и  своими
мыслями. В голове у нее был полный сумбур и отчаяние. Подойдя  ближе,  она
сказала мне словами:
     - Это был мужчина... Он пошел по следу наших лошадей. Я  видела,  как
он шел по следу. Мишель сказал, чтобы я... Ох, Дэви, я не хотела!  Но  что
мне оставалось делать?!
     Ее глаза были полны слез. Я обнял ее и  дал  выплакаться  у  меня  на
плече. Чем я мог ее утешить? Только повторить то, что сказал Мишель...
     Мы медленно пошли к нашей стоянке, она уселась возле спящей Петры,  и
я спросил:
     - А что с его лошадью? Она убежала?
     - Не знаю... - она передернула плечами. - Наверно, она у  него  была,
но когда я его увидела, он шел пешком...
     Я подумал, что надо было бы вернуться и посмотреть, не оставил ли  он
где-нибудь неподалеку  привязанную  лошадь.  Я  прошел  назад  примерно  с
полмили, но нигде не нашел ни лошади, ни хотя бы следов ее копыт  -  следы
наших гигантов в счет не шли, их нельзя было спутать ни с какими  другими.
Когда я вернулся к стоянке,  Петра  уже  проснулась  и  весело  болтала  с
Розалиндой.
     Время шло к полудню. От Мишеля и остальных  ничего  не  было  слышно.
Несмотря на то, что произошло, лучше все-таки  было  оставаться  здесь  до
темноты, и мы ждали ночи...
     Где-то около полудня  мы  услышали...  Это  была  не  _м_ы_с_л_ь_,  у
э_т_о_г_о_ не было очертаний, это  была  страшная  боль,  напоминающая  об
агонии. Петра вскочила и с плачем уткнулась Розалинде в колени. Излучаемое
страдание  было  настолько  сильным,  что  причиняло  боль  и  нам.  Мы  с
Розалиндой в страхе смотрели друг на друга, руки у  меня  дрожали,  у  нее
тоже. Шок был таким сильным, что мы даже не могли разобрать,  от  кого  из
наших он исходит.
     Через несколько секунд был опять  всплеск  боли,  стыда  и  какого-то
полного опустошения, но теперь мы отчетливо уловили от кого _э_т_о_ шло...
Без сомнения, это была Кэтрин. Розалинда впилась ногтями мне в руку, и  мы
терпели, пока вспышка боли не потускнела и не исчезла совсем.
     Через какое-то время мы услышали Салли. От нее исходили волны любви и
сострадания к Кэтрин, смешанные с ужасом. К нам она обращалась и с ужасом,
и со стыдом:
     - Что они сделали с Кэтрин!! Господи, что они с  ней  сделали!..  Ох,
Кэт!.. Вы не должны ее винить, слышите!! Не должны... Если  бы  вы  знали,
как они ее пытали!.. Никто  из  нас  не  выдержал  бы...  Она  теперь  без
сознания... Она нас не слышит... Кэт! Кэт, милая!.. -  Ее  мысли  потеряли
конкретные очертания и превратились в сгусток боли и отчаяния.
     Потом мы услыхали Мишеля. Никогда  еще  в  жизни  мне  не  доводилось
сталкиваться с такой яростью, хотя он и сдерживался изо всех сил.
     - Это война... Война! - буквально  выдавил  он,  стараясь  сдерживать
злобу и ярость. - Рано или поздно я _у_б_ь_ю_ тех, кто это сделал! Я  буду
не я, если не убью!
     После этого мы не слышали никого больше часа. За это  время  мы,  как
могли,  постарались  успокоить  Петру.  Она  не  много  поняла  из  нашего
разговора, но безошибочно уловила боль и  страдание  Кэтрин.  Для  ребенка
этого было достаточно, чтобы испугаться до смерти.
     Через час с лишним мы услышали Салли.
     - Кэтрин во всем призналась... Во всем,  -  она  говорила  с  трудом,
словно принуждая себя. - Я... Я тоже все подтвердила.  Они  все  равно  бы
меня заставили. Я... Я не могла на это смотреть.  Раскаленные  иглы!  И...
все остальное... Я не могла! Простите меня! Ради бога, простите нас!..
     - Салли, детка, - вмешался Мишель, - вас никто не винит! Ни тебя,  ни
Кэтрин, поверь мне! Мы... Мы все понимаем, но мы должны знать, что  вы  им
сказали. Что они теперь знают?
     - Все... Про Дэвида и Розалинду. Они и так были уверены,  но  хотели,
чтобы мы подтвердили...
     - А про Петру?
     - Да... Ох, Петра!.. - мы остро почувствовали ее  угрызения  совести,
как будто они были нашими. - Мы не могли иначе! Если бы вы только  видели!
Бедная девчушка... Но они и так  знали...  Ведь  только  поэтому  Дэвид  и
Розалинда могли взять ее с собой. Нам было не отвертеться!..
     - Что еще?
     - Ничего. Больше ничего. Мы сказали, что это все, и они нам, кажется,
поверили. Они все еще расспрашивают нас. Хотят  узнать  больше...  Понять,
к_а_к_ это  у  нас  получается...  Да,  еще  они  хотят  знать,  на  каком
расстоянии э_т_о_  действует.  Я  сказала,  что  не  больше  пяти  миль...
Сказала, что даже вблизи очень трудно понимать чужие мысли...  Кэт...  Кэт
пришла в сознание, но она не может с вами _г_о_в_о_р_и_т_ь_... Если бы  вы
ее видели!.. Ох, Кэт! Бедняжка!.. Ее ноги!..  Мишель!  Если  б  ты  только
видел ее ноги!..
     Ее мысли опять стали сбивчивы, расплывались, осталось одно  отчаяние,
но и оно скоро исчезло. Мы молчали. Нам было  очень  больно.  Если  бы  мы
узнали все _с_о _с_л_о_в_! Слова можно подобрать, обдумать и только  потом
произнести... Но мы узнали _н_а_п_р_я_м_у_ю_... Мы все были _с_в_я_з_а_н_ы
между собой, и больно было всем...


     Солнце заходило, и мы начали потихоньку  собираться,  когда  услышали
Мишеля.
     - Слушайте, - сказал  он,  -  они  в  дикой  панике.  Мы  их  здорово
напугали. Обычно если кто-то с отклонениями  убирается  прочь  из  округи,
местные власти на этом успокаиваются. Им ведь только  важно,  чтобы  в  их
округе все было чисто, а на остальные  места  им  наплевать.  Кроме  того,
беглецу все равно  никуда  не  скрыться  -  везде  потребуют  Метрику  или
тщательный осмотр, так что рано или поздно он все равно попадет в Джунгли.
Но с нами дело обстоит иначе. Их  страшно  напугало,  что  _э_т_о_  нельзя
разглядеть. Двадцать лет мы жили среди них, не вызывая никаких подозрений.
Значит, мы и в других местах можем сойти за НОРМУ. Они  повсюду  разослали
депеши, официально объявляющие нас "отклонениями". Это значит,  что  вы  -
вне закона. Вы не люди, и стало быть, не вправе рассчитывать на чью бы  то
ни было жалость. Каждый, кто хоть чем-то поможет вам, совершит  тем  самым
преступление. И  каждый,  кто  скроет  ваше  местонахождение,  тоже  будет
наказан по закону... По их закону... Практически  это  значит,  что  любой
встречный может запросто пристрелить вас. Назначена даже небольшая награда
за вас - мертвых. Но куда большая награда обещана  тем,  кто  возьмет  вас
живыми.
     - Я не понимаю, - помолчав, сказала Розалинда. -  Если  мы  пообещаем
уйти отсюда и никогда не возвращаться...
     - Они нас боятся! - перебил ее Мишель. - Они хотят узнать, _к_а_к_ мы
э_т_о_ делаем. Поэтому мы и нужны живые. И дело тут вовсе не в  правильном
или неправильном образе и подобии, хотя формально они прикрываются этим...
Но на самом деле  они  понимают,  что  мы  для  них  _о_п_а_с_н_ы_...  Ну,
представь себе, что таких, как мы, гораздо больше и все мы можем  говорить
друг с другом без их возни со словами, записками, письмами... Мы же сможем
со временем просто _в_ы_т_е_с_н_и_т_ь_ их. Конечно, им  это  не  нравится.
Поэтому они стремятся во что бы то ни стало уничтожить нас.  Для  них  это
вопрос жизни и смерти... Или мы, или они... И знаете,  может,  это  вас  и
удивит, но... По-своему, они правы...
     -  Они...  Они  убьют  Кэт  и  Салли?  -  вырвалось  непроизвольно  у
Розалинды. Затаив  дыхание,  мы  стали  ждать  ответа  от  кого-нибудь  из
девушек. Но те не отвечали. Может быть, они просто _з_а_к_р_ы_л_и_с_ь_  от
нас, может быть, без сознания, а может  быть...  уже  мертвы...  Последнее
предположение Мишель, после короткого раздумья отверг.
     - Вряд ли они сделают это сейчас, когда те уже у  них  в  руках.  Это
может  вызвать  недовольство  у  людей.  Одно  дело  объявить  отклонением
новорожденного из-за какого-то видимого дефекта, и совсем другое - мы. Тут
все сложнее. Людям, которые многие годы принимали девушек за НОРМУ, трудно
будет переварить  такое.  Если  их  убьют,  многие  станут  сомневаться  в
справедливости закона... Ведь получится, что  они  объявлены  отклонениями
как бы _з_а_д_н_и_м_ числом.
     - Но нас-то они наверняка убьют? - спросила Розалинда.
     - Вы ведь еще не схвачены. Вы совершили побег, и вы среди чужих.  Для
всех чужих вы просто сбежавшие монстры...
     Пожалуй, он был  прав.  Мы  молчали.  Через  некоторое  время  Мишель
спросил:
     - Куда вы собираетесь ехать?
     - На юго-запад, как и решили, - ответил я. - Вообще-то  мы  собрались
остановиться  где-нибудь  в  Необжитой  Земле.  Но  теперь,  когда  каждый
случайный встречный,  любой  охотник  может  застрелить  нас  безо  всяких
разговоров, думаю, нам придется идти в Джунгли.
     - Я тоже думаю, что другого выхода  нет,  -  сказал  он.  -  Если  вы
сумеете переждать там какое-то время, может  быть,  мы  сумеем  распустить
слух о вашей гибели. Завтра я ухожу с поисковой группой  на  юго-восток  и
сразу дам вам знать, что там происходит. А пока, если  вы  на  кого-нибудь
наткнетесь, не ждите - стреляйте первыми!
     На  том  мы  и  порешили.  Розалинда  закончила  сборы,  и  мы  стали
устраивать корзины поудобнее. Наконец мы уселись -  я  опять  в  левую,  а
Розалинда с  Петрой  в  правую  -  и  тронулись.  Петра,  как-то  необычно
притихшая во время сборов, неожиданно разразилась слезами.
     Оказалось, она ни за что не хотела ехать в Джунгли - боялась  Старуху
Мэгги  и  Волосатого  Джека  -  страшилищ,  которыми  у   нас   запугивали
непослушных детей, чтобы они не отходили далеко от дома.  Мы-то  понимали,
что все это - сказки, но и нам было не так уж легко отрешиться  от  всего,
что нам внушали в детстве. Да и что мы, по сути дела, знали про те  места,
куда держали путь?  Все  это  невозможно  было  скрыть  от  Петры,  и  она
продолжала _и_з_л_у_ч_а_т_ь_ страх и отчаяние. То  ли  она  уже  научилась
немного сдерживаться, то ли мы сами научились создавать своего рода барьер
от ее  страшных  _в_с_п_л_е_с_к_о_в_.  И  все  же,  удивительная  сила  ее
п_е_р_е_д_а_ч_ давала себя знать. Лишь через полчаса Розалинде удалось  ее
утешить, и в наступившей тишине мы услышали Мишеля.
     - Ну что там с ней опять? - раздраженно спросил он.
     Мы объяснили ему, в чем дело, и, мгновенно погасив свое  раздражение,
он в очень простых и понятных "картинках" стал рассказывать  Петре,  какое
тихое и спокойное место - Джунгли. Там, говорил он ей, живут люди, которым
просто не повезло. Некоторые из них и вправду выглядят  немножко  странно,
но они же в этом не виноваты, поэтому их нужно жалеть, а вовсе не бояться.
Это не так уж важно, как люди выглядят снаружи, ко всему можно  привыкнуть
со временем, и...
     Тут Петра неожиданно прервала его.
     - Кто еще сейчас говорит? - задала она вопрос нам всем.
     - Кто говорит? Ты... о чем это? - не понял Мишель.
     - Я  слышу  кого-то...  Какой-то  голос,  и  он  _д_р_у_г_о_й_!..  Он
смешивается с твоим, Мишель... - сказала она.


     Все замолчали и прислушались. Я напрягся изо всех сил, но  ничего  не
услышал. Другие, кажется, тоже.
     - Ни черта не слышу, - сказал Мишель, - да и кто...
     Петра мысленно прикрикнула на всех. На словах это прозвучало  бы  как
"заткнитесь". Мы "заткнулись". Я посмотрел на корзину,  в  которой  сидела
Розалинда. Она обнимала Петру за плечи  и  внимательно  поглядывала  ей  в
глаза. Петра сидела зажмурившись, вся напряженная. Наконец  она  чуть-чуть
расслабилась.
     - Ну? Что там было? Что... ты слышала? - спросила Розалинда.
     - Кто-то спрашивал меня... какая-то женщина... - мысли Петры были  не
очень  ясные,  в  них  скользило  удивление  и  растерянность,  -   где-то
очень-очень далеко... Она сказала, что уже давно  слышит  мой  страх.  Она
хочет знать, кто я и... где я нахожусь... Сказать ей?
     Мы все тоже растерялись. Первым оправился от изумления Мишель.
     - Ладно, Петра, - сказал он, - попробуй сказать ей...
     - Но мне придется говорить очень громко, - предупредила нас Петра,  -
ведь она... та женщина... очень-очень далеко отсюда...
     Это и впрямь было _г_р_о_м_к_о_. Если бы она нас не предупредила и мы
не успели бы "закрыться", наши мозги просто _р_а_с_п_л_а_в_и_л_и_с_ь_  бы.
Передача Петры была  очень  простая,  но  _т_а_к_о_й_  силы...  От  Мишеля
донесся сдавленный стон, на который Петра немедленно  отреагировала  своим
"заткнись". После  этого  была  пауза,  а  потом  еще  один  оглушительный
"сеанс". Когда все стихло, Мишель спросил:
     - Ну? Где она... эта твоя женщина?
     - Там, - сказала Петра и махнула рукой.
     - А, черт! Где там? Узнайте вы у нее!
     - Она показывает на юго-запад, - сказал я.
     - Петра, детка, а ты спросила, как называется то  место,  где  она...
ну, эта женщина, живет? - ласково обратилась к Петре Розалинда.
     - Я спросила, но это название... Оно ничего не  значит...  -  словами
ответила ей Петра. - Я ничего не поняла, кроме того, что там много воды...
Она тоже не поняла, где я нахожусь.
     - Попроси ее передать по буквам, - предложила Розалинда.
     - Но я же не знаю букв! - Петра чуть не заплакала.
     - Что же нам делать? - с тоской  прошептала  Розалинда.  -  Вдруг  ее
осенило. - Петра, детка, я сейчас нарисую тебе буквы одну за другой, а  ты
передашь ей эти картинки, ладно?
     Петра подумала и кивнула.
     - Приготовьтесь! - скомандовала нам Розалинда. - Сейчас начнется!
     Она мысленно нарисовала букву "Л", и Петра тут же передала эту  букву
с оглушительной силой. Розалинда нарисовала  "А"  и  так  далее,  пока  не
закончила слово. Петра сказала:
     - Она поняла. Но она не знает, где находится этот самый Лабрадор. Она
попробует узнать, и еще она хочет передать по буквам свое название...  Ну,
там, где она живет, но я сказала, что у нас так ничего не получится...
     - Получится, родная. Смотри, ты примешь картинку от  нее  и  передашь
нам,  только  _п_о_т_и_х_о_н_ь_к_у_,  я  прошу  тебя!  Так,  чтобы  мы  не
о_г_л_о_х_л_и_!
     Первая буква оказалась "З". Мы были разочарованы.
     - Где это может быть? - заговорили все разом.
     - Должно быть, она перепутала! Это, наверное "С", - сказал Мишель.
     - Нет, не "С", а "З"! И ничего я не путала! -  Петра  опять  чуть  не
заплакала.
     - Не обращай на них внимания, детка, - сказала Розалинда.  -  У  тебя
здорово получается, давай дальше.
     Когда все слово получилось целиком, Мишель сказал:
     - Все остальные буквы правильные, наверное, это все-таки  Селандия...
[Sealand (букв.) "Морская земля"]
     - Первая буква "З", а не "С", - упрямо твердила Петра.
     -  Но,  родная,  -  вмешалась  Розалинда,  -  ведь  тогда  получается
бессмыслица. А Селандия - это место,  где  много  моря,  понимаешь?  Земля
посреди воды...
     - Вообще-то Аксель говорил, что морей... вообще воды на земле гораздо
больше, чем мы привыкли думать... - неуверенно протянул я. - Но даже  если
так...
     Я  не  успел  закончить,  как  нас  неожиданно  оглушила  Петра,   по
собственной инициативе связавшаяся с неизвестной женщиной.  Когда  "сеанс"
закончился, она торжествующе объяснила:
     - Говорила я вам, что "З"!  Она  объяснила,  что  буква  звучит  так,
будто... Ну, как пчела делает...
     - Ладно, - примирительно сказал ей  Мишель.  -  Ты  права.  А  теперь
спроси ее, есть там у них море?
     - Есть! - через некоторое время (пока мы все сидели, образно  говоря,
заткнув уши) воскликнула Петра. -  Там...  две  земли...  два  куска...  А
вокруг - одно море. А еще там... солнце светит все время, и днем и  ночью,
и... все вокруг голубое-голубое...
     - Ночью  солнце?  -  переспросил  Мишель.  -   Да   это   сумасшедшая
какая-то!..
     - Там у них нет ночи... Она  показала  мне,  -  перебила  его  Петра,
понимаешь? _П_о_к_а_з_а_л_а_... Там много-много домов,  только  не  таких,
как в Вакнуке, а больших-больших. И еще там такие смешные  повозки...  без
лошадей. И такие штуки в воздухе... с такими...  наверху...  -  она  вдруг
передала "картинку".
     Пораженный, я узнал один  из  моих  детских,  давно  забытых  снов  и
повторил "картинку" более отчетливо.
     - Во-во, точно такая! - обрадовалась Петра.
     - Это что-то уж совсем непонятное, - пробормотал  Мишель.  -  Слушай,
Дэви, а ты-то, черт возьми, откуда это знаешь?
     - Пусть Петра выудит из нее все, что сможет, - прервал я его, - а  уж
потом мы все как следует обсудим.
     Мы опять  "зажали  уши"  и  постарались  отгородиться  от  очередного
"сеанса". Петра вошла во вкус, и в головах у нас одна за другой взрывались
"молнии" и стоял дикий "грохот"...


     Ехали мы тем временем медленно, избегая  проезжих  дорог,  продираясь
сквозь чащобы. Луки мы держали наготове, не столько опасаясь людей в  этой
глухомани, сколько из-за боязни наткнуться на какого-нибудь дикого  зверя.
К счастью, мы повстречали лишь одного, да и тот,  почуяв  нас,  дал  деру.
Наверно, его испугали громадные лошади...
     Летние ночи в здешних местах короткие, и с первыми же  лучами  солнца
мы остановились на небольшой полянке. Расседлывать лошадей мы не  стали  -
не стоило тратить времени  и  стаскивать  тяжелые  корзины.  Если  бы  нас
схватили врасплох, пришлось бы оставить их тут, а в них была вся наша  еда
и одежда.
     Пока мы ели, я потихоньку расспрашивал Петру о  "картинках",  которые
показывала ей неизвестная подруга. Чем больше она  мне  рассказывала,  тем
яснее я узнавал свои детские сны. Все сходилось до мелочей... Было странно
и удивительно узнавать, что я не просто мечтал о никогда не существовавшем
Городе Древних, а _в_и_д_е_л_ место, которое и впрямь есть на Земле. Пусть
где-то очень далеко, но есть. Правда, Петра быстро устала, и  я  решил  не
мучить ее больше расспросами, а дать им с Розалиндой поспать.
     Как только рассвело, я услышал Мишеля.
     - Они напали на ваш след, Дэви! Собака  нашла  того  парня,  которого
застрелила Розалинда... И они увидели следы  ваших  лошадей...  Наш  отряд
поворачивает на юго-запад, так что не теряй времени - двигай  дальше!  Где
вы сейчас?
     Я мог ответить лишь приблизительно, что мы где-то неподалеку от Диких
Лесов.
     - Давай быстрее! Не теряй времени!  -  повторил  он.  -  Если  будете
копаться, они отрежут вас от Дикого Леса, и тогда!...
     Он был прав. Я разбудил Розалинду, и минут через десять мы тронулись.
Петра дремала на одеялах.
     Теперь уже было не до того, чтобы выбирать окольные пути. Мы  выехали
на первую попавшуюся дорогу, ведущую  к  югу,  и  пустили  лошадей  рысью.
Дорога все время петляла, но двигались мы в правильном  направлении.  Миль
десять мы проехали спокойно, безо всяких приключений, пока не  столкнулись
нос к носу с человеком, скакавшим во весь опор прямо на  нас.  Увидели  мы
друг друга одновременно, когда между нами оставалось метров  тридцать,  не
больше.



13

     Он ни секунды не сомневался в том, кто мы такие. Едва увидев нас,  он
тотчас же потянулся к луку. Прежде чем он  успел  натянуть  тетиву,  мы  с
Розалиндой выстрелили.
     Нам никогда еще не приходилось стрелять с такой высоты,  и  обе  наши
стрелы просвистели у него над головой. Его стрела задела голову  одной  из
наших лошадей. Во второй раз я снова промахнулся, но Розалинда угодила его
лошади прямо в грудь.  Та  взвилась  на  дыбы,  едва  не  сбросив  седока,
повернулась и с громким ржаньем понеслась от нас  прочь.  Я  выстрелил  им
вслед и угодил лошади в ляжку. Она  резко  дернулась  в  сторону,  всадник
вылетел из  седла  прямо  на  дорогу.  Лошадь,  освободившись  от  седока,
помчалась в чащу.
     Мы проехали мимо валявшегося на дороге человека даже  не  поглядев  в
его  сторону.  Он  проворно  отполз  от  дороги,  когда  громадные  копыта
поравнялись с ним, и последнее, что  я  видел,  как  он  сидел  на  земле,
ощупывая ушибленную голову и грудь. Самое поганое во всем случившемся было
то, что теперь впереди нас  летела,  сломя  голову,  раненая  и  загнанная
лошадь.
     Через несколько  миль  лес  неожиданно  кончился,  и  мы  выехали  на
какое-то засеянное поле. Примерно с милю, если  не  больше,