м  луче,  который  мог
привести их прямо вниз, на чистое поле посадочной полосы. Роб заговорил  с
Бакстером спокойно:
     - Как дела?
     - Нормально, - сказал Бисквит и стал выходить на связь с диспетчером.
Он уверял его, что обнаруженные  ранее  неполадки  с  турбинами,  кажется,
уладились, хотя он и счастлив слышать, что аварийные бригады наготове.
     Когда вместе с воем моторов выпустились посадочные парашюты,  Бакстер
одновременно прибавил газу. С выпущенными парашютами  огромный  реактивный
самолет имел летательную характеристику кирпича. Только  энергия  огромных
турбин удерживала его в воздухе. Шасси  выдвинулось  и  закрепилось.  Небо
снаружи  засияло  огнем,  когда  их  мощные  посадочные  лучи   прожектора
отразились от падающего снега.
     Затем небо внезапно очистилось, когда они миновали  невидимую  завесу
защитного экрана. Огни посадочной полосы вытянулись перед ними,  образовав
посадочный туннель там, куда падающие снежные хлопья не  проникали.  Качка
прекратилась, и ветер тоже стих. Аварийные машины стояли по  одну  сторону
посадочной полосы.
     - Сейчас бы кусок торта, - сказал Бисквит. - Точно также можно  сесть
и в Омахе ясным солнечным днем.
     Они были на грунте. Колеса коснулись его, затормозили,  взвизгнули  и
задымились на тонком слое снега на посадочной полосе.  Переднее  колесо  -
вниз, воздушные тормоза - вверх, полный реверс турбин.
     - Полный реверс, я сказал! - заорал в микрофон Бисквит, в  то  время,
как сам спокойно отвел ручку управления.
     - В чем дело? Что-то не так?
     Голос диспетчера завизжал в наушниках, но  Бакстер  игнорировал  его,
пока всматривался в окна, на посадочную полосу, несущуюся на них...  Затем
еще ослабил ручку управления. Он абстрактно насвистывал сквозь зубы,  пока
смотрел на метки вдоль посадочной полосы, проносившейся мимо, прикидывая в
уме расстояние до конца. Он кивнул Кириллу и  подмигнул.  Затем  заорал  в
микрофон:
     - У нас критическое положение! Я не могу  дать  обратную  тягу!  Наши
тормоза не способны остановить нас. Меня вынесет с посадочной полосы.  Что
на конце? Что?! Только снег? Ну, я надеюсь, что вы окажетесь правы.
     Бисквит протянул руку и  отключил  радио,  затем  сорвал  наушники  и
отшвырнул их в сторону.  Стена  снега  показалась  впереди,  перегораживая
посадочную полосу.
     - Это заставит их кровяное давление подскочить, - сказал он спокойно.
Все беспокойство исчезло из его голоса.
     Он привел в действие обратную тягу турбин, слегка коснувшись в то  же
время тормозов. Он удерживал самолет в центре посадочной полосы.
     - Остался еще приличный кусок впереди, но  мы  будем  ослеплены,  как
только выскочим за экран. Есть!
     Снежный шторм двигался  навстречу.  Ночные  огни  отражались  в  нем,
ослепляя их. Скорость падала. Бисквит нагнулся вперед, напрягшись,  но  не
смог ничего увидеть. Он отключил турбины, и самолет продолжал двигаться на
тормозах.
     Затем  ровная  посадочная  полоса  кончилась,  и  их   подбросило   и
встряхнуло в креслах. Что-то огромное и белое появилось впереди.
     - Йа-а! - закричал Бисквит,  полностью  вывернув  штурвал  и  надавив
одновременно всей массой тела на левый тормоз.
     747-й стал медленно двигаться юзом, поворачивая в сторону через снег.
     С медленным хрустящим ударом он остановился, слегка накренившись.
     Они приземлились. Бисквит отключил всю энергию, и  вокруг  потемнело.
Осталось лишь смутное красное сияние  аварийных  огней.  Он  откинулся  на
спинку кресла и тяжело вздохнул.
     - Вы знаете, - сказал он, - я не думаю, что мне хотелось  бы  сделать
это еще раз.
     Роб и Кирилл освободились от ремней и приступили к  действиям.  Здесь
было как  раз  достаточно  света,  чтобы  видеть  крепления,  удерживающие
радиопередатчик, которому полагалось валяться разбитым. Роб оторвал их,  в
то время как Кирилл извлек из нагрудного кармана баллончик.
     - Великолепная посадка, Бисквит,  -  сказал  он,  сдирая  крышечку  с
баллончика. - Посмотри-ка сюда!
     - Посмотреть куда? - спросил Бисквит, поворачиваясь и  получая  струю
из аэрозольного баллончика в лицо. Его  глаза  расширились,  и  он  широко
раскрыл рот от удивления, затем обмяк на ремнях своего кресла.
     Кирилл отвернулся в сторону и дышал через носовой платок до тех  пор,
пока воздух не очистился.
     - Сожалею, - сказал он. - Но это заставит тебя спать лучше. Подделать
бессознательное состояние - не такая уж простая  вещь.  И  наркотик  также
избавит тебя от чувств...
     Обтянутая кожей дубинка в руке Кирилла описала короткую дугу, которая
закончилась на лбу Бисквита. Он дернул дубинкой  так,  чтобы  удар  сделал
кровоподтек и содрал кожу со лба: кровь медленно засочилась из раны.
     - Еще один раз, к сожалению. Наши жизни зависят от реализма.
     - Дай мне это! - сказал Роб, забирая  баллончик  и  засовывая  его  в
брезентовый мешок вместе с крепежными скобами от радиопередатчика, который
уже находился в предназначенном ему состоянии.
     Громкие сирены завыли  снаружи,  и  надвинулись  вспышки  красного  и
белого света, слепя через окна.
     - Они уже здесь, - сказал Роб, направляясь к выходу.



                               16. НА ЛЬДУ

     - Они прямо под нами! -  сказал  Кирилл,  указывая  на  боковое  окно
кабины управления.
     Передвижные прожектора на спасательных машинах внизу вспыхивали ярким
огнем. Спасательные команды были  великолепны.  Они  начали  двигаться  по
посадочной полосе сразу же, как только 747-й прошел мимо, прослушивая  все
переговоры с диспетчером, и гнались за самолетом, пренебрегая  опасностями
взрыва топлива. Сейчас они уже рядом. Что-то царапнуло наружную обшивку, и
верхний конец передвижной лестницы попал в поле зрения.
     Роб кинул быстрый взгляд и нырнул на спиральную  лестницу.  Если  его
заметят внутри самолета, вся миссия может провалиться  Позади  он  услышал
звук разбитого окна.
     Яркие пятна поплыли перед ним,  прожектор  ослепил  глаза.  Его  ноги
потеряли на ступеньках опору, и он растянулся  головой  вперед  на  палубе
внизу. Сильные руки схватили его и поставили  на  ноги.  Это  был  сержант
Грут. Солдаты пробежали мимо, неся крепления и скобы, которые обеспечивали
безопасность тары. Роб встряхнулся.
     - Я в порядке. Последуем за остальными.
     Он был последним, кто добрался до тайного  помещения,  пробираясь  на
ощупь  сквозь  освещенную  красными  пятнами  темноту  до  скрытой  двери.
Последовал стук на лестнице позади него, когда Кирилл поспешил вниз.
     - Один из них снаружи разбил окно, - прошептал он. - Сказал, чтобы  я
открыл дверь.
     - Открой дверь, - сказал Роб, - как только я закрою эту.
     Он протиснулся сквозь отверстие  и  услышал  стук  тяжелой  двери  за
собой, когда поджидающие  солдаты  захлопнули  ее.  Засветились  маленькие
круги карманных фонарей. Роб нащупал свой фонарь в кармане,  в  то  время,
как двери закрылись. Затем  фонарики  потухли  один  за  другим.  Он  взял
наушники, свисающие со стены, и надел их, затем выключил  свой  фонарик  и
припал лицом к двери. Его глаз приник к потайному отверстию.
     Он должен быть в курсе того, что творится снаружи. Невидимый микрофон
был установлен на верхней крышке ящика. Крошечные линзы скрывались в дырке
от сучка.
     - Тихо! - приказал он. - Майор открывает дверь.
     Он  наблюдал,  как  внутрь  хлынул  свет,  как  только  дверь  широко
распахнулась. Кирилл отступил назад,  когда  два  тепло  одетых  спасателя
пролезли через отверстие и  стремительный  поток  снежных  хлопьев  влетел
вместе с ними.
     - Пилот... без сознания, - пробормотал Кирилл.
     - Дейтон,  Слэйтер,  поднимитесь  наверх  и  принесите  его  сюда,  -
приказал первый из спасателей, отодвинув Кирилла в сторону,  в  то  время,
как его люди пробирались мимо него. - Есть ли еще кто-нибудь на борту?
     - Нет. Нас только двое. Что случилось? Самолет должен взорваться?
     - Маловероятно. Мы все здесь покрыли пеной. Где ваши перчатки?
     Кирилл покачал головой в смущении, и спасатель вытащил запасную  пару
из-за пояса.
     -  Наденьте  эти.  Снаружи  минус  сорок,  и   ваши   пальцы   начнут
отваливаться до того, как вы доберетесь до машины. Эти люди позаботиться о
вас.
     Роб видел, как Кириллу помогли  пройти  через  двойное  отверстие,  а
находившегося без  сознания  Бисквита  Бакстера  вынесли  вниз  из  кабины
пилота.  Затем  его  быстро  завернули  в  сохраняющие  тепло  простыни  и
привязали  к  носилкам.  Когда  его  вынесли  из  самолета,   руководитель
спасательной операции остановился и  внимательно  осмотрелся  вокруг,  Роб
затаил  дыхание.  Тот  нагнулся  и  внимательно  осмотрел  ящик,  который,
казалось, оторвался от крепежа. Он заглянул в него, включив свой карманный
фонарик. Затем повернулся и посмотрел прямо на Роба.
     Он не мог его видеть. Роб знал это. Но сработает ли уловка? Внезапный
свет ослепил его, когда луч фонарика проник в скрытое смотровое отверстие.
Он закрыл глаза, стараясь отогнать  плывущие  ореолы  света,  и  прижал  к
отверстию другой глаз. Сейчас там уже было  три  спасателя,  осматривающие
внутренность самолета.
     - Что вы думаете обо всем этом, Серж? - спросил один из них. -  Можем
ли мы вытащить отсюда все до того, как произойдет пожар? Очистить все это?
     - Возможно.
     Роб бессознательно задержал дыхание.
     - Но мне хочется послать все к чертям, никому  не  хочется  бегать  в
такой буран. Эти вещи никуда не  денутся.  Давайте  позаботимся  об  этом,
когда кончится шторм. Закройте за собой дверь поплотнее,  это  удержит  от
проникания сюда снега.
     И затем они вышли.
     Роб позволил себе вздохнуть с облегчением, когда увидел, что наружная
дверь захлопнулась.
     - Похоже, они ушли, - прошептал он. - Но я требую  соблюдения  полной
тишины до тех пор, пока мы не будем полностью уверены в этом.
     Они сидели в темноте неподвижно. Тишина нарушалась  только  случайным
шелестом, когда они застегивали верхнюю одежду, спасаясь  от  холода,  Роб
взглянул на светящийся  циферблат  часов,  заставив  себя  выждать  полные
пятнадцать минут.
     - Время, - сказал он. -  Откройте  дверь.  Грут,  осмотрите  самолет,
чтобы убедиться, что мы одни.
     Сержант тихо вышел в красный полумрак огромного  самолета.  Аварийное
освещение до сих пор функционировало; это была достаточная иллюминация,  в
которой он нуждался. Он вернулся через несколько минут.
     - Все чисто, полковник.
     -  Выходим.  Используйте  фонари,  если  вам  понадобится  освободить
крепление. Мы выступим примерно через полчаса, - он повернулся к Груту.  -
Снаружи что-нибудь видно?
     - Абсолютно ничего. Они убрались. До сих пор холодно, до сих пор идет
снег.
     - Пока все по плану. Сейчас  мы  будем  ждать  сигнала  от  Данилова.
Приемник у тебя?
     - Здесь.
     Он похлопал по своему нагрудному карману.
     - Мы воспользуемся разбитым окном в кабинете пилота. Высунь  из  него
антенну. Сообщи мне, когда он выйдет на связь.


     Офицер медицинской службы зевнул и потер воспаленные глаза.
     - Ничего с ним настолько серьезного,  что  нельзя  было  бы  вылечить
хорошим ночным сном, - сказал он.
     Он расправил липкую ленту, держащую повязку на лбу Бисквита.
     - Как с контузией, сэр? - спросил Кирилл Данилов.
     - Нет никаких признаков. Так  что  мой  совет  вам  -  найти  большую
бутылку виски и залечь в теплую постель.
     - Спасибо, сэр. Но мне надо сначала подать рапорт на  мою  базу.  Они
захотят узнать, что с самолетом.
     Опасность была позади, станция снова погрузилась в  ночную  летаргию.
Коридоры были тихи и пусты. Кирилл быстро шел к главному  корпусу,  затем,
свернув  за  угол,  встретил  сержанта,  который  командовал  спасательной
операцией.
     - Как пилот, сэр? - спросил сержант.
     - Шишка на голове, так сказал доктор. Могло быть и хуже...
     - Ну вы, парни, и счастливчики.
     - Ты можешь еще раз повторить  это?  Спасибо,  что  вы  выкопали  нас
оттуда. Становится довольно холодно.
     - Это моя обычная работа.  Не  хотите  ли  немного  кофе?  Мои  парни
согреют его для вас.
     - Я бы не отказался, но мне надо переговорить с базой.  Поблагодарите
их за меня, если вам не трудно.
     Кирилл не встретил больше на своем пути никого. Он никогда раньше  не
был на антарктической базе,  но  хорошо  помнил  ее  расположение.  Второй
коридор налево. Да, это здесь. Он  рывком  распахнул  дверь  и  столкнулся
лицом к лицу с оином.
     - Что случилось? - спросил чужак.
     Его рот не двигался, но отверстие на боку головы открывалось по  мере
того, как он говорил. От него исходил едкий  запах  чего-то  такого,  чего
Кирилл никогда не чувствовал раньше.  Это  был  первый  оин,  которого  он
встретил. У него не возникло  трудностей  продемонстрировать  изумление  и
слегка отступить назад.
     - Что? - сказал он, позволив своей челюсти слегка отвиснуть.
     Оин никак не выразил своих чувств, пока осматривал его сверху донизу.
     - Вы никогда не видели меня раньше? Вы носите эмблемы с крыльями.  Вы
были на самолете там, снаружи?
     - Да, сэр. Второй пилот. Мы потеряли контроль над турбиной,  как  мне
кажется. Все случилось очень быстро. Самолет  вышел  из-под  контроля.  Мы
выскочили за пределы посадочной полосы. Я должен доложить обо всем этом на
базу.
     Кирилл обошел чужака, затем поспешил в комнату к  ночному  оператору.
Оин наблюдал за ним еще секунду, затем отвернулся и  вышел.  Радиооператор
прочистил горло и плюнул с выражением в ведро для мусора.
     - Они все время мельтешат здесь  так?  -  спросил  Кирилл,  глядя  на
закрытую дверь.
     - Нет. Если бы это было так,  я  бы  был  спокоен.  Черепахи  так  же
привлекательны, как и поросячье дерьмо. Я  слышал,  что  вы  выбрались  из
самолета с минимальными повреждениями. Хорошая посадка.
     - Не особенно. Я должен переговорить с моей базой. Как мне связаться?
     - Воспользуйтесь этим телефоном. Я предоставлю вам спутниковую  линию
прямо через военный канал. Только наберите свой номер.
     Номер соответствовал номеру базы, но добавочное ответвление позволило
соединиться с другим телефоном, находившимся за тысячу миль от базы...
     - Да, - сказал генерал Соболевский.
     - У нас несчастный случай во время приземления. Вы  еще  не  получили
наш рапорт?
     - Нет. Как чувствуете себя вы и пилот?
     - Пилот легко ранен. Он сейчас в госпитале. Я уверен, что к утру  все
будет в порядке. Сейчас я отправляюсь в постель.
     - Счастливо.
     Кирилл  медленно  повесил  трубку.  Пойти  в  постель  было   кодовым
наименованием  начала  операции.  Он  махнул  рукой  оператору  и  покинул
радиокомнату. Коридор был молчалив и темен. Арктический холод  превратился
в  нет.  Он  внимательно  прислушивался  на  каждом  повороте,  не  ожидая
встретиться с кем-нибудь еще. Если его обнаружат, то всегда можно сказать,
что он заблудился.Но это могло задержать операцию, чего он не хотел. Кроме
того, в самолете становилось слишком холодно.
     Большинство лампочек на кухне не горело: запах  старого  жира  тяжело
висел в воздухе. Он тихо скользнул между рядами печей и  открыл  дверь  за
ними. Здесь было значительно холоднее. Короткий коридор вел мимо  кладовых
к выходу наружу, который  использовали  для  доставки  продовольствия.  Он
застегнул молнию  своей  парки  наглухо,  продолжая  идти,  надел  тяжелые
перчатки перед тем, как потянуть ручку тяжелой  двери.  Она  открылась  на
хорошо смазанных петлях.
     Его дыхание  превращалось  в  облачка  тумана  в  воздухе  маленького
предбанника  за  дверью.  Следующая  дверь   перед   ним   открывалась   в
антарктическую ночь. Он аккуратно закрыл за собой  дверь  перед  тем,  как
пересечь комнату. Сигнализационную  систему  легко  обнаружить;  массивный
ящик громоздился на каркасе с двумя подведенными  к  нему  проводили.  Это
была не сигнализация против взлома - здесь в ней не было  необходимости  -
но сигнал в комнату управления, что наружная дверь открыта. Только они  об
этом не узнают. Он вытащил пассатижи и перекусил правый  провод,  как  был
проинструктирован. Затем взглянул на наручные часы.
     Немногим более часа прошло с тех пор, как он покинул  самолет.  Очень
хорошо. Он снял перчатки и надвинул капюшон  на  голову.  Пассатижи  снова
отправились к карман на колене брюк,  и  он  вытащил  небольшую  коробочку
из-за пояса. Когда он надавил на нее,  крышка  отошла  в  сторону,  открыв
переключатель и единственную красную кнопку. Кирилл  улыбнулся,  глядя  на
нее, и затем снова надел перчатки.
     Тяжелая дверь открылась  внутрь,  впустив  порыв  обжигающе-холодного
воздуха и буранчики снежных хлопьев. Он нагнул голову и  прошел  несколько
шагов.
     Затем он поднял прибор и  надавил  большим  пальцем  на  активирующую
кнопку.



                                 17. АТАКА

     Высокочастотный электронный сигнал можно было хорошо услышать даже на
фоне завывания ветра внутри самолета. Сержант Грут нырнул под  лестницу  в
то же самое мгновение, когда прозвучал сигнал, выкрикивая сообщение:
     - Сигнал от майора Данилова!
     - Выступаем, - приказал Роб.
     Атака была хорошо подготовлена: каждый солдат  точно  знал,  что  ему
надлежит делать. Когда дверь распахнулась, наружу была выброшена  складная
лестница. Ее падение сопровождалось грохотом по обшивке самолета.  Верхний
конец лестницы был надежно закреплен во время ожидания  сигнала,  так  что
первый человек оказался на верхней ступеньке даже раньше, чем низ лестницы
упал в снег... Остальные солдаты поспешили вниз за ним.
     В неотапливаемом самолете  было  холодно,  но  снаружи  отрицательная
температура ударила взрывной волной. К холоду добавился  ветер,  что  было
эквивалентно температуре 60 градусов ниже ноля. Несмотря  на  их  защитные
костюмы, перчатки и лицевые маски, они ощущали удары холода, которые  были
достаточно сильными.
     - Сформируйте отделения, - приказал Роб, - и  непрерывно  двигайтесь.
Если вы замрете неподвижно, то скоро будете мертвы.
     Круги  света  запрыгали  по  снегу.  Сияющие  снежные  хлопья  быстро
пролетали в их лучах. Командиры хрипло отдавали  приказания  своим  людям.
Роб с трудом  пробирался  через  глубокий  снег  за  лейтенантом  Резиным,
который  возглавлял  отделение,  прокладывавшее  тропу.  Гигантский  хвост
747-го смутно виднелся над ними к темноте, когда они прокладывали  путь  в
глубоком канале, оставленном самолетом в снегу.  Они  водили  фонарями  по
блестящей поверхности позади него.
     - Быстрее, - сказал Резин. -  Мы  можем  воспользоваться  следами  от
колес, которые мы сделали, когда пропахали борозду  сюда.  Но  они  быстро
заполняются.
     - Можем ли мы до конца воспользоваться ими?
     - Нет, не можем. Теперь в этом  направлении  мы  сделаем  собственные
тропы, пока не достигнем экрана и не найдем посадочную полосу. Мои люди  -
опытные лыжники из Арктического Патруля.  Они  в  такую  погоду  чувствуют
себя, как дома.
     - Надеюсь, что вы правы. Погода действительно плохая.
     - Середина лета, полковник. Мы смеемся над такой погодой.
     Резин оставил одного человека под  хвостом  самолета  на  посту  и  с
другими последовал в буран. Солдат фонарем указывал направление, куда ушли
отделения, наблюдая, как они скрываются из виду. Но немного позже  впереди
можно было разглядеть смутный свет другого фонаря. Это  была  великолепная
идея... если она сработает. Роб вернулся к своим людям, осознав, что  было
слишком поздно сомневаться в том,  как  они  спланировали  операцию.  Дело
сделано. Линия солдат из Сибири должна сейчас протянуться  от  самолета  к
невидимой посадочной полосе. Их огни покажут остальным безопасное место.
     Но идет ли отделение  солдат  в  верном  направлении?  Компасы  здесь
бесполезны, так как это Южный полюс. Операция зависела от опыта лейтенанта
и присутствия чув