детель такой?
    Эро выдержал его взгляд.
    - Не волнуйся, никто меня не подсылал. Просто  ты  -  воин.  И  ты
сейчас в беде. У тебя даже глаза как  у  больной  собаки,  которую  на
охоту не берут. Значит, надо помочь.
    Дэниел опустил голову, взял у Эро пряжку и нервно начал крутить ее
в руках.
    - Слушай, а если меня ваши встретят? Как их - Свободные воины, что
ли? Что я им скажу?
    - Ты скажешь, что ты - воин Дэн по имени Гест, а имя тебе дал воин
Эро по имени Ульв.
    Дэниел снова взглянул на Эро. Он немного  слышал  о  существовании
вторых имен у людей, связанных с колдовством, и чувствовал сейчас себя
так, как будто ему показали чужое  сокровище.  Эро  же,  не  смущаясь,
продолжал объяснять:
    - Знак на пряжке  скажет,  что  ты  из  рыцарей  и  изначально  не
принадлежал к клану, а твое Имя покажет, что ты скрываешься.  Едва  ли
тебя будут о чем-нибудь спрашивать, и если попросишь - помогут.
    Дэниел молча протянул Эро руку. А спустя полчаса воин  Дэн  выехал
на гнедом кусачем жеребце на дорогу,  свернул  направо,  на  небольшую
тропу и понесся, как  сумасшедший,  через  перелески,  чтобы,  запутав
следы, уже к вечеру быть у Старой часовни.

    5.

    Опальный маршал мог бы сказать, что от него отвернулась удача.  Но
никогда не сказал бы, что от него отвернулся  бог.  Дело  в  том,  что
отношение Дэниела к богам было весьма своеобразным. Даже единственного
почитаемого им небожителя - Митру - он представлял, скорее, как  набор
абстрактных принципов, этакий свод небесных  законов,  написанный  для
земли, но не как личность. Потому,  будучи  искренним  митраистом,  он
почти никогда не принимал участия в официальных  действах  и  обрядах,
легко пропускал священные таинства, принятые  в  дворянском  кругу,  и
даже часовни посещал нечасто. Когда ему требовалось обратиться к богу,
он говорил с ним своими словами, не прибегая к помощи принятых молитв.
Да и знал он наизусть только одну, самую  простую  и  известную  среди
солдат. Впервые он услышал ее перед  первым  своим  большим  боем,  на
Вейденских высотах, и запомнил сразу  и  навсегда.  С  тех  пор  набор
немудреных   слов   превратился    для    Дэниела    в    своеобразную
палочку-выручалочку,   помогавшую    вернуть    душевный    покой    и
сосредоточенность в трудные минуты. И, когда опальный маршал проснулся
на мягкой кровати в доме Рейвена и обнаружил в своей голове  форменный
компот из воспоминаний, догадок и недооформившихся  мыслей,  он  решил
прибегнуть к испытанному средству.
    Молиться полагалось, обратив взгляд к солнцу.  Но,  поскольку  уже
перевалило за полдень, и дневное светило  маячило  где-то  над  крышей
дома, Дэниел просто опустился на одно  колено  перед  открытым  окном,
обращенным на восток.  Когда  молитва  была  повторена  трижды,  мысли
действительно начали приходить в порядок. Но  обдумать  ничего  толком
Дэниел не успел, отвлеченный ехидным вопросом:
    - Обращаемся к божественной справедливости?
    Дэниел,  вставая,  сердито  обернулся.  На  пороге  комнаты  стоял
Рейвен, гладко выбритый, с аккуратно расчесанными волосами. Вид у него
был такой, словно он успел не только принять ванну, но  и  побывать  у
дорогого цирюльника.
    - Хорош! Не в  Арденн  ли  собрался?  Так  придворные  красавчики,
вроде, еще и завиваются, - не удержался от ответной колкости Дэниел.
    Но Рейвен словно и не заметил ее.
    - А что, приличный вид утром нужно иметь только  придворным?  Хоть
бы умылся перед завтраком. И, кстати, не  по  адресу  ты  обращаешься.
Теперь тебе другому богу молиться надо, однорукому. Вот  так-то,  Дэн,
воин Грифона. И не стой с разинутым ртом,  еда  остынет.  -  И  вышел,
довольно улыбаясь.
    Дэниел действительно застыл, как пораженный громом.  Во  вчерашней
суматошной беседе он словом не упомянул Рейвену про недавние события в
Эстере, и теперь пытался понять, откуда же это стало известно. Правда,
долго стоять ему не пришлось, потому что  появился  мальчишка-слуга  с
тазом, кувшином и полотенцем. Вздохнув, Дэниел стал умываться.
    Завтракали они не в кабинете, а в  большой  гостиной  на  этом  же
этаже. В  просторном  помещении,  стены  которого  были  задрапированы
таальскими коврами, стоял не  полумрак,  но  полусвет;  по  непонятной
прихоти Рейвена, которой Дэниел уже перестал удивляться,  все  окна  в
его покоях днем прикрывались тонкими шторами.  А  на  ореховом  резном
столе красовался целый парад яств и вин, которому  позавидовали  бы  в
любом знатном доме. Дэниел ел, не особо задумываясь,  что  перед  ним.
Для него, неискушенного в тонкостях  кулинарии,  все  выставленное  на
стол было одинаково вкусно. Рейвен же, будучи  в  каком-то  загадочном
настроении, капризничал,  как  маленький  ребенок.  Прислуживающий  за
обедом парень не менее четырех раз бегал на кухню по  его  требованию,
принося различные соусы. Потом Рейвену не понравился вид осадка в двух
уже открытых бутылках, потому он распорядился отнести обе в людскую, а
сам послал за новыми. Только сбившийся уже  с  ног  слуга  вернулся  с
вином, ему было  заявлено,  что  хозяин  желает  попробовать  каких-то
особенных пирожков с мясом и чесноком, которые, поэтому,  должны  быть
изготовлены немедленно. Когда парень вновь убежал, Дэниел с  интересом
спросил:
    - Дурью маешься?
    Рейвен откинулся в кресле:
    - Что ты понимаешь, солдат, я наслаждаюсь жизнью. Я остро чувствую
ее вкус.
    - При помощи соуса?
    - Хотя бы. И при помощи соуса, и при помощи муската, и при  помощи
десятков других мелочей... Просто ты  прямой,  как  копье:  сказали  -
сделаем, приказано - исполняй. Потому и поесть по твоему значит просто
набить желудок для сытости, чтобы голод делом не мешал  заниматься.  А
хорошая еда - это как хорошая загадка.
    - А слуга-то, бедный, тут при чем? - спросил Дэниел.
    - Дорогой мой маршал, когда дворянин боится  даже  прикрикнуть  на
собственного слугу, это признак того, что он сам не вырос из  коротких
штанишек. А я плачу своим ребятам именно за то,  чтобы  они  исполняли
мои маленькие прихоти. И сомневаюсь, что  кто-нибудь  из  них  захочет
сменить место службы. Я ведь  идеальный  господин:  не  прихожу  домой
пьяный, как свинья, не держу вонючую псарню,  не  играю  в  кости,  не
устраиваю шумных приемов... Так что, тут ты не прав.
    Дэниел слегка напрягся.
    - Да, кстати, о загадках, а откуда ты узнал про это?
    - Про что, про это? - Рейвен улыбнулся. Дэниел смущенно зашарил
    взглядом по столу.
    - Про Грифона, тролли тебя заешь!
    Лицо Рейвена озарила тонкая усмешка.
    - Ну, пряжку я заметил у тебя  еще  вчера.  А  подобные  вещи  мне
случается видеть не впервые,  так  что  догадаться  было  несложно.  С
именем тоже просто: Дэнов в  королевстве  хоть  пруд  пруди.  И  проще
сократить твое, чем придумывать что-то новое. А какое  у  тебя  теперь
истинное Имя я, естественно, понятия не имею.
    Дэниел задумался, потом спросил:
    - Слушай, а что, по-твоему, значит этот грифон?
    - Точно - кто ж его знает. Но  насколько  я  понимаю,  изображения
мифических животных - знаки высокого достоинства, и  носят  их  обычно
или мастера воинского ремесла, или принятые в  Клан  рыцари.  В  твоем
случае это может означать и то  и  другое  сразу.  Такое  уже  бывало.
Например Хальгрим, виконт Эльда, из Таальхольта носил Единорога.
    Дэниел мгновенно припомнил узкое лицо  виконта,  его  бело-красный
плащ, скрепленный... Седьмое небо!  На  том  приеме,  в  Кариссе,  еще
удивлялись, почему его дорогой наряд был скреплен простой железкой!
    Рейвен негромко рассмеялся, увидев откровенное удивление  на  лице
друга.
    - Твоя беда, Дэн - то, что ты не  обращаешь  внимания  на  мелочи.
Готов заключить пари на сотню крон, что ты всю эту  символику  уже  не
раз видел, в том числе и на собственных офицерах. Пряжки  там  всякие,
железные браслеты на левой руке, стальные кольца и прочее. Ведь видел?
    Дэниел почти сразу вспомнил стальной,  с  выгравированной  на  нем
стрелкой,  браслет  на  руке  капитана  Ридона,  его  заместителя   на
восточной  границе;  пряжку  с  прыгающей   рысью,   украшавшую   пояс
лейтенанта-наемника из Швица; вспомнил, и мрачно промолчал.
    - Ну вот, - удовлетворенно сказал Рейвен. - А  потом  удивляешься,
почему на сороковом году жизни впервые  услышал  о  Свободных  воинах.
Ничего, многие и на смертном одре об этом не узнают. А вывод из  этого
для тебя один - много странного есть на белом свете.
    Некоторое время Дэниел продолжал мрачно молчать. Вот ведь привычка
у Рэя - ткнет во что-нибудь носом, как щенка в лужу, и сказать нечего.
Получается глупо и обидно. Однако обижаться на Рейвена, тем  более  на
Рейвена  в  таком  настроении  было  бессмысленно.  Потому,   выдержав
ожидаемую паузу, Дэниел спросил:
    - А кто они такие, эти Свободные воины? Чего они хотят?
    Рейвен тоже ответил не сразу, делая  вид,  что  занят  созерцанием
окружающего сквозь бокал с вином.
    - Люди, Дэн,  обыкновенные  люди.  Почти  обыкновенные.  И  воины,
действительно, очень неплохие. Просто  многое  в  мире  они  для  себя
обьясняют  не  так,  как  принято  в  королевстве.  И  уж   вовсе   не
по-митраистски.
    Дэниел кивнул, вспомнив беседу с Эро.
    - Для понятности можно сказать, что они представляют из себя некий
орден, только не такой, как трандальцы, а тайный. Притом, данный орден
не рвется захватывать где-то власть и смещать королей. Как правило, до
всякой придворной политики им и дела нет.  Так  что  очень  удивляюсь,
зачем ты им понадобился. Просто сгораю от любопытства.
    Пауза затянулась. Дэниел понял, что, раз уж он сам начал разговор,
Рейвен от него не отстанет и, вздохнув, начал рассказывать.
    Когда он изложил недавние события, Рейвен задумался.
    - Не все я, конечно, понимаю, но,  в  общем,  доступно.  Так  что,
можешь гордиться тем, что твои заслуги в Каринтии не  признает  только
Его Величество.
    - То-есть?
    - То-есть сейчас они играют в  политику  на  стороне  королевства.
Скорее, конечно, не за королевство, а против ордена, но это  в  данном
случае детали. И  ты  представляешься  им  ключевой  фигурой.  Фигурой
настолько важной, что они решили привлечь тебя к нынешнему  конфликту,
даже с риском для себя. Но именно привлечь, а не  заставить.  Ощущаешь
разницу, маршал? Они никогда и никого не заставляют.
    - Слушай, ты говоришь загадками. Я, конечно, многое  понимаю...  -
Дэниел растерянно повертел бокал в руках и продолжил. - Но  почему  "с
риском для себя"? И почему люди Ордена являются их врагами?
    - По этике, Дэниел. Точнее, по этическим принципам.  А  эти  самые
принципы - штука, вызвавшая в прошлом уже не одну войну. Если я что-то
понимаю,  то  в  Ордене  очень  многое  зиждется   на   подчинении   и
принуждении, а они - Свободные воины,  не  забывай.  Конечно,  есть  и
более глубинные причины, но их ты пока можешь просто не понять. А  что
касается риска, ты разве не подумал, кого этот твой  прево,  если  он,
конечно, поверит в  твою  смерть,  может  счесть  наиболее  подходящим
убийцей?
    Дэниел нахмурился. Он уже начал понимать, к чему клонит Рейвен.
    - Ну не горожанина же... Бродягу какого-нибудь.
    - Например, наемника, - в тон ему ответил Рейвен.
    - Подожди, ты хочешь сказать, что Эро знал это, и, тем  не  менее,
рисковал?
    - Насколько я знаю, одна из главных привилегий Свободных воинов  -
свобода рисковать собой по  тому  поводу,  который  им  кажется  этого
заслуживающим. Разве митраисты не признают такое право за благородными
рыцарями?
    Дэниел задумался.
    - Значит, теперь я теперь многим им обязан.
    - А это уж как ты сам решишь. Тут все очень просто. Скажи, если бы
этих событий не было и тот же Эро или кто-то  другой  из  них  тебя  о
помощи попросил, ты бы отказал?
    - Ну, смотря в чем, конечно... Но помог бы, наверное, - Дэниел был
слегка сбит с толку.
    - Помог бы, если бы это не нарушало  твоих  принципов,  -  уточнил
Рейвен. Дэниел кивнул.
    - Хорошо. А если он теперь к тебе придет и предложит  в  настоящем
заговоре поучаствовать? Против Величества и короны?
    Дэниел не мог понять, смеется Рейвен или говорит серьезно и потому
не ответил. Он уже начинал потихоньку злиться и на Рейвена, и на себя.
Слишком ядовитые вопросы задавал старый друг, и слишком часто ответить
на них было просто нечего.
    А Рейвен выдержал паузу и продолжил:
    - Ладно, я тебя немного знаю. Ты  ему,  конечно,  откажешь,  но  и
доносить никому не побежишь. Он это тоже прекрасно  понимает.  И  если
тебя,  фактически,  в  клан  приняли,  значит  ты  со   всеми   своими
прекрасными и благородными принципами и этого Эро,  и  всех  остальных
вполне устраиваешь. Поэтому не задумывайся, чем и  как  ты  им  теперь
обязан.
    Дэниел не выдержал:
    - Да ты можешь не пудрить мне мозги, а дать совет, наконец:  ехать
мне сейчас в Кариссу или нет? - и сразу пожалел  об  этом.  Ответ  уже
угадывался по улыбке, не сходившей  сегодня  с  лица  Рейвена.  Но  от
выслушивания насмешливой проповеди о пользе терпения и размышлений его
спасло явление старого дворецкого. Рейвен живо  повернулся  к  нему  и
спросил:
    - Где пирожки? Меня что, желают уморить голодом?
    На лице Хельда отпечаталось выражение такой скорби, как будто он и
впрямь поверил словам хозяина.
    - Простите, ваша светлость.  Они  будут  буквально  через  минуту.
Просто повару потребовалось посылать в лавку за телятиной.
    - Безобразие! - Рейвен сделал вид, что просто поражен этим фактом.
    - Неужели я выделяю так мало денег, что  нельзя  заранее  закупать
все необходимое? Или повар не знает моих вкусов?  -  и,  завершая  эту
возмущенную речь, истинно королевским жестом махнул  рукой:  -  Ладно,
всех прощаю. Пирожки подать в кабинет, а к ним - сладкий яблочный соус
и бутылку тайверского. Нет, пожалуй, две, - добавил он, оглянувшись на
Дэниела. Потом снова обратил взгляд на застывшего у двери Хельда:
    - Что непонятно?
    - Ваша светлость, тут некие  горожане  нижайше  просят,  чтобы  вы
уделили им немного времени.
    - Нет, нет и нет! - Рейвен отрицательно помахал рукой. - Скажи им,
что у меня важные дела, поэтому я никого не принимаю. Ни  сегодня,  ни
завтра,  ни  послезавтра.  Пусть  обращаются  хоть  к  самому  королю.
Понятно?
    - Да,  ваша  светлость,  -  и  Хельд  вышел,  продолжая  почему-то
сохранять скорбный вид. А Рейвен обратился к маршалу:
    - Пойдем в кабинет. Там удобнее продолжать беседу.
    Кабинет Рейвена  выглядел  весьма  своеобразно.  Две  стены  почти
полностью  занимали  заставленные  книгами  шкафы.  Сам  Дэниел   знал
грамоту, но обращался ныне к печатному  слову  в  основном  от  скуки.
Потому он всегда диву давался, где его  другу  удалось  найти  столько
книг и как он успел их  все  прочитать.  К  тому  же,  эта  библиотека
наверняка стоила целое состояние. Едва ли меньше  стоило  и  огромное,
почти в рост человека, металлическое зеркало, которое  украшало  стену
около  балконной  двери.  На  полочке  перед  ним  разместилась  целая
коллекция  всяческих  вещиц,   которые   маршал   считал   непременной
принадлежностью  то-ли  магов,  то-ли   шарлатанов.   Были   здесь   и
хрустальный шар с кулак размером, и целый  набор  палочек  из  разного
дерева, и два ножа с разноцветными ручками. Рядом с ними лежало  нечто
уж и вовсе непонятное: браслет в форме странно перекрученного  кольца,
стержень из черного камня и множество маленьких коробочек и флаконов с
загадочными, но наверняка вонючими зельями.
    Пока  Дэниел  рассматривал  новую  обстановку   кабинета,   Рейвен
плюхнулся в кресло и взмахом руки отодвинул на край  стола  письменный
прибор и статуэтку ворона из черного нефрита.
    - Так на чем мы закончили, дорогой друг?
    Но судьба, видимо, решила, что Дэниел получил на сегодня  довольно
поучений. В дверях снова возник дворецкий, на этот раз с подносом.  Он
выставил на стол две открытые бутылки вина,  соусник  и  полное  блюдо
румяных пирожков и сообщил:
    - Ваша светлость, они не уходят.
    - То-есть как? - удивленно  спросил  Рейвен.  -  Их  что,  палками
гнать?
    - Один из них говорит, что ему, мол, идти больше некуда, и если вы
его не выслушаете, он руки  на  себя  наложит.  Прямо  на  крыльце,  -
ответил Хельд и очень серьезно добавил: - Нехорошо получится.
    Рейвен задумался.
    - Действительно, нехорошо.  Труп  потом  куда-то  девать...  Опять
неприятности... Так уж и быть, сейчас мы завтракать закончим  и  пусть
заходят.
    Потом озабоченно спросил:
    - А сапоги у них грязные?
    Дворецкий кивнул:
    - Да, ваша светлость, грязные.
    - Тогда на второй этаж пусть босиком идут, ковры пачкать  не  дам.
Короче, пусти их через четверть часа.
    Рейвен откусил пирожок,  запил  его  вином  прямо  из  бутылки,  и
пожаловался:
    - Устроили тут проходной  двор.  А  теперь,  значит,  новая  мода:
вешаться на чужом крыльце. Интересно, на чем бы он там  повесился?  Да
ты пирожки бери, пока горячие.
    Дэниел последовал его совету.

    6.

    На этот раз в темный и пыльный закуток за книжными полками маршала
загнала не нужда, а простое любопытство. О Рейвене давно ходили слухи,
что он общается с самым подозрительным народом, чуть ли не конюхами  и
трубочистами. Молодой  сотник  лучников  в  Кариссе  рассказывал,  что
виконт Корвилль спас как-то от неизлечимой болезни дочку оружейника, а
тот сделал ему в подарок  удивительную  кольчугу.  "Целый  год  делал,
честное слово. Кольцо каждое в ноготь будет, не больше, и  не  запаяно
вовсе, а крохотной такой  заклепочкой  скреплено,  сам  видел.  И  еще
шнурки кожаные в кольцах пропущены.  Затянул  -  и  она  ложится,  как
дорогое платье. Нипочем не заметишь, чтоб мне провалиться"  -  божился
рассказчик.  И   эта   история,   пожалуй,   была   одной   из   самых
правдоподобных. Дэниел  привык  пропускать  такие  сказки  мимо  ушей.
Потому внезапное явление незваных гостей, считавшееся,  видимо,  делом
обыденным, глубоко его заинтересовало.
    Тем временем в кабинете скрипнула дверь и Дэниел  приник  к  узкой
щелочке. И появившаяся из-за двери пара чуть не вызвала у  него  сразу
приступ нервного смеха. Первый не достал бы маршалу и до  плеча,  зато
толще был, по крайней мере, вдвое. Судя по дорогому синему  кафтану  и
позолоченному медальону на шее, был он представителем вошедшего во все
анекдоты  племени  столичных  купцов,  честных  торговцев   фальшивыми
драгоценностями, мукой с жучками и пирогами с собачьим мясом. Согласно
анекдотам, сему персонажу полагалось иметь румяное  лицо  с  огромными
щеками, постоянно хранящее слащавое выражение. Но вот наружность-то  у
него подкачала. Щеки обвисли, как  пустые  бурдюки,  три  волосины  на
голове находились в полнейшем  беспорядке,  да  и  лицо  покрыто  было
какими-то грязными разводами подозрительного вида. "Его что, неделю на
хлебе и воде держали?" - подумал Дэниел.
    Зато  второй  посетитель  представлял   полную   противоположность
первому. Это был высокий широкоплечий  парень  с  мозолистыми  руками,
сложения такого, что мог украсить даже королевскую гвардию. Был  он  в
добрых два раза моложе и куда поплоше одет: его  полотняные  куртка  и
штаны если чем и были  крашены,  то  только  луковой  шелухой,  отчего
приобрели грязновато-рыжий цвет. Однако лицо этого молодого  здоровяка
вместо положеной жизнерадостности и добродушия тоже выражало уныние  и
растерянность.
    "Интересно, - подумал Дэниел, - а  они  и  вправду  босиком?",  И,
слегка сменив угол  зрения,  обнаружил,  что  оба  были-таки  обуты  в
сапоги, хотя и начищенные до немыслимого  блеска.  Дэниел  представил,
как эта парочка четверть часа счищала  с  обуви  столичную  грязь  под
насмешки слуг, и зажал рот ладонью. Впрочем, если бы он засмеялся, это
все равно не удалось бы  расслышать,  потому  что  купец  рухнул,  как
подрубленный, на колени, и однотонно з