е-ка направо, проф! - Бредстрит тоже смотрел в бинокль.
Там, куда он указывал, из высокой травы вздымались полукружия серых, по виду
железобетонных сооружений.
- Что? Что это?..
Исследователи поспешили к сооружениям. То, что издали казалось чем-то вроде
осиных гнезд, при ближайшем рассмотрении обрело вполне понятные черты. Перед
путниками возвышалась полоса мощных укреплений - доты, колючая проволока,
траншеи полного профиля, наблюдательные пункты, надолбы. Там и сям возвышались
башни вкопанных в землю танков. Людей не было видно, но вокруг в изобилии
валялись снарядные гильзы, обломки фанерных мишеней, на земле темнели пятна
солярки и машинного масла.
- Ну вот, - угрюмо проворчал Бредстрит. - Это есть последнее белое пятно. Где не
ступала нога человека.
- Может быть, это ундейские поселе... - робко начал было Питерс.
- Заткнись! - Бредстрит яростно сплюнул. - На грозильский военный полигон вышли.
А все этот, проклятый Ливингстон со Стэнлеем! - Он с ненавистью поглядел на
Коллинза.
- Нет, это невозмо... - шептал профессор потрясенно. - Этого не мо... Тут что-то
не... Так не должно...
- Во-во, "этого не мо..."! - передразнил Бредстрит. - Сейчас нас арестуют и
порешат, чтоб секреты не выдали. Доисследовались. Ух, дать бы тебе...
Бредстрит сжал кулак и надвинулся на Коллинза.
Внезапно невдалеке со страшным грохотом вздыбилась земля, распустилась цветком и
рассыпалась.
- Что это? - завопил Питерс.
- Гаубица. Калибр двести восемьдесят, - объяснил Бредстрит.
Грохнул второй взрыв. И еще один. Заверещав, Питерс зайцем понесся к
укреплениям. Бредстрит солидно помчался за ним. Следом потрусил Коллинз. Грохнул
новый взрыв, но путешественники уже лезли в дот. Правда, профессора слегка
контузило. Но это ему, как заметил Бредстрит, в общем, не повредило.
В смотровую щель было видно, что снаряды ложатся все ближе к доту. Прямого
попадания даже этот мощный колпак мог не выдержать...
* * *
Шеппард и Нортон заблудились. Поплутав в поисках полосы выжженной земли, они
вышли к реке, лениво катившей коричневые воды в окружении непроходимой чащи.
- Держу пари, что этой реки здесь не было, - сказал Шеппард, не оборачиваясь.
Ответа не последовало. Со стороны мелкого Сема Нортона это было верхом наглости.

Шеппард оглянулся. Вместо Нортона за ним - след в след - шагала колонна
кипотумов. Под грохот барабанов кипотумы шли на ристалище.
Шеппард поскользнулся и рухнул в воду. Вынырнув, он саженками поплыл к
противоположному берегу. Вода была теплой, вонючей, к тому же кто-то
беспрестанно хватал Шеппарда снизу за штанины. Шеппард поднажал. Еще рывок - и
он вцепился в нависшие над водой заросли. Выбрался на берег и оглянулся: за ним,
словно тридцать три богатыря, из воды выходили кипотумы.
- А-а-а!! - завопил Шеппард и, теряя последнее снаряжение, пустился напролом
сквозь чащу. Он бежал, отбиваясь от невидимых врагов, бежал, пока вдруг не
очутился на голой безлесой равнине. Не успел оглянуться - грохнул взрыв. Шеппард
залег. Началась беспорядочная стрельба. Многоголосый вопль "вилли-валло!!"
потряс равнину. Привстав, Шеппард увидел огромных странных существ с
никелированными головами. Стреляя на бегу из базук и ручных пулеметов, воинство
штурмовало развалины, возвышавшиеся на равнине.
Шеппард снова залег. Выстрелы, разрывы гранат, вопли "вилли-валло!"... Из
развалин отстреливались. По звуку Шеппард узнал старый бердан профессора.
В этот момент раздался свист. Кувыркаясь, над землей пролетел один из
нападавших. Врезавшись в дерево, круглоголовый упал и затих. Шеппард подполз
поближе. В груди существа темнела обугленная рана. Из раны торчали пружины.
- Да это же... механизм!!!
...Шум боя давно уже стих, а Шеппард все бежал и бежал куда-то, бежал, пока
ослепительная вспышка не остановила его. Потом наступила тьма.
Глава 28
ЗУХРА, ЗУЛЬФИЯ И ПОДТЯЖКИ
"...У него была привычка есть, не замечая этого. Отец часто следил печальным
взглядом, как быстро пустеет холодильник. Усмотрев, как рука Габриэля выуживала
оттуда очередной кус, папа успевал лишь сказать "ау!" - и провизия бесследно
исчезала...".
Литератор Жан Лапери, автор авантюрно-эротических романов, был, как обычно,
голоден. Отшвырнув "паркер", Лапери с остервенением вонзил кусок хлеба с маслом
в кипящий кофий, и тут же - о ужас! - волна цвета жженой моркови выплеснулась из
кофейника на рукопись и штаны. Глазами приговоренного к казни Лапери наблюдал,
как кофий впивается в штаны. "Как хороши, как новы были брюки!" - с грустью
подумал писатель и схватился за авторучку: в голову пришел грандиозный сюжетный
поворот.
"Габриэль с детства много ел и потому был сильным. Он любил гимнастику, особенно
атлетическую, и считался неплохим гиревиком. Вот и сейчас Габриэль натужливо
сопел: двухпудовка с трудом отрывалась от пола. Габриэль уперся ногами,
основательно утвердившись на гире и, заерзав туда-сюда, внезапно р-р-рванул
двухпудовку! Трах! Это покончили с собой новые подтяжки.
- Ах, мои брюки! - только и успел сказать молодой ветеринар.
Позади раздался сдавленный крик: к нему бежала черноглазая горянка в парандже.
Это ее Габриэль спас вчера в горах во время ожесточенной перестрелки с пурдами.
Габриэль невольно залюбовался стройной фигурой девушки, скрытой целомудренным
восточным халатом и широкими шальварами. Но тут гиря выскользнула из рук и...
- А-а! - завопил юноша. Снаряд опустился на любимую мозоль...".
На любимую мозоль Лапери только что опустился кофейник, сбитый локтем
разошедшегося не на шутку литератора. Он бросил ручку. Нет, положительно
невозможно писать в таких условиях. В мокрых штанах! С разбитой мозолью! С
пустым желудком!..
"Вам больно, эфенди? - вскричала девушка, в порыве чувств забыв о парандже, и
наклонилась, чтобы рассмотреть ссадину. "А она милашка!" - подумал Габриэль и
внезапно почувствовал, что его брюки, лишенные подтяжек, стремительно падают
вниз. Он схватил их обеими руками и выправил казавшееся безнадежным положение.
- Как тебя зовут, козочка?
- Зульфия, мой господин!
- Не называй меня господином, крошка. Зови меня Габриэлем.
- Слушаюсь, повелитель!..
Она обняла его ногу, нежными пальчиками массируя мозоль. Сердце Габриэля
забилось, как молот. На лбу вспухла голубая вена...".
Лапери поерзал на стуле и понял, что прочно прилип. Атомы кофия весело
диффундировали из штанов в пластик, соединяя в единое целое две такие, казалось
бы, противоположности, как зад писателя и стул.
"- Зульфия! Ты придешь ко мне сегодня ночью? - нежно проворковал Габриэль.
Зульфия потупилась. В этот критический момент штаны снова предали ветеринара и
скользнули вниз. Зульфия вспыхнула, отвернулась и побежала прочь. Габриэль с
удовольствием наблюдал за ее прелестными маленькими пятками, выкрашенными, по
обычаю горцев, в красный цвет. Но тут чья-то сильная рука ударила Габриэля в
ухо. В ухе зазвенело.
- Так-то ты лечишь моего верблюда, обманщик! - завопила Зухра, появившаяся из-за
палатки.
- О Зухра, цветок души моей! - с укоризной вымолвил ветеринар. Зухра сегодня
была не в духе. Еще бы! Уже седьмой верблюд ее отца издох от заворота кишок.
Габриэль понуро побрел к верблюдам под бдительным присмотром жены.
...Зульфия вернулась в свою палатку. Сердце ее томительно билось. Красота юноши
запала ей в душу. К вечеру она уже изнемогала от любви. Голова ее пылала и
крутилась от нежности, беспокойного томления и перезвона казанов: позади палатки
евнух Ахмед готовил ужин.
Не в силах больше переносить эту пытку, Зульфия вышла из палатки, приблизилась к
казану, достала из него бараний бок и вонзила свои перламутровые зубки в
аппетитно сочащееся мясо...".
Лапери оторвался от рукописи. Желудок содрогнулся в голодной конвульсии. Схватив
бутерброд, писатель попытался целиком затолкать его в рот, но бутерброд выпал и
шлепнулся на штаны маслом вниз.
- О шестьсот шестьдесят шесть редакторов! - выругался писатель. Он был
безутешен: масло доказало штанам преимущества аморфных тел.
"Но казан вдруг опрокинулся.
- Вай ме! - Зульфия рухнула на ковер. - Вай ме!..
Юный ветеринар лечил верблюда. Крики девушки вернули его к действительности. Он
помчался на зов, как молодой козленок, - благо, Зухра уехала к отцу на пастбище
готовить ужин.
- Вам очень больно? - рука ветеринара прикладывала к изящной ножке холодный
компресс. Зульфия ослепительно улыбнулась.
- Для верблюдов я использую примочки, - продолжал ветеринар, - а для вас -
компрэсс!
Зульфия стиснула зубы и застонала от любви: женщины в Бен-Заккаре привыкли
сильно выражать свои чувства".
Зад Лапери сморщился как трюфель - кофе твердел и уменьшался в объеме.
Лапери закрыл глаза. Вздох... Глубокий выдох. На счет "три" -вставать рывком,
вверх, всем корпусом, уперевшись руками в стул. Раз, два, три!
Кофий держит прочно. Минута отдыха. Новый рывок! И опять неудача.
"Трах! Зульфия влепила Габриэлю пощечину.
- За что? - изумился Габриэль.
Но он знал, за что: рука с компрессом поднялась по ноге девушки намного выше,
чем дозволяло приличие. Габриэль приуныл. Две оплеухи за день - это уже
слишком!..".
Писатель стиснул зубы. Битва с кофием входила в заключительную стадию. Рывок!
Кофий не сдается. Снова предстартовые минуты... "- О нежная из нежных,
драгоценная Зульфия! Я изнемогаю от страсти. А скоро придет с пастбища Зухра и
уведет меня в свою кибитку...
Габриэль зарыдал".
Тем временем чайник вскипел. Недрогнувшей рукой Лапери взял его. "Я должен...
должен сделать это!" - воззвал он к самому себе. Кипяток с шипением полился в
оттянутые брюки.
"Лунный свет падал на лица влюбленных сквозь отверстие дымохода. Зульфия в
узорчатых шальварах сидела верхом на ветеринаре и стонала от страсти. Крик
Зульфии и визг Габриэля, которому она второй раз прокусила ухо, слились в
торжествующий гимн бен-заккарской любви".
Лапери, наконец, оторвался от стула и заплясал по комнате, массируя обожженный
зад.
"- Здесь болит! - Зульфия приложила руку Габриэля к своей груди. - Тут кипит! -
и рука переместилась на упругий живот...".
В дверь позвонили. Лапери оторвался от созерцания стула и побрел в коридор.
- Кто там?
- Я из Вавилонского разведывательного управления!
Лапери глянул в глазок. Стандартное лицо, стандартная улыбка.
Гость прошел в комнату, окидывая взглядом обстановку, потом решительно сдвинул
рукопись и сел на край стола.
- Чем могу быть полезен? - осведомился Лапери.
- Вы знаете Рекса Макферсона, репортера из "Ивнинг"? Вы, кажется, вместе учились
в Аккадском университете имени Сарданапала.
- О да! Мы с Рексом большие друзья. В университете мы вместе играли в одной
команде против "Шумерских бизонов"... Слыхали, наверное? А сейчас Рекс помогает
мне иногда сбывать романы. Кризис культуры, знаете ли, пробиться к читателю все
труднее, кино, телевидение отнимают у литературы потенциальных...
- Макферсон вышел из больницы, - сообщил незнакомец. - Ему там вправляли
челюсть.
- Челюсть? Господи! Как это его угораздило? Бедняга Рекс...
- Он пытался проглотить механический апельсин, - задумчиво сказал незнакомец. -
А подложил ему этот апельсин я.
Лапери в ужасе посмотрел на Сэма Джефферсона - а это был именно он.
- Но мерзавцу повезло. Остался жив, мало того - не успокоился, - продолжал
Джефферсон. - Опять взялся строчить свои гнусные разоблачительные статейки,
подрывающие престиж ВРУ. Как вам это нравится, а?
Лапери беспомощно развел руками и покачал головой.
- Не понимаете? А ведь это - измена родине.
Лапери сглотнул и побледнел.
- Вот полюбуйтесь, - сказал Сэм. - Я прихватил с собой несколько свежих номеров
"Ивнинг". На каждой странице... Видите?
Он сунул газету под нос Лапери. Тот в растерянности прочел несколько заголовков:
"Заговор молчания", "В ведомстве грязных дел стряпают очередную утку", "Рыцарь
плаща и кинжала преследует честных граждан", "Убийцы рядятся в тогу защитников
прав человека"...
- Моего шефа трясет каждый раз, когда он берет в руки свежий номер "Ивнинг", -
сказал Сэм.
- Да, но... Чего вы хотите от меня? - пролепетал писатель.
Джефферсон вздохнул.
- С виду вы как будто патриот...
И опять вздохнул, пронизывая писателя взглядом. Лапери вдруг вытянулся по стойке
"смирно" и отсалютовал.
- Так я и думал. Значит, я нашел в вашем лице друга демократии и свободы.
Помогите нам заткнуть Макферсону рот. Мы в долгу не останемся.
- Как?.. - Лапери позеленел. - Вы хотите, чтобы я прикончил Рекса?..
- Идиот! - проворчал Джефферсон. - Никого не придется приканчивать. Это мы и
сами умеем делать. Понятно?
- Так точно!
- Ладно. Слушайте меня внимательно. Сейчас вы пойдете к Макферсону и предложите
ему крупную сумму. Наличными. Посоветуйте ему как следует распорядиться
деньгами. Пусть мотает из Вавилона куда-нибудь... ну, скажем, на Погамские
острова.
Джефферсон вытащил пачку банкнот, отслюнил несколько:
- Это ваш аванс. Когда Макферсон исчезнет, получите в десять раз больше. Кроме
того, мы займемся сбытом ваших романов. У нас в каждом издательстве есть свои
люди...
- Как? Вы предлагаете мне...
- Да, да! - раздраженно сказал Джефферсон. - Предлагаю деньги. А вы упрямитесь,
как осел!
- Рекс некоторым образом мой друг... - вибрируя, сказал Лапери. И быстро
выхватил деньги из рук Джефферсона. - Но интересы страны мне дороже!
Джефферсон кивнул. Белый плащ разметал на столе рукописи и исчез за дверью.
Глава 29
АНАЛИТИК СТОУН
- Понимаешь, - объяснял кому-то частный детектив Чарли Стоун, стоя в одиночестве
на берегу реки, - я вовсе не злодей. Я не хочу причинять тебе зла. Скажи мне,
что ты такое, откуда ты, и будешь на свободе...
У его ног в зеленой траве стоял оцинкованный кейс. Внутри что-то скрежетало и
фыркало.
- Не хочешь... - с грустью сказал Чарли. - Жаль. Вот уже две недели я бьюсь с
тобой. Я похудел, у меня язык опух от разговоров!
Из кейса снова послышался зубовный скрежет, а потом -приглушенное "а-ап-чхи!".
- Простудилась, бедняжка, - заметил Чарли. - Еще бы! Нелегко сидеть в железном
чемодане на дне реки. Но ничего не поделаешь. Свобода кое-чего стоит. Вместо нее
я могу предложить тебе еще раз прогуляться по дну реки.
Он поднял кейс, размахнулся и запустил его в реку. Плюх! Чемоданчик пошел ко
дну. Капроновая нить, привязанная к дереву, натянулась. Чарли попробовал нить
ногой, повернулся и в задумчивости побрел к автомобилю.
Чарли Стоун уже давно на свой страх и риск собирал сведения о посещении Вавилона
механизмами. И вот, когда о механизмах все уже начали забывать, ему неожиданно
повезло. Как-то раз, в аналитическом трансе бродя по улицам, Чарли забрел на
задний двор отеля "Риц", где, как он знал, снимал номер загадочный доктор
Заххерс. Здесь-то Чарли и услышал странную историю, рассказанную мусорщиками:
будто бы некое загадочное существо истребило во дворе отеля всех мышей, крыс и
кошек. Оно перегрызало им глотки, охотясь преимущественно вблизи помойки. Чарли
Стоуну не составило труда сопоставить этот рассказ с тем, что ему уже было
известно - о зубастой кредитке, нанесшей увечья мажордому дюка Уинсборо.
Аналитический гений Чарли пришел в движение. И однажды ночью детектив,
вооруженный до зубов всем необходимым, появился в заднем дворе отеля "Риц". При
помощи саперной лопатки он отрыл в куче мусора одноместный окоп, расставил
капканы, вооружился каминными щипцами, надел на голову мотошлем, включил прибор
ночного видения и приготовился к встрече.
Кредитка не заставила себя долго ждать. Стуча зубами и злобно урча, она выползла
из кучи газет. Огляделась и двинулась к баку с объедками. Теплое пятно появилось
на экране тепловизора. Чарли бесшумно открыл несгораемый кейс, поднял щипцы и
замер перед атакой. Вот, злобно бормоча что-то себе под нос, кредитка залезла в
отходы и, давясь и чавкая, принялась пожирать все подряд. Бросок! Кредитка, шипя
и извиваясь, оказалась зажатой в щипцах. Чарли сунул ее в кейс и защелкнул
замок. Тварь остервенело билась и скрежетала внутри, но Чарли был спокоен:
прогрызть чемодан она не могла.
"То, что невозможно купить, всегда можно продать!" - это было одним из правил
Чарли. Заполучив кредитку, он оказался обладателем некой тайны, которую ему
захотелось во что бы то ни стало открыть. Однако на вопросы кредитка не
отвечала. Все логические построения Чарли, его посулы и угрозы упирались в
зубовный скрежет.
"Я аналитик, - подумал Чарли. - Мне некуда торопиться. Проголодается -
заговорит".
Глава 30
ПОБЕГ
Литератор Жан Лапери принимал Сэмов Джефферсонов. Широко улыбаясь, они входили
один за другим, оставляли на столе грязные пачки денег и удалялись. Только один
из Сэмов ушел не сразу. Он попросил чаю на ломаном вавилонском языке, выдул пять
чашек подряд, потом предложил литератору выпить. Лапери отказался, и бородатый
Сэм Джефферсон со вздохом спрятал здоровенную бутыль самогона в заплечный мешок.
А когда он наконец ушел, Лапери обнаружил на дверях своей квартиры загадочную
надпись мелом: "Искусство должно служить народу!".
Лапери устал стучать на калькуляторе и в конце концов запутался.
Вечером, измученный, он лег спать. Ему приснился сон.
Подкупить Макферсона не удалось.
С чемоданом, набитом банкнотами, Лапери ночью вышел из дома. Улица была
пустынна. Крадучись, он двинулся к стоянке такси. От фонарного столба отделилась
тень и заковыляла следом.
Лапери пошел быстрее. Тень тоже увеличила скорость. Лапери помчался бегом.
Чемодан стучал по ноге, мешая бежать. Приземистая фигура не отставала.
- Такси! Такси!
Лапери вскочил в желтую машину с зеленым огоньком.
- Быстрее! На Южный вокзал!
Двигатель взревел. Таксист обернулся на пассажира. Под водительской фуражкой
обнаружилось добродушное квадратное лицо Сэма Джефферсона.
- Ой! - Лапери попытался выскочить на ходу, но двери автоматически заперлись. -
Остановите! Куда вы меня везете?..
- На набережную, - сообщил Джефферсон. - Там вас утопят.
И захохотал, широко открыв рот.
На набережной уже толпились другие Сэмы Джефферсоны. Они набросились на
писателя, привязали к шее камень. Подняли на руки, раскачали... Бултых! Темная
вода сомкнулась над Лапери.
Лапери проснулся. Была ночь. Неоновый ветер колебал занавеску открытого окна.
Лапери надел рубашку, натянул брюки, взял чемодан и вышел из квартиры.
Лифт поехал вниз грохоча, как консервная банка в трубе. Лапери стиснул зубы.
Спокойнее, спокойнее!..
Улица, как и в прошлый раз, была пустынна. Крадучись, он двинулся к стоянке
такси. От фонарного столба отделилась тень и заковыляла следом. Лапери быстро
свернул за угол, обеими руками поднял чемодан, набитый банкнотами. Удар! Шпик
остался лежать на мостовой. Лапери вышел на улицу.
Через минуту к бровке подъехала желтая машина с зеленым огоньком. Дверца
открылась.
- Подбросить, приятель?
- Нет, спасибо! - бодро отозвался литератор. - Здесь совсем недалеко.
Такси медленно катилось рядом.
- Брось валять дурака! - прорычал таксист. - Садись!
Волосатая рука потянулась к чемодану. Удар каратэ! Рука бессильно повисла,
таксист завопил от боли. Лапери бегом кинулся прочь, взяв чемодан под мышку,
чтоб не хлопал по ногам.
За поворотом он поймал другое такси. Проезжая по набережной, заметил группу
ожидающих кого-то людей в одинаковых белых плащах и черных шляпах. "Не
дождутся!" - мстительно ухмыльнулся Лапери.
- Эй, а что это у вас в чемодане? - таксист обернулся. Под шоферской фуражкой
обнаружилось квадратное лицо Сэма Джефферсона.
Лапери ойкнул, судорожно прижимая чемодан к животу. Такси стрелой неслось по
пустынному городу.
- Куда вы меня везете?..
- На ближайший пустырь. У меня пистолет с глушителем.
Вот и пустырь. К машине бросаются сразу несколько белых плащей. Лапери
вытаскивают из машины, крутят руки, волокут к красной кирпичной стене. Таксист
вытаскивает из штанов огромный револьвер с огромным глушителем.
- Подонок! От ВРУ еще никто не уходил! - цедит таксист. Лапери глядит в черное
отверстие ствола. Оттуда беззвучно вылетает пламя и бьет литератора прямо в
лоб...
Он застонал и широко открыл глаза.
Ночь. Легкий ветерок колеблет занавеску.
Лапери вытер пот, встал, вытащил из-под кровати чемодан с деньгами. Открыл...
Чемодан был до