Ада поцеловала его, мгновенно пробудив в нем  жажду  ее  тела,  затем
уперлась ступнями ему в живот и снова отпихнулась.
     Но дважды на одну уловку он не  попадется!  Арло  по-прежнему  держал
девчонку за волосы. Она взбрыкнула, но никуда деться от  него  не  смогла.
Арло подтянул ее обратно, пытаясь обхватить распростертые руки  и  манящие
ноги.
     Но сцепления со льдом не было. Ада рассмеялась, глядя на его  попытки
прижаться к ней. Все равно, что на материнском уроке держать  лист  бумаги
на весу и писать на нем по-древнеземлянски. Без твердой  опоры  -  тщетные
усилия. Ада же была далеко не твердой, а извивалась  как  пещерный  червь.
Его неумелость казалась ей забавной, и она то и дело дразнила его, мельком
показывая цель. От смеха она вся дрожала вплоть до лобка.
     - Ну и любовник! - весело кричала она.
     Они продолжали скользить по льду и наконец стукнулись о стену. У Арло
возникла новая мысль. Вот где его опора!
     Он сманеврировал так, чтобы она оказалась спиной к стене, а ее руки и
ноги не могли его снова оттолкнуть. Нащупал в скале неровности и трещины и
плотно прижался к ним  ладонями,  чтобы  растаял  тонкий  слой  льда.  Это
позволит ему ухватиться понадежнее. Его руки и  ноги  образовали  у  стены
замкнутое пространство, и она оказалась пойманной.
     "Теперь, - подумал он, - решающий маневр". Словно он -  космокорабль,
о котором она рассказала: челнок, доставивший иридиевую руду с поверхности
планетоида. Он находился на орбите, нацеливаясь кронштейном -  устройством
для хранения руды. Надо точно состыковаться,  выкинуть  спускной  желоб  и
перекачать свой груз в закрытый бункер. Насос включится автоматически, как
только произойдет соединение; человеческие руки для управления  не  нужны.
Такие корабли не нуждаются в  герметичности,  системе  жизнеобеспечения  и
защите от радиация Они очень производительны.
     Но  данный  челнок  страдал  от  одной  неполадки  и  никак  не   мог
состыковаться с  приемным  механизмом.  Чтобы  добиться  соединения,  Арло
приходилось упираться краями кронштейна и разворачиваться. С  определенной
осторожностью и расчетом все должно было  получиться.  Транспортер-гидрант
уже наполнен  для  немедленной  отгрузки.  Он  нацелен  в  трубу  бункера.
Измельченная  руда  поднимается  по  внутреннему  транспортеру,   создавая
необходимое для сброса давление. Медленно, медленно к цели...
     Цель отклонилась: необходимо внести поправку. Легкий толчок в сторону
-  слишком  сильно,  назад!  _Т_е_п_е_р_ь_  точно  по  центру.  Время  для
решительного движения вперед...
     Контакт! Гидрант включился, руда пошла...
     И в тот же момент что-то отбрасывает спускное  отверстие  в  сторону.
Для  поправок  слишком  поздно!  Ценный  груз  не  попадает  в  бункер   и
извергается в космос - пропавший, невосстановимый.
     Арло очнулся от грез в высшей точке  боли-наслаждения.  Ада  смеялась
так громко, что стала задыхаться.
     Руки у Арло заняты - цепляются за скалу позади Ады. Он и забыл, что у
нее-то руки свободны! Она воспользовалась ими  в  решающий  момент  и  все
испортила.
     Руки Арло отпустили скалу и сомкнулись у Алы на шее. Он сжал  девочку
и стукнул ее головой о стену. Из-за слабого сцепления  удар  получился  не
очень сильным. Они снова откатились на середину озера.
     - Извини, - сказала с раскаянием Ада.
     - И_з_в_и_н_и_! Ты...
     - Я тебе докажу. Дай мне хвею.
     С сомнением и полный разочарования, Арло привел Аду в сад. Там сорвал
прекрасный цветок светящейся голубой хвеи и держал его в руке до тех  пор,
пока тот не сориентировался на него. После чего подарил цветок Аде,  зная,
что сейчас он завянет и умрет, ибо ее любовь не могла быть  искренней.  Во
какая-то часть в нем надеялась, что этого не  случится,  -  жаль  было  не
только их отношений, но и небывалую голубую хвею.
     Ада воткнула растение себе в волосы  -  хвея  продолжала  цвести.  Ее
свечение даже усилилось. Ада молча смотрела на Арло, не нуждаясь  более  в
словах и внезапно превратившись из дразнившего его подростка в  прекрасную
девушку.
     Она действительно  _л_ю_б_и_л_а_  Арло  -  хвея  доказала  это  своим
сиянием. Сияние хвеи ознаменовало их помолвку в духе его предков.




                         ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СМЕРТЬ


                                  $ 460


     В пассажирской каюте СС-корабля сидело двое мужчин. Они  разглядывали
смоделированную панораму  звезд:  в  действительности,  при  Сверхсветовом
путешествии звезды _в_и_д_е_т_ь_ невозможно,  но  модель  была  точной  и,
пожалуй, производила более сильное впечатление, чем реальность.
     Один мужчина был стар.  К  его  основным  органам  были  присоединены
стимуляторы и ритмоводители,  заставлявшие  их  хоть  как-то  работать,  а
искусственное  легкое  подавало  кислород  для  дыхания.  Похоже,  что  он
готовился к смерти, поскольку все его тело было поражено какой-то  ужасной
болезнью.
     Другой был миньон: невысокий, неопределенного  возраста,  угрюмый  на
вид мужчина с бородой, облаченный в обычную для его  культуры  набедренную
повязку.
     - Не выпить ли нам вина в честь юбилея,  Утренний  Туман?  -  спросил
старик, доставая старинную бутылку.
     - А позволит ли это твое здоровье, Вениамин? - спросил в свою очередь
Утренний Туман.
     - Естественно, нет!
     - Тогда пожалуйста! А что за юбилей?
     - Сегодня мне исполняется сто восемь лет, - сказал Вениамин.
     - Отлично! По этому поводу мы должны устроить  пирушку  и  пригласить
нашего кормчего.
     - Да. И... твою жену?
     - Еще рано, - многозначительно произнес Утренний Туман.
     - Прошу прощения. При моей немощи я иногда забываю...
     -  Всем  прекрасно  известна  причина  этой  немощи!  Обойдемся   без
извинений, - человек с Миньона улыбнулся и отправился за кормчим.
     Вениамин  налил  слегка  трясущейся  рукой  два  бокала  вина,  затем
расслабил напрягшиеся мышцы.
     Через минуту всунулся Утренний Туман с кормчим.  Им  оказался  ксест:
восьминогое  существо  с  шаровидным  телом,  похожим  на  центр   плотной
галактики. Тяготение на  корабле  поддерживалось  в  четверть  нормального
земного из почтения к привычкам паукообразного существа - этот уровень  не
вредил и старику Вениамину.
     У ксеста не было голосовых связок,  поэтому  люди  сопровождали  свой
разговор знаками галактического языка.
     - Сегодня в $ 460 мы отмечаем сто  восьмой  день  моего  рождения,  -
сказал Вениамин.
     - Тебя высиживали сто восемь  раз?  -  спросил  ксест,  двигая  двумя
ногами по-галактически куда изящнее, чем мог  бы  ухитриться  человек.  Он
сотрудничал с Вениамином свыше тридцати земных лет,  но  по-прежнему  имел
очень смутное представление о размножении людей и о их возрасте.
     Вениамин  засмеялся  настолько  громко,   насколько   позволяло   ему
искусственное легкое.
     - Так мы измеряем время. Я - Второй сын Старшего Пятого - родился в $
352. Мой брат Аврелий родился на четыре года раньше  и  забрал  букву  "А"
себе. Таким образом, я - Пятый не первого  ранга  и  никогда  не  старался
жениться. Кажется, к счастью. Я, несомненно, самый старший из оставшихся в
живых Пятых. _Е_д_и_н_с_т_в_е_н_н_ы_й_ живой  Пятый,  как  известно  моему
старому другу и соратнику Утреннему Туману. А поскольку вся  эта  скромная
суета сует скоро прекратится, я устраиваю юбилей. Ты усвоив?
     - Это праздник? - спросил ксест.
     - Вполне. Веселись, ибо завтра не наступит.
     У  ксеста  синкопированно   задрожали   четыре   ноги,   демонстрируя
проявление у  иномирянина  каких-то  чувств.  Он  постигал  предназначение
каждого из них, но до сих пор не понимал, что истину следует признавать  в
открытую.
     - В таком случае позвольте, чтобы некто пригласил тафиса?
     - Тафиса? - спросил Утренний Туман.
     - Очень уместно? - воскликнул Вениамин с  таким  пылом,  что  на  его
искусственном легком загорелась красная лампочка. - Я с вином, ты с женой,
ксест с тафисом. Самая великолепная пирушка всех времен и народов!
     Ксест принес небольшую коробку и приподнял крышку.  Та  была  покрыта
инеем: содержимое заморожено. Затем ксест продолжил:
     - Вам обоим известен смысл тафиса?
     - Нет, - сказал Утренний Туман.
     - Не совсем, - подтвердил Вениамин. -  Но  поверьте  мне,  по  такому
случаю все позволительно, если тебе  так  угодно.  Все,  кроме  намеренной
бестактности. Тому пример  мой  алкогольный  напиток:  он  наверняка  меня
убьет.
     - Смерть мы понимаем, - просигналил ксест. - Но существуют разные  ее
виды. Почему миньонетка остается одна в своей каюте?
     - Ее присутствие не сделает наш праздник веселее, - ответил  Утренний
Туман. - В должное время я пойду к ней и устрою  семейный  праздник,  дабы
избежать публичного показа того, что может оскорбить общество.
     Вениамин выпил бокал вина.
     -  Возможно,  это  не  совсем  уместно,  но,  полагаю,  без  малейшей
сознательной неучтивости, что она _д_о_л_ж_н_а_ быть с  нами.  Сомневаюсь,
что этим кому-либо будет нанесено оскорбление - в данном случае. Разве что
наш друг просветится - а мест сейчас просветит нас.
     Миньон просигналил песету:
     - Ты сознаешь, что,  хотя  наше  определение  красоты  отличается  от
вашего, она может оказаться для тебя неприятной?
     - Тафис - неприятен, по  вашему  определению.  Более  того,  для  вас
возникнет определенная опасность.
     - Не дурачьтесь - вы оба, - сказал Вениамин с улыбкой. - Я обладаю не
телепатическими способностями, как вы, а  лишь  крохами  информации,  -  и
заявляю следующее: дадим себе волю, каждый в своем вкусе и,  возможно,  во
вкусе своего спутника. Ни у кого из нас не будет больше такой возможности?
     - Прекрасно, - согласился Утренний Туман, дотрагиваясь  до  кнопки  у
себя на браслете. - Я открыл замок. Скоро к нам присоединится Невзгода.  -
Он перегнулся через стол и подобрал богато украшенную плеть.
     Вениамин налил себе еще, хотя бокал миньона оставался нетронутым.
     -  Удивительно,  не  правда  ли,  сколь  разнообразные  механизмы  мы
привлекаем ради собственной смерти, - сказал он. - Я  принимаю  сладостный
яд, миньон  -  миньонетку,  ксест  -  тафиса.  Разве  это  не  доказывает,
насколько, в сущности, мы похожи?
     - Все мы - разумные формы жизни, потому и похожи, - заметил  Утренний
Туман, для проверки сгибая плетку. Очевидно, это орудие  было  ему  хорошо
знакомо. - Человек, ксест, лфэ, ЕеоО  -  как  мы  обнаружили,  в  Рагнарек
отличия чисто внешние.
     Ксест вынул замороженный кубик. Теплый воздух  корабля  коснулся  его
поверхности, и от нее пошел пар.
     - У нас, вероятно, половина вашей единицы времени. Этого достаточно?
     Вениамин  посмотрел  на   часы,   встроенные   в   пульт   управления
пищеварительным регулятором.
     - Полчаса... При теперешней скорости и азимуте контакт - через  сорок
две минуты. Считаю, что граница удовлетворительная.
     - Вполне удовлетворительная, - согласился Утренний Туман. - Если один
из вас будет настолько любезен  и  подскажет  мне,  когда  останется  пять
минут...
     - Я, вероятно, буду слишком пьян, чтобы говорить,  если,  конечно,  к
этому времени не откажет моя печень, - с сожалением сказал Вениамин.  -  Я
закоротил у себя обезвреживатель алкоголя, чтобы эта стихия  добралась  до
моего мозга в чистом виде.
     - Некто тоже не будет способен, - просигналил ксест.
     - Я тебе подскажу, - произнесла с порога миньонетка.
     Утренний Туман взглянул на нее поверх плети.
     - Благодарю тебя, дорогая. - Он поднял оружие. - Подойди, пожалуйста,
сюда.
     Невзгода шагнула в комнату:  высокая  фигура  в  просторном  плаще  с
капюшоном и вуалью. Однако  ее  походка  наводила  на  мысль  о  небывалой
красоте.
     - Позволь мне увидеть твои волосы, - сказал Утренний Туман.
     Невзгода остановилась.
     - Они совсем поблекли.
     - Потому что я пренебрегал  тобой,  любовь  моя,  -  сказал  Утренний
Туман. Громко хлестнула плеть. Вуаль  слетела  с  лица  Невзгоды.  Капюшон
упал, открыв тускло-каштановые пряди. На щеке - там, куда попала плеть,  -
остался след. Но она лучезарно улыбалась.
     - Невзгода, познакомься с моим старым приятелем Вениамином, -  сказал
миньон. - И еще с одним моим приятелем, ксестом, который по обычаю их рода
безымянен. Улыбнись же им, сука.
     Миньонетка покорно улыбнулась каждому из них и сделала  это  с  такой
непринужденностью, что Вениамин замешкался и не улыбнулся в  ответ,  тогда
как конечности ксеста судорожно соединились.
     - Вы совершите сейчас слияние? - поинтересовался ксест.  -  Извините,
если некто настолько любопытен, что нарушает приличия. Наш вид никогда  не
понимал природу вашего вида вполне.
     - И никогда не поймет,  -  согласился  Вениамин.  -  В  этот  час  не
существует приличий. - Он нетвердо поднялся,  покачивая  стимуляторами  на
теле, словно украшениями. - Друг-миньон, мой  брат  умер  в  $  402  из-за
миньонетки. Кажется, ее звали Злоба.  Десятилетиями  я  пестовал  коварное
желание, которому все возрастающее опьянение позволяет наконец дать выход.
Позволь?
     Утренний Туман вручил ему плеть.
     - Друг мой, доставь мне удовольствие. Кто имеет на это большее право,
чем ты?
     Вениамин поднял плеть.
     - Понимаешь, - объяснил он ксесту как мог, одной свободной  рукой,  -
чувства у миньонетки перевернуты. Наша боль для нее - радость.  Мне  очень
жаль, что это так, и поэтому...
     Он неумело хлестнул плетью. Плеть задела женщину по плечу - более или
менее безвредно.
     - Проклятый Хтон! - выругался Вениамин,  когда  искусственное  легкое
качнулось и  ударило  его  в  бок.  В  сущности,  наказан  был  он,  а  не
миньонетка.
     Невзгода улыбнулась.
     - Тебе не хватает практики, - сказал миньон, тоже улыбаясь, и  теперь
миньонетка выглядела удрученной. - Я обращаюсь не  к  тебе?  -  бросил  ей
Утренний Туман, и ее лицо осветилось улыбкой.
     - Очень любопытно, - просигналил ксест. - Есть определенное  сходство
с тафисами. Некто начинает понимать.
     Вениамин  схватил  левой  рукой  бокал,  глотнул  еще   вина,   встал
поустойчивей, удостоверился, что стимуляторы ему не мешают, и вновь  занес
плеть.
     - Когда я попадаю по ней, я причиняю ей боль,  и  она  счастлива.  Но
воздействует на нее моя вина из-за причинения ей  боли,  а  не  сам  удар,
который она вполне может перенести. Когда же я промахиваюсь, я сержусь  на
себя за неловкость,  и  она  вновь  счастлива.  В  этом-то  и  заключается
красота. Я век не  знал  такой  возможности  выплеснуть  свои  подавленные
антагонизмы!
     - Не считая Рагнарек, - пробормотал Утренний Туман.
     - О да. Хтон...
     - Тем не менее, это, похоже, оказывает  тонизирующее  воздействие,  -
добавил Утренний Туман. - Ты гораздо подвижнее, чем прежде.
     - Да! Таким проявлением враждебности можно было бы продлить мою жизнь
на неопределенный срок, если бы она не заканчивалась через час.
     - Некто хотел бы понять, - просигналил мест. - Это понятие неизбежной
гибели... оно относится к нашей общей судьбе. - Кубик перед ним таял.
     - Поскольку это вполне подходящий случай для  описания  несчастий,  -
сказал миньон, - я объясню про Рагнарек, пока мой друг бьет мою мать.
     - Мать? - спросил мест. - Некто предполагал, что  она  твоя  супруга.
Некто именно так понял выражение.
     - Она и _е_с_т_ь_ супруга. Супруга и к тому  же  мать,  а  для  более
удачливых миньонов - бабушка и так далее по восходящей линии. При  обычном
ходе событий она станет моей невесткой, то есть супругой моего сына, и так
далее. После моей кончины, естественно. Так заведено на нашей планете.
     - Следовательно, вы  размножаетесь  делением,  -  просигналил  ксест,
будто его осенило. - Ваше отдельное  бытие  продолжается  из  поколения  в
поколение, как и наше.
     - Мои поздравления, - с трудом произнес Вениамин, сбившийся с дыхания
из-за неумелого обращения с плетью. -  Посланец  с  Миньона,  ты  прояснил
наконец загадку веков:  Природу  Размножения  Людей.  -  Он  откашлялся  и
сплюнул: - Деление!
     Ксест молчал, созерцая уменьшающийся кубик.
     - Но зачем вам в таком случае две ипостаси?
     - Два пола, - терпеливо произнес Утренний Туман.
     - Два вида?
     - Две  разновидности,  женщина  и  мужчина.  Они  соединяются,  чтобы
образовать новую особь.
     - Да, - согласился ксест, вновь что-то поняв. - Как  ЕеоО!  Только  у
вас  женская  ипостась  непрерывна  -   родительница,   супруга,   младшее
поколение. Деление наряду со слиянием.
     - Отлично изложено, - сказал Вениамин.
     Миньон покачал головой:
     - Конечно, виды, наделенные полом, не раз сталкивались на этой  почве
с вашим бесполым видом! Вероятно, будет полезно, если  ты  объяснишь  вашу
систему воспроизводства - и при чем тут тафисы.
     - С радостью. Мы делимся  непроизвольно,  когда  случайно  отрывается
отросток.   Ксест,   естественно,   восстанавливается,   но   и   отросток
воспроизводит нового ксеста. Получается двое там, где был один.  Поскольку
у нас перенаселение, возникает долг обществу. Мы  же  долги  не  одобряем.
Поэтому и используем тафисов.
     Вениамин, несмотря  на  свою  дряхлость  и  усиливающееся  опьянение,
освоился  наконец  с  плетью.  Одежда  лоскутьями  спадала  с  миньонетки,
открывая взору великолепное тело. Волосы ее заалели, словно в них заиграло
пламя.
     - Трудно поверить, что тебе больше восьмидесяти  лет!  -  пробормотал
Вениамин.
     - Я старше тебя, - сказала Невзгода. - До  Розового  Утеса  я  родила
трех сыновей. Он разорвал цепочку, превратившись в чудовище до того, как я
зачала от него, и  моему  племени  пришлось  покончить  с  ним  из-за  его
неосторожности. Так я стала  вдовой.  Не  появись  в  это  время  Каменное
Сердце...
     - Изумительно! - выдохнул Вениамин. - У  тебя  такое  лицо,  грудь...
человеческая девушка в твоем состоянии была бы на целый век моложе.
     - Не забывай о плети, - напомнила она.
     - Извини. - Он вновь хлестнул, еще слегка обнажив тело,  которым  так
восхищался. - Какое преступление я совершаю: садист и созерцатель! Я зашел
слишком далеко,  чтобы  хоть  как-то  ею  воспользоваться,  будь  мне  это
позволено.
     - Насколько нам известно, - говорил между тем Утренний Туман  ксесту,
- тафисы все едят. Пластмассу, мясо, дерево  -  все,  что  хоть  отдаленно
съедобно. А какое употребление находите им вы?
     - То же самое, - ответил ксест. - Тафисы - самые замечательные едоки,
которых  мы  обнаружили,  -  лучшие,  чем  кто-либо  из  обитателей  наших
собственных планет. Поэтому они пользуются  огромным  спросом,  и  на  них
приходится большая часть нашей торговли с другими галактическими видами. -
Он вновь проверил кубик, проведя по нему одной из ног.  -  Скоро  появятся
личинки.
     - Не расточайте себя чрезмерно, сударь, - сказал миньон Вениамину.  -
Мы хотим быть в финале вместе.
     - Вероятно, так будет лучше, - согласился старик,  отдавая  плеть.  -
Чудесное  укрепляющее,  но  всему  же  есть   предел.   Большинство   моих
стимуляторов зашкаливает.
     Утренний Туман взмахнул плетью и умело сорвал  с  миньонетки  остатки
одежды. У  нее  была  изумительная  фигура,  от  которой  захватывало  дух
(условно говоря, поскольку ксест не дышал); ни худощавая,  ни  полная,  но
словно бы вылепленная великим скульптором как образец идеальной женщины.
     Вениамин наблюдал, потягивая вино.
     - Я начинаю понимать, почему мой брат связался со  Злобой,  -  сказал
он. - Будь я предметом ее соблазна, я бы не остался холостяком. Даже  если
бы _з_н_а_л_ о судьбе тех, кого искушают ей подобные?
     - Судьба  всех  миньонов,  -  сказал  Утренний  Туман.  -  Кроме  вот
э_т_о_г_о_, по небывалой галактической причине. Дайте подумать...  как  бы
довести ее до высшей точки самым унизительным образом?
     - Для этого не нужно особенно думать, - сказал  Вениамин.  -  Вспомни
мо