как лиса, увидевшая глупого и жирного бройлерного цыпленка. Если бы он был не просто журналистом, а человеком, работающим под прикрытием журналиста, да еще находился здесь долго и при этом умел соображать, то это просто ценный клад для такого несчастного, как Энквист. Пусть он не знает всего, нужна хотя бы одна тонкая ниточка!
     Не медля, Оскар вскочил и пошел к выходу. Парень не задержался надолго и вскоре тоже покинул пресс-центр. На улице он задумчиво потер мощный подбородок, закурил и поплелся вдоль по Непкёзи. Чернявая женщина, курившая до того на углу, напустила на себя безразличный вид и двинулась следом. За ней пошел Оскар. Через пару секунд из пресс-центра вышла, наконец, накрасившая губы агент № 1 и пошла за Энквистом. Некоторое время он терпел своего "хвоста", но, дождавшись удобного момента, вдруг развернулся и пошел прямо на преследовательницу, глядя ей в глаза и играя желваками. Она на мгновение опешила, потом воровато отвела взгляд и метнулась на противоположную сторону улицы. Взвизгнули тормоза, но водитель нажал их недостаточно резко. Небольшой легковой автомобиль ударил шпика в бедро; она кувыркнулась в воздухе и рухнула на мостовую. Сработало! Хотя уверенность была далека от стопроцентной. В тот же миг Оскар повернулся и продолжил преследование агента № 2. Через квартал он ускорил шаг и начал догонять женщину.
     Ах, какая жалость, что в такую жару на ней нет шляпки! Из кармана Энквист достал маленькую, чуть больше спичечной, коробочку и стал нажимать кнопку на ее боку - до тех пор, пока на крошечном экранчике не появилась надпись "Sun shock" (Солнечный удар (анг.)). Догнав, наконец, агентшу, Оскар направил торец коробочки ей на ягодицу и нажал вторую кнопочку. Тонкая иголочка, смазанная ядом, воткнулась в кожу так, что жертва даже ничего не почувствовала. Через полминуты целлулоидная игла растает от жары - в ней есть специальные добавки.
     А яд сработает еще быстрее. Очень скоро Оскар услышал за спиной шум и оглянулся. Агент № 2 - стойкая женщина! - цеплялась за стену, собирая вокруг себя сердобольных прохожих. Ну вот, пусть они вызовут скорую, если таковая существует, и бедняжку увезут откачивать от перегрева на солнце. Дело сделано!
     Однако это было еще не все дело, а только половина, причем наименее сложная. Как завести знакомство с парнем, лениво шагающим впереди, так, чтобы он не полез драться? Оскар тупо брел за ним минут двадцать, но не мог придумать ничего умнее, чем догнать и попросить закурить. В конце концов, если он говорить откажется, его всегда потом можно стукнуть по башке в подворотне, спрятать в подвал и немного попытать. Уверенность в удачности последней идеи несколько поколебалась, когда Энквист сравнил широкие плечи и большие кулаки парня с собственными интеллигентными кистями. Ха-ха, в первый раз, что ли! Не таких ломали.
     И вдруг! Удача в тот день смилостивилась над Оскаром и решила послать луч света в его темное царство. Незаметно парень привел "хвоста" в какие-то глухие, мало посещаемые людьми переулки. Тротуары там были еще более щербатыми, кучи мусора - более вонючими и объемистыми. Вот там-то из-за угла вывернул фургон с крестом на борту. Затормозив у тротуара, он выпустил наружу двух здоровяков (позже Оскар долго раздумывал, те ли это были люди, что хватали его, или другие. По крайней мере, фургон отличался и цветом, и маркой). Схватив парня под руки, они поволокли его к дверцам. Однако это несколько отличалось от насилия над таким хрупким субъектом, как Оскар. Парень изо всех немалых сил принялся упираться и заставил здоровяков ненадолго замешкаться. Оскар быстро принял решение. Когда один из "санитаров" занес над головой парня нечто тяжелое, Энквист кинулся ему па помощь с криком "Эй, ты!!". Занесший руку здоровяк (он стоял ближе) повернул к Оскару удивленное лицо. Резкий удар пистолетной рукоятью в лоб стер удивление дочиста. Оглушенный злодей отпустил руку жертвы и покачнулся. Не давая ему опомниться, Оскар рубанул запястьем по кадыку. Противник с душераздирающим хрипением растянулся у его ног. Второй здоровяк тоже был потрясен внезапным нападением. Парень схватил его за горло у самой челюсти и пару раз с глухим стуком ударил затылком о бок фургона. Отпустив обмякшее тело, он коротко взглянул на Оскара.
     - Бежим! - крикнул тот и первым метнулся за ближайший угол. Парень топал следом. На углу Оскар остановился, чтобы дождаться его, и взглянул на недавнее поле битвы. Он не поверил своим глазам. Неужели он совсем разучился бить?! Но нет, ведь он слышал даже хруст ломающейся гортани! Однако глаза не обманывали: оба здоровяка, по крайней мере одному из которых только что нанесли почти смертельные повреждения, встали на ноги и, как ни в чем не бывало, садились в фургон. Взревел мотор, и автомобиль унесся прочь.
     Парень, тяжело дышащий - скорее всего, от волнения, а не от физической нагрузки, пробормотал:
     - Кто бы ты ни был, чувак, спасибо!
     - Пожалуйста, - весело ответил Оскар. - Только нам на всякий случай надо двигать дальше.
     - Кто были эти черти? - зло спросил парень уже на ходу. Чувствовалось, что если бы они сейчас опять попались ему в руки, то так быстро не отделались.
     - Я не знаю. По-моему, они хватают молодых и здоровых людей для каких-то медицинских целей. Однажды я сам угодил в такой фургон, и некому было мне помочь. К счастью, я оказался слишком стар и болен для них.
     Парень хмыкнул, критически оглядывая Оскара с ног до головы:
     - Вид у тебя еще тот, конечно. Если бы я сам только что не видел, как ты вырубил того кабана, то я и не посмотрел бы в твою сторону - так, очередной инвалид войны идет.
     Да, вид у Оскара был далеко не шикарный, но кто ж спорил! Ведь это как раз то, в чем он нуждался сейчас.
     - Ты прав, я не похож на солидного человека, но пара монет, чтобы угостить тебя пивом, найдется. Кстати, меня зовут Оскар, Оскар Энквист.
     - Рихард Хотцендорфер, - ответил парень, протягивая ручищу. - Я не надеюсь, что ты запомнишь мою фамилию, поэтому даже не напрягайся. Просто Рихи, и все.
     - Куда пойдем? Я не так давно в городе, плохо в нем ориентируюсь. А ты?
     - Четвертый месяц. Пойдем, здесь недалеко неплохая забегаловка.
     Они покинули переулки и вышли на улицу посолиднее. Вскоре Рихард привел своего нового знакомого к гостинице "Альба Региа", носящей древнеримское имя Секешфехервара. Здание походило на кучу поставленных на попа костяшек домино и, по уверению Рихарда, обладало неплохим ресторанчиком. Толстая тетка, громко пыхтевшая у входа, угрожающе потребовала предъявить ключи. После недолгих разговоров она согласилась, что три серебряные монетки вполне могут их заменить. Однако в главный ресторан пускали только в брюках и свежих рубашках. Рихард, со смущением признавшийся, что об этой мелочи он забыл, увел Оскара в бар. Там Энквист заказал яблочную водку, пиво, неизменные сосиски. Они оба сняли очки и некоторое время молча разглядывали друг друга. У Рихарда были блеклые голубые глаза, прямой аккуратный нос, узкий лоб и узкие скулы с большим подбородком - обыкновенная немецкая внешность, так подходящая к его обыкновенному немецкому имени. Только цвет кожи подводил хозяина, слишком уж смуглой она казалась, даже на первый взгляд. В Германии, тем более в нынешние времена, никак нельзя загореть до подобного оттенка. Если даже он был бы где-то в другом месте, то за четыре венгерских месяца неизбежно поблек бы. Нет, этот загар приобретен за долгие годы... Где?
     Они выпили по стопке. Рихард попробовал пиво и скривился:
     - У нас в Баварии это назвали бы кошачьей мочой!!
     - Намекаешь, что тебе не нравится мое угощение? - грустно вздохнул Оскар.
     - Да нет, без обид! Здесь лучшего не найти. Как бы ни было плохо пиво, Рихард, не запыхавшись, выдул почти подряд две поллитровые кружки.
     - Почему за тобой следили, дружище? - спросил Оскар, когда они оба слегка насытились и гораздо больше опьянели.
     - А за кем тут не следят? Из иностранцев, я имею в виду. В Венгрии, чтоб ты знал, человеку с той стороны границы сразу пришивают хвостик. Только мне это нисколько не мешает.
     - Тогда тебе повезло.
     - М-м, кстати, я не заметил слежки, когда мы с тобой линяли от "санитаров"!
     - Чисто случайно я видел, как той несчастной женщине стало плохо на улице. Такая жара, а ей не выдали панамку. Глаза Рихарда подозрительно блеснули.
     - Не пойму, к чему ты это все говоришь? - Он чуть подался вперед, внимательно глядя прищуренными глазами и словно чего-то ожидая. Оскар решил идти ва-банк. По крайней мере, здесь риск казался меньшим, чем кое-какие другие пути.
     - Ну, совсем не для того, чтобы сказать "тебе привет от престарелой тети Евы" или еще какую ключевую фразу, если ты это имел в виду. Я не от твоих боссов. Я - посторонний!
     Баварец сжал челюсти так, что на скулах его вздулись желваки. Лежавшие на столике кисти медленно сжались в кулаки страшного вида - с царапинами и мозолями на костяшках. Сейчас главным было не останавливаться, говорить и говорить о чем-нибудь мало-мальски осмысленном:
     - Не пойми меня плохо, дружище!! Я не позорный провокатор из контрразведки, я тебе не враг. Просто я вот полчаса думал над твоим немецким - что-то в нем удивляет, я ведь уже лет тридцать общаюсь с немцами. Сейчас я вспомнил: так же говорил один итальянец, поживший лет десять в Мюнхене. Но ты не похож на итальянца. Черт, ведь ты такой же немец, как я швед! Мы два проклятых иностранца с сомнительными историями и должны держаться вместе!
     - Я тебе не верю! Ты пытаешься из меня что-то выудить, придурок? Я даже не буду тебя бить, просто вышвырну прочь! Я мирный человек, который пытается скрыться от забот здесь, в этой милой стране. Не знаю, о чем ты сейчас болтал. Давай спишем все это на нетрезвое состояние и разойдемся, - говоря, Рихард поигрывал зажатой в руке стеклянной кружкой, что не очень вязалось с его заявлением о "мирном человеке".
     - Мы действительно пьяны, если настолько не понимаем друг друга. Я ничего предосудительного не имел в виду, просто ты мне понравился, и я предлагаю знакомство. Мне ведь даже выпить было не с кем в этом скучном городе!
     - М-да? - недоверчиво пробормотал Рихард. - Ты старая хитрая лиса!
     - Надо выпить за этот прекрасный эпитет, которым ты по доброте душевной наградил меня! - воскликнул Оскар и, по возможности, незаметно вздохнул, видя, как разгибаются пальцы в кулаках собутыльника.

16. НОВЫЙ ДРУГ

     - Ты ха-ык-роший парень!! - напрямую заявил Рихард, когда они, качаясь и держась друг за друга, вышли из "Альбы Регии". Он хотел сказать еще что-то, но отвлекся, пытаясь ущипнуть проходившую мимо девушку в короткой юбочке, и забыл все слова. Оскар с трудом удержал промахнувшегося немца от падения.
     - Не лезь к старушке, - промямлил он. Говорить было очень трудно: Энквист изо всех сил старался контролировать руки и ноги, поэтому на язык сил уже не хватало. Все вокруг вертелось и прыгало, асфальт страстно желал двинуть ему в челюсть, а стены - съездить по макушке. Несмотря на это, Оскар мужественно вел почти уснувшего собутыльника и при этом еще пытался надеть на него очки.
     - Что это за город!!! - заревел вдруг раненым медведем немец. Он пытался выпрямиться, но ему пришлось изогнуться дугой, чтобы сохранить равновесие. - Мю-юихен - вот город!! Вот такой город!
     Он резко развел руки, ударив Оскара по затылку. Энквист повернулся к нему, поводил пальцем перед носом и попытался немного сдвинуть трясущиеся конечности немецкого патриота.
     - Вот... поменьше...
     - Нет!! - снова зарычал Рихард. Редкие вечерние пешеходы пугливо оглядывались и прибавляли шагу. - Мюнхен - это о-го-го!!
     - Щас... - Оскар качнулся и схватился за руку собутыльника, чтобы не упасть. - Я все знаю. Мюнхен - это город в Баварии, где в лесах много диких абизян. Вот таких.
     Он оттопырил уши и выпятил нижнюю губу.
     - Хи-хи-хи - тоненько засмеялся Рихард. - Ты пьяный дурак! В Баварии нет абизян, ик! Их всех зверски убили. А ты... ты похож па маленькую абизянку!!!
     Горбясь от смеха, он обнял Оскара за плечи своими мощными руками и поволок вдоль Непкёзи.
     - Ты такой же грязный, как они, - продолжал обезьянью тему Рихард. - Нужно тебя помыть. У меня дома есть ванна.
     Качаясь и болтая все более и более несусветную чушь об обезьянах, они пересекли пару улиц, прошли под аркой и исчезли в подъезде. На третьем этаже пьяницы занесли друг друга в однокомнатную квартиру со стенами из негорючего пластика, с бронированными ставнями на окнах и - о, чудо или пьяный бред? - маленькой ванной с горячей водой. Немец затолкал Энквиста внутрь и сказал ему напоследок:
     - Грязный не выходи - убью!
     Некоторое время Оскар глупо ощупывал розовый кафель, чистенькие, заставленные красивыми баночками и коробочками полочки, блестящие краны и свежие полотенца.
     - Может, у меня уже белая горячка? - спросил он грязную небритую рожу в зеркале, наслаждаясь горячей водой. Однако пусть это даже бред, нужно успеть им насладиться. Оскар забрался в полную ванну и лежал в ней, пока не понял своим пьяным разумом: еще чуть-чуть - и он уснет. Тогда он с ожесточением отскреб столько, сколько смог, грязи со своего похудевшего и окрепшего тела. В стене обнаружилась микроволновая сушилка, позволившая ему выстирать всю одежду. Потом Оскар долго отскребал грязь уже от стенок ванны. Как он ни старался, в ванной комнате осталось предостаточно следов его вторжения. Обреченно вздохнув, он вышел наружу: чистый, свежий, почти трезвый, похожий на пирата в своей черной повязке на глазу.
     - Ага! - пробормотал развалившийся в кресле Рихард. Он тоже изрядно протрезвел, а потому сидел малость угрюмый и растерянный. Оскар мог дать голову на отсечение: его новый знакомый сейчас усиленно соображал, на кой он притащил себе в квартиру этого неприятного типа.
     - Дать таблетку от головной боли? - спросил немец наконец.
     - Да пет, я не мучаюсь похмельем. Просто немного шумит в голове.
     - И качает.
     - Да? Надеюсь, не сильно. - Оскар махнул рукой. - А, все равно, пустяки! Скажи лучше, я действительно только что помылся горячей водой, или мне привиделось.
     Рихард довольно осклабился:
     - Это чистая правда, старый алкоголик. Кстати, грязным ты выглядел помоложе.
     Оскар огорченно вздохнул:
     - Что поделать, приходиться жертвовать чем-то ради чистоты тела... Это твоя квартира, дружище?
     - Нет, конечно. Кто бы мне дал такую, подумай своей свежевымытой башкой? Квартира - моей венгерской бабы. Ее отец был какой-то шишкой в правительстве, спасибо ему, покойничку.
     - Хорошо устроился.
     - Это было не трудно. Баб с пустыми квартирами тут сколько хочешь, и каждая смотрит на тебя голодными глазами - только выбирай. Неужели тебе еще не сподобилось столкнуться с парочкой?
     Оскар склонил голову, пытаясь изобразить смущение. Не рассказывать же ему прямо с ходу, что лучше спрятаться в трущобах, чем кидаться в объятия дамочкам, многие из которых, наверняка, связаны с контрразведкой.
     - Я слишком стар, чтобы вот так, напрямую...
     - Тебе же хуже, - философски изрек Рихард, доставая из маленького холодильника две бутылки пива. - На вот, полечись немного этим!
     В прихожей пискнул замок, и в квартиру ворвалось милое существо лет двадцати пяти.
     - Привет! - воскликнула девушка радостно. Она вошла в комнату, где обнаружила Оскара, и улыбка сразу слетела с ее пухлых губ.
     - Кто это? - тревожно спросила она дрожащим голоском и быстро-быстро заморгала.
     - А хрен его знает, - почти честно ответил Рихард. - Угостил меня пивом, а я дал ему помыться. Ты ведь не против?
     - Нет, - ответила девушка. Дрожь в голосе исчезла, сменившись настороженностью в глазах. Нет, не настороженностью - это был взгляд ребенка, который боится, что взрослые отберут у него любимую игрушку.
     - Пожалуй, я пойду. - Оскар встал с кресла и, осторожно обойдя парочку, двинулся к двери. Сзади послышались шорохи и неразборчивый шепот, а потом немец выбежал на площадку следом за Энквистом.
     - Эй, мистер Швед, не сердись на Магди, - Рихард говорил шепотом. - Она все время боится, что придет незнакомец и увезет ее любимого Рихи назад в Баварию. Ну, ты знаешь, она не из тех, кто может вечером выйти и пойти с пьяным солдатом. Если я уеду, она останется одна, вполне возможно навсегда.
     - Что ты оправдываешься? Я не твой отец. - Они вышли и остановились у подъездной двери. - У тебя даже голос изменился. Ты ее любишь?
     - Не знаю. Скорее, с моей стороны это романтическое увлечение. Но, как ты уже сказал, не твое дело.
     - Хорошо. До свидания, Рихи. Я еще зайду.
     - Зачем? - Немец закурил, окутавшись клубами дыма, скрывшими его лицо. Оказывается, на улицу уже спустилась темнота, а фонари не работали даже в этом приличном квартале.
     - Я тебе потом скажу, если хочешь, конечно. Мне нужна помощь человека, который немного владеет ситуацией здесь, в Секеше.
     - Я просто бью баклуши. Не жди от меня никакой помощи, приятель.
     - Ну, сегодня ты мне легко помог найти бар и опустошить карманы.
     - А, ты вон о чем! Если есть лишние золотые, то конечно, милости просим. На подобные штуки я мастак...
     - Договорились. Не знаю, как скоро я смогу зайти. Увидимся.
     - Как скажешь.
     С этим они разошлись. Оскар долго пробирался темными пустыми улицами, старательно прячась от патрулей и подозрительных темных фигур, вполне могущих оказаться грабителями и убийцами. Мысли его текли в одном направлении - не совершил ли он роковой ошибки сегодня. Можно ли работать с Рихардом в открытую или хотя бы получить от пего наводку? Черт знает. По крайней мере, этот вариант легче и содержит меньше риска, чем многие другие. Пока все идет нормально. Бог даст, дельце выгорит.
     Следующие три дня Оскар посвятил скрупулезной слежке за своим новым знакомым. Ему хотелось верить, что делал он это более профессионально, чем венгры. Каждый день с утра до вечера Рихарда пасла команда из трех человек, которые не оставляли его без внимания ни на мгновение. Немцу, казалось, до этого нет дела. Оскар чертовски изматывался, так как ему приходилось наблюдать разом за всеми четырьмя. За время слежки он истоптал ноги до кровавых мозолей, нажил себе головную боль от недосыпания и спалил на солнце нос. Однако все усилия стоили того, чтобы он их потратил: к вечеру последнего дня Оскар на восемьдесят процентов уверился, что Хотцендорфер не работает на венгерскую контрразведку. Остальное он решил оставить на милость божью.

***

     Солнце склонялось к крышам домов, бросая на грязные окна густо-золотые лучи. Оскар стоял у подъезда, прислонившись к шершавой пластобетонной стене и глядя на кувыркающихся в небе голубей. Рихард должен был с минуты на минуту вернуться с теннисного корта, где он убил больше часа времени с какими-то толстыми греками. Оскар решил дождаться его около дома.
     Наконец, Рихард не спеша вышел из-за угла. Издали приметив, кто ждет его у родной двери, немец взмахнул рукой.
     - Здорово, приятель! - крикнул он довольно дружелюбно. То ли сегодня он выиграл, то ли просто на него нашло хорошее настроение.
     Оскар галантно снял шляпу:
     - Как дела? Как подруга?
     - Все окей. А как у тебя дела?
     - Немного устал и опечалился... Кое-какие проблемы, знаешь ли.
     - Ого! Неделю в городе, и уже проблемы! Быстро ты. - Рихард приглашающе взмахнул рукой в сторону подъезда. - Прошу!
     - Нет, давай поговорим здесь. Немец взметнул вверх брови:
     - А что такое? Может, мне об этом и не захочется говорить?
     - Может быть. Скажу сразу, чтобы не было недоразумений: речь идет о больших деньгах. Ты заинтересован?
     - Никакие, даже самые большие деньги не принесут пользы мертвому человеку. Но ты можешь начать. Я надеюсь, что быстро соображу, стоит ли мне совать нос в твои дела.
     - Ты знаешь, я приехал сюда не прохлаждаться, как некоторые, - многозначительно начал Оскар. Рихард скептически хмыкнул. - Я... скажем так, коммивояжер и привез на продажу товар, вернее, об