другими окончательно ушла в партизаны и Ольга
Беленко. Она стала здесь медицинской сестрой.
     Меньше всего думала она  об  опасности,  когда шла на  поле боя спасать
раненых. Честно и до конца выполняла свой долг партизанского медика. А в дни
"рельсовой войны",  когда потребовалось мобилизовать все  наши  силы,  Ольга
Беленко стала в строй рядовым бойцом.  Вот как она вспоминает о той памятной
ночи в письме ко мне:
     "...Помню, вечером подошли к железной дороге, замаскировались в лесу, а
когда  стемнело,  поползли к  полотну.  У  меня  через  левое  плечо сумка с
медикаментами,  а  на  правом -  сумка  с  толовыми шашками.  Немцы стреляют
трассирующими пулями, в перерывах между выстрелами слышно, как лают овчарки.
Рядом ползет политрук роты Нозик.  И  вдруг -  шальная пуля,  Нозик не успел
даже вскрикнуть. Насмерть. Я ничем уже не могу помочь. Сжимаю покрепче зубы,
ползу дальше...
     Потом,  помню,  Никифоров стоит  на  одном  колене  на  железнодорожном
полотне,  строчит из автомата,  кричит:  "Вперед, на железку!". Я бросаюсь к
рельсам,  выгребаю из-под них песок и камушки,  закладываю шашки.  Подбегает
инструктор,  проверяет,  правильно ли  все сделала,  поджигает шнур и  бежит
дальше... А над головой вспыхивает красная ракета - сигнал к отходу. Кубарем
скатываюсь с  откоса,  бегу к  лесу.  За  спиной всколотнуло землю,  упругим
ударило в плечи, в голову... Потом после войны часто снилось мне все это.
     Часто  вспоминаю  и  "тифозный островок" -  двенадцать человек  больных
партизан и я среди них во всех должностях:  няня,  медицинская сестра, врач,
повар,  охрана.  Братьев Стася и  Ивана Немировичей мне в помощь прислали из
отряда уже потом, когда наши "тифознички" стали поправляться... Помню, как в
бреду молоденький,  почти мальчик, Коля Егоров все звал: "Мама... мама..." Я
подходила к нему,  клала руку на пылающий лоб,  и он успокаивался.  И потом,
когда уже поправился, все звал меня "мама, мамушка".
     А Коля Толстик!  Он очень тяжело переносил тиф, все бредил, звал в бой.
С каким трудом удалось спасти его от смерти.
     Никогда не забуду,  как разведчик Карпов,  коренастый,  сильный, в тифу
все порывался вскочить,  доложить командиру, что задание выполнено... Спасти
его так и не удалось.
     А остальные все мои островитяне выздоровели, снова вернулись в отряд. А
как я  за  них переживала!  Весь лес на  острове облазила,  все из-под снега
клюкву добывала,  потом  жаропонижающий напиток делала.  А  из  замороженных
листьев медвежьих ушек готовила мочегонное...
     Страшно мне было тогда?  Да, очень страшно. Но не за себя, а за дорогих
мне людей.  Ведь была я  в то время одна в лесу,  на глубоком острове.  Наши
сражались с немцами далеко,  вырывались из блокады. И страшно мне было, что,
если придут фашисты,  не смогу защитить их,  хотя давно уже решила, что буду
сражаться до последнего патрона, до последней гранаты..."
     Вот  о  чем  написала мне  Ольга  Беленко в  своем  письме.  Сейчас эта
замечательная женщина на пенсии, живет в городе Николаеве.
     И таких героинь, как Ольга, было у нас в отрядах немало.

     В  начале  сорок  четвертого  года  медицинское обслуживание раненых  и
населения у  нас  значительно улучшилось.  Решающую роль  сыграла,  конечно,
помощь  с   Большой  земли,   которая  к   тому  времени  стала  регулярной.
Положительно  сказался  и  наш  возросший  опыт,  богатая  практика  ведения
партизанской войны. Во всех бригадах постоянно функционировали госпитали, мы
подготовили  к  тому  времени  достаточное  количество  медицинских  сестер,
санитарных инструкторов.  Только по  нашей бригаде было обучено девятнадцать
медицинских работников.  Среди них такие замечательные медсестры,  как Ольга
Груздева,  Прасковья Козырева,  Клара Чайковская,  Татьяна Алябьева, Надежда
Мельникова и многие,  многие другие.  К тому же мы уже располагали некоторым
набором инструментария,  не чувствовали, как в первое время, острой нехватки
медикаментов,  стерильных материалов. Теперь появилась возможность проводить
и довольно сложные хирургические операции.
     И  тем  не  менее  бывали случаи,  когда  врачи  оказывались бессильны,
беспомощны в  спасении жизни тяжелораненым.  Вот об  одном из них я  и  хочу
рассказать.
     Произошло это  во  время  боевой  операции  по  разгрому  гитлеровского
гарнизона  в  деревне  Макаричи  Стародорожского района.  В  том  бою  погиб
мужественный партизан Алексей Сивец.  Об  этом хорошо рассказал в  книге "На
оккупированной земле" Владимир Кириллович Яковенко.  Здесь я добавить ничего
не  могу,  хочется лишь  осветить эту  страничку нашей  партизанской жизни с
медицинской, так сказать, точки зрения.
     Готовились мы  к  боевой операции очень  тщательно.  Участвовать в  ней
должно было несколько бригад.  Гарнизон фашистов насчитывал более 300 солдат
и офицеров, которые были укрыты в дзотах. Бой предстоял жестокий. Вот почему
медицинскому обеспечению командование уделило очень большое внимание. Вместе
с  боеспособным костяком бригады к  месту сосредоточения подтянули почти все
медицинские силы.
     К  исходным  позициям  добрались без  каких-либо  серьезных осложнений.
Расположились на  короткий отдых,  а  штурмовая группа во  главе  с  опытным
командиром Виктором Хорохуриным тем временем вышла вперед.  Затем к  деревне
начали подтягиваться и  остальные.  Медики по распоряжению командира бригады
остались возле командного пункта, где был оборудован медпункт.
     В  полночь  к  нам  донеслись взрывы  гранат,  послышался массированный
пулеметный и  автоматный огонь.  Бой  начался.  Стали  прибывать  посыльные,
которые докладывали,  что  пока  все  идет  по  задуманному плану,  операция
осуществляется успешно.  Потом  появились  раненые.  Они  приносили с  собой
неутешительные вести.  Оказывается,  на пути штурмовой группы находились два
замаскированных дзота,  из  которых враги  открыли прицельный заградительный
огонь.  Партизаны были прижаты к земле,  они теряли один из главных факторов
успеха - внезапность. Немцы на отдельных участках перешли в контратаку.
     Положение спас Алексей Сивец.  Рискуя жизнью, под ураганным огнем врага
он подполз к дзоту,  метнул связку гранат. Дзот замолчал навсегда. Партизаны
поднялись в атаку. Но сам Алексей был смертельно ранен. Товарищи вынесли его
из-под  огня врага,  доставили в  зону командного пункта,  где располагалась
наша санчасть.
     Я спешно произвел осмотр. Раненый находился в крайне тяжелом состоянии.
Он был весь в крови, пульс едва прощупывался. Обширные рваные раны на разных
участках тела говорили о том,  что фашисты применили разрывные пули. Алексей
был без сознания.
     Когда я начал делать перевязку,  оказалось,  что помимо всего прочего у
Алексея поврежден спинной мозг.  С такого рода ранениями раньше я никогда не
имел дела и  обратился за помощью к  доктору Воробьеву -  врачу из соседнего
партизанского отряда,  опытному хирургу,  до  войны  работавшему в  одной из
клиник Минска. Он осмотрел раненого, сказал:
     - Пока перевяжите.  Кончится бой,  вывезем его в госпиталь,  произведем
более радикальное вмешательство.
     Так и сделали.  Когда,  разгромив врага,  двинулись в обратный путь, мы
уложили Алексея на  повозку,  соблюдая все  необходимые предосторожности,  и
повезли. В первой же деревне, которая попалась нам на пути, занесли раненого
в  хату,  внимательно осмотрели.  Здесь же  более тщательно обработали раны,
сделали повторные перевязки. Повреждение спинного мозга подтвердилось. Кроме
того,  было  обнаружено  проникающее  пулевое  ранение  в  брюшную  полость.
Конечно,   в   данном   случае   необходимо   было   произвести  лапаротомию
(чревосечение) с целью ревизии органов брюшной полости.  Но в наших условиях
мы  не  могли  этого  сделать.  Ограничились тем,  что  наложили  стерильную
повязку.  Нужно  было  двигаться дальше.  Решили при  первой же  возможности
отправить Алексея на Большую землю,  а до отправки попытаться все же сделать
лапаротомию в госпитале.
     Снова положили раненого на повозку.  Едва тронулись в путь, как он стал
жаловаться на боли в животе. Мы остановились, бросились к нему. Живот быстро
увеличивался в  размерах,  боль усиливалась.  Очевидно,  там была повреждена
аорта.  Под  действием  артериального давления  нарушенный участок  крупного
сосуда прорвало. Началось обильное внутрибрюшное кровотечение.
     Самое обидное то,  что мы  были совершенно беспомощны и  ничем не могли
помочь раненому. Для этого у нас не было никаких возможностей.
     Через несколько минут Алексей скончался.
     Смерть  отважного партизана тяжело  переживалась всем  личным  составом
бригады. Все хорошо знали Алексея, любили его за веселый нрав, товарищество,
за смелость и отвагу. С почестями он был похоронен в деревне Славковичи.

     Если  в  первое  время  нашей  врачебной  деятельности в  партизанах мы
ограничивались только обработкой ран,  то  постепенно диапазон хирургических
вмешательств расширялся.  Теперь мы  все реже прибегали к  ампутациям.  Если
устанавливали,  что сосудисто-нервный пучок не  поврежден,  пытались сшивать
мягкие ткани. Создав нужную иммобилизацию, добивались сохранения конечности.
     Вспоминается такой случай.  В конце 1942 года во время бомбежки деревни
Лясковичи осколком в  руку ранило трехлетнюю девочку Ларису Радкевич.  У нее
была травматическая ампутация пальцев левой кисти.  Конечно,  в тех условиях
реампутация (удаление) раненых пальцев была бы  вполне оправданной.  Но врач
Иосиф Климентьевич Крюк, к которому принесли девочку, решил сохранить пальцы
во  что бы  то  ни стало.  Проявив большое хирургическое искусство,  он сшил
пальцы обычной льняной ниткой. Потом потянулись долгие недели лечения, кисть
девочки была восстановлена как  в  анатомическом,  так  и  в  функциональном
отношении.
     Во  всех боях,  которые нам доводилось вести с  врагом,  немцы особенно
стремились заполучить пленных партизан.  Это понятно - с помощью захваченных
в плен они надеялись разузнать о местонахождении наших отрядов,  чтобы потом
внезапным ударом разгромить их.  И вот здесь они особую надежду возлагали на
раненых.  Не раз фашисты предпринимали налеты на обозы с ранеными, но всегда
такие вылазки заканчивались для  них безрезультатно.  Во  время этих схваток
медицинские работники сражались за  жизнь раненых плечом к  плечу с  бойцами
охраны.
     Летом  сорок третьего года  отрядам имени Щорса,  имени Кирова и  имени
Буденного была  поставлена задача  разгромить вражеский гарнизон  в  деревне
Балашевичи Глусского района.  Он  был форпостом немцев у  партизанской зоны,
отсюда,  из  Балашевич,  гитлеровцы то и  дело высылали карательные отряды в
соседние деревни,  куда  часто  заходили партизаны.  Командование соединения
решило положить этому конец.
     На   рассвете  июньского  теплого  утра  партизаны  атаковали  деревню.
Захваченные врасплох немцы и  полицаи стали отступать.  На поле боя осталось
тридцать убитых врагов.  Среди партизан несколько человек было ранено.  Всех
их своевременно вынесла с поля боя, оказала первую помощь медицинская сестра
Дора Шпаковская.  Она же сопровождала повозки с  ранеными,  когда партизаны,
успешно выполнив задание, начали отходить к деревне Устерхи.
     Внезапно наш авангард обстреляли,  завязался встречный бой.  Оказалось,
что на  пути встали фашисты из глусского и  подлужского гарнизонов,  которые
торопились на помощь своим в Балашевичах.  Вооружение у врагов -  автоматы и
минометы, немцев было теперь значительно больше, чем партизан.
     Положение усложнилось.  Гитлеровцы стали  окружать партизанские отряды,
они напали на повозки с ранеными. Вместе с бойцами из охраны и легкоранеными
мужественно  сражалась  и   Дора   Шпаковская.   А   когда  положение  стало
критическим,  она  первой поднялась в  контратаку,  повела за  собой бойцов.
Вскоре партизанам подошло подкрепление, враг был отбит.
     В  двадцать  одном  бою  довелось  участвовать мужественной медицинской
сестре Доре Иосифовне Шпаковской.  В  том числе в  пяти с частями регулярной
немецкой армии.  И  в  каждом вела себя смело,  показывала остальным образцы
мужества и  отваги.  Она лично вынесла с  поля боя 34  раненых и  оказала им
доврачебную помощь.  В  перерывах между  боями  все  силы  отдавала уходу за
ранеными  и  больными,   помогла  нам,  врачам,  подготовить  14  санитарных
инструкторов.
     После того как мы соединились с регулярными частями Красной Армии, Дора
пошла в  военный госпиталь.  Продолжает служить медицине и  сейчас,  работая
хирургической сестрой в одной из больниц Бобруйска.
     Особенно отличились медики  весной сорок  второго года,  когда  фашисты
предприняли  большую   карательную  операцию   с   целью   разгрома   центра
партизанского движения на Полесье - легендарной Рудобелки. Сюда было брошено
три  батальона  гитлеровцев,   усиленных  танками  и  самолетами.   Враг  по
численности  и  вооружению  значительно  превосходил  группировку  партизан,
защищавших подступы  к  Рудобелке.  Естественно,  в  этих  условиях народные
мстители  вынуждены были  маневрировать,  избегая  открытых  боев,  наносить
эсэсовцам  довольно  ощутимые  потери  неожиданными нападениями  с  тыла,  с
флангов. Устраивались засады, минировались дороги, по которым шли враги.
     Одна  из  колонн  немцев  двигалась из  Глуска  вдоль  железнодорожного
полотна по  направлению к  поселку Октябрьский.  На  их пути,  неподалеку от
деревни Ковбики,  отряд  имени Щорса,  которым в  то  время командовал Устин
Никитич Шваяков,  устроил засаду. Когда фашисты приблизились, грянул дружный
залп.  Немцы не  ожидали нападения.  Они в  панике стали разбегаться,  потом
залегли.   С  большим  трудом  гитлеровским  офицерам  удалось  организовать
оборону.  Завязался бой,  который продолжался весь день. И к партизанам, и к
немцам подходили подкрепления, которые с марша вступали в бой.
     В  этом  тяжелом сражении Ася  Котова вынесла из-под  пуль  врага  пять
раненых,  всех их доставила в деревню Малын,  где расположилась база отряда.
Последним она  спасала командира отряда Устина Никитича Шваякова.  Ранение у
него оказалось не  из легких.  Пуля угодила в  правую руку,  повредила кости
предплечья. Ася оказала ему первую помощь, доставила в деревню.
     С  того  времени прошло около  тридцати лет,  а  Ася  Котова продолжает
ревностно служить медицине. Она возглавляет Замошский фельдшерско-акушерский
пункт  Осиповичского района Могилевской области.  Не  так  давно за  хорошие
показатели на участке ей был вручен ценный подарок - мотоцикл К-750.
     Здесь отличился и  врач  Павел Семенович Слинко.  Он  заслуживает того,
чтобы о нем рассказать подробнее.
     Война застала Павла Семеновича на румынской границе в должности зубного
врача полка.  Пережил он за первые месяцы много: и жаркие бои с фашистами, и
горечь  отступления,   и  окружение,   из  которого  выходили  поодиночке  и
небольшими группами.
     После   долгих   скитаний  Слинко  пришел  в   родную  деревню  Каменка
Бобруйского района.  Здесь же  случайно оказались актриса одного из  минских
театров Мария Григорьевна Бородич и ее приятель Александр Ефимович Коротков.
Познакомились,  стали часто встречаться, и вскоре выяснилось, что все трое -
единомышленники, готовы бороться с врагом.
     Мария  Бородич  через  свою  знакомую,  местную  учительницу  Анастасию
Федоровну  Шарец,  которая  была  связной  у  партизан,  попросила  передать
командиру о  существовании группы.  Устин Никитич Шваяков дал  группе первое
задание:  собирать  в  Каменке  и  соседних деревнях информацию о  фашистах,
запасаться медикаментами и перевязочным материалом.
     Это задание группа выполнила, но на Марию Григорьевну обратили внимание
гитлеровцы.  Командование разрешило ей уйти в отряд. Ночью Слинко и Коротков
провели ее в деревню Мочулки, которая находилась в партизанской зоне.
     А  через несколько дней  в  окно к  Слинко постучали.  Услышав условный
пароль,  он заторопился в  сени,  открыл дверь.  В  дом вошли двое из отряда
Шваякова.
     - Быстрее собирайся,  доктор!  -  сказал один из  них.  -  Забирай свои
лекарства, инструменты...
     - Надо товарища позвать, - напомнил Слинко.
     - Уже предупредили. Сейчас придет.
     К утру вся группа благополучно добралась до лагеря.
     Первое время,  пока отряд был  немногочисленным,  Слинко довольно часто
вместе  с  другими  партизанами  ходил  на  ответственные задания.  Особенно
запомнился ему  бой в  октябре 1942 года на  шоссе Москва -  Варшава в  семи
километрах от  Бобруйска.  Длился он  несколько часов.  Отряд  карателей был
разбит наголову,  но  и  партизаны понесли большие потери.  Был один убитый,
пять  человек ранено.  Всем  пострадавшим Павел Семенович оказал необходимую
медицинскую помощь,  их  благополучно доставили в  деревню Зеленковичи,  где
Слинко устроил небольшой лазарет.
     Лечение  раненых в  последующие дни  протекало успешно.  Четверо быстро
поправлялись,  лишь  один  Толик Завертяев все  жаловался на  боли в  правом
коленном суставе.  Врач стал подозревать недоброе,  но окончательный диагноз
сам  поставить не  решился.  Пригласил хирурга  Василия Хлыстова из  бригады
Павловского.  Тот осмотрел больного и подтвердил подозрения Слинко - газовая
гангрена. Единственный выход - ампутация. Стали готовиться к операции, и тут
столкнулись с неожиданным: Толик наотрез отказался ампутировать ногу. Как ни
уговаривали его  врачи,  как  ни  объясняли  всю  трагичность положения,  он
остался непреклонен.
     Ампутацию пришлось отложить. Стали делать лампасные разрезы и повязки с
марганцовкой. Но все оказалось тщетным. Через два дня положение Толика резко
ухудшилось, и он скончался.
     Этот случай мы всегда приводили в пример раненым,  которым предлагалась
ампутация.   Для   окончательного  решения   больного  это   имело   большое
психологическое значение.
     С наступлением зимы в отряде было обнаружено несколько случаев чесотки.
Никаких лекарств против нее у  Слинко не было,  и он обратился за помощью ко
мне.  У  себя в  соединении к  тому времени я  уже  с  успехом применял мазь
собственного  изготовления.   Вот  тогда-то   я   и   познакомился  с   этим
замечательным человеком.
     Наша санчасть располагалась в  деревне Сосновка.  И вот однажды заходит
ко мне молодой, выше среднего роста, энергичный мужчина. Представился врачом
отряда  Шваякова.  Я  пригласил  его  сесть.  Беседовали долго,  и  к  концу
разговора у меня о новом знакомом сложилось очень хорошее мнение.
     Хотя у  нас в  то время тоже с  медикаментами было не густо,  но я  дал
Слинко немного парашютной ткани для бинтов, мази против чесотки.
     Расстались мы очень тепло.
     Потом  не  раз  я  слышал  об  этом  человеке,  мужественном партизане,
замечательном враче.
     В  феврале 1943  года  партизаны решили  разгромить немецкий гарнизон в
деревне Каменка, то есть в родной деревне Слинко. Внезапным налетом враг был
разбит,  но оказались ранены многие командиры: командир отряда имени Чапаева
М.Седик,  комиссар отряда  П.И.Панкратов,  начальник штаба  В.  В.  Маницын,
командир разведки Ю.  Вечеребин,  командир взвода С.  Шарец.  Врач  Слинко с
медсестрой  Асей  Котовой  оказали  им   необходимую  помощь,   благополучно
эвакуировали в отрядный лазарет. Все они поправились, вернулись в строй.
     Летом  того  же  года  был  тяжело ранен в  верхнюю треть бедра молодой
партизан Ф.Барановский. В опасном состоянии его доставили в санчасть. Слинко
с  медсестрой Лебедевой и  санинструктором Н.Суляевым вели  борьбу за  жизнь
раненого.  Ему сделали перевязку с  иммобилизацией,  наложили шины.  К  утру
Барановского начало лихорадить,  он стал бредить.  Тогда Слинко пригласил на
консультацию хирурга Мышкина. Тот диагностировал газовую гангрену, предложил
свои услуги при операции.
     Оперировали раненого под  наркозом.  Сделали длинные л