ого, что его  рождение
означает смерть предателя Бедр-ад-Дина!
     Двери,  конечно,  были  заперты,  Зумруд  уже  не  расставляла   сети
полночным гулякам. Я с трудом разбудила раба-привратника. Он долго не  мог
понять, что перед ним посланец сестры царя, Бади-аль-Джемаль. Дом стоял  в
предместье за рекой - здесь  еще  спали  спокойно,  не  зная,  что  дворец
захвачен и что до дворе рубят головы царским женам, одна из которых  может
случайно оказаться будущей матерью царевича!
     Устав тратить время на уговоры, я сократила пустые  речи  и  обнажила
кинжал. Это подействовало. Раб поднял переполох, вышли  другие  рабы  и  в
конце концов шум разбудил хозяйку, а я этого и добивалась.
     Возмущенная Зумруд вышла на шум.
     - Кто это врывается в дома правоверных? - сердито воскликнула она.  -
О соседи, на помощь!
     - Молчи, о Зумруд, - сказала я, -  и  взгляни  на  меня  внимательно!
Помнишь ли ту  ночь,  когда  двери  твоего  сада  были  открыты  для  царя
Джаншаха? И помнишь ли ты мальчика, который уснул на ковре в саду под звон
твоей лютни?
     - Да, я узнаю тебя, - ответила Зумруд, - но почему  ты  врываешься  в
мой дом среди ночи, и угрожаешь моим рабам, и пугаешь моих невольниц?
     -  Потому  что  я  -  сестра  царя  Джаншаха,   Бади-аль-Джемаль!   -
воскликнула я. - И царь убит, и во дворце хозяйничают враги и предатели, а
я примчалась сюда, чтобы спасти тебя, о Зумруд,  и  то  дитя,  которое  ты
носишь во чреве! Ибо всем нам угрожает смертельная опасность!
     Тут начался переполох. Крика и воплей было - как будто ветром сорвало
крышу с женской бани...
     Наконец, завернутую в изар Зумруд посадили на круп моего коня, и дали
ей узелок с вещами, и еще узелок с едой.
     - Я отвезу вашу госпожу в надежное место и  вернусь,  -  пообещала  я
домочадцам Зумруд. - И если из дворца придут искать ее, а  кто-то  из  вас
осведомит погоню о событиях этой ночи, - я узнаю, кто это, и  проживет  он
не больше времени, чем нужно сабле для замаха и удара!


     И в одну из ночей Бедр-ад-Дин приказал своим воинам, и они  ворвались
во  дворец,  и  убили  царя  Джаншаха,  и  отрубили  головы  его  женам  и
наложницам. А царевны Бади-аль-Джемаль в это время не было  во  дворце,  и
она узнала о смерти брата, и о предсказании  мудрецов,  и  села  на  спину
коня, и поехала в предместье, где жила Зумруд, и взяла ее, и увезла  прочь
от города.
     И они ехали до рассвета,  и  приехали  на  берег  моря.  А  там  была
пристань, и чтобы добраться до нее, нужно было преодолеть перевал в горах,
и Бади-аль-Джемаль въехала на перевал, а Зумруд сидела у нее за спиной,  и
они увидели, что с одной стороны у них -  море,  и  пристань,  у  пристани
стоят корабли, и на одни из них носят груз, а другие освобождают от груза.
А со второй  стороны  перевала  были  горы,  и  равнина,  по  которой  они
прискакали сюда, и по равнине мчался отряд всадников в белых плащах,  и  в
руках у них были дротики и  копья.  И  Бади-аль-Джемаль  поняла,  что  это
Бедр-ад-Дин выслал погоню за ней и за Зумруд. И она ударила  коня  пятками
по бокам, и конь спустился с перевала, и Бади-аль-Джемаль привезла  Зумруд
на спине своего коня к пристани, и вдруг они видят, что один  корабль  уже
готов к отплытию. И тогда царевна подъехала к нему, и  спросила  капитана,
не возьмет ли он еще двух путников, но  капитан  отвечал,  что  свободного
места на судне больше нет, и  что  он  ждет  лишь  купца,  который  должен
привести и ввести на корабль своих невольниц, а как только  это  случится,
якорь будет поднят и паруса наполнятся ветром.
     Когда же оказалось, что корабль этот - единственный, готовый в  путь,
а другие собираются отплыть кто -  завтра,  а  кто  через  неделю,  Зумруд
увидела, что положение ее безнадежно, и стала плакать,  и  рвать  на  себе
волосы, и царапать себе щеки, потому что погоня, посланная  за  ней  и  за
царевной Бади-аль-Джемаль была уже близка, и воины поднимались к перевалу,
и их кони были еще свежи и полны сил, а конь царевны устал, так как он нес
двойную ношу.
     И вдруг царевна и Зумруд видят - к кораблю идет купец,  и  невольники
несут тюки с его имуществом, а за невольниками  идут  закутанные  в  изары
невольницы, сорок без одной.
     - Утри свои слезы, - сказала тогда царевна, обращаясь к Зумруд.  -  Я
непременно устрою хитрость с этим купцом и с этим капитаном, чтобы  спасти
тебя!
     И Бади-аль-Джемаль сошла с коня, и подошла к купцу, и  приветствовала
его. А он видел, что она в мужском платье, и что на поясе у нее  сабля,  а
за спиной лук и колчан, и лицо ее открыто, и подумал, что это - юноша, сын
четырнадцати лет.
     -  Послушай,  что  я  скажу  тебе,  о  купец,  -  обратилась  к  нему
Бади-аль-Джемаль, - и пусть это станет основой твоего благополучия! Я  сын
кади из столичного города, и у  него  не  было  другой  жены,  кроме  моей
матери, и они жили двадцать лет в любви и согласии. А  потом  мой  отец  в
один из дней проходил по базару, и увидел, что посредник предлагает купить
красивую невольницу, о посмотрел на нее, и страсть к невольнице  запала  в
его душу. И он купил ее, и она  вошла  в  наш  дом,  и  в  короткое  время
овладела его чувствами, так что он целыми днями сидит у нее  в  комнате  и
выходит лишь к молитве. И моя мать расстроилась, и  заболела,  и  лицо  ее
пожелтело. И она призвала меня к себе и сказала: "О  Хасан,  нет  для  нас
иного пути, кроме хитрости. Возьми эту проклятую, отведи на базар и продай
с тем условием, чтобы ее увезли с нашего острова. И  чем  дальше  купивший
увезет ее, тем ниже пусть будет цена! А твоему отцу  мы  скажем,  что  она
убежала с рабом из соседских рабов". И вот  я  привез  невольницу,  и  нет
здесь никого, кроме тебя, кому бы я мог предложить ее.
     - Сам Аллах поставил меня на твоем пути, о юноша! - отвечал купец.  -
Я везу невольниц так далеко, что один путь займет четыре месяца. Я везу их
в Багдад, где  надеюсь  продать  за  хорошую  цену  во  дворец  повелителя
правоверных. И если ты уступишь мне эту  невольницу  по  малой  цене,  она
окажется так далеко отсюда, что твоему отцу невозможно будет найти  ее,  и
не останется у них пути к сближению, о юноша!
     И Бади-аль-Джемаль открыла перед купцом лицо Зумруд, и купец  остался
доволен, и они условились о цене, и Бади-аль-Джемаль продала Зумруд  этому
купцу, и он взял ее за  руку  и  повел  на  корабль.  Но  Бади-аль-Джемаль
попросила у него разрешения сказать несколько слов Зумруд, и отвела  ее  в
сторону, и дала ей с собой немного денег, потому что у царевны было их при
себе мало. А потом Бади-аль-Джемаль сняла с  руки  запястье,  и  было  оно
украшено камнями и серебряными листьями тонкой работы, и тот,  кто  раз  в
жизни видел это запястье, узнал бы его среди  тысячи.  И  Бади-аль-Джемаль
разломила его на две половины, и одну дала Зумруд, а  другую  взяла  себе,
чтобы половинки запястья служили им тайным знаком в превратностях  времен.
И тут капитан корабля закричал, что  судно  готово  к  отплытию,  и  купец
заторопился, и взял Зумруд, и повел ее на  корабль,  и  другие  невольницы
пошли следом.
     А погоня, посланная Бедр-ад-Дином за Бади-аль-Джемаль, уже преодолела
перевал, и воины видели, как Бади-аль-Джемаль ведет беседу с купцом, и они
подтолкнули пятками коней, чтобы успеть к пристани до того, как невольницы
поднимутся на корабль.
     И Бади-аль-Джемаль взяла деньги, полученные от  купца  за  невольницу
Зумруд, и задержала одну из его невольниц, которая шла последней, и отдала
ей кошелек, чтобы та передала его Зумруд, потому что  Бади-аль-Джемаль  не
хотела, чтобы мать ее племянника терпела в чем-либо нужду. И та невольница
взяла кошель,  и  вдруг  налетели  всадники,  и  один  поразил  копьем  ту
невольницу, и она упала к ногам Бади-аль-Джемаль.
     А Бади-аль-Джемаль знала, что погоня приближается, и она была  готова
нападать и защищаться, и она вынула саблю из ножен, и  ударила  того,  кто
убил невольницу, и поразила его в плечо. И налетел на царевну другой воин,
и она ударила его саблей по руке, и он выронил копье. А  купец  и  капитан
корабля увидели этот бой, и испугались,  что  воины  задержат  корабль,  и
капитан приказал вытаскивать якорь, и корабль отплыл от берега.
     Тогда Бади-аль-Джемаль, увидев, что Зумруд в  безопасности,  вскочила
на своего коня Абджара и поскакала вдоль берега моря, а  погоня  помчалась
за ней. И царевна призвала на помощь Аллаха,  потому  что  раньше  она  не
бывала в этих краях и не знала дороги. И она  оборачивалась  на  скаку,  и
стреляла из лука, и поражала воинов стрелами. А когда они стреляли в  нее,
она пригибалась к седлу, и сползала то на левый бок коня, то на его правый
бок, и быстро двигалась, и уворачивалась от стрел.
     И вдруг из-за камня появилась большая черная  собака,  из  охотничьих
собак, и посмотрела на Бади-аль-Джемаль, как будто хотела сказать: "Иди за
мной!", и побежала по дороге так быстро, как ни одна собака  на  свете,  а
царевна поскакала за ней.
     И когда дорога раздвоилась, собака обернулась и поглядела на царевну,
и  потом  она  повернула  вправо  и  побежала,  оборачиваясь,  а   царевна
последовала за собакой. И всякий раз, когда приходилось  выбирать  дорогу,
это делала собака, а царевна ей повиновалась.
     Так они скакали сперва по берегу моря, а потом между горами, и  вдруг
царевна видит - они в ущелье, и проход  между  скалами  узок,  и  с  обеих
сторон нависают огромные камни,  которые  едва  держатся  на  вершинах.  И
царевна испугалась, но собака посмотрела на нее и побежала по этому ущелью
дальше. А у царевны не было выбора, она могла лишь  следовать  за  собакой
или поворачивать назад, потому что  справа  и  слева  были  скалы.  И  она
поскакала следом за собакой, и вдруг она смотрит - собаки нет.  И  царевна
остановила коня, не понимая, куда делать собака, и стала звать ее так, как
зовут охотничьих собак. А у входа в то ущелье появились  всадники,  и  они
поскакали следом за царевной, и  она  взяла  лук,  и  положила  стрелу  на
тетиву, приготовившись стрелять.
     Но тут с грохотом стали рушиться с вершин  камни,  и  иные  упали  на
воинов Бедр-ад-Дина и убили их, а иные перегородила ущелье  и  тропу,  что
шла по нему, так что оставшимся в живых всадникам не было  больше  пути  к
Бади-аль-Джемаль. И они повернули назад и поехали прочь,  оплакивая  своих
товарищей. А царевна поехала дальше ущельем, высматривая, где  же  собака,
но та пропала без следа.
     И царевна выбралась из горной местности на  равнину  и  поехала  куда
глядят глаза, потому что вернуться на пристань она не могла из-за  обвала,
а другого пути к той пристани она не знала. И она ехала таким  образом  до
вечера, а вечером увидела на вершине горы полуразрушенную башню и  решила,
что может там переночевать.
     А в той башне жил старый мудрец, маг  и  звездочет,  и  она  казалась
разрушенной лишь с виду, и всякий, кто входил в его  жилище,  был  поражен
росписью  стен,  и  коврами,  и  одеждами  рабов,  черных   и   белых.   И
Бади-аль-Джемаль была крайне удивлена, когда ввела туда за повод  коня,  и
вдруг ей навстречу выходят слуги, и забирают коня, и ведут  ее  в  светлую
комнату, и навстречу ей выходит почтенный старец и приветствует ее!
     И Бади-аль-Джемаль тоже приветствовала старца,  и  на  его  расспросы
ответила, что была на охоте, и заблудилась в  горах,  и  не  знает  дороги
домой.
     Но старец понял, что перед ним не юноша, а девушка, ибо  был  умудрен
годами, и он усадил Бади-аль-Джемаль, и велел принести столик с ужином,  и
накормил ее, и напоил, а потом велел слугам принести доску и песок.  И  он
раскинул песок,  и  вышло,  что  перед  ним  сидит  царевна,  сестра  царя
Джаншаха. И мудрец осведомил царевну, что ему  известна  ее  тайна.  Тогда
Бади-аль-Джемаль рассказала ему, что  произошло  во  дворце  и  каковы  ее
обстоятельства.
     Мудрец велел принести свои гадательные книги, и долго смотрел в  них,
и рисовал на песке линии, прямые и изогнутые, и знаки, и буквы. А потом он
сказал Бади-аль-Джемаль так:
     - Судьба Бедр-ад-Дина воистину связана с судьбой сына  твоего  брата,
но недостаточно спасти мать ребенка. Если в час его появления на свет  его
не будет охранять могущественный талисман царицы Балкис, все твои старания
будут напрасны, о  царевна.  Талисман  этот  находится  у  мага  по  имени
аль-Мавасиф, и он живет далеко отсюда в Облачных горах. И я могу послать к
нему гонца из подвластных мне духов, и этот гонец принесет талисман, а  ты
тем временем живи у меня, но только никуда не выходи из башни, особенно по
ночам, ибо здесь живет  немало  джиннов,  подданных  синего  царя,  и  это
племена правоверных джиннов, и они поклоняются Аллаху великому,  могучему.
Но все же я советую тебе проявить осторожность.
     Но начертал калам - как судил Аллах!  Три  дня  и  три  ночи  провела
царевна в башне, и рабы мудреца служили ей, и она ждала возвращения гонца.
А к концу четвертого дня грудь царевны стеснилась, и она бродила по башне,
пока не вышла наружу, и прошла немного, и села на землю. А там рос куст  с
ягодами, и царевна сорвала несколько ягод, и съела их,  и  ее  потянуло  в
сон, и она легла на землю и заснула.
     И когда она внезапно проснулась, то не ощутила  под  собой  земли,  и
открыла глаза, и вдруг видит - ее несет по  небу  в  объятиях  джинния,  и
земля далеко внизу, а звезды близко.
     И царевна подумала, что это  -  пучки  пестрых  сновидений,  и  опять
закрыла глаза.
     А эту джиннию звали Азиза, и у нее была двоюродная  сестра  по  имени
Марджана, а в обычае джинний из этого рода было искать  себе  возлюбленных
среди людей. И марджана  полюбила  одного  купца,  по  имени  Ильдерим,  и
показала его Азизе, и Азиза  стала  искать  юношу,  который  превзошел  бы
красотой Ильдерима. И она под  видом  шейха  проходила  мимо  пристани,  и
увидела Бади-аль-Джемаль, и пленилась ее лицом и  станом,  и  родинкой  на
щеке. Но Азиза не знала, что это - девушка, потому что видела ее на  коне,
и с саблей в руке, и Бади-аль-Джемаль наносила удары и  отражала  их,  как
один из тех бойцов, которых цари приберегают на случай опасности.
     И азиза полюбила Бади-аль-Джемаль, и известила об  этом  свою  сестру
Марджану, и вышел у них спор о том, чей  возлюбленный  лучше,  и  Марджана
предложила принести Бади-аль-Джемаль  и  Ильдерима  в  назначенное  место,
чтобы сравнить их.
     И это Азиза спасла Бади-аль-Джемаль  от  погони,  обернувшись  черной
собакой и сбросив камни на  воинов  Бедр-ад-Дина,  а  потом  она  три  дня
кружила вокруг башни мудреца, но начертанные на стенах и над дверью  знаки
не позволяли ей проникнуть внутрь. Но когда Бади-аль-Джемаль отведала ягод
и заснула, джинния Азиза взяла ее в объятия и полетела.


     Я увидела внизу землю и поняла, что мне снится удивительный сон.  То,
что во сне можно летать, я знала давно, но никогда еще этот полет  не  был
таким стремительным и высоким.
     Тело мое было расслаблено, я  ощущала,  что  меня  держит  в  воздухе
какая-то сила. Но тут я стала опускаться,  приблизилась  к  земле  и  меня
осторожно положили на мягкую траву. Я сквозь ресницы посмотрела,  кто  это
выпустил меня из объятий, и убедилась, что сплю и грежу. Это была девушка,
красивая и прелестная, со стройным  станом  и  лицом,  подобным  луне,  но
только в два человеческих роста высотой. И на вид она была совсем юной.
     Одновременно  опустилась  рядом  и  другая  джинния,  постарше,  и  с
перепончатыми крыльями, а моя  была  с  оперенными.  Та  тоже  принесла  в
объятиях человека и уложила его рядом со мной.
     - Крепко ли оба спят, о Азиза? - спросила вторая джинния.
     - Пока мы не разбудим их, они не проснутся, о  Марджана,  -  отвечала
Азиза. - Ну вот, они лежат рядом и мы можем наконец сравнить их и сказать,
чьи качества  превосходнее.  Взгляни,  мой  возлюбленный  подобен  обрезку
месяца, и это про него сказал поэт:

               Поклянусь щекою и уст улыбкой прекрасных я,
               Нежной гибкостью и стрелою взоров клянусь его,
               Белизной чела, чернотой волос поклянусь его
               И бровями, что прогоняют сон от очей моих.

     - Стихи поэтов - это стихи поэтов,  и  не  более  того!  -  возразила
Марджана.  -  Если  нам  они  понадобятся,  мой  возлюбленный  не   станет
припоминать то, что было до него,  а  сам  сочинит  их  сколько  надо.  Он
истинный лев пустыни, копье пророка, непобедимый боец. Он не дитя, которое
проснувшись, плачет от страха и просится к матери. Он - мужчина, наилучшее
создание Аллаха, о Азиза. Возможно, через несколько  лет  и  этот  мальчик
милостью Аллаха тоже станет мужчиной.
     - Ты ошибаешься, о злоречивая! - воскликнула тут Азиза.  -  Я  своими
глазами  видела,  как  этот  мальчик,  совершенный   по   утонченности   и
изнеженности, поражал суровых воинов и саблей, и стрелами своего  лука!  Я
не стану называть его львом пустыни, но давай дадим им обоим сейчас боевых
коней, и кольчуги, и оружие, и выпустим их на ристалище, и тогда поглядим,
твой победит или мой!
     - И не жаль тебе этого ребенка? -  ехидно  осведомилась  Марджана.  -
Ведь мой возлюбленный поразит его одним ударом и меч выйдет,  блистая,  из
его спины!
     Они еще какое-то время ссорились и пререкались,  а  я  из  природного
любопытства повернула голову и незаметно поглядела, что это за лев пустыни
и образец доблестей лежит со мной рядом.
     И я увидела лицо из тех лиц, что поражают женщин и  девушек,  подобно
копью  пророка,  и  обладатель  этого  лица  был  воистину  лев   пустыни,
покоряющий доблестных и уничтожающий соперников.  И  у  него  были  брови,
подобные изогнутому луку, и зубы, подобные жемчугу, и он был заметнее, чем
знамя над воинами, и глаза у него были черные, и  мускусом  веяло  от  его
дыхания. И он тоже искоса смотрел на меня.
     - О Аллах, за что ты  посылаешь  мне  такие  сны?  -  прошептал  этот
человек так, чтобы я могла услышать. - Ведь мне опять придется  натягивать
кольчугу, и садиться на спину коня, и догонять, и поражать, и нет спасения
от этого бедствия!
     - Кто ты, о человек, принесенный джиннией? -  спросила  я.  -  И  что
значат твои слова о снах, конях и кольчугах?
     - Я купец из купцов Басры, о юноша, - отвечал он мне.  -  И  имя  мне
Ильдерим. И Аллах покарал меня любовью джиннии, и  она  насылает  на  меня
диковинные сны, и приходит ко  мне  под  видом  прекрасных  девушек,  и  я
наслаждаюсь ею, а потом вдруг просыпаюсь в своей постели,  и  оказывается,
что все это - пучки сновидений. Но эта безумица,  джинния  Азиза,  еще  не
приносила мне такого юного и прекрасного лицом соперника.
     - Мне тоже показалось, что это сон, о Ильдерим, - сказала я ему. -  А
мое имя Хасан, и я сын кади, и  моя  история  достойна  того,  чтобы  быть
записанной иглами в уголках глаз в назидание поучающимся!
     - А знаешь ли ты, о Хасан, что эти две  развратницы  сейчас  разведут
нас по разным концам ристалища, и дадут нам конец, и мечи, и копья, и  нам
придется сражаться ради того, чтобы Марджана одержала верх в соперничестве
с Азизой? - спросил меня Ильдерим.
     - Клянусь Аллахом, я не подниму против тебя меча, - ответила я ему. -
Аллах покарает меня, если я лишу жизни обладателя таких совершенств.
     - И я тоже  не  подниму  против  тебя  меча,  о  Хасан,  -  прошептал
Ильдерим.  -  Ибо  впервые   я   вижу   юношу,   чья   красота   затмевает
четырнадцатидневную луну! А судя по разговору, ты из благородных,  и  твоя
жизнь теперь для меня драгоценна.
     Но тут обе джиннии прекратили свой спор и  воистину,  как  предсказал
Ильдерим, взяли нас в объятия и разнесли по разным концам непонятно откуда
взявшегося ристалища.
     Но поскольку в снах все берется непонятно откуда, я уже не удивилась.
И лишь загляделась на остатки сидений, и колонны, и развалины храма вдали,
на холме, ибо все  это,  посеребренное  лунным  светом,  видела