м библиотечным уборщиком, попавшимися в ловушку"
уже пойманными, просто надо подождать, пока их оставят наедине с Карнавалом.
     -   Вилли,  -  беззаботно  болтал   Чарльз   Хэллуэй,  поднимая   вдруг
потяжелевшее  ружье, -  давай свое  плечо,  мы его  как подпорку используем.
Прихвати-ка за ствол, так надежнее  будет. - Мальчик послушно поднял руку. -
Вот так, сынок.
     Отлично. Когда скажу: "Приготовились", задержи дыхание.
     Слышишь меня?
     Рука Вилли  слабо дрогнула в ответ. Он спал. Он видел сны. Этот сон был
кошмаром. Во сне он услышал крик отца.
     - Леди и джентльмены!
     Человек-в-Картинках вонзил ногти в собственную  ладонь,  в мальчишеское
лицо,  спрятанное  в  кулаке. Вилли  скрутила  судорога. Ружье упало. Чарльз
Хэллуэй и внимания не обратил.
     -  Леди  и джентльмены! У меня  левая -  не того, вот сынок ее заменит.
Сейчас  мы  с ним  исполним  перед  вами  самый рискованный, самый  опасный,
уникальный трюк с пулей!
     Аплодисменты. Хохот.
     Пятидесятичетырехлетний  библиотечный  уборщик  проворно  поднял ружье,
словно  это была привычная швабра, и снова  водрузил  на вздрагивающее плечо
сына.
     - Эй, Вилли, слышишь, сынок, давай врежем им за нас!
     Да, Вилли  слышал.  Судорога стала отпускать его.  М-р Дарк еще сильнее
сжал кулак. Вилли снова затрясло.
     - Прямо  в яблочко врежем им, верно, сынок! Не подкачай, поднатужься! -
скоморошничал отец. Толпа смеялась.
     А Вилли и впрямь успокоился. Ствол ружья у него на плече замер. Суставы
на стиснутой  руке  м-ра Дарка  побелели, но мальчик оставался  неподвижным.
Волны смеха омывали его замершую фигурку. Отец не давал смеху погаснуть.
     - Покажи-ка даме свои зубы, Вилли!
     Вилли оскалился в сторону мишени.
     Ведьма побледнела, как мучной куль.
     Чарльз Хэллуэй тоже осклабился, старательно обнажив все свои оставшиеся
зубы.
     Ледяной озноб прокатился по телу Ведьмы.
     - Гляди-ка, парень! - послышался  голос  из толпы. - У нее аж  поджилки
трясутся. Напугал так напугал! Во изображает!
     "Вижу  я", - с досадой подумал Чарльз Хэллуэй. Его левая рука безвольно
висела  вдоль тела, палец  правой застыл на спусковом крючке винтовки. Ствол
неподвижно  лежит на  плече Вилли, дуло  устремлено в  мишень,  прямо в лицо
Пыльной Ведьме; и вот  настает последний миг. В  патроннике  восковая  пуля.
Господи! Да что может сделать кусочек воска?
     Испариться  на лету? Глупость  какая! Зачем  они здесь,  что  они могут
сделать? "Прекрати  немедленно, - приказал он сам себе. - Все. Тихо. Никаких
сомнений!"  Он буквально  чувствовал  слова, теснившиеся во рту. Ведьма тоже
слышала их.
     Прежде  чем  последний  теплый смешок  замер  в  толпе, Чарльз  Хэллуэй
прошептал  беззвучно, одними губами: "Я пометил пулю не лунным знаком. Это -
моя улыбка. Моя улыбка - вот настоящая пуля в  стволе!" Он не стал повторять
и лишь помедлил, ожидая, пока до Ведьмы дойдет  смысл его слов. И за миг  до
того,  как  слова  эти прочел  по губам Человек-в-Картинках, Чарльз  Хэллуэй
негромко и отрывисто приказал сыну: "Приготовились!"
     Вилли  перестал  дышать.   Неподалеку   у  затерянного  среди  восковых
истуканов  Джима слюна перестала течь из уголков губ. У мертво-живой  куклы,
привязанной ремнями к Электрическому Стулу, едва слышно  зудел в зубах синий
электрический огонек. Картинки м-ра Дарка вспотели от ужаса, когда их хозяин
судорожно стиснул собственную ладонь.
     Поздно! Вилли даже не шелохнулся, даже не  вздрогнул, ствол винтовки на
его плече не двинулся. Отец хладнокровно скомандовал: "Пли!"
     И грянул выстрел.
     Глава 48
     Один-единственный выстрел!
     Ведьма  судорожно  вздохнула. Джим вздохнул среди восковых кукол. Вилли
вздохнул во  сне. Чарльз Хэллуэй  сделал глубокий вдох.  Чуть не захлебнулся
воздухом м-р Дарк.  Со  всхлипом втянули  воздух уродцы.  Перевела дух толпа
людей перед помостом.
     Ведьма вскрикнула.  Джим в  музее  выдохнул.  Вилли на сцене взвизгнул,
просыпаясь.
     Человек-в-Картинках  заревел,  выпуская воздух  из легких;  он взмахнул
руками, призывая события замереть, застыть.  Но Ведьма падала. Ее  тело сухо
стукнулось о край помоста и рухнуло в пыль.
     Чарльз Хэллуэй  медленно, с неохотой, выдыхал  теплый, обжитый  в груди
воздух. Дымящаяся винтовка зажата в правой руке, глаз - на линии прицела, но
на том конце - только красная мишень и никакой Цыганки.
     На  краю  помоста застыл м-р  Дарк. Он впился глазами в толпу и пытался
разобрать отдельные выкрики.
     - Обморок!
     - Да нет, поскользнулась просто.
     - Застрелили!
     Чарльз  Хэллуэй подошел и встал рядом с  Человеком-в-Картинках. Он тоже
посмотрел вниз.  Многое  можно было прочесть в  его взгляде:  и удивление, и
отчаяние, и радостное удовлетворение.
     Старуху подняли и уложили на помост. Полуоткрытый рот Ведьмы, казалось,
выражал удовольствие.
     Чарльз  Хэллуэй знал - она мертва.  Еще мгновение - это поймут все.  Он
внимательно наблюдал за рукой м-ра Дарка.
     Вниз, еще ниже, коснуться, проверить, ощутить трепет жизни.
     М-р Дарк взял Ведьму за руки.  Кукла. Марионетка. Он  пытался заставить
ее двигаться,  но безжизненное тело не слушалось  его. Тогда  он призвал  на
помощь  Скелета и  Карлика, они  трясли и  двигали  тело, норовя придать ему
видимость жизни, а толпа потихоньку пятилась от помоста все дальше.
     - ...мертвая!
     - Раны не видно!
     - Может, это шок у нее?
     "Да  какой  там шок!  - думал  Чарльз Хэллуэй. - Боже мой, неужели  это
убило ее? Наверное, виновата другая пуля.
     Может, она случайно проглотила настоящую? Моя улыбка? О Иисусе!"
     -  Все о'кей! - воскликнул м-р Дарк.  -  Представление окончено!  Все в
порядке!  Так и  задумано! - Он  не глядел на мертвую женщину, не  глядел на
толпу,  не глядел  даже на  Вилли,  моргавшего,  как  сова  днем, только что
выбравшегося из  одного кошмара и готового провалиться в следующий. М-р Дарк
кричал:
     - Все по домам! Представление окончено! Эй, там, гасите свет!
     Карнавальные  огни   замигали   и  начали   гаснуть.  Толпа   принялась
разворачиваться,  как огромная карусель, двинулась, густея под еще горевшими
фонарями, словно надеясь  отогреться, прежде чем шагнуть в ветреную ночь. Но
огни продолжали гаснуть.
     - Скорее! - торопил м-р Дарк.
     - Прыгай! - шепнул отец Вилли.
     Вилли соскочил с помоста и поспешил за отцом, все еще  сжимавшим в руке
винтовку, убившую Ведьму улыбкой.
     Они были уже у входа в  Лабиринт. Слышно было, как  сзади, на  помосте,
топчется и сопит м-р Дарк.
     - Карнавал закрывается. Всем - домой! Конец! Закрыто!
     - Джим там, внутри?
     - Джим? Внутри? - Вилли с трудом понимал происходящее.
     - Да! Да, внутри!
     Посреди музея  восковых фигур, по-прежнему неподвижный,  сидел  Джим  -
Джим! - Голос, звавший его, протолкался через Лабиринт.
     Джим  шевельнулся Джим мигнул,  вздохнул, встал и неуклюже заковылял  к
заднему выходу - Джим! Подожди там! Я приду за тобой!
     - Нет, папа, нет! - Вилли вцепился в отца.
     Они стояли у  первой  зеркальной стены. Боль снова немилосердно терзала
левую руку Чарльза Хэллуэя, поднималась к локтю, выше, еще немного, и ударит
в сердце.
     - Не надо, папа, не входи! - Вилли держал отца за правую руку.
     Помост позади был пуст М-р Дарк покинул его Ночь смыкалась вокруг Вилли
с  отцом,  огни  гасли  один  за другим,  ночь  густела,  наливалась  силой,
ухмылялась, выталкивала  людей  прочь,  срывая  последних  посетителей,  как
запоздалые листья с деревьев, гнала по дороге...
     Перед глазами Чарльза Хэллуэя  перекатывались зеркальные валы, это  был
вызов, брошенный ему  ужасом.  Надо было принять его,  шагнуть в  зеркальное
море,  проплыть  по  холодным  волнам,  прошагать  по  зеркальным  пустыням,
прекратить, остановить распадение человеческого "я" в  бесконечно отраженных
поворотах Чарльз Хэллуэй  знал, что ждет его  Закроешь глаза -  заблудишься,
откроешь - познаешь отчаяние, примешь на  плечи невыносимое  бремя,  которое
вряд ли унесешь дальше двенадцатого поворота. И все же он отвел руки сына.
     - Там Джим, Вилли, - только и сказал он  - Эй, Джим,  подожди! Я иду! -
Отец Вилли шагнул в Лабиринт.
     Впереди дробился и вспыхивал серебряный свет, опускались плиты темноты,
сверкали стены,  отполированные, отчищенные, промытые  миллионами отражений,
прикосновениями душ,  волнами агоний,  самолюбовании или  страха,  без конца
бившимися о ровные грани и острые углы.
     - Джим! - Чарльз Хэллуэй побежал Вилли - за ним.
     Гасли  огни. Их отражения  меняли цвет То  вспыхивала  синяя искра,  то
сиреневая  змейка  струилась  по  зеркалам,  отражения мигали, став тысячами
свечей, угасающих под ледяным ветром.
     Между  Чарльзом  Хэллуэем и Джимом встало  призрачное  войско  - легион
седовласых, седобородых мужчин с болезненно искаженными ртами.
     "Они! Все они - это Я!" - думал Чарльз Хэллуэй.
     "Папа! - думал Вилли у него за спиной - Ну что же ты!
     Не бойся. Все они - только мой папа!"
     Да нет, не все. Вилли решительно не нравился вид этих угрюмых стариков.
Посмотрите на их глаза! И так старые отражения дряхлели с  каждым шагом, они
дико размахивали руками в такт жестам отца, отгонявшего видения в зеркалах.
     - Папа! Это же только ты!
     Нет. Их там было больше.
     И вот погасли все  огни.  Два человека, большой и  маленький,  замерли,
невольно съежившись, в напряженно дышащей тишине.
     Глава 49
     Рука  шебуршилась,  как крот под землей. Рука Вилли потрошила  карманы,
хватая,  определяя,  выбрасывая. Он знал,  что  легионы  стариков  в темноте
двинулись со  стен,  прыгают, теснят, давят и в  конце концов уничтожат отца
оружием  своей  сущности.  За  эти  секунды,  что  летят,  летят и  уносятся
навсегда, если не поторопиться, может произойти невесть что!
     Эти  воины  Будущего  наступают, а с ними  -  все  предстоящие тревоги,
настоящие,  подлинные отражения, с железной логикой  доказывающие:  да,  вот
таким  станет  отец Вилли завтра,  таким  -  послезавтра,  и дальше, дальше,
дальше... Это  стадо  затопчет  отца! Ищи!  Быстро ищи! Ну, у кого  карманов
больше,  чем у  волшебника? Конечно, у мальчишки! У кого  в карманах больше,
чем в мешке у волшебника? Конечно, у мальчишки! Вот он!
     Вилли выудил наконец спичечный коробок и зажег спичку.
     - Сюда, папа!
     "Стой!" - приказала спичка.
     Батальоны  в древних маскарадных костюмах справа  застыли  на полушаге,
роты слева со скрипом  выпрямились, бросая  зловещие взгляды  на непрошенное
пламя,  мечтая только о порыве сквозняка, чтобы снова  рвануться в атаку под
прикрытием тьмы, добраться до этого старого, ну вот же совсем старого, а вот
- еще старше,  добраться до  этого  ужасающе старого  старика и убить его же
собственной неотвратимой судьбой.
     - Нет! - произнес Чарльз Хэллуэй.
     "Нет", - задвигался миллион мертвых губ.
     Вилли  выставил горящую спичку  вперед.  Навстречу из  зеркал  какие-то
высохшие  полуобезьяны протянули бутоны  желтого огня.  Каждая грань  метала
дротики  света. Они  незримо вонзались, внедрялись  в плоть,  кололи сердце,
душу, рассекали нервы и гнали, гнали дерзкого мальчишку вперед, к гибели.
     Старик рухнул на колени, собрание его двойников, постаревших на неделю,
на месяц, год,  пятьдесят, девяносто лет, повторило движение. Зеркала уже не
отражали, они  высасывали кровь,  обгладывали кости  и вот-вот  готовы  были
сдуть в ничто прах его скелета, разбросать тончайшим слоем мотыльковую пыль.
     - Нет! - Чарльз Хэллуэй выбил спичку из рук сына.
     - Папа!
     В обрушившейся тьме со всех сторон двинулась орда старцев.
     - Папа! Нам же надо видеть! - Вилли зажег вторую, последнюю спичку.
     В ее неровном свете он  увидел, как отец оседает на  пол, закрыв руками
лицо.  Отражения приседали,  приспосабливались,  занимали удобное положение,
готовясь, как  только исчезнет свет,  продолжить  наступление. Вилли схватил
отца за плечо и встряхнул.
     - Папа!  -  закричал он. -  Ты  не думай,  мне  и  в голову никогда  не
приходило,  что  ты - старый! Папа, папочка!  - В  голосе слышались  близкие
рыдания. - Я люблю тебя!
     Чарльз Хэллуэй открыл  глаза. Перед ним метались по стенам  те, кто был
похож на него. Он увидел сына и слезы, дрожащие у него на ресницах, и вдруг,
заслоняя отражения,  поплыли образы недавнего прошлого:  библиотека, Пыльная
Ведьма,   его   победа,   ее  поражение,  сухо   треснул  выстрел,  загудела
взволнованная толпа.
     Еще  мгновение  он смотрел на  своих зеркальных обидчиков, на  Вилли, а
потом... тихий звук  сорвался с  его губ,  звук  чуть погромче  вырвался  из
горла. И  вот он уже обрушил на Лабиринт, на все его проклятые времена, свой
единственный громогласный ответ. Он широко раскрыл рот и издал ЗВУК.
     Если бы Ведьма могла ожить, она узнала бы его, узнала и умерла снова.
     Глава 50
     Джим Найтшед с разбегу остановился где-то на карнавальных задворках.
     Где-то  среди черных шатров сбился с  ноги  Человек-в-Картинках. Карлик
застыл,  Скелет  обернулся через плечо. Все  услышали... нет,  не тот  звук,
который издал Чарльз  Хэллуэй, другой, ужасный и  длительный  звук  заставил
замереть  всех.  Зеркала! Сначала  одно, за  ним  -  другое, третье, дальше,
дальше,  как костяшки  стоящего  домино, взрывались  изнутри  сетью  трещин,
слепли и падали звеня.
     Целую  минуту  изображения сворачивались,  извивались, перелистывались,
как страницы огромной книги, пока не разлетелись метеорным роем.
     Человек-в-Картинках вслушивался  в стеклянные  перезвоны, чувствуя, как
сеть трещин  покрывает и  его глазные  яблоки, и  они, того  и гляди, начнут
выпадать  осколками.  Это  Чарльз Хэллуэй,  словно  мальчик-хорист,  спел на
клиросе сатанинской церкви прекрасную,  высокую партию мягкого  добродушного
смеха и  тем  потряс зеркала до основания, а  потом и  само  стекло заставил
разлететься вдребезги.  Тысячи зеркал вместе  с древними отражениями Чарльза
Хэллуэя кусками  льда  падали на землю и  становились осенней  слякотью  под
ногами.  Все это  наделал тот самый звук,  не удержавшийся в легких пожилого
человека. Все это смогло случиться из-за того, что Чарльз Хэллуэй наконец-то
принял и Карнавал, и  окрестные холмы, и  Джима  с  Вилли,  а прежде всего -
самого себя и самое жизнь, а приняв, выразил свое согласие со  всем на свете
тем самым звуком.
     Как  только звук разбил зеркальную магию, призраки покинули  стеклянные
грани.  Чарльз Хэллуэй  даже вскрикнул, неожиданно ощутив себя свободным. Он
отнял руки от лица.
     Чистый звездный  свет омыл  его глаза. Мертвяки-отражения ушли,  опали,
погребенные простыми осколками стекла под ногами.
     - Огни! Огни! - выкрикивал далекий теплый голос.
     Человек-в-Картинках метнулся и исчез среди шатров.
     Последний посетитель давно покинул Карнавал.
     - Папа! Что ты делаешь? - Спичка обожгла пальцы Вилли, и он выронил ее.
Но теперь и  слабого звездного  света хватало, чтобы увидеть, как настойчиво
разгребает отец горы зеркального мусора, прокладывая дорогу к выходу.
     - Джим?
     Задняя  дверь Лабиринта распахнута. Блики далеких фонарей слабо озаряют
восковых убийц и висельников, но Джима среди них нет.
     - Джим!
     Они  стояли  у  раскрытой  двери  и тщетно  всматривались в тени  между
шатрами. Последний электрический фонарь на карнавальной земле потух.
     - Теперь нам никогда не найти его, - проговорил Вилли.
     - Найдем, - пообещал отец в темноте.
     "Где?" - подумал было  Вилли, но тут же насторожился и прислушался. Так
и  есть!  Карусель  запыхтела,  калиоп начал  пережевывать  музыку.  "Вот, -
мелькнуло  в голове  Вилли, если  где  и искать Джима,  так  возле карусели.
Старина Джим!
     У него же  еще бесплатный билет  в кармане.  Ну,  Джим,  ну, проклятый,
старый... Не  надо! -  остановил  он  себя, - не проклинай его. Он уже и так
проклят или вот-вот схлопочет.
     Ну как тут найдешь его!  Ни спичек, ни  фонарей.  И нас ведь всего двое
против всех этих... да еще на их собственной территории!"
     - Как... - начал он, но отец остановил его. Чарльз Хэллуэй благоговейно
произнес лишь одно слово: "Там".
     Вилли шагнул к посветлевшему дверному проему.
     Ура! Господи, луна поднимается над холмами!
     - Полиция?..
     - Некогда. Тут минуты решают. Нам о троих людях надо думать.
     - Да не люди они, а уроды!
     - Люди,  Вилли. Перво-наперво Джим, потом -  Кугер  с его Электрическим
Стулом,  ну а третий  -  мистер Дарк  со своим паноптикумом. Спасти первого,
прикончить к дьяволу  двух других, тогда и остальные уроды дорогу найдут. Ты
готов, Вилли?
     Вилли огляделся по сторонам, поднял глаза.
     - Слава Богу, луна!
     Крепко взявшись за руки, отец и сын вышли за дверь.
     Навстречу приветственно  взметнулся ветер, взвихрил волосы на головах и
пошел хлопать парусиной шатров, словно над лугом  взлетал огромный воздушный
змей.
     Глава 51
     Тени обдавали их запахом аммиака, лунный свет - запахом чистого речного
льда.
     Впереди сипел, стучал и свиристел калиоп. Вилли никак не мог разобрать,
правильную музыку он играет или вывернутую.
     - Куда теперь? - прошептал отец.
     - Вон туда! - махнул рукой Вилли.
     В сотне ярдов позади шатров разорвал темноту каскад синих искр.
     "Мистер Электрико! - догадался Вилли. - Они пытаются поднять его. Хотят
притащить на карусель, чтобы уж либо  оживить, либо окончательно угробить. А
если  они и вправду оживят его,  вот он рассвирепеет!  И Человек-в-Картинках
тоже. И все на нас с папой. Ладно. Джим-то где? И какой он? На чьей стороне?
Да на нашей, конечно же! - попытался он уверить себя. Но тут же подумал:
     -  А  сколько  живет  дружба?  До каких  пор будем  мы  составлять одно
приятное, круглое, теплое целое?"
     Вилли  взглянул  налево. Там,  полускрытый полотнищами  шатра, стоял  и
чего-то ждал Карлик.
     - Посмотри, папа! - тихонько вскрикнул Вилли. - А вон там -  Скелет!  -
Действительно,  напоминая давно засохшее дерево,  неподвижно  торчал высокий
тощий человек. Интересно, почему уроды даже не пробуют остановить нас?
     - Потому что боятся.
     - Кого? Нас?!
     Отец Вилли, пригнувшись, словно заправский разведчик,  выглядывал из-за
угла фургона.
     -  Им  уже  прилично досталось. И  они прекрасно  видели,  что  стало с
Ведьмой. Другого объяснения у меня нет. Посмотри на них.
     Уроды мало чем  отличались от  подпорок  шатров. Много их  виднелось  в
разных местах луга. Прячась в тени, все они чего-то ждали. Чего?
     Вилли  попытался  сглотнуть  пересохшим горлом. Может, они  не прячутся
вовсе,  может,  просто  собрались сматываться? или  драться? Скоро м-р  Дарк
ка-ак свистнет, а они все ка-ак набросятся... а пока просто время не пришло.
Опять же, м-р Дарк занят. Вот освободится и свистнет. Ну и что тогда делать?
А почему - тогда? Надо попробовать так сделать, чтобы он вообще не свистнул.
     Ноги  Вилли умело  скользили  по  траве.  Отец  крался  впереди.  Уроды
провожали их остекленевшими под луной глазами.
     Голос калиопа  изменился.  Теперь он  звучал  даже  мелодично, и  звуки
печальным ручейком струились между шатров.
     "Так! Вперед играет!  -  отметил про  себя  Вилли. -  А раньше, значит,
назад играл.  Интересно, куда еще  расти  мистеру  Дарку?"  И вдруг до  него
дошло.
     - Джим! - заорал Вилли.
     - Тихо! - одернул его отец.
     Но имя уже было  сказано. Оно  само рванулось из Вилли, как  только  он
услышал заманчивые, завлекающие звуки. Джим где-то там, поблизости, затаился
и  гадает,  покачиваясь  в  такт:  каково  это,  стать шестнадцатилетним?  А
восемнадцатилетним? О, а вот еще лучше - двадцатилетним?
     Могучий   вихрь  Времени   прикинулся   летним  ветерком  и  наигрывает
веселенький мотивчик, обещая все-все на свете.
     Даже  Вилли  чуть   заметно  п