вставил свое слово Рихард. - Да он просто время тянет!
     Однако Оскар почувствовал, как внутри шевелится нечто похожее на страх, страх перед тем, что он сейчас услышит. Нет, чепуха! Просто флюиды страха, исходящие от этого смертельно испуганного человека, действуют и на него. "Черт возьми, каким старым я стал!" - подумалось ему. Тем временем румын продолжал:
     - Я был... да, я был у того заброшенного хутора на опушке леса. Мало того, именно я и руководил операцией. Два года мы ждали удобного случая, переправляя в тыл врага агентов и оружие. О! Если бы я знал!! - голос сорвался в стон. Румын резко согнулся, ожесточенно растирая лицо ладонями. - У нас было всего два одноразовых уранатомета, как раз чтобы выстрелить в пути перед поездом и после него. Мины не годились - их обнаружили бы патрули с "электронными носами". Все вышло так, как мы планировали, венгры будто оцепенели. Пока мы бежали к поезду, готовя заряды пластиковой взрывчатки, их пулеметные и пушечные башни безмолвствовали. На несколько секунд, когда затихли грохот взрывов и скрип тормозных колодок, повисла жуткая тишина... Я находился слева. Там я поставил два миномета, для которых у нас имелась пара десятков бронебойных мин. Они пришлись весьма кстати.
     Тут долговязый сделал паузу, чтобы сглотнуть, видно, у него пересохло в горле. Рихард тут же оторвался от сигареты, которую курил со скептической улыбкой на лице, и дурашливо пропищал:
     - Ой-ой, как страшно все это! Я уже жалею, что искал тебя! Лжетурок метнул в него злобный взгляд, по ничем не ответил на издевку, а продолжал рассказ:
     - В поезде было шесть вагонов и два локомотива. Передний сразу же разбили несколькими попаданиями, и он стал похож на расколотый орех. Самые шустрые из моих ребят уже подбежали к вагонам на расстояние броска гранаты и тоже включились в дело. Мины тем временем кончились, и я повел всех, кто был со мной, в атаку. В тот момент я уже нисколько не сомневался в успехе, ведь венгры еще толком не оправились от неожиданности нашего налета. Только два пулемета открыли огонь, но один тут же замолк, потому что кто-то ловко угодил в него гранатой. Я бежал немного позади ребят, чтобы иметь возможность видеть хотя бы часть поля боя. Весь поезд искрился от рикошетивших пуль, мы вели оглушительную пальбу, враги не смели высунуть носа. И тут, когда основные силы моего отряда сосредоточились у дверей правительственных вагонов, чтобы высадить их и ворваться внутрь, это случилось. От разбитого переднего локомотива, на который мы уже не обращали внимания, вдоль насыпи протянулся яркий тонкий луч. Небо было закрыто тучами, день был сумрачный, и я хорошо его разглядел - он был белый, как лампа дневного света, только ярче раз в десять. Сначала я подумал, что это чей-то лазерный прицел и ребята быстро разберутся с его хозяином. Я прибавил ходу и вдруг увидел, что мой отряд улепетывает прочь и несется мне навстречу, вернее, не отряд, а то, что от него осталось. Из полутора сотен головорезов осталось меньше половины, и они не оглядываясь удирали, а за их спинами дымилась окровавленная, заваленная кусками наших товарищей земля! - румын уже почти кричал. Он вскочил на своей кровати, сделавшись ростом в два раза выше собеседников и упершись головой в потолок, и продолжал, потрясая руками:
     - Этот луч скользнул следом и прошел через людей!!! Они стали разваливаться на половинки, из них фонтанами хлестала кровь, они, уже мертвые, извивались от боли и разевали рты... Я видел войну и смерть, но это гораздо страшнее. Люди распадались на половинки, как сломанные игрушечные солдатики, и дымились, дымились... Их тела совершенно не задержали луча. Он вытянулся дальше и сжег деревья, которые находились метрах в пятидесяти от насыпи. Они тоже распадались напополам... напополам... и с треском горели. Я упал - не знаю, от ужаса или запнулся обо что-то. Кругом невыносимо воняло паленым мясом и кровью - будто здесь была и бойня, и кухня сразу. Один парень добежал как раз до меня, когда и в него попало. Ему откромсало шею и кусок плеча.
     Он прямо-таки взорвался!! Вокруг стоял жуткий вой-как мычание коров, которых ведут па убой и которые знают об этом. Страшный луч исчез, но венгры сразу включили комплекс автоматической обороны, который заревел, как эскадрилья самолетов!
     Тяжело дыша, румын закачался из стороны в сторону, зажав руками уши:
     - Я все еще слышу его!! Он расстреливал убегающих в спины, разрывая их в клочья. Вы когда-нибудь видели, как бегущий в ужасе человек превращается в разлетающиеся куски мяса и костей? Разрывной снаряд попадает прямо в спину, а голова, руки и ноги все еще летят вперед. Получается огромное овальное пятно крови и куски...
     - Все это довольно ужасно, но ведь ты шел на войну, приятель! Я видел, как умирают жертвы комплексов, я видел, как взрывы гранат отрывают от людей куски, а они остаются жить и страдать. Я присутствовал и не при таких зрелищах - когда мясники расстреливали из гранатометов толпы безоружных людей, стариков, детей... Что свело тебя с ума?
     Долговязый опустил голову.
     - Нет, пет! Я еще не дошел до главного! - он глубоко вздохнул, будто собирался нырнуть в воду, и облизал губы. - У вас нет чего-нибудь выпить? С тех пор, как я вернулся сюда, ни дня не оставался трезвым. Только ваш дым выбил из меня хмель. Два месяца я трясусь от безумного дикого страха. Вы - парии тертые, сразу видно. Вы должны знать, каково оно, предчувствие смерти, или хотя бы догадываетесь об этом. В моем случае смерть неизбежна - ее несут дьяволы!!
     На этот раз он сказал о дьяволах почти спокойно, зато Рихарда это вывело из себя:
     - Ты уже полчаса разыгрываешь перед нами комедию, урод!! Сейчас я стану твоим дьяволом смерти!!!
     - Может, это лучший выход для меня? Я хотел сдаться контрразведке, когда она перетряхивала всех отдыхающих в поисках... меня.
     - А они сами не заподозрили тебя?
     - Нет. Перед тем как улизнуть на операцию, я сымитировал затянувшуюся оргию-запой, притащив сюда двух девок. Им я вколол гипнотин и внушил, что мы три дня без передышки пили и трахались в этом самом бунгало. Это сработало, - Он слабо улыбнулся и снова стал облизывать губы.
     Весь их долгий разговор выглядел довольно странно. Румын всячески избегал главной темы, мямлил, делал длинные трагические отступления и пугал слушателей. Неужели Рихард прав, и долговязый просто тянет время? Что такое может так напугать человека, если все страшное давным-давно случилось? Но румын уже продолжал:
     - Так вот... Я лежал совсем рядом с бронепоездом, в мертвой зоне пушек, и пока был в безопасности. Первый же вышедший солдат увидел бы меня, целенького и даже не запачканного, посреди этого кровавого безобразия. Я осторожно повернулся и пополз к лесу. Шансов у меня было мало, но я об этом не думал, потому что был слишком испуган - вполне возможно, что у меня тогда штаны были мокрые... Все, кто убегал, либо уже убежал, хотя я сомневаюсь, повезло ли кому-нибудь, либо умер. Пушки повернули на другую сторону насыпи, ведь некоторое число парней наступало и оттуда. Не знаю, какой была их судьба - я ничего не видел, а раций у нас не было. Однако это освободило мне путь к бегству. Я пополз изо всех сил, так, что даже сквозь ткань штанов и куртки продрал себе кожу. Лучше бы я встал, и меня пристрелили! Там, в траве, валялся труп одного из убитых лучом парней, в который я на всей скорости уткнулся носом. Сначала я подумал, что лицо у него сгорело, оставив какие-то сизые бугры, но потом увидел, что его рожа целенькой валяется рядом в траве. Понимаете, одно лицо, как маска! Я задел его плечом - оно перевернулось. Внутри все было покрыто какими-то присосками, а на месте глаз были вставлены линзы - и ни капли крови! Я даже не испугался, только удивился, и снова глянул на труп. Голова, уродливая, нечеловеческая голова смотрела на меня тусклыми мертвыми глазами из коробки в виде человечьего черепа. Это была голова дьявола, похожая на... не знаю, на что. С огромными темными глазищами, с дырами вместо носа. С кожей, покрытой трещинками, - как у змей или ящериц. Из его оторванной руки торчали клочья черного мяса, и вся трава была покрыта черными пятнами не почерневшей крови, а черной крови! Я смотрел на останки, как загипнотизированный, пока все куски и даже пятна крови вдруг не засияли ярко, как солнце. Это длилось всего мгновенье. От трупа дьявола осталась только бесформенная куча горелой слизи. Тогда я опомнился и, наконец, испугался того, что только что видел. Я вскочил и бросился прочь... - долговязый умолк, поглядывая то па Оскара, то на немца, будто проверяя их реакцию. Энквист молча осмысливал услышанное.
     - Что ж это значит? - спросил Рихард, сосредоточенно разглядывая свою ручку, словно увидел ее в первый раз. - Среди румын запросто разгуливают переодетые людьми демоны?
     - Тот... то существо не было... не маскировалось под румына. Я завербовал его на один раз, как и многих других наемников, в качестве пушечного мяса, в Международном Бюро Легионеров, в Вене, на Мариахильфштрассе. Это недалеко от западного вокзала, номер я не помню, но на дверях там большая мраморная табличка.
     - Камни в головах, - пробормотал Оскар, вставая с кресла, в котором слушал долгий рассказ. Ему вдруг стало очень страшно - точно так, как и предупреждал их Крайовяну. - Мне все понятно. Значит, этот дьявол был из венского МБЛ?
     Долговязый, кивая, раскрыл было рот, но Рихард перебил его:
     - Неужели ты веришь этому психу? Его же поджечь - он неделю будет гореть, столько спирта в теле!!! Он абсолютно сдвинулся и бредит наяву. А ты, похоже, подхватил от него эту заразу.
     - Я верю ему. И тебе, боюсь, придется поверить, хочется или нет.
     - Если б я знал, что связался с сумасшедшим!!! Да все видят чертей, когда выпьют столько же, сколько батальон егерей в только что захваченном городе! Если мы поверим каждому алкашу, то на Земле окажется больше нечисти, чем самих людей!!
     Выслушав последнюю фразу немца, Оскар похолодел.
     - Пойдем!! - сказал он срывающимся голосом и схватил приятеля за рукав судорожным движением. - Мне кажется, нам пора уходить. Больше здесь нечего... узнавать. Я объясню тебе все позже.
     Рихард зло сунул в рот следующую сигарету:
     - Пойдем. Тебе придется долго объяснять, старый недоумок!

19. ССОРА И СМЕРТЬ

     Через полчаса, в серых рассветных сумерках, у гостиницы стояли двое, разговаривающих на повышенных тонах. Со стороны могло показаться, что это пьяный спор еще не успевших успокоиться после ночного кутежа пьяниц.
     - Мать моя, с кем я связался! - бормотал Рихард, нервно сминая сигарету.
     - Он ведь сказал нам и про лучевое оружие!
     - Ха! О нем все знают, а подробности... Подробности у больных белой горячкой всегда красочные и страшные. Пусть даже он был там, пусть. О "бластере" он нам не сказал ровным счетом ничего. А остальное - увидел в первый раз голову, у которой срезало лицо, и от страха ему почудилось черт знает что!
     - Ладно, что толку препираться? Поедем в Вену и...
     - Зачем? Мы с тобой, если помнишь, скооперировались для поисков человека, стрелявшего из лучевого оружия, а не для того, чтобы расследовать бредни алкоголика!
     - У меня найдется для тебя целых два довода, оба разных. Если ты хотя бы допустишь возможность правдивости рассказа румына, то нам надо ехать. Подумай, прогресс давно остановился в наших, человеческих, умах! Они не способны выдумать нового оружия. Этот "дьявол" есть ни что иное, как неземное существо, переодевшееся в личину человека и разгуливающее среди нас. Такой ответ тебе не приходил в голову? Ведь не подумал же ты, будто я принял рассказ буквально и хочу поймать вылезшего из ада черта? Где эти существа - там и оружие!
     - Постой, постой, о чем ты? - Рихард нахмурился. - Ведь ты сам лично распинался передо мной, называясь дилером этих самых производителей "бластеров"!!
     - Я соврал тебе.
     Немец молча сгреб Оскара в охапку и от души треснул его всем телом о стену.
     - Сейчас я тебя точно убью!! - сказал он тихо и почти спокойно.
     - Подожди!! - просипел Оскар. - А что мне было делать, что говорить, чтобы ты поверил и помог?
     Немец не слушал его. Он бесстрастно достал пистолет и поднял его к лицу Энквиста. В глазах горела жажда крови. Оскар тяжело вздохнул и резко кивнул головой. Его лоб с глухим стуком соприкоснулся с переносицей здоровяка и выбил кровь на тонкие губы Рихарда. От неожиданности тот отшатнулся и застыл, с красным ручейком под носом и застывшим над плечом пистолетом. Оскар быстро схватил запястье вооруженной руки, скользнул иод нее и вывернул пистолет вместе с зажавшей его кистью за спину противника. Только тогда Рихард опомнился, напряг спину и руки, чтобы разогнуться и достать Энквиста. Оскар быстро схватил его за короткие волосы и, потянув па себя, вдруг два раза треснул лбом о стену.
     - Это тебе, чтобы не обижал старших. Понял? - зло прошептал он. Немец заревел - то ли от боли, то ли от обиды, то ли от чего еще. Как он ни напрягался и ни выворачивался, Оскар не отпускал хватки. - Успокойся. У нас наверняка не так много времени, чтобы составить планы и начать действовать. По крайней мере, у меня. Я не хочу заставлять тебя верить или помогать. Коли ни в какую не желаешь верить в "дьяволов" - милости прошу, катись на все четыре стороны. Я никоим образом не подставил, не выдал, не предал тебя. Только немного обманул.
     - Я не прощаю, когда меня используют, как дешевую шлюху!! - прорычал Рихард. Оскар улыбнулся.
     - Конечно, с моей стороны это хвастовство... Но если тобой воспользовался я - в этом нет ничего зазорного, поверь. Ты еще был привязан к маме пуповиной, а я уже делал свою работу, как банально и глупо это ни звучит. Пожалуйста, не надо больше ссориться вот так, с угрозами смерти и пистолетами у носа... и руками за спиной. Ты мне нравишься. И сам я себе тоже нравлюсь. Не хотелось, чтобы кто-то из нас умер преждевременно.
     Оскар отпустил своего пленника и мягко отпрыгнул назад. Что теперь? Как поступит этот молодой и не по-немецки горячий парень? Рихард не спеша разогнул заломленную руку.
     - У тебя был еще второй довод, старик, - ровным голосом сказал он. Оскар снова улыбнулся. Надо помочь ему с честью выйти из ситуации.
     - Я верил в тебя, мальчик мой, хотя и начал знакомство с вранья. Кроме того, думаю, что спас тебя тогда около санитарной машины - сам не знаю пока от чего, но, быть может, от смерти. Поэтому прошу: извини меня! Что поделать, в пашей жизни никогда не обойтись без лжи.
     Пыхтящий Рихард прятал пистолет, но не торопился поворачиваться. Оскар пожал плечами и заговорил совсем другим тоном, будто и не было между ними только что выяснения отношений, едва не окончившегося печально:
     - Второй довод очень прост и не требует никакой веры вообще. Мы не узнали ничего о предмете нашего вожделения. Теперь мы можем сосредоточиться на выяснении круга лиц, ехавших на поезде, их локализации и допросе, то есть заняться тем, что давно сделала, причем наверняка тщательнее, венгерская контрразведка. Или мы можем отправиться в Вену, на улицу Мариахильф. Вдруг люди, бывшие в том бою, сумели как-то выжить и удрать? Там, я думаю, возможно найти их следы. Потом найти их самих и еще раз задать наш любимый вопрос. Вдруг кому-то посчастливилось оказаться около разбитого локомотива, увидеть стрелявшего и остаться при этом в живых?
     - Ты ведь снова плетешь свои лживые кружева? - сказал Рихард голосом человека, попавшего под гнет непреодолимых обстоятельств.
     - Не надо говорить обо мне так красиво! Я просто привожу доводы, над которыми можно размыслить. Ведь второй - он приемлемее, чем попытки разыскать чудищ, одевших человечий образ, как пальто!
     - Пусть будет так, старая лиса, - кивнул немец, смиряясь. Часы на Оскаровом запястье слабо пискнули насчет того, что уже шесть часов утра. Через несколько мгновений за слабо блестевшим в розовых лучах начинающейся зари Балатоном что-то глухо заворчало. Смутный восточный горизонт покрылся блеклыми зарницами, мелькавшими то тут, то там. Ворчание усилилось, и теперь в нем различались похожий на уханье тамтамов грохот пушек и стоны систем залпового огня. Высоко прошуршали запоздалые звуки летящих самолетов, где-то сбоку вдруг появился и исчез стрекот вертолета. Балатопфюред молча, словно кладбище, слушал эту музыку войны.
     - Что это? - спросил Рихард.
     - Как что? - удивился Оскар. - Румынская артподготовка. Очевидно, война входит в решающую фазу.
     - А знаешь, ведь я давно уже подумывал уехать отсюда! Вена - это хорошее место по сравнению с казарменным мадьярским государством! - немец стал притворно покладистым и хитро улыбнулся. - Теперь мне будет казаться, что ты знал и это.
     Оскар кивнул.
     - Аз есмь всевидящ! Давай, дуй в гостиницу и забирай наши вещи, а я пока попытаюсь найти транспорт.
     - Только умоляю, не конный!!!

***

     Когда окончательно рассвело, Балатонфюред уже не был спокойным. Мужчины-иностранцы с серыми от страха и похмелья лицами бегали от гостиницы к гостинице в поисках способа покинуть город. Самые разумные, взвалив на плечи чемоданы, шли пешком на северо-запад, в сторону Австрии. По улицам сновали армейские электромобили, свозившие женщин к речному вокзалу, откуда их переправляли на ту сторону озера, чтобы вооружить и бросить в бой. По неясным слухам, за утро румыны уже переправились через Дунай и закрепили плацдармы на правом берегу. Обычно законопослушные, на этот раз гражданки Венгерской республики разбегались и прятались. В воздухе витал мрачный запах грядущей гибели их страны. Дезертиры знали, что скоро некому будет преследовать их за уклонение от выполнения воинского долга.

***

     У бунгало долговязого тем же самым утром, только ближе к полудню, остановился громоздкий бронеавтомобиль, из которого вылезли трос крепких мужчин с непроницаемыми лицами. Молча, один за другим, они вошли внутрь и остановились у порога. Спавший румын медленно открыл глаза и приподнялся.
     - Кто вы? - спросил он недоуменно, но, прищурившись на свету, разглядел форму. - А! Вы все-таки пришли.
     Его страхи, видимо, кончились этой ночью. Он, действительно, выговорился, и теперь ему было все равно. Он без эмоций смотрел, как ближайший к нему человек протянул руку к громадному "бушману", вставленному в металлические зажимы на мощном правом бедре. Потом румын зажмурился, успев вздрогнуть за мгновение до того, как пуля разорвала его грудь. Из-за спины убийцы вышел другой человек, с ранцем за плечами. Он вытащил из кармана два электрода и воткнул их острые концы в виски трупа. Через пару минут человек с ранцем вопросительно поглядел на вожака-убийцу. Тот нахмурился и оглядел комнату. Третий мужчина молча вышел из-за него и обошел комнату по периметру, заглянул в кухонный отсек и душевую кабинку. Человек с ранцем вынул из мертвой плоти электроды и тоже шагнул к стене. С торжествующим видом он поднял высоко над головой зажатый в двух пальцах окурок. Первый коротко кивнул. Все вместе они вышли прочь.

20. НАЗАД В ВЕНУ

     В четыре часа дня на площади перед венским западным вокзалом остановилась запыленная черная "Татра". Из ее уродливого старого тела вылез Рихард, который тут же с удовольствием потянулся, одновременно громко выругавшись. Оскар, вылезший чуть позже, надел очки на сощуренные усталые глаза. Здание вокзала, все из темно-фиолетового матового стекла, выглядело, как Замок Нехорошего Героя из сказочного фильма. Выцветшая разметка на площади и вливавшихся в нее улиц придавали местности какой-то деревенский спокойный вид. Лишь у самого вокзала стояло несколько такси и небольшие кучки людей. Через площадь, лениво переставляя ноги по раскаленной мостовой, брели два толстых полицейских. В воздухе висел легкий звон колокола, возвещавший о прибытии поезда из Линца. И вот посреди эдакой умиротворенности, как хриплый лай злой собаки, метался голос Рихарда.
     - Ты чего богохульничаешь? - спросил Оскар, пытаясь облокотиться на крышу "Татры". Тут же он отдернул руку от горячего металла.