олновалась Ниночка.
   - Вы не понимаете! - перебивала она Костика. - Завтра начинается новая
эра! Смогут ли эксплуататоры и грабители народов удерживать в своих когтях
человечество, которое поймет, что его высокие идеалы воплощены в жизнь на
многих разумных планетах?
   - Боюсь, что смогут, - сказала Вероника.
   Тунгус и Кузьмич английского разговора не понимали. Что нужно, они уже
узнали у Костика и теперь спокойно улеглись спать у костра, как бы
передавая этим господскому сыну командование над своим войском.
   - Да, допускаю, что процесс этот будет идти не сразу и в борьбе. Но
борьба лишь закаляет. И я надеюсь дожить до того момента, когда последний
капиталист сгинет с лица земли.
   - Это буду я, - сказал Костик вроде бы в шутку, а на самом деле лишь
сейчас осознав, что в восторженных словах Ниночки есть правда. Он не
спрашивал Рона о том, какие у них отношения на далеких звездах, но по
глупому виду этого астронавта можно допустить...
   И Костик добавил:
   - Если они, не дай Бог, и в самом деле победят, то нам суждена
растительная жизнь.
   - Растительная? Почему? - Ниночка была не согласна. - Именно в
свободном от эксплуатации и каторжного труда обществе расцветут все
способности людей. Все будут равны от рождения.
   - Так не бывает, - сказала Вероника, и Костик с нежностью посмотрел на
англичанку, потому что уже полностью разделял ее точку зрения. - И, может
быть, лучше, чтобы не было.
   - Ясно, - сказала Ниночка сердито. - Вы, Вероника, все еще надеетесь
раздобыть завещание и стать богатой. А зачем?
   - Чтобы стать богатой, - вежливо ответила Вероника. - И ни от кого не
зависеть.
   - Но бедный зависит на земле от богатых только потому, что есть
богатые. Когда их не будет, когда все будут равны, только ваши
способности, только ваша душа будут критерием успеха. Правда, Костик?
   Костик пожал плечами и выразительно посмотрел на Веронику, как бы
приглашая ее присоединиться к молчаливому осуждению Ниночкиной наивности.
Но Вероника не поняла значения его взгляда. Она смотрела на костер.
Снежинки, редкие и пышные, медленно падали с неба, долетали до встречного
тока горячего воздуха и мгновенно исчезали.
   - Пора спать, - сказала Вероника, - а то я сейчас засну у костра.
   Она пошла в палатку, а пышногрудая веселая Пегги, что робела при своей
госпоже, спросила Костика:
   - А он страшный?
   - Нет, он сам не страшный. Но боюсь, что будущее, которое он сулит на
Земле, может оказаться страшным. Мы к этому не готовы.
   - Мы не готовы к справедливости? - спросила Ниночка. - Тогда мы
недостойны того, чтобы называться людьми.
   - Терминологический спор, - сказал Костик. - Иди спать.
   - Подожди, я так взволнована, - сказала Ниночка, прижимаясь к его
плечу. Но Костик осторожно отодвинул ее и поднялся.
   - Завтра рано вставать, - сказал он.
   - А как Андрьюша? - спросила Пегги. - Он здоров?
   - Он совершенно здоров, - сказал Костик. - И, по-моему, сильно
подружился с астронавтом.
   Костя спал у костра, вместе с казаком и тунгусом. Кореец просидел всю
ночь, подкладывая в костер сучья, а на рассвете ушел вниз по ручью. Ночью
Костя проснулся от злости на Ниночку. Если бы она не поперлась в тайгу, он
был бы один с Вероникой. Тогда бы все могло сложиться иначе. Ничего,
утешил он себя, главное, что Вероника жива и он ее нашел.
    
 
 
   * * *
 
    
 Вероника и Ниночка ехали верхами, остальные шли пешком. Ниночка умчалась
вперед - ее несло как на крыльях и лишь незнание дороги заставляло ее
иногда останавливаться и ждать, пока Костик ее догонит. Она сразу начинала
говорить, она совершенно не ощущала холодного к ней отношения Кости.
Радость, потому что она его спасла, - а Ниночка была убеждена, что она
нашла и спасла Костика, - смешивалась с радостью по поводу скорого падения
царского самодержавия.
   Костик дождался, что Ниночка уехала вперед, а сам подошел к Веронике и
пошел рядом с ней, придерживаясь за стремя. Тонкая в щиколотке, сильная
нога мисс Смит, затянутая в высокий зашнурованный ботинок, начищенный
служанкой, хотя, казалось бы, нужды в этом в тайге не было, была совсем
рядом. От этой странной близости Костик взволновался. Вероника посмотрела
на него сверху, чуть приподняв брови.
   Костик сказал:
   - Я готов умереть, но достать завещание вашего отца, мисс Смит.
   Вероника нагнулась и протянула руку. Она дотронулась прохладными
пальцами до его щеки и сказала:
   - Я вам бесконечно благодарна.
    
 
 
   * * *
 
    
 Рон проснулся ранним утром. Обычно он мог не спать несколько суток подряд
и даже не любил спать, потому что сон отвлекал его от более важных дел.
Человеку жизнь дается лишь однажды, любил он повторять мудрые слова, и она
коротка. За двести лет жизни надо успеть сделать столько, чтобы, умирая,
можно было сказать: я прожил четыреста лет!
   Вечером он, превозмогая недомогание, усиленно работал. Повреждения
корабля были столь велики, что компьютер не смог найти того оптимального
варианта приведения его в порядок, который Рон вычислил сам. Из
минимизатора - аппарата, способного уменьшать размеры предметов, не
изменяя их массы, он извлек набор анализаторов и запрограммировал вторую
вспомогательную систему на воссоздание, к сожалению, также поврежденного
при посадке дупликатора - пожалуй, наиболее сложного прибора во всей
Вселенной, который не положено иметь на кораблях индивидуального
исследовательского типа. К счастью, порядок - не обязательное свойство
высокоразвитых цивилизаций, и это даже поощряется, ибо иной путь ведет к
энтропии.
   У Рона был жар. Он сбросил температуру тела до нормы, но осталась
слабость. И пока началась работа по расплавлению поврежденных частей
корпуса для приведения их в должную форму, Рон с помощью компьютера,
правда, куда медленнее, чем надеялся, привел дупликатор в рабочее
состояние.
   Усилием воли он поднял его из вспомогательного отсека и не мог отказать
себе в наслаждении полюбоваться этим замечательным изобретением
человеческого ума, ставшим возможным лишь после объединения усилий
нескольких планет. Именно создание дупликатора и стало самым очевидным
плодом галактического содружества.
   Дупликатор был невелик - его можно было удержать на ладони. Рон нажал
на выпуклость в нижней части его яйцеобразного корпуса, и спереди
развернулся широкий, почти метровый, раструб поглотителя.
   Легкая вибрация сказала Рону, что прибор готов к работе.
   Теперь надо было выйти наружу - под мокрый снег, ветер, к этим
неприятным многочисленным запахам земного леса.
   Обоняние Рона заранее было возмущено этим выходом. Оно было и без того
травмировано густыми противными и многочисленными запахами людей, что,
конечно, свидетельствовало о низкой ступени их социального развития.
Человека космического отличает отсутствие любого запаха, могущего
травмировать окружающих. Но ничего не поделаешь - надо идти.
   Рон взглянул на экран внешнего наблюдения.
   В лагере людей все еще спали. Лишь лошади переминались за палаткой,
понуро и покорно слушая, как шепчет снег на ветвях обугленных лиственниц.
Рон подумал, что катастрофа, происшедшая с ним, - очевидное экологическое
преступление и на любой цивилизованной планете он, безусловно, подвергся
бы строжайшему наказанию за тот ущерб, который падение его корабля нанесло
лесу. Но на Земле никто еще не думает об этом.
   Ничего страшного, улыбнулся мысленно Рон. Зато теперь, когда мы поможем
этой планете достичь вершин цивилизации, они ужаснутся, во что превращают
свои леса. Так что мое преступление обернется для планеты невиданным
благом.
   Чуть взбодрившись от этой мысли, Рон вышел из корабля.
   Снег в самом деле был мокрым. Рон включил силовое поле вокруг себя, но
сразу стало жарко. Да, со мной творится что-то очень неправильное, подумал
Рон. Он обошел корабль, стараясь не касаться ногами мокрых бревен и не
дотрагиваться до воды, и нашел, что искал.
   Невидная непосвященному взгляду, на корпусе корабля была круглая
заплатка, чуть более светлая, чем остальной корпус. Проведя указательным
пальцем над "заплаткой", он заставил отойти в сторону крышку внешнего
датчика индикатора направления и заглянул в образовавшееся отверстие. Вот
он, сломанный датчик: розовый хрусталик, распавшийся на части при ударе.
   Рон собрал вместе части датчика и вложил их в раструб. Великая
Галактика, шептал он, помоги мне, не оставь в беде!
   Раздался легкий щелчок. Ему сопутствовала вспышка - энергия,
трансформированная прибором, вызвала смещение воздушной массы.
   Рон выкинул в воду уже ненужный оригинал. В руке у него был новый,
целый и готовый к употреблению датчик.
   Рон, облегченно вздохнув, вставил его в паз и закрыл крышку.
   Главное - дупликатор работал. Теперь можно быть уверенным, что он
восстановит корабль и вскоре улетит отсюда.
   Рон почувствовал чье-то постороннее присутствие.
   Он обернулся - на краю воронки стоял маркиз Минамото и внимательно
наблюдал за пришельцем.
   - Вы занимаетесь исследованиями? - спросил он.
   Рон понимал, что не имеет морального права на дискриминацию: если ты
пришел миссионером добра к дикарям, то не должен делить их на грязных и
менее грязных. Поднимая из грязи социум, нельзя заранее искать в нем
неравенство, раз именно с неравенством ты намерен покончить.
   - Я хочу восстановить двигательные способности моего аппарата, -
ответил пришелец.
   - И для этого у вас есть специальные приборы? - спросил маркиз.
   - Разумеется. Каждому аппарату соответствуют приборы для управления им
и приведения его в порядок.
   - Я завидую нашим потомкам, - сказал Минамото, - которые смогут
использовать эти приборы так, как сегодня они используют чашки и лопаты.
   - Возможно, это случится еще при вашей жизни, - ответил Рон,
отворачиваясь, ибо человеческий запах преодолевал водную преграду и
травмировал обоняние. - Ведь ваша жизнь увеличится втрое.
   - Что же за прибор в ваших руках, уважаемый гость? - спросил маркиз.
   - Название его можно условно перевести как дупликатор, - сказал
пришелец. - Он призван дублировать предметы, то есть изготовлять их точные
копии.
   - Как? Он может это делать без вашего участия? - Маркиз отличался
быстрым умом.
   - Да, - ответил Рон. Желание поделиться с человеком великими
достижениями родной цивилизации оказалось выше отвращения к
физиологическим отправлениям человеческого тела. Рон быстро пересек водную
преграду, не замочив при этом подошв, и приблизился к японскому шпиону.
   - Глядите, - сказал он, наклонившись и подбирая с земли обломок ветки.
   Он включил дупликатор и поднес ветку к широкому раструбу прибора.
   Послышалось жужжание, в выемке воздух озарился вспышкой света,
дупликатор чуть дрогнул в руке астронавта, и тут же в продолговатой выемке
сверху возник точно такой же сучок.
   Маркиз был поражен, и даже его обычная выдержка ему изменила.
   - Этого быть не может! - воскликнул он. - Это волшебство.
   - Да, это волшебство, - подтвердил профессор Мюллер, который подошел к
беседующим, к неудовольствию японского шпиона. - Какое счастье, что мы
смогли вас спасти!
   Рон отвел рукой прибор в сторону, и тот завис в воздухе. Он взял оба
сучка и протянул их японцу, чтобы тот мог сравнить их.
   - А что еще может ваш прибор? - спросил профессор.
   Он был еще сонный, лицо мятое. Как проснулся, он, не помывшись и не
справив нужду, поспешил к кораблю Рона, потому что его вдруг одолело
сомнение, существует ли тот в самом деле?
   - Он может дублировать любой предмет.
   - А из чего?
   - Может быть, вам приходилось слышать, - сказал Рон, стараясь перевести
сложные понятия на язык, понятный людям, - о том, что все на свете состоит
из мельчайших элементарных частиц.
   - Из атомов! - ответил профессор. - Разумеется, это принятая концепция
строения вещества.
   - Атомы одних элементов, - сказал Рон, - могут изменяться, ибо в основе
своей элементарные частицы как бы выстроены из одних и тех же кирпичиков.
При необходимых обстоятельствах из атомов кислорода можно выстроить атомы
золота.
   - Это из воздуха? - японский маркиз показал на сучки, что лежали рядом
на его ладони.
   - Разумеется, - сказал Рон, обрадованный тем, что его собеседники
способны понять объяснение.
   И он пошел обратно к кораблю, потому что не хотел терять время на
пустые разговоры, к чему, как выяснилось, люди этой планеты весьма склонны.
   - Господин Рон! - догнал его неуверенный призыв профессора.
   - Я надеюсь, - ответил пришелец, не оглядываясь, - что, когда на вашу
планету прибудут первые же корабли галактического центра, вы увидите куда
более интересные и впечатляющие приборы и устройства.
   Но чем раньше я починю свой корабль и улечу, тем скорее вы достигнете
счастья.
   И пришелец пропал, словно прошел сквозь оболочку своего корабля.
   Ему было гадко, очень гадко. Он вновь включил лечебный комплекс,
разумеется, маленький и немощный, какой еще может быть на индивидуальном
корабле? Разве что способный вырезать аппендицит или ампутировать руку. Но
с болезнью Рона он справиться не мог, утверждая, что не обладает нужной
информацией.
   Повиснув в воздухе и чувствуя, как диагност, схожий с многоногим
жучком, ползает по его телу, Рон глядел на экран, следил за тем, что
происходит в лагере экспедиции. Вот возвращаются японец и профессор.
   Каждый несет по сучку. Они оживленно беседуют. Навстречу им из палатки
вылезает заспанный Андрюша. И первый взгляд - на могилу Молчуна. За ночь
могильный холм еще более оплыл и почти сровнялся с окружающим болотом.
Андрюша достает лопатку и начинает подваливать к холмику землю и мох. Рон
понимал его чувства и разделял их. Живые всегда должны помнить о тех, кого
уже нет. Андрюша был ближе других и понятней Рону, недаром между ними
сразу же возникла внутренняя связь. Когда Земля будет в борьбе и
страданиях приобщаться к галактическому содружеству, вся надежда на таких
людей, как Андрюша.
   И тут внимание Рона привлекли новые действующие лица земной драмы,
свидетелем которой и даже участником стал пришелец.
   Из-за бурелома показалась лошадь, которую вел под уздцы коренастый,
средних лет бородатый мужчина в ладном полушубке, синих штанах с желтой
полосой по шву и грязных сапогах. На лошади сидела молодая девушка,
черноволосая, худенькая, с живым нервным лицом, большими чуть выпяченными
губами и яркими черными глазами. Девушка крутила головой, словно искала
что-то потерянное. Затем появилась еще одна лошадь, которой также
управляла женщина - совсем иного склада. Эта особь была крупнее размером,
ее светлые волосы были спрятаны под платком. Она ехала спокойнее, но руки
нервно теребили повод - эта женщина чего-то боялась.
   Далее шли три человека. Пешком. Один из них был Рону знаком - его звали
Костя, он был слаб характером, склонен к необдуманным решениям и являл
собой психологический тип человека, задавленного авторитетом вышестоящего
в социуме индивидуума. Рон предположил, что это проблема семейного
характера.
   Затем рядом шли, оживленно беседуя жестами, два существа незнакомого
ранее типа. Черноволосая, закутанная в какие-то немыслимые тряпки молодая
полногрудая смуглая женщина и человек с широким, плоским, улыбчивым лицом,
одетый удобно и тепло.
   Рону потребовалось не меньше минуты и концентрация внутреннего слуха,
чтобы разобраться как в причинах появления этих людей здесь, так и в их
отношениях между собой. Хотя кое-что еще оставалось неясным. Рон решил не
покидать пока корабль, а наблюдать за тем, что произойдет в лагере, со
стороны, тем более что работа автоматов по починке корабля требовала его
постоянного присутствия на борту.
   И наблюдение дало ему много интересных сведений о нравах и обычаях
обитателей Земли.
    
 
 
   * * *
 
    
 Первым увидел Веронику маркиз Минамото.
   Он ничем не выдал своего волнения, лишь дублированный сучок выпал из
его пальцев, и японец быстро наклонился, разыскивая драгоценную веточку.
Мюллер, который еще не увидел приехавших, так как был поглощен проблемой
дупликации, опустился на корточки рядом с японцем и тоже стал шарить
руками во мху, повторяя:
   - Ну что же вы, голубчик, вам ничего нельзя доверить.
   Ниночка между тем спрыгнула на землю и не заметила, что Костик
подставил руку Веронике, чтобы та могла сойти с лошади.
   - Где он? - спросила Ниночка громко. Она капризно надула губы, будто
была обижена на тех, кто скрывает от нее космический аппарат.
   А Вероника смотрела в упор на Дугласа. Он как раз в этот момент вылез
из палатки в халате, несмотря на студеную погоду, держа в одной руке
зубную щетку, а в другой - махровое полотенце.
   Вероника медленно пошла к нему. Костик поспешил за девушкой.
   Дуглас так и не распрямился. Он стоял, наполовину высунувшись из
палатки и приоткрыв рот. Его обычно безукоризненный пробор был нарушен
ночными кошмарами, и потому обнаружилась ранняя длинная лысина.
   И хоть Вероника молчала, ее движение к палатке было настолько
значительным и неотвратимым, что все остальные замерли, глядя, как
поднимается ее тонкая рука с зажатой в ней нагайкой.
   Нагайку Вероника выпросила у Кузьмича заранее, и тот, ничего не
подозревая, отдал ее англичанке.
   Нагайка засвистела, как прижатая рукой оса. Свист оборвался.
   На щеке мистера Робертсона протянулась, вздуваясь, красная полоса.
   Дуглас старался прикрыться от ударов полотенцем, но почему-то ему не
пришло в голову спрятаться в палатке. Удары приходились по его руке,
плечам, даже лысину пересек красный след.
   Трудно было сказать, сколько это продолжалось. Может быть, минуту,
может, меньше. Неподвижно глядел на экзекуцию маркиз Минамото, даже не
стараясь подняться и прийти на помощь своему бывшему господину.
   Первым опомнился Михей Кузьмич.
   Он сделал два шага, обхватил Веронику сзади и сказал:
   - Барышня, не женское это дело.
   Андрюша, подбежавший следом, вынул из руки девушки нагайку. Вероника и
не сопротивлялась.
   И только когда Вероника была обезврежена, Дуглас уполз в палатку -
исчез. Так же бессловесно.
   - Молодец, Верочка! - сказала Нина. - Его счастье, что ты успела
первой. Я бы воспользовалась ружьем.
   - Господа, господа! - Мюллер даже забыл о потерянном сучке. - Ну почему
такое самоуправство? Немедленно расскажите мне, что произошло? Что
побудило вас, мисс Смит, к таким резким действиям?
   - Пускай она расскажет, - сказала Вероника, указав на Ниночку. - Она
все знает. А я должна сделать еще одно дело.
   Но японского маркиза и след простыл.
    
 
 
   * * *
 
    
 Ниночка, как ей ни хотелось скорее побежать к космическому аппарату и
посмотреть на астронавта, все же пересилила себя - долг прежде всего. Она
подробно рассказала о том, как пропали бумаги капитана Смита и как потом
сбежали от них Дуглас и его слуга.
   Порой она обращалась к палатке Дугласа, закрытой пологом, понимая, что
он отлично слышит каждое слово.
   - Господи! - сказал, когда рассказ закончился, профессор Мюллер. -
Представляете, что он о нас думает?
   Профессор имел в виду пришельца, и все его поняли.
   - Вряд ли это что-то изменит, - сказал Андрюша. - Он к этому готов.
   Пегги смотрела на Андрюшу умиленно. Он был такой хилый, некормленый,
что ей хотелось носить его на руках и согревать на своей высокой груди.
Такого чувства у нее никогда еще не возникало по отношению к англосаксам,
и она осмелилась на него, хотя бы в мыслях, оттого, что ей неоднократно
приходилось слышать как от мисс Смит, так и от мистера Робертсона и даже
китайца Лю, который вовсе не китаец, что русские - это дикие варвары. Но
она сама тоже относилась к варварской породе людей, так что нежно думать
об Андрюше ей было можно.
   - В конце концов, господа! - воскликнул приободрившийся Костик. - Все
эти гадости - дело рук японского шпиона. И его пособника. Почему мы должны
отвечать за этих морально нечистоплотных людей?
   - Разумеется, разумеется, - устало согласился Мюллер, который совсем
иначе представлял себе эту экспедицию еще два дня н