аголосил:
    -  Ради  всего  святого,  благородный  господин,  светлый   принц,
помогите! Самое дорогое потерял, теперь только руки на себя  наложить!
Спасите,   вечной   справедливостью   заклинаю!   "Каков   стиль,"   -
прокомментировал про себя Дэниел.  Рейвен  выждал,  пока  вопли  купца
перейдут уж вовсе во что-то невнятное, и спросил:
    -  А  вы  уверены,  любезнейший,  что  я   занимаюсь   нахождением
потерянных вещей? Обратитесь лучше к гадалке.
    В ответ купец снова завопил:
    - Спасите, ваше высочество, кровиночку мою, рабом вашим  стану  на
всю жизнь, сапоги целовать буду...
    Дальнейшие его мольбы  вновь  перешли  в  невнятное  бормотание  и
всхлипывания.
    Рейвен рассеянно поглядел на сапоги и сказал:
    - Не надо! - потом обратился к парню:
    - А что, собственно, случилось?
    Парень, и не подумавший преклонить колени перед знатным  сеньором,
ответил:
    - Да дочку у него украли, у  жадюги  старого.  Отдал  бы  за  меня
замуж, как с отцом сговаривались, так цела б была. А то я, видишь  ли,
рылом не вышел.
    Рейвен несколько посерьезнел:
    - Любопытное дело. Ну-ка, изложите поподробнее.
    Из дальнейшей речи купца, сплошь усеянной то униженными  мольбами,
то обращениями к небесам и прочим высоким материям, Дэниел уяснил  для
себя только два факта.  Во-первых,  позавчера  лавку  купца,  который,
между прочим, оказался небезызвестным в  столице  Мартеном,  торговцем
дорогими тканями,  посетил  Арет,  управляющий  отелем  графа  Германа
Стэнора, и отпустил пару комплиментов в адрес дочери  Мартена,  Жанны.
Во-вторых, вчера вечером упомянутая Жанна бесследно  исчезла.  Притом,
купец усматривал между этими двумя фактами какую-то связь. Граф Герман
был хорошо известен Дэниелу. Происходил он из могучей западной  семьи,
владевшей южной частью Приморья, приходился покойной королеве  братом,
обитался ныне при дворе и терпеть не мог обоих братьев  де  Брас.  Был
граф человеком пустым: разводил собак, хорошо разбирался  в  соколиной
охоте, но ничего не понимал в делах государственных, хотя и  входил  в
Большой совет. Но, несмотря на свою  нелюбовь  к  графу,  пока  Дэниел
видел  в  этом  абсурдном  обвинении  только  клевету  на   дворянина.
Дождавшись конца словоизлияний, Рейвен ядовито поинтересовался:
    - А вы не думаете, что она просто убежала?
    - Как?! - патетически воскликнул купец.
    - Ножками, любезный, ножками.
    Мэтр  Мартен  пораженно   замолк,   видимо,   ошеломленный   таким
предположением. Но тут в разговор вступил его невежливый спутник.
    - Понимаете, ваше высочество, какое дело...  Батюшка  мой,  конями
торговамши, подразорился, а я нынче извозом занимаюсь. Три  подводы  у
нас, зелень всякую возим,  молоко  по  лавкам,  все,  в  основном,  по
постоянным клиентам. Я и сам кнутом  не  гнушаюсь,  особо  если  заказ
выгодный, а кто из возчиков болеет, или в запое.
    К удивлению Дэниела, Рейвен, слушая вовсе не имеющий  отношения  к
делу рассказ возчика, даже слегка наклонил голову  и  прищурился,  что
являлось у него признаком особого внимания.
    - Так вот, - продолжал парень, - тут намедни у  человека,  что  за
всякой снедью для графского стола ездил, ось поломалась. Ну, у телеги,
то-есть. И господин Арет меня, значит, на пять дней подрядил. Я каждое
утро к ним на двор подъезжал,  ну,  значит,  и  сегодня  тоже.  Слуги,
значится, подводу разгружать стали, а я на черное крыльцо  подошел  за
расчетом. Там господин Арет стоял, и с ним кто-то из благородных, весь
в плащ закутавшись,  простудился,  видать.  Ему  рядом  коня  седлали.
Здорового такого, черного, и породы нездешней. Ну, господин Арет  стал
серебро отсчитывать, а тут кто-то из челяди выбегает, и кричит: девка,
мол, что вчера привезли, графин дорогой побила. И царапается, говорит,
стерва. Тут в дому и правда, кто-то заорал дурным  голосом,  а  потом,
чтоб мне провалиться, слышу, как Жанна челядинцев по-площадному кроет.
Господин Арет аж со счету сбился, на слугу рявкнул. Запри, говорит,  в
правом крыле, где ставни на окнах, и чтоб духу твоего здесь  не  было,
болван. И прибавил по-закрученному. Тогда тот благородный  и  говорит:
"Погубят Германа бабы". И к коню пошел. А сказал не по-нашему, а вроде
как возчики из Хольда говорят. Я слыхал, когда караван приходил. Ну, я
расчет получил, а сверх того  господин  Арет  мне  три  монеты  дал  и
сказал: это тебе за язык. Я, как  лошадь  в  конюшню  поставил,  сразу
бегом на Суконную улицу. А там отец, вон, волосы на себе рвет.
    - Заметно, - сказал Рейвен, окинув взглядом потную лысину купца. -
А кто вам присоветовал ломиться ко мне и вешаться у меня на воротах?
    Купец что-то невнятно замычал, но парень просто  заткнул  ему  рот
рукой.
    - Так понятное дело, не во дворец же с этим идти. Там  разве  чего
дождешься? Герден-оружейник так  и  сказал:  если,  говорит,  господин
Ворон не поможет, значит, пропало все.
    Рейвен удовлетворенно кивнул:
    - Ну, если Герден, тогда ладно. А вы совершенно уверены, что  этот
благородный именно на нордмаарском диалекте говорил, а не на таальском
или, скажем, на островном?
    Парень почесал в затылке:
    - Ну, не на таальском, так это  точно,  таальцы  слова  по-чудному
тянут. А по-островному я и не знаю.
    - А как он из себя выглядел?
    - Здоровенный такой, ростом с меня... Ну, рыцарь, в общем...
    - А почему вы  решили,  что  он  именно  рыцарь?  -  с  непонятной
настойчивостью продолжал задавать вопросы Рейвен.
    - Ну, так, плащ у него дорогой, сапоги лосиной  кожи,  конь...  Да
еще печатка на руке была. Странная такая. Там серебром по черни не  то
зверь, не то птица, чудовище, в общем. Да и господин  Арет,  над  всей
челядью начальник, с ним держался... Ну, вроде как с графом, только  с
опаской какой-то.
    - Понятно, - Рейвен слегка напрягся  и  обратился  ко  второму:  -
Надеюсь, мэтр Мартен, вы об этом еще не на всю улицу раззвонили?
    - Да я и словечком не обмолвился, лавка сегодня с полудня закрыта,
все по домам ушли, а тут горюшко такое.
    - Когда я пришел, - дополнил возчик, - он как раз сидел и думал, к
кому обратиться. А я, кроме Гердена, никому не говорил.  Что  я,  себе
враг?
    Рейвен кивнул и снова обратился к купцу:
    - А есть ли у вас, любезнейший, какая-нибудь  вещь,  которую  ваша
дочка узнает?
    - Конечно, ваше высочество, конечно, - купец засуетился и  вытащил
из кошеля тонкое серебряное колечко. - Жены покойной кольцо, последняя
память. Жанна его носит изредка, а нынче его, бедненькая,  на  столике
забыла.
    Рейвен небрежным жестом остановил поток красноречия и взял кольцо.
    - Да, вот еще что, - парень  потер  лоб.  -  Герден  говорил,  что
Тремон, садовник графский, тоже про девку какую-то давеча поминал.  Он
нынче с полудня в "Золотом Олене" пьет. Надерется, небось, к вечеру до
поросячьего визга.
    - Отлично. - Рейвен встал и  подошел  к  Мартену.  -  Значит  так,
любезнейший. Дочка ваша куда-то уехала на пару дней. Скоро вернется. А
вы в таком расстройстве из-за того, что вас к виконту Корвиллю позвали
образцы тканей показать, полтора часа в людской промурыжили,  и  после
выгнали чуть не в шею. Понятно?  И  вот  еще  что.  Когда  ваша  дочка
вернется из э-э-э... дальней поездки, то она будет помолвлена  с  этим
смышленым юношей. Как вас, кстати, зовут? - обернулся он к возчику.
    - Ревальд, сэр.
    - А с Герденом вы откуда знакомы?
    - Так он у меня всегда повозку нанимает, когда  брони  на  ярмарки
возит.
    - Хорошо, хорошо. Передавайте добрые пожелания.
    Тут до купца наконец дошло, какой  оборот  принимает  дело,  и  он
опять повалился на колени.
    - Милостивый господин, да я... Всю жизнь...
    - Хватит! - прикрикнул Рейвен. - И если будете  болтать,  получите
не дочку, а нож в горло.
    Купец замолчал, как-будто чем-то подавился. Рейвен отошел к  стене
и залюбовался собственным отражением в зеркале. А  потом  обернулся  и
рявкнул голосом десятника, муштрующего новобранцев:
    - А теперь пошли к троллевой матери! Хельд, проводить!
    Посетители  испарились  мгновенно.  Рейвен  еще  некоторое   время
постоял в задумчивости перед зеркалом, потом подошел к книжным  полкам
и открыл дверь. Дэниел, выбравшись на свет,  стал  стряхивать  с  себя
пыль, уже готовый засыпать друга градом вопросов.  Но  тот  неожиданно
резко повернулся и  вышел.  Из-за  двери  раздался  его  повелительный
голос:
    - Хельд! Вистена ко мне!
    Дэниел не нашел ничего лучше, как плюхнуться  в  кресло  и  допить
вино  прямо  из  бутылки.  Его  распирали  совершенно   противоречивые
чувства. Ну Рейвен, ну, благодетель хренов, когда речь  идет  о  делах
государственной  важности:  "Посидим,  подождем",  а  из-за   какой-то
горожанки  забил  тревогу,  как  на  пожар.  Но   сквозь   раздражение
пробивалось настойчивое ощущение, что  все  не  так  просто.  Он  стал
перебирать в памяти  подробности  разговора.  Смущало  только  одно  -
рыцарь, кольцо. Неужели...
    Дверь хлопнула, и  в  комнату  вошел,  да  нет,  скорее,  ворвался
Рейвен. Но не Рейвен - утонченный  аристократ,  который  так  досаждал
приятелю весь день, а Рейвен озабоченный, но веселый и  деятельный.  И
Дэниел проглотил уже вертевшиеся на языке упреки и спросил:
    - Слушай, а на печатках  трандальцев  тот  же  дракон,  что  и  на
гербах?
    Рейвен обратил на него  свой  взгляд,  сначала  удивленный,  потом
по-детски восторженный.
    - Слушай, Дэн, а ты, оказывается, очень быстро учишься. Да, именно
тот же самый.
    - Но как ты угадал?
    - Чистая  интуиция,  мой  друг.  К  тому  же,  среди  всего  этого
придворного  гнидника  нынешний  граф  Стэнор  -  первый  кандидат   в
настоящие изменники, или один из первых, по крайней мере.  Уж  слишком
легко он тратит деньги, и они у него все не кончаются. К тому  же  его
голос был не последним, когда обсуждался вопрос о твоем смещении.  Так
что с этой дочкой нам удивительно повезло. Если  нас  там  поймают,  я
помогу тебе исчезнуть, а сам добровольно отдамся в руки стражи.  Будет
пикантная рыцарская  история  со  спасением  невинной  девицы  из  лап
грязного  развратника.  Над  графом  слегка  посмеются,  мне   выразят
высочайшее порицание, и на этом все кончится. А вот если мы  обнаружим
там гостя или какие-нибудь другие доказательства измены,  граф  Герман
запляшет, как живой карп на сковородке. Тогда мы имеем козырную взятку
в этой игре, а про девицу все забудут.
    - Постой! - сказал пораженный Дэниел. - Нас поймают?  То-есть,  мы
полезем в чужой дом, как разбойники?
    - Как воры, - уточнил Рейвен. - Разбойники, они больше на  дорогах
грабят. Естественно, полезем. Или ты хочешь явиться  туда  с  судебным
приставом и десятком арбалетчиков?
    За последнее время Дэниелу  пришлось  испытать  много  нового,  но
такое...
    - И что же мы, ночью будем через ограду карабкаться? - спросил  он
чуть ли не с ужасом.
    - Вот еще! - Рейвен рассмеялся. - Как  сказал  этот  милый  юноша,
садовник Тремон сейчас пьет в "Золотом Олене", и пьян, наверняка,  уже
в половину поросячьего визга. А через четверть часа он будет пить  уже
в компании нового друга, который ему до полного визга дойти поможет. В
итоге, к сумеркам этот самый новый друг, то-бишь Вистен, принесет  нам
ключ  от  садовой  калитки.  И  мы  войдем  через  нее,  как  положено
авантюристам.
    - Где ты таких людей берешь? - угрюмо спросил Дэниел,  осознавший,
что в ночном походе ему участвовать придется.
    - Когда как. Вистена, например, чуть за воровство не повесили.  Но
я решил, что умирать в семнадцать лет рановато.
    Мысли в голове Дэниела и вовсе пошли колесом. Вот денек сюрпризов!
Он даже не стал объяснять другу, что рыцарю не подобает держать  среди
челяди висельника, даже несостоявшегося. Не стал, потому что  знал,  в
каких выражениях услышит ответ. Вместо этого  он  принялся  обдумывать
обстоятельства будущего похода, и нашел еще одно слабое звено.
    - Ну хорошо, допустим, мы даже в дом войдем. А дальше? Будем,  как
слепые котята, во все двери тыкаться?
    Рейвен фыркнул.
    - Никоим  образом.  Когда  граф  устраивал  последнюю  пьянку  для
благородных  господ,  именуемую  приемом,  у  него  был   один   очень
любопытный гость, который запомнил расположение всех комнат  и  хорошо
держит его в голове. И не в последней голове королевства! - и погладил
себя по волосам.
    Дэниел понял, что все его доводы отметены, и грустно  замолк.  Ему
вовсе не хотелось участвовать в подобной авантюре,  но  если  это  был
единственный способ предотвратить измену, приходилось соглашаться. Тут
Рейвен, ходивший из угла в угол,  остановился  и  резко  повернулся  к
Дэниелу.
    - Да, имей в виду, ты пойдешь в кольчуге и с оружием.  И  если  мы
встретим там трандальского гостя, тебе придется его  убить.  Убить  на
месте, безо всяких рыцарских церемоний.
    Поскольку вежливых слов у Дэниела уже не было, он ограничился тем,
что просто кивнул.

    7.

    Говорят, что все темные дела делаются ночью. Но за полчаса пути от
дома Рейвена к отелю Стэнор Дэниел понял, что делать их  днем  гораздо
легче. Днем идущий по улице дворянин с  телохранителем-наемником  едва
ли вызвал бы чье-то подозрение. Сейчас  же  двум  друзьям  приходилось
нырять в переулок при первом же стуке шагов  по  булыжнику.  С  ночным
патрулем они так разминулись только  один  раз,  все  остальное  время
попадались то  какие-то  запоздавшие  гуляки,  то  непотребные  девки,
которых в столице в последнее время развелось уж слишком много. И чего
это графу понадобилась купеческая  дочь,  ломал  себе  голову  Дэниел,
послал бы этого своего Арета  на  улицу  ночью,  так,  небось,  добрый
десяток наловил бы. Так нет,  вляпался  вместо  этого  в  дерьмо.  Тут
маршал поймал себя на том, что думает не как  рыцарь,  а  как  наемный
солдат, и устыдился собственных мыслей. Но потом стыд  прошел.  "Ну  и
бес с ним." - решил про себя Дэниел. - "Все равно я сейчас никто, Гест
из клана Свободных воинов. Поэтому мне  и  в  чужой  дом  ночью  лезть
можно, а может можно и что похуже..." Но беспокойство не исчезало. Оно
только усилилось, когда они достигли, наконец, калитки сада, и  Рейвен
повернул в замке ключ. Вслед за этим,  он  выудил  из  кармана  черную
шелковую маску и надел на лицо.
    - А теперь тихо и за мной к черному ходу. Железом не бренчи.
    Дэниел выразительно постучал  костяшками  пальцев  по  голове.  На
востоке ему не единожды приходилось водить отряд  в  разведку  и  даже
созерцать на расстоянии вытянутой руки палатки вражеского лагеря.
    Как два безмолвных призрака, гонимых ветром, они пересекли  сад  и
вышли на задний двор, к черному ходу. Дэниел с  подозрением  покосился
на псарню, о существовании которой только  что  вспомнил.  Но  лая  не
последовало. То ли граф, уезжая в Арденн, забрал собак с собой, то  ли
они просто спали. Последнее показалось Дэниелу маловероятным.
    Рейвен приложил палец к губам и  с  неожиданным  шумом  и  треском
начал подниматься на крыльцо, так, будто желал его  снести.  Вслед  за
этим, он начал барабанить в дверь. "С ума сошел." - подумал Дэниел.  -
"Сейчас весь дом перебудит." Из-за двери раздался голос:
    - Какого...? Кто здесь?
    Тут Рейвен ответил совершенно не своим голосом:
    - Т-тремон... ик!
    И добавил, вне связи с предыдущим:
    - Шляпу потерял...
    Расчет оказался, на удивление, верным. Некто  за  дверью  даже  не
стал  выглядывать  в  окошечко,   а   сразу   завозился   с   засовом,
приговаривая:
    - Опять нажрался, сволочь! Нюхать тебе завтра вожжей  на  конюшне.
Ничего, сейчас я тебе сам в рыло дам.
    Рейвен извлек из-под плаща тяжелую  дубинку,  обмотанную  тряпкой.
Дверь отворилась, но стоящий за ней человек успел только раскрыть рот,
потому что Рейвен ударил ему дубинкой точно между глаз, а потом поймал
за грудки,  не  давая  телу  рухнуть  на  пол,  и  пихнул  к  Дэниелу,
прошептав:
    - Связать, рот заткнуть.
    Благодаря предусмотрительности Рейвена, веревка и тряпка в  запасе
имелись, и маршал справился со  своим  заданием  без  труда.  Пока  он
затягивал узлы, Рейвен взял со стола свечу, быстро  осмотрел  комнату,
лестницу и коридор и вернулся к двери.
    - Пихай его под лавку. Не сдохнет. А если и сдохнет  -  не  жалко,
это Арет и есть.
    Под лавкой, действительно,  нашлось  достаточно  места.  Засовывая
туда тело, Дэниел сообразил, что дворецкий наверняка  был  замешан  во
всех темных делишках графа, и действительно пожелал ему сдохнуть.
    Как только он закончил, Рейвен начал подниматься по лестнице.
    - Погоди, - прошептал ему Дэниел, - а свеча?
    Рейвен пожал плечами и махнул рукой. "Ну да."  -  подумал  Дэниел,
стараясь не скрипеть ступеньками. "Он же, зараза, в темноте как  кошка
видит."
    Поднявшись по лестнице, они попали в коридор, а оттуда в  довольно
большую комнату с камином и даже зеркалом. Вдруг в смутном свете луны,
пробивавшемся через щели ставен, Дэниел разглядел какую-то белую тень,
появившуюся из-за камина, и схватился за меч. Но это оказалась  только
огромная борзая столичной  породы,  правда,  вела  она  себя  странно.
Вместо того, чтобы с лаем броситься на незнакомцев, собака  подошла  к
Рейвену и обнюхала его руку. Рейвен почесал зверюгу за ухом,  погладил
по голове  и  угостил  куском  сахара.  Удовлетворившись  подношением,
борзая вернулась на свой коврик.
    - Так, - шепотом сказал Рейвен, - это гостиная. За  той  дверью  -
кабинет графа. Сейчас мы попробуем туда попасть.
    Дверь в кабинет была, естественно, заперта. Но Рейвена  и  это  не
остановило. Он извлек из кармана  какой-то  металлический  стержень  и
минут пять ковырялся им в замке, после  чего  тот  сдался  с  жалобным
щелчком. Дэниел последовал за другом внутрь. Он уже, видимо,  перебрал
чудес на сегодня, и его не удивляли ни молчаливая собака, ни почти что
самооткрывающиеся замки, ни то, что их  еще  никто  не  заметил  и  не
поднял тревогу.
    Рейвен  повел  себя  в  кабинете  вполне  по-хозяйски.   Проверив,
насколько плотно закрыты двери  и  ставни,  он  зажег  свечу  и  начал
копаться в бумагах на столике писца. Дэниел напряженно застыл у двери,
прислушиваясь к каждому шороху, но  все  звуки  производили  Рейвен  и
возившаяся на коврике за дверью борзая.
    Рейвен отбросил кучу бумаг и ругнулся.
    - Ни хрена тут нет. Ладно, посмотрим  в  ящиках.  -  И  перешел  к
шкафчику.
    Тут он сразу же  наткнулся  на  нечто  искомое.  В  руках  виконта
оказались  два  не  первой  свежести  пергаментных  листа  с  текстом,
напоминавшим официальные документы,  и  при  них  -  какой-то  клочок,
видимо, записка. Прочитав первый лист, Рейвен  аж  присвистнул,  забыв
про тишину, и мгновенно сунул документы за пазуху.  Все  остальное  он
просмотрел весьма невнимательно, после чего задул свечу и сказал:
    - Так, теперь в левое крыло, поищем гостя.
    Они покинули кабинет и гостиную и  вновь  двинулись  по  коридору.
Судя по всему, Рейвен действительно великолепно ориентировался в доме.
    - Внимание, сейчас парадная лестница.
    На диване под подсвечником, около парадной лестницы,  сладко  спал
охранник,  бросив  рядом  пояс  с  каким-то  подобием   меча.   Рейвен
совершенно кошачьими шагами приблизился  к  нему  и  резким  движением
прижал растопыренные пальцы к шее. Спящий дернулся и перестал сопеть.
    "Неужели убил?" - подумал Дэниел. Рейвен, словно читая его  мысли,
повернулся и прошептал:
    - Отключил на часик. - И призывно  махнул  рукой,  снова  ныряя  в
темноту коридора.
    Здесь он толкнул две двери, но обнаружив, что они не  заперты,  не
стал даже и заходить. Наконец, третья не поддалась толчку,  и  в  руке
Рейвена снова появился знакомый металлический  штырь.  Но  этот  замок
легко сдаваться не собирался. Рейвен ковырялся так долго,  что  Дэниел
уже начал во всю нервничать.
    - Вот пес, заговоренный он, что ли? Ну-ка, еще раз...
    Раздалс