ничуть  не  волновало,  что  это  часть  его
сообщницы-гусеницы. Попытка Арло пересечь озеро напрямую  могла  кончиться
для него плохо!
     Он подошел к следующему сегменту и тоже  скинул  его  в  воду.  Затем
третий: ни один из них ему не годился. Наконец направился  к  объединенным
сегментам хвоста.
     Здесь у Арло возникла трудность. Он не мог пробраться  мимо  них,  но
они были слишком громоздкими, чтобы сбросить их целиком в озеро. К тому же
там было несколько славных сегментов - камнетески с головами  и  передними
лапами, которые вполне бы ему сгодились. Он хотел их сохранить.
     Между тем хвостовые сегменты продолжали двигаться, загоняя  Досаду  в
угол. Через минуту колющий хвост сможет ее достать.
     Арло спрыгнул вниз. Пока между ним и языком находятся  три  сегмента,
он в безопасности - на какое-то время.
     Ноги у него поехали. Кожа китомедузы была пористой и скользкой  и  не
давала твердой опоры, к тому же под его весом  она  прогнулась.  Но  чтобы
плыть, воды было недостаточно. Арло  буксовал  на  месте,  не  продвигаясь
вперед.
     - Другой способ! - крикнул Атон.
     - Другой способ! - отозвался Арло. Он с трудом поднял  топор,  чтобы,
вонзив его в блестящую черную плоть, вырубить опору для ноги.  Но  тут  же
остановился: боль наверняка  переключит  внимание  кита,  а  извергающаяся
кровь сделает эту опору еще менее надежной, чем раньше. Что же придумать?
     Он протянул руку и ухватил ближайший сегмент гусеницы за лапу. Теперь
у него была точка опоры. Зажав топор между колен, он подтянулся вперед. Он
нашел другой способ!
     Добравшись до страшного хвоста, выступающего  на  полроста  человека,
Арло вновь остановился. Чтобы ударить по нему, нужна была опора! Но тот  в
любой миг может выстрелить, поскольку Досада находится уже в пределах  его
досягаемости. Меньше всего Арло хотел увидеть ее пронзенной.
     Он заметил, что  хвост  укоротился:  это  означало,  что  он  вот-вот
выскочит. Ухватившись левой рукой за последнюю  ногу,  правой  Арло  нанес
удар. Удар оказался слабым, а панцирь хвоста  прочным.  Лезвие  отскочило,
едва не угодив Арло в левую руку. Так гусеницу было не остановить.
     Хвост задрожал. Он начал  совершать  выпад!  Арло  отбросил  топор  и
ухватился обеими руками за удлиняющийся стержень. В это  же  мгновение  он
услышал всплеск.
     Хвост выстрелил, его толщина резко  уменьшилась,  а  длина  возросла.
Арло повис на нем,  упершись  ногами  в  стену  и  отталкиваясь.  Это  ему
удалось: хвост изогнулся в сторону воды и в цель не попал.
     Но и цели на месте не оказалось. Досада спрыгнула с выступа.
     - О_т_п_у_с_к_а_й_! - крикнула она.
     Арло глянул на свои  ладони  и  сразу  все  понял  Хвост  служит  для
прокалывания добычи и для  включения  ее  в  гусеницу  путем  впрыскивания
каких-то  парализующих  веществ.  Сейчас  на  его  поверхности   виднелось
какое-то блестящее клейкое вещество - ладони же у Арло онемели.
     - Н_е _м_о_г_у_! - крикнул он.
     Досада схватила его и, с силой оттолкнувшись  от  стены,  оттащила  в
сторону. Она была на удивление сильна, но это свойственно миньонетке,  ибо
позволяет ей переносить садистские наказания. Его руки  отцепились,  и  он
увидел, что на поверхности вытянутого хвоста открылись поры. Конечно,  эта
жидкость намного действеннее.  Когда  попадает  на  обширную  рану,  вроде
сквозного прокола. Кожа и мозоли как-то защитили  Арло,  хотя  не  вполне.
Действие вещества продолжалось.
     Арло упал и не шевелился. Яд гусеницы проник в организм,  парализовав
его. Он видел, слышал, ощущал - и это все.
     - Н_е_т_! - воскликнула Досада.
     Она положила Арло навзничь на спину китомедузы и окунула его  руин  в
воду. Воды здесь было  мало,  и  отмывать  их  было  слишком  поздно.  Она
оставила это занятие и ухватилась руками за сегмент гусеницы так  же,  как
недавно Арло.
     - Атон! - заорала она.
     А Арло подумал, насколько ей удобнее просто оставить  его  и  уйти  с
Атоном. Ничего не надо было _д_е_л_а_т_ь_; она пыталась спасти  его  и  не
смогла. Что еще можно требовать? Если бы он умер, он не смог  бы  помогать
Хтону в войне с миньонетками, и  в  этом  смысле  она  бы  выполнила  свое
задание. Вскоре она родила бы сына от своего отца, продолжив обычай...
     Язык уже засунул в рот третий сегмент и теперь нацелился на Арло. Тот
двигаться по-прежнему не мог.  Досада  достигла  крутого  конца  хвостовой
части, и Атон помог ей забраться на выступ. Арло видел это скорее сердцем,
чем глазами  вероятно,  он  улавливал  зрительные  образы,  воспринимаемые
другими. Досада подняла топор, который отбросил Арло. К  счастью,  тот  не
проскользнул между китомедузой и берегом на дно озера.  Они  вдвоем  пошла
прочь.
     "Пошли прочь..."
     Арло боролся, но яд гусеницы сделал  его  неподвижным.  Миллионы  лет
эволюции  ушли  на  совершенствование  этой  сыворотки,  и  она  прекрасно
выполняла свою задачу - даже в случае таких чуждых форм жизни,  как  Арло.
Двигаться он ног лишь по приказу мозга гусеницы, причем только  его  ноги,
синхронизированные  с  метрономом  гусеницы.  А  сигналов  не   поступало,
поскольку не было связи.
     Как Бедокур переборол этот наркотик и снова стал  человеком  -  пусть
даже сумасшедшим?
     Язык шлепнул его по ноге, обвился вокруг, дернул. Арло заскользил  по
китомедузе ко рту.
     "_Д_р_у_г_о_й _с_п_о_с_о_б_..."
     Десятисегментный обрубок... он шагал и действовал,  хотя  у  него  не
было мозга гусеницы! Мозг Бедокура тоже управлял небольшим  сегментом.  То
есть могли действовать и части гусеницы! Если ведущий сегмент  все  делает
верно...
     "_Я_ - _г_у_с_е_н_и_ц_а_, - подумал Арло. - _Я _и_д_у _д_о_м_о_й_!"
     И  его  ноги  задвигались.  Он  был  десницей,  состоящей  из  одного
сегмента.
     "_Я _б_е_г_у _д_о_м_о_й_!"
     Ноги подхватили быстрый  ритм,  задаваемый  разумом.  Они  больше  не
повиновались непосредственному мозгу, подобно половому органу, но,  как  и
тот, находились под влиянием видений, вызываемых разумом. Мозг умен,  ноги
глупы, их можно одурачить.
     Язык китомедузы  крепче  сжал  его  ногу  и  подтянул  к  выпуклости,
окружающей  рот,  не  обращая  внимания  на  движение.  Арло  почувствовал
прогорклые кишечные  газы,  парившие  над  ртом,  услышал  глубоко  внутри
урчание.
     "_М_о_и_м   _н_о_г_а_м   _м_е_ш_а_ю_т   _д_в_и_г_а_т_ь_с_я_.   _О_н_и
д_о_л_ж_н_ы   _б_о_р_о_т_ь_с_я_,    _ч_т_о_б_ы    _п_о_д_д_е_р_ж_и_в_а_т_ь
м_е_р_н_ы_й _ш_а_г_".
     Ноги дико забрыкались. Свободная нога уперлась в язык, прижав  его  к
ноге пойманной. Еще раз, сильнее.
     И уязвленный язык ослаб. Нора выскользнула из петли.  Арло  покатился
вниз под уклон, прочь  ото  рта,  а  ноги  его  по-прежнему  работали.  Он
перевернулся, уткнувшись лицом в черную  поверхность,  потом  перевернулся
снова и увидел переднюю часть гусеницы.
     Атон и Досада сидели на  ней  верхом;  один  у  головы,  другая  -  у
отрубленного конца.
     - Раз... два... взяли! - крикнул Атон, и оба с силой оттолкнулись  от
стены как раз в тот момент, когда внешний ряд ног двинулся  вниз.  Потеряв
равновесие, гусеница качнулась.
     - Взяли!
     И длинное  тело  гусеницы  медленно  свалилось  с  выступа  в  озеро.
Многочисленные ноги вспенили воду.
     Всплеск  был  очень  громадам.   Китомедуза   так   и   просела   под
дополнительной тяжестью. Какой бы огромной она ни  была,  сообразил  Арло,
она должна быть тонкой и плоской, как лист, а не круглой, как булыжник. Не
такой  объемистой,  как  казалась.  Изо  рта  китомедузы   вырвался   хрип
удивления. После чего язык втянулся внутрь и отверстие закрылось.
     Вода хлынула через край. Чудовище погружалось!
     Арло, неспособный плыть из-за действия яда, понял,  что  сменил  один
вид смерти на другой. Его не съедят,  он  просто  утонет.  Сейчас  его  не
спасет и сам Хтон, да Хтону это и ни к чему.
     Арло подхватили вдруг чьи-то сильные руки.  Атон  и  Досада  плыли  к
берегу, буксируя его за собой.
     Это они спасли его.


     Яд гусеницы оказался сильнодействующим. Арло пробивал себе  дорогу  к
сознанию, изнуренный удушающим жаром, -  но  по-прежнему  не  двигался  по
собственной воле. Теперь отказали даже ноги. И глаза.
     Но он мог ощущать, мог слышать. Кто-то гладил  его  во  лбу.  Нежное,
прохладное прикосновение его матери Кокены: прохладное из-за ее болезни  -
озноба. Она находилась в своей жаркой пещере и ухаживала за ним, как в  те
давние времена, когда он был ребенком. Его выручили, здесь  он  чувствовал
себя в безопасности, ему приятно было оказаться в  центре  ее  внимания  и
давать ей понять, что он в ней нуждается. Она все  отдала  ради  Атона,  а
теперь Атона теряла.
     Приблизились чьи-то шаги и остановились у входа, где, как знал  Арло,
занавески из плетеного лыка сохраняли  тепло,  необходимое  для  выживания
Кокены.
     - Входи, Досада, - сказала Кокена.
     Разум Арло среагировал, хотя тело не смогло.  Что  делает  _з_д_е_с_ь
миньонетка? Ведь, в сущности, эти женщины должны быть врагами!
     Послышалось шуршание раздвигаемых занавесок, легкое  дуновение,  и  в
пещеру вошла Досада.
     - Надень что-нибудь, - с некоторым вызовом сказала Кокена.


     Последовал шелест. Это Досада влезала в  одно  из  платьев  Кокены  -
наверняка оно ей узко! - после чего заговорила:
     - Я принесла плоды из сада Арло. Ему лучше?
     - Пока нет. Но за плоды большое спасибо, - Кокена  говорила  вежливо,
почти официально. - Я знаю, что поход в сад в одиночку для тебя опасен.
     - Со мной ходил Атон, - ладонь матери застыла у Арло на лбу - почти в
буквальном  смысле  слова:  казалось,  она  стала  мертвенно-холодной.   И
неудивительно!
     Кокена встала.
     - Нет нужды сообщать мне об этом.
     - Прошу вас... Я _д_о_л_ж_н_а_ вам рассказать. Я... вот. -  Вероятно,
Досада что-то протянула Кокене. Арло силился воспринять окружающую  среду,
увидеть женщин глазами. Что это?
     Последовало короткое молчание. Затем:
     - Он... дал тебе хвею?
     Арло в точности знал, что чувствует мать: он чувствовал то же  самое.
Если Атон дал Досаде хвею, для Кокены все кончено - и для Арло.
     - Он... послал ее, - тихо  оказала  Досада.  -  Это...  подарок  вам.
Пожалуйста, примите ее.
     "_Ч_т_о_? Хвею нельзя так передавать!"
     Кокена ее взяла.
     - Она не вянет. Как это возможно?
     - Атон вас любит, - сказала Досада. - Мы в саду ничего не делали.  Он
сорвал этот цветок, сориентировал на себя. Видите, он не сочетается с моим
голубым от Арло. Вы ведь его любите...
     - Но как ты ее донесла?
     - А как можно нести хвею? Я тоже его люблю.
     "_Н_е_в_е_р_н_о_, - подумал Арло. - Хвея любит своего хозяина и любит
того, кого любит хозяин, но на  может  просто  так  переходить  от  одного
любящего     человека     к     другому.     Она,      строго      говоря,
п_о_с_л_е_д_о_в_а_т_е_л_ь_н_а_, а не  _п_а_р_а_л_л_е_л_ь_н_а_.  Ибо  когда
мужчину  любит  несколько  женщин,  рождается  соперничество,  разрушающее
любовь - и хвею. Здесь что-то не так. Хвея должна была завянуть  -  но  не
завяла".
     Кокена отошла от Арло и приблизилась к Досаде.
     "_О _н_е_т_! - подумал Арло.  -  _О_н_и  _н_е  _м_о_г_у_т  _с_т_а_т_ь
в_р_а_г_а_м_и_...  _м_о_я  _м_а_т_ь_  и   _м_о_я   _с_е_с_т_р_а_,   _д_в_е
с_а_м_ы_х _л_ю_б_и_м_ы_х _м_о_и_х _ж_е_н_щ_и_н_ы_!"
     - Атон показал мне кое-что, чего я  не  знала,  -  нежно  проговорила
Кокена. - Иди сюда, дитя мое... сядь рядом со мной. Я тебя не  задержу.  -
Ее голос был на удивление мягок.
     - Мне неловко, - сказала  Досада.  -  Какое-то  странное  и  страшное
чувство, только не знаю, от кого оно исходит: от вас, от Арло или  от  вас
обоих.
     - Мой сын в сознании? - спросила Кокена.
     "_К_о_н_е_ч_н_о_,  _Д_о_с_а_д_а   _з_н_а_е_т_   -   _в_е_д_ь   _о_н_а
т_е_л_е_п_а_т_к_а_", - у Арло не было от нее никаких тайн!
     Вероятно, Досада кивнула утвердительно, поскольку Кокена продолжила:
     - Хорошо, что он тоже это знает.
     - Вам известно, кто я  такая!  -  воскликнула  Досада  с  неожиданным
жаром. - И известно, чем все должно закончиться! Как вы можете после этого
со мной говорить!
     Теперь Арло воспринял ее чувства: в основном, переживание блаженства,
отчасти - мрачная пропасть.  Подействовала,  наконец,  телепатия,  которая
стала сильнее из-за отказа обычных его органов  чувств.  На  три  четверти
человек, он воспринял отрицательные чувства Досады как  положительные:  на
четверть миньон, он принял их такими, каковы они есть.  Он  и  впрямь  был
смесью двух видов. Однако двойственность наделяла его широтой  восприятия,
которой иначе у него не было бы, хотя чтобы вникнуть в любое свое чувство,
ему требовалось две точки зрения. Хтон мог видеть  физические  предметы  с
нескольких сторон, но о такой душевной голографии и не подозревал.
     - Я помню твою мать, - сказала Кокена. - Прекрасная женщина -  первая
любовь Атона. Я никогда к ней не ревновала.
     - Я не знала, что мой  отец  жив!  -  с  болью  вымолвила  Досада.  -
Официально он считался мертвым, поскольку был сослан  в  тюрьму  Хтона.  Я
встретила Атона, но моя убежденность помешала мне узнать его.  Когда  Арло
рассказал мне, что его бабушка - Злоба...
     - Успокойся, дитя мое! Мне известно, что ты этого не знала. Когда  ты
убежала от меня при нашей первой встрече, я догадалась, что ты миньонетка,
и уловила во внешнем облике твое  возможное  происхождение.  Я  вспомнила,
насколько умен дядя Вениамин Пятый, и поняла некоторые из его  побуждений.
От Атона в тебе было то, что...
     - Я не собиралась предавать Арло! Смотрите... я по-прежнему ношу  его
хвею, и она жива. Я поклялась...
     - Знаю, Досада. Понимаю. Позволь мне объяснить о хвее.
     Почему Кокена внезапно успокоилась? Сейчас Арло улавливал ее чувства,
отделяя их от Досадиных. Они в основном были положительными, лишь  отчасти
отрицательными - а это означало, что все они возникли  как  положительные,
но были частично перевернуты ее особым восприятием. Она  не  притворялась,
она была уведена и умиротворена.
     - Теперь я  знаю,  что  испытывает  обычный  человек,  который  любит
миньонетку, - сказала Досада. - Я никому не хотела сделать больно, но я не
могу обманывать свою природу. Будь Атон мертв, как я думала...
     Возникла рябь ужаса, вызванная упоминанием  о  смерти  Атона.  Любовь
Кокены  была  сверхъестественна,  Арло  никогда  прежде  не  обозревал  ее
глубины.
     - Когда Атону было седа лет, - сказала Кокена, - миньонетка  Злоба  -
твоя и его мать - встретилась с ним и подарила ему  хвею.  Тогда-то  он  и
полюбил  ее.  Много  лет  спустя  он  дал  эту  хвею  мне,  забыв   о   ее
происхождении. Я не знала, что она принадлежит Злобе,  но  хвея  этого  не
забыла, и поскольку я любила Атона, цветок остался живым. Даже когда Злоба
умерла,  хвея  жила,  ибо  не  могла  понять,  что  произошло,  ведь  хвея
неразумна. Но когда я вернула хвею Атону, она обнаружила, что его любовь к
Злобе иссякла - миньонетка умерла, а он знал о том, что  хвея  принадлежит
ей - и тогда хвея умерла.
     Досаде предстояло во всем разобраться.
     - Вы знали о смерти Злобы, но не знали,  что  носили  ее  хвею,  -  я
цветок жил?
     - Да. Хвея любила меня, поскольку я любила Атона,  который  любил  ее
истинную хозяйку. В цепочке привязанностей хвея  видит  не  дальше  одного
звена. Умственное знание человека обо  всей  цепочке  не  воздействует  на
хвею, она должна приблизиться к каждому  звену,  чтобы  понять  его  своим
собственным, чисто эмоциональным способом. Любой разрыв  цепочки  способен
ее убить, если разорвано ближайшее звено.
     - Но у хвеи, которую я принесла, нет никакой цепочки...
     - Е_с_т_ь_! Это и показал нам Атон. Хвея  не  различает  виды  любви.
Обычно ее соотносят с любовью мужчины и женщины, но и  отец  вполне  может
подарить хвею сыну или дед - внуку, если он действительно его любит. Порой
хвеями обмениваются близкие друзья и подруги,  не  подразумевая  при  этом
ничего неблаговидного.
     Арло об этом тоже не знал. Хвея жила там, где  была  любовь  -  какая
угодно, не обязательно обусловленная полом.
     - Но  я  могла  лишь  _п_е_р_е_д_а_т_ь_  хвею  Атона...  нерешительно
проговорила Досада. - Я-то  _з_н_а_л_а_,  что  она  предназначена  не  для
меня... - Она смущенно умолкла. - Ведь я ношу хвею _А_р_л_о_!
     - Да. Это почти так. Ты любишь Атона - и ты любишь Арло.  Они  оба  -
твои близкие родственники. Ты - миньонетка, ты должна любить их, того  или
другого - в зависимости от обстоятельств. А можно любить  сразу  обоих,  и
хвея подтвердит это:
     - Но сейчас хвея у вас...
     - Я отдам ее моему сыну, - сказала Кокена. Она воткнула цветок Арло в
волосы, и ее любовь стала буквально осязаемой для него. - Видишь - она  не
вянет.
     - Потому что он любит вас, - сказала Досада. - Я знаю, что и меня  он
любит. Но чтобы  передать  хвею  от  меня  к  вам...  -  Она  в  изумлении
прервалась. - _В_ы_ должны любить _м_е_н_я_!
     - Ты очень похожа на свою мать, -  сказала  Кокена.  -  И  на  Атона.
Многое из того, что я люблю в нем, есть отражение его матери -  которую  я
тоже любила. У меня не было дочери...
     - Но я же миньонетка!
     - Миньонетки тоже люди.
     - Но Арло... Атон...
     - Мы вступаем в  Рагнарек.  Если  Хтон  проиграет,  то  умру  я,  ибо
нахожусь в зависимости от него. Если Хтон выиграет, то, вероятно, умрем мы
все, ибо пещерному существу мы больше не понадобимся. Чувствую, что в этой
жуткой битве  погибнет  мой  сын.  Если  Атон  выживет,  ему  лучше  всего
вернуться на Миньон. Я знаю, что ты позаботишься о нем, когда придет время
и меня уже не будет. Он рожден, чтобы любить миньонетку.
     Последовало долгое молчание; Арло улавливал постепенно изменяющиеся и
усиливающиеся чувства миньонетки. Наконец она спросила:
     - Если вы меня любите, почему я не чувствую боли?
     - Ты почти нормальна,  дитя  мое.  Далеко  не  _в_с_е_  твои  чувства
перевернуты.
     - У меня никогда не было матери...
     -  Грустно  быть  миньонеткой.  Ты  ориентирована  исключительно   на
противоположный пол, причем сексуально, и  никогда  не  узнаешь  подлинных
радостей семейной жизни. Таким образом модель твоего  поведения  постоянно
усиливается.
     - Кажется, теперь у меня есть мать.
     - Да...
     Силы покинули Арло. Он снова погрузился в бессознательное  состояние,
но теперь ему было лучше, чем прежде.


     - Надо что-то сделать с твоими руками, - проговорил Атон. - Смотри, с
них сходит кожа. На заживание потребуются недели.
     Арло взглянул на  отца.  Они  находились  в  доме-пещере.  Дальше  по
туннелю  располагалась  пещера  Кокены,  слишком  душная  и   жаркая   для
нормального уюта. А здесь было славно. Вероятно, его перенесли сюда, когда
в болезни наступил перелом.
     - Почему вы меня спасли?
     Атон и Досада переглянулись. Арло  видел  и  чувствовал  их  взаимную
тягу. Ни один из них не собирался ей поддаваться,  но  оба  испытывали  ее
силу. Арло надеялся, что они  не  понимают,  насколько  хорошо  он  читает
теперь их чувства.
     - Ты нам нужен, - сказала Досада. - Мы спасли тебя от  Хтона  не  для
того, чтобы уступить китомедузе.
     Честный  ответ.  Все  трое  понимали   положение:   нет   нужды   его
пересказывать. Арло осмотрел руки.
     - Может быть, перчатки? Они не болят... в сущности,  я  их  почти  не
чувствую...
     - Воздействие яда гусеницы, - сказал  Атон.  -  Проходить  оно  будет
медленно. Мы должны защитить кожу, но у нас нет перевязочных средств...
     - Поэтому мы и достали перчатки, - закончила Досада. - У  миньонеток.
- Она говорила так, словно сама не была миньонеткой, и  ее  слова  звучали
вполне естественно. - Вот.
     Перчатки? Огромные латные  рукавицы!  Каждый  палец  был  устроен  из
скользящих, налегающих друг на друга чешуек и  мог  свободно  двигаться  и
сги