Когда все постепенно успокоились после набега и наши люди вернулись к
своим обычным делам и заботам, отец вновь рассорился с моим дядей  Ангусом
Мортоном. Они вообще были настолько несхожи во всем,  что  уже  много  лет
находились в очень натянутых отношениях. От отца мы  постоянно  слышали  о
беспринципности Ангуса и его разлагающем  влиянии  на  соседей.  Ангус  же
неустанно повторял, что Джозеф  Строрм  -  упрямый  догматик,  в  башке  у
которого нет ни капли здравого смысла. Поводом к очередной  крупной  ссоре
стала на этот раз пара здоровенных лошадей, купленных  Ангусом.  Слухи  об
этих лошадях просочились в Вакнук, но никто их  до  сих  пор  в  глаза  не
видел. Однако сам факт, что лошади появились именно у Мортона,  насторожил
отца, и он не поленился поехать взглянуть на них.
     Одного взгляда на этих громадных животных было достаточно  для  отца,
чтобы  немедленно  счесть  их  _н_е_п_р_а_в_и_л_ь_н_ы_м_и_.  С  брезгливой
гримасой он повернулся к ним спиной и отправился  прямиком  к  инспектору,
чтобы потребовать немедленного уничтожения нечисти.  Однако  дело  приняло
неожиданный оборот.
     - На сей раз вы не правы, - с ядовитой улыбкой сказал инспектор отцу,
весьма довольный тем, что данный случай никаких  споров  и  пререканий  не
вызовет. - На них есть разрешение правительства и  говорить,  стало  быть,
тут не о чем.
     - Не верю я в это! - раздраженно буркнул мой отец. - Никогда еще  Бог
не создавал лошадей такого размера, и правительство не могло дать  на  них
разрешения.
     - Однако разрешение есть, - твердо сказал инспектор.  -  Более  того,
сам Ангус, зная своих  соседей,  выпросил  на  своих  лошадей  специальное
разрешение в _п_и_с_ь_м_е_н_н_о_м_ виде.
     -  Люди,  выдающие  подобные  разрешения,  не  заслуживают   никакого
уважения! Это ни в какие ворота не лезет! - вышел из себя отец.
     - Вы оспариваете законность официального документа? -  ледяным  тоном
осведомился инспектор. Но отца этот тон не смутил.
     - Я прекрасно понимаю, _п_о_ч_е_м_у_ кое-кто смотрит сквозь пальцы на
э_т_о_, - сказал он. - Один такой выродок может работать за двоих, даже за
троих лошадей, а обходится он дешевле. Что ж, выгода есть, а значит,  есть
и повод попустительствовать беззаконию. Но это  еще  не  значит,  что  они
н_о_р_м_а_л_ь_н_ы_!  Такая  лошадь  не  творение  Господа,  это   нечисть,
подлежащая уничтожению!
     - В официальном  заключении  сказано,  что  порода  выведена  обычным
путем, но никто не лишает вас прав искать у них  отклонения  от  НОРМЫ,  -
миролюбиво заметил инспектор.
     - Все это от того, что  держать  таких  монстров  _в_ы_г_о_д_н_о_!  -
упрямо  твердил  мой  отец.  -  Но  вы!  Вы-то  ведь   видите,   что   они
н_е_п_р_а_в_и_л_ь_н_ы_е_, как бы и  кто  бы  не  закрывал  на  это  глаза.
Подумайте, что будет, если мы будем смотреть сквозь пальцы на то, про  что
т_о_ч_н_о_ знаем - это отклонение?! Нельзя отступать от веры  лишь  только
потому, что кому-то удалось выправить разрешение! Кто тверд  в  вере,  тот
знает, что - от Господа, а что - от дьявола, и  всегда  будет  знать  это,
даже если правительство этого знать _н_е _х_о_ч_е_т_!
     - Повторяется история с дэйкеровской  кошкой?  -  насмешливо  спросил
инспектор отца. Отец покраснел и раскашлялся.
     ...Дело в том, что около года назад отец узнал  о  бесхвостой  кошке,
которую  подобрала  жена  Бена  Дэйкера.  Выяснив,  что  кошка  эта   была
бесхвостой от рождения,  отец  потребовал  от  инспектора  санкции  на  ее
уничтожение, которую тот и выдал. Однако Дэйкеры подали жалобу, и это  так
разозлило отца, что он собственноручно привел приговор  в  исполнение,  не
дожидаясь официального судебного решения. Однако  дело  обернулось  весьма
неожиданно:  пришло  официальное  уведомление  о   том,   что   существует
признанная и утвержденная порода бесхвостых кошек (кстати,  порода  весьма
ценная), и отцу пришлось публично извиниться, не говоря уже  о  возмещении
Дэйкерам нанесенного им материального ущерба.
     - Это дело гораздо  серьезнее,  -  оправившись  от  смущения,  твердо
сказал отец.
     - Послушайте, Строрм! -  уже  теряя  терпение,  сказал  инспектор.  -
Порода   имеет   официальное   разрешение.   На    _э_т_у_    пару    есть
п_и_с_ь_м_е_н_н_о_е_ разрешение. Если всего этого  вам  мало,  ступайте  и
застрелите их собственноручно, на свою ответственность. Но  попомните  мое
слово - простым извинением вы тут не отделаетесь!
     - Ваш долг - выдать мне разрешение  на  казнь  этих  ублюдков!  -  не
унимался отец, пока окончательно не вывел  инспектора  из  себя  и  тот  в
сердцах не крикнул:
     - Мой долг - защищать их от догматиков и кретинов!
     Не знаю, дошло ли у них дело до драки, думаю, что нет,  но  несколько
дней отца буквально  трясло  от  ярости  и  злобы.  Следующую  субботу  он
заставил всех нас воссылать проклятия укрывателям  мутантов,  оскверняющих
чистоту  всего  поселка.  Он  призывал  к  бойкоту  владельцев  "нечисти",
разглагольствовал о коррупции и попустительстве властей  и  закончил  тем,
что объявил некоторых официальных лиц поборниками сил "Зла и Порока".
     Инспектор не стал раздувать публичного скандала, но кое-какие реплики
его относительно религиозных "маньяков" и "кретинов" дошли  до  отца.  Это
была последняя капля, переполнившая его терпение. Пускай у него была  куча
неприятностей из-за злополучной дэйкеровской кошки, но лошадей  Ангуса  он
вынести не мог... Может быть, окажись их владельцем кто-нибудь другой,  но
Ангус! Ярость его искала выхода...
     Вся эта  накаленная  атмосфера  в  доме  позволяла  мне  делать,  что
вздумается и убегать из дома, когда захочется. На меня  никто  не  обращал
внимания.
     Незнакомые люди перестали появляться в наших окрестностях, и родители
Софи опять стали отпускать ее из дому на  песчаную  насыпь.  Часто  и  мне
удавалось пробраться туда незамеченным.
     О том, что Софи ходила в школу, как все остальные дети, не могло быть
и речи: все обнаружилось бы  очень  быстро,  будь  у  нее  даже  фальшивая
Метрика. Родители сами учили ее читать и писать, но никаких книг у них  не
было, поэтому во время наших прогулок и игр я старался как можно подробнее
рассказать ей о том, чему нас учили и что читал сам.
     - Мир,  где  мы  живем,  очень  большой,  -  рассказывал  я  Софи,  -
цивилизованная часть  его,  к  которой  принадлежит  наш  Вакнук,  -  лишь
крохотный пятачок. Называется он Лабрадор. Говорят, что название это  дали
ему еще Древние, но  точно  никто  этого  не  знает.  Вокруг  почти  всего
Лабрадора очень много воды, она называется морем, и там полно всякой рыбы.
Никто из тех, кого я знал, не считая дядю Акселя, не  видел  моря,  потому
что оно очень далеко отсюда - миль триста  на  восток  или  северо-восток.
Если же идти к югу и к юго-западу, можно прийти лишь к Джунглям, а дальше,
еще дальше - к Плохой Земле, которая убивает.
     Еще нам говорили, хотя этого тоже никто точно не знал, что во времена
Древних Лабрадор был очень холодной землей, такой холодной, что жить здесь
никто не мог. Древние лишь выращивали здесь деревья и занимались какими-то
своими таинственными делами. Но все это  было  очень  давно.  Тысячу?  Две
тысячи лет назад? А может быть,  еще  раньше?  Обо  все  этом  можно  лишь
гадать. Трудно сказать,  сколько  поколений  людей  жили,  как  звери,  до
наступления Очищения и начала письменности. Одни  лишь  "Раскаяния"  (или,
как их еще называли, "Откровения") Никольсона дошли до нас от тех  времен,
да и то потому, что пролежали много столетий искусно спрятанными в  скале.
Только Библия осталась от Древних.
     Все,  о  чем  рассказывалось  в  этих  двух   книгах,   относится   к
далекому-далекому прошлому. А о том, что было в  промежутке  между  Карой,
ниспосланной на Древних, и нашим временем, никто толком ничего  не  знает.
Об этом промежутке существует множество легенд и сказаний.  Собственно,  и
само название Лабрадор возникло из  этих  легенд  -  ни  в  Библии,  ни  в
"Раскаяниях" о такой земле не упоминалось.  Может,  и  вправду,  это  была
холодная земля, хотя сейчас здесь холодно только два месяца  в  году?  Кто
знает...
     Долгое время шли споры: были ли обитаемы раньше  другие  части  света
кроме Лабрадора и большого острова Ньюфа?  Считалось,  что  все  они  были
плохими - на них пришлась вся тяжесть Великой Кары. Но  местами  там  были
найдены остатки земли, напоминавшей Джунгли. Конечно, они были  совершенно
неправильные. Жить там было нельзя, во всяком случае сейчас...
     Не так уж много я мог рассказать о мире, в котором  мы  живем,  но  в
любом случае говорить об этом было куда интереснее, чем об Этике,  которой
нас по воскресеньям обучал высокий, седой старик -  учитель.  Этика...  Он
объяснял нам, что  можно  делать,  а  чего  нельзя.  Большинство  запретов
совпадало с теми, которые вдалбливал в нас дома отец, но объяснения иногда
были разными, чего я не всегда мог уразуметь.
     Человечество, гласила Этика, то есть люди  в  цивилизованных  местах,
находится в процессе возврата к былому процветанию. Тернистым  и  нелегким
путем  идем  мы  к  тем  достижениям,  которые  когда-то  утратили.  Кроме
Истинного пути к этим достижениям, есть множество  ложных,  которые  порой
кажутся более легкими, и потому заманчивыми, но ведут они к  гибели.  Есть
лишь один Истинный путь, и следуя ему, мы с Божьей  помощью,  как  гласила
нам Этика, обретем в назначенное время то, что когда-то потеряли.  Но  так
много на этом пути скользких дорог и ловушек, что каждый  шаг  наш  должен
быть осторожен, и не следует человеку полагаться в  делах  своих  лишь  на
собственный разум. Только облеченные властью способны судить о каждом шаге
нашем, только они могут  отличить  путь  истинный,  ведущий  к  благу,  от
ложного, ведущего к гибели.
     Нужно извлечь урок из Великой Кары, постигшей мир  Древних,  с  верой
пройти весь тернистый путь, и если мы одолеем  все  искушения,  будет  нам
Прощение и Награда: Золотой век.
     Были некогда  ниспосланы  на  людей  различные  кары:  землетрясения,
потопы, мор,  град,  гибель  городов  и  народов.  Великая  же  Кара  была
последней и самой страшной, как если бы все предыдущие кары объединились в
одну. Почему была она ниспослана и за что? Никто не  знает,  но,  судя  по
всему, было это во время всеобщего кощунства и поругания веры.
     Все заповеди  и  примеры  в  Этике  сводились  к  тому,  что  долг  и
назначение человека - бороться со злом и пороком. Каждый должен следить за
тем, чтобы не было среди нас отклонений от НОРМЫ.
     В эту часть Этики я старался не посвящать Софи. Не то, чтоб я  считал
ее мутантом, этого у меня и в мыслях не было. Но все же в разговорах с ней
я старался не касаться этой щекотливой темы.



5

     Стоило мне исчезнуть с глаз домашних, и  в  Вакнуке  обо  мне  словно
забывали. Но стоило мне послоняться у всех на виду, как для  меня  тут  же
находилась работа.
     Лето выдалось прекрасное, и фермерам не на что было жаловаться,  лишь
изредка им  приходилось  прерывать  работу  для  истребления  нечисти.  Но
отклонений было на редкость мало.  Разве  что  среди  овец  ранней  весной
появилось несколько _н_е_п_р_а_в_и_л_ь_н_ы_х_. С урожаями же все  обстояло
благополучно,   и   инспектор   выдал    санкцию    лишь    на    сожжение
одного-единственного поля, принадлежавшего Ангусу Мортону.
     Среди овощей тоже было немного отклонений, и год этот  мог  по  праву
считаться на редкость удачным: все соответствовало НОРМЕ.  Даже  мой  отец
был доволен, и в одной из своих проповедей  отметил,  что  Вакнук  в  этом
сезоне дал достойный отпор силам Зла.
     - Хвала Господу! - сказал он. -  Кара  за  лошадей-уродов  обрушилась
лишь на их хозяина, а не на весь поселок!
     Все  были  так  заняты  уборкой  урожая,  что  я  почти  каждое  утро
незамеченным убегал из дому и долгими летними днями бродил по окрестностям
с Софи. Частенько мы стали заходить с ней все дальше  и  дальше  от  дома,
хотя никогда не забывали об осторожности. У нее  выработался  своего  рода
инстинкт: стоило вдали показаться незнакомой  фигуре,  как  Софи  бесшумно
исчезала в зарослях кустарника.  Единственный  человек,  которого  она  не
боялась, был Корки, присматривающий  за  паровым  двигателем.  Все  прочие
жители  поселка,  разумеется,  кроме  меня,  воспринимались  ею  лишь  как
источник опасности.
     У нас с нею было излюбленное место  -  у  ручья,  где  были  песчаные
отмели, и я любил, разувшись  и  закатав  штаны  до  колен,  бродить  там,
отыскивая все новые и новые лужицы и маленькие озерца. Софи обычно  в  это
время сидела  на  каком-нибудь  большом  теплом  камне  и  с  любопытством
наблюдала за моими поисками. Потом мы стали брать с  собой  две  небольшие
сети - их сплела миссис  Уэндер  -  и  сачок  для  рыбы.  Я  ловил  сетями
небольших рыбешек, похожих на головастиков, а Софи в  это  время  пыталась
достать их сачком с берега. У нее  это  плохо  получалось,  и  вскоре  она
бросила сачок и стала по-прежнему лишь с завистью наблюдать  за  мной.  Но
однажды желание половить рыбок взяло верх, и она осторожно  сняла  сначала
один башмак, потом другой, с опаской озираясь по сторонам.  Закатав  штаны
до колен, она вошла в ручей и несколько минут стояла в воде по  щиколотки,
разглядывая свои босые ноги.
     - Иди сюда! - крикнул я ей. - Тут полным-полно рыб!
     Она отбросила, наконец,  все  свои  опасения  и  страхи  и,  радостно
хохоча, бросилась ко мне. Когда мы устали носиться по  лужицам  и  набрали
почти полный сачок рыбешек, мы присели на обломок камня, вытянув  ноги,  и
стали греться на солнце.
     - Они ведь не такие уж страшные, правда? - спросила Софи, указывая на
свои маленькие ступни.
     - Они совсем не страшные. Когда я смотрю на  них,  мне  кажется,  что
моим чего-то не хватает, - искренне ответил я. Она так и просияла.
     Несколько дней спустя мы снова ловили рыбу в  этом  месте.  Сачок  мы
укрепили возле камня и то и дело подбегали к нему,  чтобы  кинуть  в  него
новую порцию улова. Мы так увлеклись, что ничего не замечали вокруг,  пока
вдруг у меня за спиной не раздался голос:
     - Привет, Дэвид!
     Я оглянулся, ничуть не испугавшись, потому что совсем не думал в  тот
момент о тайне Софи.
     Мальчишка, окликнувший меня, стоял  на  берегу  рядом  с  камнем,  на
котором лежали наши башмаки. Я хорошо знал его. Это был  Алан,  сын  Джона
Эрвина, кузнеца. Он был на два года старше меня. И только в этот момент  я
вспомнил, что Софи босая.
     - Привет, Алан! - ответил я без особой радости,  подошел  к  камню  и
поднял башмаки Софи.
     - Лови! - крикнул я и кинул ей башмаки, стараясь, чтобы они  упали  к
ней как можно ближе.
     Один она поймала сразу, а второй упал в воду, но она быстро нагнулась
и вытащила его.
     - Чем это вы тут занимаетесь? - спросил Алан.
     Я объяснил, что мы  ловили  мелких  рыбешек,  стараясь  избегать  его
вопрошающего взгляда: кое-что я о нем знал, и у меня был все основания  не
особенно радоваться этой встрече.
     - Рыбешек? - презрительно хмыкнул он. -  И  этих-то  головастиков  вы
называете рыбешками?
     Он перевел взгляд с меня на  Софи,  которая  медленно  взбиралась  на
берег, держа башмаки в руках.
     - А это еще кто? - спросил он.
     Я замешкался с ответом, натягивая ботинки,  и  когда  поднял  голову,
увидел, что Софи уже успела спрятаться в кустах.
     - Кто это? - повторил Алан. - Что-то я ее никогда раньше...
     Внезапно он умолк на полуслове: что-то привлекло его внимание  позади
меня. Я быстро обернулся и  увидел  отпечаток  маленькой  босой  ножки  на
мокром песке - небольшой отмели посреди ручья.  Софи  ступила  туда,  ловя
второй башмак. След был совсем свежий, и на  нем  ясно  были  видны  шесть
пальцев.
     Я схватил сачок и выплеснул все его содержимое на это  место.  Горсть
рыбешек вместе с водой тут же стерли отпечаток ножки Софи, но в тот же миг
я понял, что все мои старания скрыть правду были тщетны: я опоздал.
     - Вот это да-а!.. -  протянул  Алан,  и  в  глазах  его  промелькнуло
выражение, которое мне очень не понравилось. Очень...
     - Кто она? - уже с ноткой требовательности спросил он в третий раз.
     - Моя подружка, - произнес  я,  стараясь  выговорить  это  как  можно
тверже и независимее.
     - Ну, и как же зовут эту твою подружку? - насмешливо спросил он.
     Я промолчал.
     - Ну что ж, скоро мы это разузнаем, - зловеще пообещал он.
     - А тебе-то какое до этого дело? - огрызнулся я.
     Но Алан, не обращая больше внимания на меня, вскочил на обломок скалы
и  стал  пристально  вглядываться  в  заросли  кустарника  -  туда,   куда
спряталась Софи.
     Не колеблясь больше ни секунды, я бросился на него с кулаками. Он был
намного здоровее меня, но я застал его врасплох, и мы кубарем скатились  с
камня. Я не очень хорошо умел драться, но злость  придавала  мне  силы.  У
меня была только одна цель: дать время Софи  надеть  башмаки  и  скрыться.
Если она успеет это сделать, он никогда не найдет ее, я был в этом уверен.
Придя в себя от моего неожиданного наскока, Алан здорово врезал  мне  пару
раз по физиономии. Это заставило меня на время забыть про Софи  и  удвоило
мою злость. Хрипя и отплевываясь от попадавшего в рот песка,  мы  катались
по берегу, но вскоре силы мои стали сдавать, и он это сразу  почувствовал.
Все же мне удалось на время отвлечь его и не дать сразу броситься вслед за
Софи. В конце концов он уселся на меня верхом и  все,  что  я  мог  теперь
делать, - это защищать от ударов голову. Вдруг Алан издал странный  вопль,
скорее даже стон, и удары прекратились. Тело его обмякло, я легко выбрался
из-под него, протер глаза, огляделся  и  увидел...  Увидел  Софи,  стоящую
рядом с тяжелым острым камнем в руке.
     - Это я его стукнула!  -  с  гордостью  воскликнула  она.  -  Как  ты
думаешь, он умер?
     Стукнула она его здорово. Он лежал без движения с  побелевшим  лицом,
залитым кровью, однако было слышно его хриплое, прерывистое  дыхание,  так
что она его не убила.
     - О Господи! - вдруг всхлипнула Софи и выронила камень из рук.
     Мы посмотрели на Алана, потом друг на друга. И у нее, и у  меня  было
естественное желание как-то помочь лежащему на песке парню.  Но  мы  очень
боялись.
     - Никто и никогда не должен узнать об этом! - множество раз  твердила
нам миссис Уэндер. - Никто и никогда!
     Парень, лежавший у наших ног, знал это. Страх  сковал  нас  намертво,
страх этот мешал нам подойти к Алану ближе и попробовать  привести  его  в
чувство.
     Наконец я поднялся на ноги, взял Софи за руку и твердо сказал:
     - Пошли.


     Джон Уэндер внимательно слушал наш торопливый, сбивчивый рассказ.
     - Вы уверены, что он видел? Может  быть,  он  просто  заинтересовался
Софи, потому что никогда раньше ее здесь не встречал?
     - Нет, - твердо ответил я. - Он видел след.
     - Понимаю, - кивнул Уэндер. Меня поразило его спокойное и  задумчивое
лицо. Он внимательно посмотрел на нас обоих: на расширенные  от  страха  и
возбужденные  глаза  Софи,  на  мою  заляпанную  грязью,  в   ссадинах   и
кровоподтеках физиономию. Потом перевел взгляд на жену.
     - Боюсь, _э_т_о_ случилось, родная, - мягко сказал он.
     -  Джонни...  -  миссис  Уэндер  побледнела,   руки   ее   беспомощно
опустились.
     - Мне очень жаль, Мэри, но это так, ты знаешь. Мы всегда  знали,  что
когда-нибудь это произойдет. Слава богу, что все случилось, когда я здесь.
Сколько времени тебе нужно, чтобы собраться?
     - Очень мало, Джонни. Ты... ты прав, я всегда... всегда ждала этого и
всегда была наготове.
     - Ну что ж, надо торопиться, - Джон Уэндер встал и  подошел  к  жене.
Наклонившись, он обнял ее и бережно поцеловал.  Слезы  навернулись  ей  на
глаза.
     - Ох, Джонни... Ты... ты всегда был так добр ко мне! Ты  никогда,  ни
словом... ни в чем не уп