой - одно целое. Мы из одних костей
и крови, мы - часть одной жизни. Зубр, слушай меня...
   Тупость начинала исчезать из  взгляда  зубра.  Горизонтальные  зрачки
смотрели на Джеффа, темно-коричневые и невинные, но просыпающиеся эмоции
окрашивали  в  красный  цвет  наружную  окружность  конъюнктивы.   Джефф
почувствовал первый признаки пробуждающейся нормальной реакции быка: это
была рефлекторная паника, страх, который был яростью, и ярость,  которая
была страхом, и они готовы были вырваться на поверхность.
   - Зубр, - говорил Джефф. - Я люблю тебя, зубр, но это еще не все.  Мы
с тобой - одно целое, ты и я. Мы всегда были одним целым. Мы никогда  не
станем  чем-нибудь  иным,  потому  что  мы  оба  принадлежим  тому,  что
связывает нас вместе. Ты - форма зубра,  я  -  форма  человека,  но  для
сознания Эверона между нами нет разницы. Ты меня слышишь, зубр?
   Зубр приходил в себя. Джефф почувствовал  руками  его  пробуждающуюся
готовность сражаться или бежать. Примитивный разум на его глазах  быстро
поднимался из мутных вод  почти  полной  бессознательности  к  свету,  к
принятию решения и к действию. Джефф опустил правую  руку  вниз  по  шее
зубра  и  почувствовал,  как  дрожат  мощные  мышцы.  Начали  опускаться
короткие острые  рога.  Через  мгновенье  зубр  проснется  полностью,  и
инстинктивный страх бросит его в атаку.
   Но в структуре жизни Эверона такая атака не была обязательной.  Более
могущественные законы господствовали над таким страхом и запрещали такую
реакцию. Если внутри него действовал такой закон, маолоту не требовалось
физически заставлять листомера остановиться. Листомер  сам  подождет,  и
будет ждать  спокойно,  потому  что  более  важная  потребность  единого
многовидового существа главенствует над потребностью и волей  отдельного
вида. Таким же образом Джимми мог привести Айвис Сакки в Тронную Долину.
Если такая реакция все еще  сохранилась  в  рожденных  на  Земле  формах
жизни, знания, полученные Джеффом  от  Майки  и  Эверона,  позволят  ему
успокоить зубра, прекратить нарастание в нем инстинктивного страха.
   - Зубр, - прошептал он на ухо животному. - Зубр...
   Животное  слышало  его,  но  не  понимало.  Поднялись  веки,  обнажив
коричневатые  белки.  Эллиптические  зрачки   расширились.   Конъюнктива
покраснела и распухла. Паника ударами барабана билась в  огромной  груди
зубра. Тело  весом  около  тонны,  казалось,  раздулось  и  нависло  над
Джеффом.
   Он прикрыл глаза и направил разум за пределы известной истории  своей
двуногой расы, и еще дальше назад, когда другие формы  жизни  на  родном
глобусе владели миром в такой же мере, как и первобытные люди.  Назад..,
назад в то время, когда они были вместе, бык и  человек,  и  все  другие
существа, жившие и умиравшие на Земле в период палеолита.
   - Мы с тобой одно целое... - повторял он. - Мы с тобой одно целое...
   Долгое время его сознание находилось во власти проснувшейся  в  зубре
ярости-паники, как щепка в водовороте, именно так, а не наоборот. Затем,
убедив себя, он впервые почувствовал реальную силу  надвидовых  законов,
законов физики жизни, поднимавших из глубин подсознания воспоминания,  о
существовании которых он даже не подозревал.
   - Брат медведь... - услышал он свои слова.  -  Брат  медведь,  прости
меня. Я убил тебя, чтобы мой  народ  мог  жить.  Брат  медведь,  великий
медведь, мудрый медведь, более великий и мудрый, чем я, прости  меня  за
то, что я убил тебя, чтобы выжить. Брат зубр, прости меня. Зубр, великий
зубр. Ты сильнее и храбрее меня, но я должен  удержать  тебя,  я  должен
подчинить тебя себе, чтобы мой народ мог жить. Брат  зубр,  успокойся..,
успокойся, брат зубр, чтобы мой народ мог жить...
   И из-за грани истории, из-за грани знаний, доступных сознанию,  из-за
грани  понятия  самого  времени,  пришли  в  действие  великие   законы,
связывающие воедино всю жизнь на  Земле,  словно  массивные  балки,  они
укрепили слабую конструкцию его воли..,  и  зубр  успокоился.  Паника  и
страх стали затихать, уменьшаться, уходить в  покорность,  в  готовность
подчиниться.
   Огромные мышцы спины  и  лопаток  расслабились  и  обвисли.  Краснота
исчезла из  глаз,  зрачки  сузились,  коричневатые  белки  скрылись  под
опустившимися веками.
   Зубр стоял  неподвижно  и  ждал,  соединенный  с  Джеффом  невидимыми
связями жизни, существовавшими задолго до того, как были зачаты их самые
первые предки. Сработали законы, подобные законам жизни на Эвероне.
   Джефф медленно разжал руки. Они были так плотно  прижаты  к  огромной
голове быка, что  он  с  трудом  освободил  пальцы.  Стояла  напряженная
тишина, соединившая людей и  зверей,  стоявших  рядом,  наблюдателей  на
склонах и во всем амфитеатре.
   Он почувствовал рядом с собой Джарджи,  машинально  протянул  руку  и
обнял ее. Ничто не нарушило тишину.
   Потом поднял голову лежавший прямо перед ними на колонне  маолот.  Он
открыл пасть, и  оглушительное  рычание  сотрясло  Тронную  Долину.  Еще
прежде чем появилось эхо, рычание раздалось со всех сторон. Это  был  не
охотничий  призыв,  а  просто  мощное  рычание,  слышное,  как  уже  мог
удостовериться Джефф, на многие километры.
   Рычали все маолоты на колоннах, и отраженный каменными  стенами  звук
был просто оглушающим. Воспользовавшись  своей  связью  с  Майки,  Джефф
обвел взглядом амфитеатр и везде увидел широко открытые глаза  маолотов.
Глаза цвета сапфира, топаза, граната, такие разные, но одинаково мудрые.
Эта мудрость была неподвластна ему.  И  Джефф  понял,  что  потерпел  бы
полное поражение, если бы увидел эти глаза до того, как овладел великими
законами сам, так как сила этих законов была во взглядах  всех  взрослых
маолотов. Если бы он посмотрел в их глаза раньше, то никогда бы не нашел
в себе смелости попытаться отыскать столь древнюю и мощную силу в  самом
себе.
   Он посмотрел на Майки и  увидел  его  глаза,  наконец-то  открытые  и
полные мудрости. Радость переполняла его. Он крепко обнял Джарджи.  Уилл
обнял их обоих. Все вокруг, даже колонисты, смотрели  друг  на  друга  в
ошеломлении, не  понимая  до  конца,  но  подсознательно  чувствуя,  что
каким-то образом все обошлось благополучно.
   Джефф закричал  что-то  Джарджи  и  Уиллу,  но  они  только  покачали
головами, ничего не было слышно в таком шуме. Он закричал снова,  просто
чтобы ощутить радость от своих слов,  Джарджи  и  Уиллу  он  все  скажет
позже, когда настанет время разговоров.
   - Теперь мы готовы! - вот что кричал  он  им.  -  Теперь  наконец  мы
готовы!
   И Майки с любовью прижался к ним троим.