Оскар опустил планку своего настроения на недосягаемо низкий уровень. Лучше бы камень треснул его по башке, а не апельсин! Чтобы вырубиться и лежать до самого самолета. Он вскочил на ноги и пошел прочь от гостиницы, обмахиваясь полами расстегнутой рубашки. Со стороны Аяччо доносились редкие выстрелы. Должно быть, распоясавшиеся преступники охотились за несчастными жандармами, которые не могли прийти в себя после исчезновения управляющих импульсов с Плутона. Из-за гор раздался громкий шелест, переходящий в плавные раскаты далекого грома. Угловатое пятно проползло по небу, юркнуло к воде и стало жирной чертой, быстро растущей в размерах и приобретающей новые формы. Рассыпая вокруг себя грохот, над заливом делал круг истребитель с двумя килями. Зайдя на второй круг, он бесстрашно опустился на заполненный аэродром, пробежав мимо Оскара в дыму трущихся о полосу колесных покрышек и с ревом тормозных двигателей. Энквист подбежал к нему как раз в тот момент, когда пилот снимал шлем. Затем летчик устало сел прямо на бетон и привалился спиной к шасси в тени своей птицы.
     - Привет, Серега!! - радостно сказал ему Оскар. Русский звучал так, будто вылетал из чужого горла. Пилот непонимающе нахмурился, но быстро вспомнил загорело, немного седого мужчину.
     - Ага, опять ты! Меня назначили твоим личным водителем, что ли? - Он с кряхтением поднялся и пожал протянутую руку.
     - Ну, как ты тогда долетел до дома?
     Серега задумчиво поскреб свою щетину, кажется, абсолютно не изменившуюся с того дня полуторамесячной давности. После мучительного вспоминания его лицо оживилось:
     - А, тогда! Я все-таки сбил тот "Игл", который напал на нас по дороге сюда! Они, видно, плохонько его подремонтировали, эти чумные иранцы. Вышел в атаку, задымил и отвернул в сторону. Не удержался, влепил в брюхо ему ракету! - Он улыбнулся, вспоминая свою победу.
     - Значит, сегодня уже летел без проблем? Улыбка стерлась с лица пилота:
     - Черта с два! У казахов незнамо откуда появились новые самолеты. Японские. Меня сразу двое атаковали, и я ушел только потому, что пилоты оказались порядочными олухами. Не знаю, пройдет ли этот фокус во второй раз?
     - Ничего, все будет хорошо. - Оскар легонько хлопнул его по плечу. - Послушай, ведь твой самолет осматривали перед полетом?
     - Ха! Спрашиваешь! Конечно, осматривали, так перед каждым вылетом...
     - Понятно, понятно. Вот что, Серега: ежели ты не хочешь превратиться в облачко пыли где-нибудь над пустыней, залезь-ка внутрь своей тачки и поищи там бомбу.
     - Чего? - вскричал летчик. - Что за штучки?! А если я ее не найду?
     - Тогда нам с тобой лететь не следует. - Оскар повернулся и пошел к гостинице, слыша за спиной самые ужасные ругательства, какие только могут вылетать из глотки рассерженного донельзя русского человека.
     Сумка была собрана давным-давно. Он зашел к Акуле, пожелав ему здоровья и пригласив по-соседски заезжать в гости (не упомянув, однако, как ему преодолевать линию фронта). Рихард лежал в своей комнате и смотрел по телевизору шоу "Три пули и семь неприятностей".
     - О нашем погроме на станции здесь ни полслова, - сказал он, вставая. Затем они крепко обняли друг друга и сказали последнее "прощай", ведь для "до свидания" не было причин.
     - Передавай привет медведям в своей Сибири, Серж! - невесело пошутил немец.
     - А ты - обезьянам в своей Америке, Ал... Давай, будь. Я пошел, пока не расплакался, и провожать меня не надо.
     Оскар уже сделал шаг из комнаты, но Рихард быстро настиг его и развернул, взявши за плечо:
     - Постой! А что же с Анной? Энквист опустил глаза:
     - Я не меняю своих решений...
     - Опомнись, дружище!! Неужто ты правда хочешь уехать без нее??
     Оскар осторожно освободился и вышел в коридор. Нужно было только каким-то образом пройти мимо ее двери, спуститься вниз и достичь самолета. Нужно купить цистерну водорода и заправить "птичку"... Он, как вкопанный, остановился возле той самой двери, которую секунду назад решительно собирался миновать. Он не мог пройти мимо. Сейчас, в этот самый последний момент, он вдруг ясно понял, что улетать одному очень не правильно. Что потом, через час, день, неделю, он не простит себе этого глупого упорства и черт знает каких дел натворит в своих метаниях. К черту все решения!! Он резко раскрыл дверь и закричал:
     - Анна!!! Летим со мной!! - и добавил, виновато улыбаясь. - Если ты сможешь простить мне мое баранье упрямство...

30. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ

     Они летели в сплошной облачности, серой мгле толщиной р целый километр. Внизу она кончалась в сотне метров от земли, и это пустое пространство заполняла непроглядная октябрьская ночь, полная дождя. Вогнутая полусфера радара в кабине штурмана сияла мертвенным зеленым светом. Радар пилота уже был разбит, как и левый двигатель, изрыгающий дым пополам с пламенем. Самолет трясся мелкой дрожью больного горячкой. Оскару приходилось быть глазами пилота: в микрофон внутренней связи он описывал все, что видел внизу. Несмотря на сильные повреждения, они продолжали упрямо приближаться к линии фронта, благо альтиметр, горизонт и индикатор боевой обстановки у Сереги еще оставались целы. Справа исчезали угловатые точки, на берегах узкого Иртыша сливающиеся в сплошное черное пятно - Семипалатинск. От него по холмам вилась блестящая тоненькая проволока железной дороги. Впереди, среди низких холмов неясно виднелось еще одно пятно, еще один город. Это был Рубцовск, горевший во многих местах, потому что через его улицы проходила линия фронта. Свои были совсем рядом, но чужие оказались еще ближе: три синие точки вились на экране вокруг одной красной. Невидимые в облаках казахские самолеты до сих пор не раздолбали их на части по непонятным причинам - то ли у них кончились боеприпасы, то ли они уже посчитали дело сделанным.
     - Зачем ты снижаешься!! - завопил Оскар, когда холмы стали слишком большими и замелькали под крыльями с неимоверной скоростью.
     - Заткнись!! - крикнул в ответ пилот. - Пускай эти суки думают, будто мы падаем. Да мы и так падаем, мать их туда и обратно!! Это ведь тебе не дельтаплан! Если двигатель сдохнет окончательно, мы не сможем планировать, а рухнем, как утюг!!
     - Смотри! - перебила летчика испуганная Анна. Она вжималась в уголок сидения штурмана, на котором им пришлось тесниться вдвоем. Ее дрожащий палец указывал на темную поверхность индикатора боевой обстановки. Из-за пластиковой рамки выползли еще две точки, черные со светлой каемкой.
     - Все? Мы погибли? - всхлипнула Анна. Оскар не отвечал. Бортовой компьютер включил систему опознавания, та послала запрос и получила ответ. Точки на планшете налились ярко-красным, рубиновым цветом. Это летели свои. Синие точки медленно расползлись по сторонам.
     - Ушли! Ушли! - завопили они все втроем, - Эти гады отстали!
     Оскар обнял дрожащую от возбуждения девушку, сильно прижав ее к себе и неловко поцеловав в щеку. Она плакала, роняя слезы ему на лицо.
     Холмы внизу пропали, разглаживаясь в равнину, всю запятнанную крошечными озерами. Самолет приблизился к нижнему краю облачного покрова, и дождь теперь щедро омывал стекло кабины.
     - Что у нас за бортом? - деловито спросил Серега. - Давай, не спи там, а то улетим дальше положенного!
     - Сейчас не страшно - мы ведь над своей территорией! Пилот вскипел:
     - Ты что, придурок!! Шлепнешься в Обь, пойдешь на корм рыбе!
     - Ладно, не ругайся... Вот, железная дорога приближается, перпендикулярно курсу.
     - Ага, значит справа остается Барнаул. Двести километров до дому. Десять минут лету.
     Заглушая радостные слова пилота, сзади раздался оглушительный хлопок. Самолет встряхнуло так, будто он на всей скорости врезался в стену. Сверху, на стеклах кабины, запрыгали белые отблески пламени, гул которого был так силен, что заглушил урчание работающего двигателя.
     - Ах ты, господи! - пробормотал летчик. Самолет стало трясти, как автомобиль, едущий по ухабистой дороге со скоростью километров сто в час. Серега, совсем упавший духом, истерически закричал:
     - Он не слушается штурвала!! Мы падаем!! Мы сейчас разобьемся! Взорвемся! - дальше из динамика послышалось неразборчивое мычание. Анна не понимала слов, но поняла интонации. Ее огромные глаза взглянули на Оскара так, словно смотрели в последний раз. Вполне возможно, что так оно и было. Дисплей радара мигнул и погас, так же, как и все остальные лампочки и индикаторы. Кабина погрузилась во тьму, только пламя горящего двигателя заглядывало сверху, да фосфоресцировали табло и циферблаты на приборной доске.
     - Оскар! - прошептала Анна, прижимаясь к нему изо всех сил. Ее лицо спряталось у него на груди, а руки судорожно уцепились за талию. Он машинально гладил ее дрожащую спину и молчал. Они падали, слепые и немые от страха. Снаружи хлестал дождь и дожидалась холодная темнота, которая скрадывала ощущение падения. Несколько секунд они, казалось, парили в невесомости. Потом раздался жуткий вой и сполохи огня скользнули по стеклу уже снизу, однако Оскар смог понять, что это не очередной взрыв - Серега включил тормозные двигатели. Чудовищный удар в днище должен был разломать машину на части. Людей выбросило из кресел вперед, но Оскар успел вытянуть ноги и обхватить ими ноги Анны. Все удары достались ему. Самолет в последний раз подпрыгнул в воздух, сильно накренился на хвост, скользнул по какой-то поверхности и врезался в непонятное препятствие. Раздалось бульканье и оглушительное шипение воздуха, вверху, над самолетом, поползли призрачно-белые клубы пара. Ноги Оскара терзала боль - он либо сломал их, либо очень сильно ушиб. Однако руки его действовали. Он нашел сбоку красную кнопку и нажал ее - фонарь медленно ушел вверх, впустив в кабину дождь и неимоверно холодный ветер.
     - Где мы? - прошептала Анна. - Что случилось?
     - Вылезай как можно быстрее! - крикнул Оскар, толкая ее руками прямо в непогоду. - Только будь осторожна снаружи!
     Когда она с плачем выползла, Энквист с трудом подтянулся на руках и выглянул следом за ней. Дрожащая девушка лежала на правом двигателе, длинной плоской площадке.
     Искореженная левая половина самолета сильно парила, оба киля, один целый, другой погнутый, до половины погрузились в черную воду. Вода, покрытая густой рябью от падающих капель дождя, исчезала в темноте. Впереди, у самого носа самолета, виднелась узенькая полоска серого песка, а над ним возвышалась темная громада обрыва. Самолет вздрогнул, и кили ушли в воду полностью. Оскар отчаянным усилием потянул свое тяжелое тело вверх. Плачущая Анна, уцепившись за воротник его пиджака, помогла ему это сделать. Вместе они поползли было вперед, но у передней кабины Оскар остановился и попытался заглянуть внутрь. На едва светящейся приборной доске лежала круглая голова в шлеме. Серега, если и был еще жив, находился без сознания, а Оскар не знал, как снаружи открыть фонарь! Самолет в очередной раз вздрогнул и медленно, с глухим скрежетом, пополз с берега в глубину реки. Энквист вырвал из-за пазухи пистолет и пару раз выстрелил в стекло, надеясь, что не попал по пилоту. Через получившуюся дыру он смог просунуть руку и нажать кнопку. Фонарь дернулся вверх, процарапав острыми краями дыры длинные глубокие царапины на его локте. Пистолет выпал из кармана, стукнулся о борт и исчез в воде, которая уже пузырилась у его ног. Анна в страхе визжала, вцепившись в левую руку. Сильным толчком Оскар отправил ее к берегу, она скользнула по мокрому воздухозаборнику и упала в воду рядом с песчаной полосой. Он сам сунул в рот ворот пиджака и встал на колени, и это немедленно пробило болью тело - от пяток до макушки. У него было несколько мгновений ясного рассудка, чтобы успеть сделать важное дело. Неимоверным усилием отказывающихся повиноваться мышц Оскар вырвал из кабины тяжелое тело пилота, перехватил его плечом и бросил к берегу. Серега, взмахнув неживыми руками, как тряпичная кукла, бултыхнулся на мелководье.
     Кромешная тьма окутала Оскара с ног до головы. Он не видел и не слышал, что творилось вокруг. Он не ощущал холода гладящей его все выше и выше воды, он не видел, как нос самолета, набирая скорость, задирался навстречу летящим с неба каплям дождя. Но нет, слух не полностью отказал ему: он услышал далекий тихий вскрик.
     - Оскар !!!
     Самолет в последний раз вздрогнул, милостиво сбросив покинутое силами тело человека, и, булькнув на прощание, скрылся в черной глубине. Завихрения воды, возникшие на том месте, где МиГ ушел под воду, отбросили одеревеневшее тело Оскара еще ближе к берегу, прямо в руки рыдающей Анны. Она громко кричала, когда тянула прочь от жадной реки его недвижное тело. Опустив его рядом с таким же неподвижным, мокрым и холодным пилотом, она легла рядом, думая согреть их теплом своего маленького тела. Через некоторое время Оскар с усилием открыл глаза. Его тело жестким панцирем сковал страшный холод. Если он не будет двигаться, то очень скоро умрет от переохлаждения. Капли дождя равнодушно клевали окоченевшие руки и стекали по ничего не чувствующему лицу. Рыча от бессильной ярости, он уперся лбом в твердый мелкий песок, с чудовищным напряжением мышц подогнул под живот колени и выпрямился, едва не свалившись вновь.
     - Анна! - не сказал, просто выдохнул он. Девушка шевельнулась рядом. Ее жалкая фигурка в мокром насквозь платьице, слипшиеся волосы наполнили его сердце невообразимой жалостью. Он содрал с себя такой же мокрый пиджак и накинул ей на голые колени. Оставалось еще совсем немного сил, только для того, чтобы сказать три слова. Он открыл рот, намереваясь признаться в любви, но тут над обрывом дождь заискрился, преломляя свет фар.
     - Молчи! - прохрипел Оскар. - Не говори ни слова!!
     Силы опять покинули его. Он осел, упав на твердый песок и запрокинув вверх лицо. Анна, дрожащая и плачущая, стала уплывать куда-то в сторону. Темнота ночи перед глазами сгустилась, заслоняя ее. "Постой! - подумал Оскар. - Не уходи!", но никто не слышал его мыслей.

***

     Он очнулся через некоторое время. Над ним, в такт движению автомобиля, в котором он ехал, покачивались тонкие линии металлического каркаса крыши и неровный серебристый фон туч за ней. Куда-то делись очки... Зато было очень тепло. Тело укрывало тяжелое большое покрывало, а щеку грело нечто мягкое и просто-таки горячее. Оскар осторожно повернул голову и увидел счастливую улыбку на розовых губах. Чуть выше лучился взгляд любящих его глаз, такой же теплый, как и колени, на которых покоилась его голова. Анна сидела, закутанная в верблюжье одеяло, и гладила его мокрые волосы.
     - Мы снова остались живы! - чуть слышно прошептал Оскар.
     Несмотря на все, что он только что пережил, чувство самосохранения не подвело его: он сказал эти слова по-русски. Анна, широко открыв глаза, приготовилась его о чем-то спросить, но он успел поднести палец к губам. Зацепившись рукой за спинку сидения, он приподнялся и поцеловал ее - это было лучше любых слов. Громкий голос за спиной заставил его вздрогнуть:
     - А, оклемался, моржик! - с переднего сидения обернулся благоухающий одеколоном лейтенант с гладким худощавым лицом. Его ухо было оседлано пластиковой спиралью с крошечным динамиком, от которого ко рту шла изогнутая спица с микрофоном-капелькой на конце. На кепи, по краям от молочно-белой звезды, красовались перекрещенные мечи - эмблема военной контрразведки. - Видать, важная ты птица, дядя! В Малышеве тебя сам генерал дожидается.
     Лейтенант снова отвернулся, чтобы подключиться к усилителю.
     - Да, господин генерал, подъезжаем... На окраине... Понял. Будем через минуту. - Щелкнув выключателем, лейтенант ткнул водителя в бок. - Направо, к кафе. Около него в павильоне крытая стоянка - нам туда. А ты, пловец, готовься со своей курочкой к высадке!
     Оскар обнял Анну за плечи и осторожно сел. Ноги болели, но уже не так невыносимо, как сначала. Не то на них подействовали уколы из валявшейся на сидении аптечки, не то повреждения были не так уж сильны.
     - А как летчик, лейтенант?
     - Нормально! Подъезжает к больнице, наверное. Да у него ведь только рожа разбита и рука сломана. Просто башку стряс, похоже.
     Машина осторожно въехала в полосу неяркого света, туда, где не капал дождь. Как только Оскар и Анна вышли наружу, автомобиль яростно взвизгнул шинами и исчез в ночи. Они остались одни под навесом, рядом с темным молчащим зданием, но не надолго. С другой стороны из темноты появился старый обшарпанный микроавтобус, из которого прямо на ходу выпрыгнул Женька в расстегнутом пальто. Он застыл в нескольких шагах от греющейся в объятиях друг друга парочки, выпятив живот и пристально разглядывая обоих. Оскар взглянул на него и вздохнул с облегчением, это был прежний настоящий Женька.
     - Ого, - сказал тем временем генерал несколько растеряно. - Ты привез сувенирчик!
     Они синхронно двинулись навстречу друг другу, встретились и пожали руки.
     - А что у нас там? - Женька приподнял край одеяла над лицом Анны и смешно затряс своими толстыми щеками. - Ого! Мадмуазель! Здрасьте!
     Она смущенно улыбнулась в ответ на его реплики, которых совершенно не понимала.
     - Не кричи, а то напугаешь ребенка. Бедняжка и так намучилась за сегодня. - Оскар прижал ее голову к своей щеке и поцеловал.
     - Ну так отведи ее в автобус, там я устроил лежанку, правда, для тебя. Уступишь даме?
     Оскар подхватил Анну под руку и отвел в микроавтобус, где уложил на мягкие подушки разобранных сидений.
     - Оскар! - прошептала она, когда он собрался уйти.
     - Тс-с! Молчи, Анна! Я скоро вернусь. Когда он выбрался наружу, Женька сразу схватил его за плечи и стал трясти, рыча:
     - А я уже не чаял встретить тебя!!
     - Тише, тише! - смеясь, успокоил его Оскар. - Хотя, волноваться было за что.
     Все, теперь окончательно и бесповоротно он был дома. Все, происшедшее за последний час, оказалось как нельзя кстати - слава богу, что все при этом остались целы. Они могут исчезнуть, раствориться в глухомани, где их не найдет ни один спутник. Он прижал к лицу ладони и стер со лба и щек грязь прошедшего дня, а вместе с ней - следы двух месяцев жизни. Пластиковые карточки - паспорта Энквиста и Энсона перекочевали в карман Женькиного пальто. Оскар снова стал Сергеем Кременецким, отставным (теперь уже навсегда, это точно!) разведчиком Сибирской Республики. Женька ухмылялся и все похлопывал его по спине и по бокам своими ручищами.
     - Что за девица? Француженка, что ли?
     - С чего ты взял? Мадьярка!
     - Блин, по моим скромным представлениям, женщины такого типа должны быть француженками. Черт побери, далеконько ты ее вез! Из каких, позвольте узнать, соображений?
     - Ну, - Кременецкий смущенно скосился на свои ботинки. - Я тут вдруг решил жениться.
     - Ага! Я, конечно, это и так понял, но не мог поверить себе самому. Хотел услышать, так сказать, словесное подтверждение. Значит, гуляем на свадьбе?
     - Не знаю, не знаю. Не до праздников сейчас. Я тебе такое расскажу - ты с ума сойдешь, когда услышишь! Кстати, посмотри-ка на эти штучки! - Сергей достал из кармана половинки черной коробочки. Увидев их, Женька сразу посерьезнел и ссутулился. - Их прилепили к резервным баллонам с водородом. Передатчик сигнала для радиовзрывателя - под моим креслом, таймер включался при давлении сверху. Пять часов - и самолета нету, как раз над Пустыней.
     - Это сделали люди из Службы Безопасности президента, больше некому. Он проявил нездоровый интерес к твоей судьбе. Что же ты натворил?
     - Подожди. Кто знает, что ты меня встретил? Что я жив-здоров, а не взорвался и не утонул в реке вместе с МиГом?
     - О том, что я поехал сюда, знает Лида, знают еще несколько человек в конторе. Что ты все-таки долетел и упал здесь, знает куча народа из ПВО, ВВС да и бог знает кто еще. А вот то, что вас достали из самолета живых-здоровых, - только тот парнишка из машины и его водитель. Я без водителя, один.
     - Ты понимаешь, что мы должны быть мертвыми - для всех? Даже для Лиды. Летчик был без сознания и не в курсе нашей судьбы. Тебе нужно поза