возвращение к прежде высказанной мысли,
уточнения, детализация и тут же опущен, казалось бы, важный аспект,
не отточена формулировка. Память подсказывает одну из любимейших
Вернадским тютчевских строк: "Мысль изреченная есть ложь". Кажется,
словно ученый пытается высказаться так, чтобы вернее передать свои
мысли, чувства. И это не всегда ему удается, возможно, потому,
что идея не выкристаллизовалась, не укладывалась в строгие рамки
логических построений.


В ответ на упрек критика (философа А. М. Деборина) в отсутствии
четкой философской установки проблемы времени, Вернадский написал:
"Дать четкую философскую установку проблемы времени! --  Да на это не
хватит жизни".


Нередко ученого путают с первым учеником, который быстрее других
решает сложные задачи. Вообще-то такие ученые существуют и ценятся
высоко. Однако вспомним, что прежде, чем задача решена, кто-то
ее придумал, сформулировал и даже --  хотя для сложных задач это не
обязательно --  решал ее... Последнее, как говорится, дело техники.


Решатели задач! Вам постоянно требуется пища --  пусть непережеванная, но
приготовленная, а то и обработанная. Кто-то должен вам ее поставлять,
кто-то должен утолять вашу жажду отгадывать загадки. Значит, кто-то
должен увидеть то, что прежде никто не сумел разглядеть, открыть новую
землю за океаном неведомого. И тогда, только тогда вы ступите на эту
землю и будете исследовать ее.


Кто не знает: Колумб направлялся в Индию, а открыл новый континент,
даже не подозревая об этом.


Открыть новую землю! Пусть только увидеть вдали, пусть только
уловить контуры в тумане. И все-таки это будет открытие. Вовсе
не обязательно особо возвеличивать первооткрывателя и того, кто
верно наметил его маршрут. Последующие исследователи могут сделать
значительно больше: пройти по неведомой земле вдоль и поперек, точно
описать ее и т. д. Вернадский умел не только находить ответы, но и
формулировать интересные вопросы. Однако проблему времени он как будто
и не стремился решить. Существуют проблемы, которые никогда не будут
окончательно исчерпаны. К ним люди будут возвращаться и осмысливать
их по-новому. Вернадский, занимаясь проблемой времени, открывал путь,
интересный, загадочный, которому нет конца.



ЖИВОЕ ВЕЩЕСТВО

Время --  всеобъемляющая категория. Нет ни одного реального объекта вне
времени, как, впрочем, нет времени вне реальных объектов.


Исследуя кристаллы и минералы, Вернадский осуществлял прежде
всего научный анализ, рассматривал и группировал отдельные
объекты своеобразной структуры и химического состава. Проблема
времени требовала преимущественно синтеза знаний.  И, не прерывая
аналитических исследований, Вернадский переходил к обобщениям. На
этот путь толкал его неуемный интерес к природе, к мирозданию,
к познанию закономерностей, связывающих воедино атомы и минералы,
горные породы и живые существа, континенты и океаны.


Ученому-специалисту очень непросто увидеть за деревом лес, если
приходится в упор изучать именно дерево, или только один его лист,
или даже разглядывать в микроскоп одну его клетку.


В отличие от большинства геологов Вернадский, сочетая научный
анализ и синтез, рассматривал судьбу кристаллов и минералов в связи
с жизнью земной коры, атмосферы, природных вод. Он рассматривал
минералы как подвижные, динамичные структуры, подвластные, как и
все в природе, времени (тогда как минералы и кристаллы по старой
традиции представлялись ученым неподвижными геометрическими фигурами,
не имеющими истории, то есть находящимися "вне времени"). Поэтому он
не мог не отметить роль жизни на Земле: "Органический мир как целое
является тем своеобразным фактором, который разрушает минеральные
тела Земля и использует их энергию..."


В конце прошлого века, читая курс минералогии в Московском
университете, Вернадский говорил о круговоротах некоторых химических
элементов и подчеркивал, что Солнце поддерживает (через растения)
эти круговороты. Однако о геологической роли организмов он долго (два
десятилетия!) писал только в самом общем виде.  За этот срок немало
ученых вплотную подошли к учению о геологической роли живого вещества
и о биосфере. Была опубликована книга американского океанолога Д.
Меррея с кратким, но емким описанием биосферы. Описывая неорганическую
жизнь Земли, известный русский геолог и географ И. Д. Лукашевич
утверждал идею геологической вечности жизни (одиннадцать лет спустя
Вернадский посвятит этой проблеме специальную статью).


В очерках химической жизни земной коры Ферсман высказал
немало интересных и глубоких мыслей, как бы предваряющих идеи
Вернадского. Ферсман писал: "В ... зоне жизни или биосфере протекает
наше существование, здесь вокруг нас кипит и волнуется мир людей,
необъятно кишит животная жизнь, распускается и дышит растительность, --
всюду колоссальная и интенсивная химическая жизнь земли".  Характерно
название одного из геохимических очерков Ферсмана: "Органическая
жизнь, космос и химические превращения" (1914 год), где в частности,
говорилось:


"... организмы являются великими геологическими деятелями, и неизбежно
весь характер химических процессов земной поверхности будет зависеть,
как он зависит уже и сейчас, от истории развития органического
мира". "Но медленно входят в научное сознание эти картины, --
проницательно отметил Ферсман, --  медленно расширяются рамки научного
кругозора, и долгой борьбой и долгой работой нарастают идеи, которые
должны связать все проявления химической, физической, психической
и социальной жизни в одно целое, покорное все одним и тем же общим
законам природы".


Тому, кто в общих чертах знаком с современными представлениями
о геологической роли жизни и человечества, может показаться,
что первооткрывателем в этой области знаний следовало бы считать
А. Е. Ферсмана, а не В. И. Вернадского.  Однако предоставим слово
Ферсману: "Идея о роли органической жизни в химических процессах
земной коры давно сознавалась и отмечалась геологами и натуралистами;
однако это признание не шло дальше общих фраз и констатации факта; мы
должны совершенно определенно сказать, что точное, чисто математическое
понимание влияния жизненных процессов на ход химии земной коры было
положено работами академика В. И. Вернадского".


Это было написано после того, как вышли в свет классические работы
Вернадского "Биосфера" и "Очерки геохимии", а также ряд статей по
биогеохимии.


Между прочим, в 1917 году, когда Вернадский, по его собственному
признанию, еще только начал научно разрабатывать основы биогеохимии,
французский ученый В. Анри писал; "С мировой точки зрения жизнь есть
не что иное, как постоянное задержание и накопление химической и
лучистой энергии в теплоту и препятствующее рассеиванию последней в
мировом пространстве".


И сегодня среди множества высказываемых научных идей есть такие,
которым суждено вскоре обрести популярность, получить признание. Весь
фокус в том, чтобы суметь обнаружить такую идею, доказать ее истинность
и создать на ее основе научное учение, теорию. Сделать это обычно
значительно труднее, чем изобрести остроумную мысль.


Вернадский ввел понятие живого вещества --  совокупности организмов. Он
начал изучать живую природу так же, как минералы и горные
породы. Определенный биологический вид можно сопоставлять с минеральным
видом; сообщество (экосистему, биоценоз) --  с горной породой. Скажем,
туча саранчи "может считаться аналогичной ... движущейся горной породе,
одаренной свободной энергией".  Говорят: чтобы оценить нечто, надо это
потерять. По этому принципу Вернадский предположил, как бы выглядела
Земля, лишенная живого вещества. И констатировал: "Лик Земли стал бы
так же неизменен и химически инертен, как является неподвижным лик
Луны, как инертны осколки небесных светил ... и проникающая небесные
пространства космическая пыль".


Вернадский первым стал исследовать жизнь как целое, как геологически
своеобразное живое вещество, характеризующееся весом, химическим
составом, энергией и геохимической активностью. Вернадский
подчеркивал, что за геологическую историю организмы, по-видимому,
осваивали новые области планеты, приспосабливаясь к многообразным
природным условиям и участвуя в их изменении, Одно из выражений
геологической активности живого вещества --  скорость размножения
организмов. Она колеблется в широких пределах, и в идеальных условиях
(отсутствующих в природе) достигает скорости звука. Бактерия холеры,
например, способна (теоретически) за тридцать часов покрыть сплошной
пленкой всю поверхность планеты. Крохотная инфузория туфелька может
за пять лет выработать массу протоплазмы, по объему в десять тысяч
раз превышающую нашу планету.  Одноклеточная водоросль диатомея за
восемь дней способна образовать массу материи, равную объему Земли,
а в течение следующего дня удвоить эту массу.


Скорость передачи жизни, геохимическую активность живого вещества,
отраженную в способности к размножению, Вернадский выразил в виде
формулы: $2^n\Delta = N_n$, где $n$ --  число дней с начала размножения,
$\Delta$ --  показатель прогрессии, для одноклеточных соответствующий
числу поколений в сутки, $N_n$ --  число организмов через $n$ дней.


Идеальная геохимическая активность не реализуется прежде всего
из-за ограниченности плацдарма жизни, заполненного живым веществом с
определенной плотностью, в также потока солнечных лучей, достигающих
земной поверхности (ведь геохимическая энергия живого вещества есть
измененная солнечная энергия).  По подсчетам Вернадского, в каждый
момент на Земле существует около $10^{20}-10^{21}$ граммов живого вещества,
которое "вечно разрушается и создается --  главным образом, не ростом,
а размножением. Поколения создаются в промежутки от десятков минут
до сотен лет. Ими обновляется вещество, охваченное жизнью. То,
которое находится в каждую минуту в наличности, составляет ничтожную
долю созданного в году, так как колоссальные количества создаются и
разрушаются даже в течение суток.


Перед нами динамическое равновесие. Оно поддерживается трудно
охватываемым мыслью количеством вещества".


Хороший образ "зеленого горения" или "горения жизни" предлагает
Вернадский: "вещество, охваченное жизнью..."


Вряд ли стоит пытаться сформулировать некую основную идею учения
Вернадского о живом веществе. Для работ Вернадского характерна,
как бы сказать, ветвистость мысли: от главного ствола основной темы
отходят многочисленные ветви, которые в свою очередь дают новые
побеги. Намечается множество направлений, затрагиваются разнообразные
идеи, порой уходящие далеко за пределы сугубо геологических проблем.


Напрашивается аналогия с художественным произведением. Можно, скажем,
свести "Преступление и наказание" Достоевского к детективному сюжету
об убийстве старухи, сокрытию следов преступления, расследованию и т.
д. Подобная схема будет отражать суть романа не более, чем манекен --
живого человека.


Для некоторых научных проблем вполне оправдана полная
схематизация. Например, вывод математической формулы. И цель, и путь
ее достижения здесь очень локальны, резко ограничены.


Для настоящего натуралиста --  иначе. Вернадский постоянно видел перед
собой природу --  бесконечно разнообразную, не сводимую к простой или
даже к сверхсложной системе формул. Безусловно, научный анализ
сопряжен с неизбежными упрощениями.  Важно, однако, стремиться выйти
из узких пределов схематизации, не теряя ощущения жизни природы и
беспредельности научных исканий.


С юношеских лет Вернадский всерьез задумывался о жизни и смерти,
о связи поколений, о цели человеческого существования --  как отдельной
личности, так и всего человечества. В детстве он был глубоко потрясен
смертью своего очень талантливого старшего брата. Неотвратимость
смерти Вернадский почувствовал рано и всегда помнил о бренности своего
личного существования.


В представлениях Вернадского о единстве и геологической вечности жизни
можно усмотреть что-то от субъективных ощущений. Еще до разработки
учения о биосфере ученый писал, что смысл личной жизни определяется
ее связью с прошлыми поколениями. Именно в единстве со всем сущим --
смысл бессмертия.


Таким был один из принципов научной веры Вернадского. Но вера --  это
желание, мечта, надежда. Ученый не мог ограничиваться одной лишь
ею. Он пытался с помощью науки найти ответ на проблему сущности
жизни --  и жизни индивидуальной, бренной, и всеобщей, непрерывной,
геологически вечной.


Жизнь --  не случайное явление на земной поверхности. "Она теснейшим
образом связана со строением земной коры, входит в ее механизм и в
этом механизме исполняет величайшей важности функции, без которых
он не мог бы существовать". "Ею в действительности определяется
не только картина окружающей нас природы, создаваемая красками,
формами, сообществами растительных и животных организмов, трудом и
творчеством культурного человечества, --  но ее влияние идет глубже,
проникает более грандиозные химические процессы земной коры".


Однако назвать и познать явление природы --  не одно и то же. Самые
точные формулировки и характеристики не исчерпывают проблем
жизни. Ясный ум Вернадского отлично понимал это: "Как мог образоваться
этот своеобразный механизм земной коры, каким является охваченное
жизнью вещество биосферы, непрерывно действующий в течение сотен
миллионов лет геологического времени, --  мы не знаем. Это является
загадкой так же, как загадкой в общей схеме наших знаний является и
сама жизнь".



БИОСФЕРА

За последние два десятилетия это слово все чаще встречается
в биологической, геологической, философской литературе. Научное
понятие "биосфера" становится одним из самых популярных в современном
естествознании. По-видимому, и впредь биосфере будут посвящаться
многочисленные и разнообразные научные, философские, научно-популярные
труды.


Что такое биосфера? Каковы ее особенности и закономерности
существования? Какое значение имеет учение о биосфере и какие у
него перспективы?


На эти вопросы ответить непросто. Не только потому, что они
частично не разработаны до конца. Обилие научных исследований и
разработок, посвященных биосфере, создает значительные трудности из-за
разноголосицы авторов, произвольных толкований некоторых терминов и
понятий, ошибок и упущений.


Наиболее полная и глубокая концепция биосферы принадлежит
Вернадскому. Более поздние разработки касались и касаются
преимущественно частностей и главным образом биологических и
экологических проблем. А ведь в учении о биосфере сливаются воедино
науки о Земле и биологические науки. Более того, если биосфера --  одна
из планетарных оболочек (а с этим как будто соглашаются все), познание
ее должно проходить прежде всего в глобальном масштабе, с позиций
общепланетарных, характерных для наук о Земле.


Отдельные разделы учения пользовались за последние годы большой
популярностью, а другие оставались в тени. О биосфере пишут
специалисты, знатоки конкретных наук, со своих частных позиций. Увы,
несмотря на усиливающиеся призывы осуществлять синтез знаний, век
узкой специализации продолжается.


Конечно, и до Вернадского, и после него высказывались и высказываются
разные идеи о биосфере. Изданы соответствующие труды --  более или менее
обстоятельные. И все-таки учение Вернадского о биосфере продолжает
оставаться наиболее цельным, завершенным, основополагающим. Хотя не
все ученые и не во всем с ним согласны.


До сих пор часть ученых (преимущественно географы) продолжают толковать
биосферу по-своему, понимая это научное понятие своеобразно; скажем,
как совокупность всех организмов. Ясно, что подобные "двойные" и
"тройные" толкования одного и того же термина (понятия) создают
излишнюю неразбериху. Терминологические споры, столь привычные и
приятные для схоластиков, уводят ученых от существа проблем и сушат
живую научную мысль. А ведь в учении о биосфере речь идет о той части
нашей планеты, которая пронизана солнечными лучами и жизнью. Биосфера
определяет изменчивый и прекрасный облик Земли, соединяет в своем лоне
все живое и освещается изнутри светом человеческого разума. Мы всецело
принадлежим биосфере --  и телом, и духовной жизнью, прошлым и будущим,
став органом ее самопознания и преобразования.


Вернадский первым из ученых понял это. Правда, сам он никогда
не утверждал свое первенство. Напротив, постоянно упоминал
о своих предшественниках. В монографии "Биосфера" Вернадский
упомянул имя Ж. Ламарка (а также Окена и Стеффенса) как одного из
натуралистов-философов начала XIX века, утверждавших мысль о большой
геологической значимости жизнедеятельности организмов. Двадцать лет
спустя в статье, посвященной ноосфере (1945 год), Вернадский написал
что понятие "биосфера" (область жизни) "введено было в биологию
Ламарком ... а в геологию Э. Зюссом ...".


Однако во времена Ламарка термин "биосфера" употреблялся (редко)
лишь в смысле "сферический организм". Ламарк одновременно с немецким
ученым Г. Тревиранусом "изобрел" другой термин, ставший позже очень
популярным, --  биология. Правда, Ламарку принадлежат замечательные
высказывания о геологической роли живых существ, предвосхитившие
некоторые положения учения о биосфере. Но войти в биологию это учение
не могло на протяжении всего прошлого века, потому что о планетарном
значении жизни до Вернадского не было написано ни одной значительной
научной работы.


Знаменитый австрийский геолог Э. Зюсс --  автор многих звучных и емких
научных терминов, в том числе и термина "биосфера". Но вряд ли можно
утверждать, что он ввел соответствующее понятие в геологию. О сущности
биосферы Зюсс почти ничего не написал. По-видимому, он отождествлял
биосферу с "пространственно ограниченной совокупностью организмов". Во
всяком случае, именно так понимали этот термин ученые (преимущественно
географы) в конце прошлого и начале нынешнего века. Ни Зюсс, ни его
последователи не оценили по достоинству перспективы, открывающиеся
перед учением о биосфере, и об этой оболочке планеты говорили только
вскользь, в перечне сфер Земли, как бы оставляя данную тему для более
детальных чисто биологических разработок.


Вернадского интересовали сначала частные проблемы биогеохимии,
связанные прежде всего с минералогией. Например, судьба так называемого
каолинового ядра сложных силикатов (полимерных форм окиси кремния). Но
вскоре он перешел к обобщениям, оценивая геохимическую роль живого
вещества. Открывшиеся перспективы научных исследований поразили его. В
конце 1919 года он написал в дневнике: "Сейчас я как-то ясно чувствую,
что то, что я делаю своей геохимией и живым веществом, есть ценное
и большое. И готов это прямо утверждать, уверен, что если не оценят
современники, оценит потомство".


Три месяца спустя он вновь отмечает: "Я ясно стал сознавать, что мне
суждено сказать человечеству новое в том учении о живом веществе,
которое я создал, и что это есть мое призвание... Сейчас я сознаю,
что это учение может оказать такое же влияние, как книга Дарвина..."


Первыми услышали начала учения о биосфере студенты Сорбонны (Франция),
которым Вернадский читал лекции по геохимии в 1923-1924 годах. Эти
лекции вдохновили двух молодых ученых --  Тейяра де Шардена и Ле Руа
--  на глубокие раздумья о сущности человечества и его предначертания
в природе. Выборочно восприняв мысли, высказанные Вернадским, Ле Руа
вскоре издал две свои научно-философские работы. В них он писал о
ноосфере (сфере разума), оставив на втором плане идеи о биосфере.


Такова была дань, которую многие ученые невольно отдавали научным
традициям.  Ведь о геологической деятельности человека геологи и
географы писали давно: одним из первых был Ж. Бюффон и труды его
относились к концу XVIII века. В середине прошлого века этой теме
посвятил свою фундаментальную монографию Г. Марш, а незадолго до
него упомянул о человеке как геологическом агенте Ч. Лайель. А вот
геологическое значе