Джордж Генри СМИТ

                          КОРОЛЕВЫ И ВЕДЬМЫ ЛОХЛЭННА




                      1. ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ БОЯЛСЯ МАШИН

     Пегги О'Ши была моей любимой маникюршей. И это  не  потому,  что  она
выполняла свою работу лучше других девушек, а потому,  что  в  этой  части
города она имела самые великолепные ноги и  носила  самые  короткие  юбки.
Делать у нее маникюр - это не было  тратой  времени,  а  наоборот:  сидеть
здесь, в ее крохотном алькове в парикмахерской Анджело - значило  получать
истинно эстетическое наслаждение. Все, что я мог делать, это откинуться на
спинку кресла, склонившись немного в сторону, и созерцать вид, который мог
бы убить человека со слабым сердцем. Это зрелище превосходило любое шоу  в
Голливуде и оправдывало то, что я теряю час или около того, отрывая его от
работы в книжной лавке. В тот день,  когда  началось  это  странное  дело,
Пегги была необычно возбуждена, а мое сердце стучало так, что я  едва  мог
удержать свои руки в ее руках.
     - Ух! - шумно выдохнул я.
     - В чем дело, мистер Джэнюэр? - девушка удивленно посмотрела на меня.
- Что-нибудь не так?
     Впервые с тех пор, как я узнал ее, я заметил, что у нее черные волосы
и глаза голубые, как озера Эрина [имеется  в  виду  Ирландия;  ирландцы  -
самоназванные эриннах]. Я редко отрывал взгляд от спектакля,  который  она
показывала, и был поражен тем, что и остальная ее часть тоже  приятна  для
обозрения.
     - Что-нибудь не так, мистер Джэнюэр? - повторила она.
     Возможно, она заметила капли пота у меня на лбу; бесспорно,  что  она
почувствовала дрожь моих рук.
     - Нет, ничего, - сказал я, - только внезапное  короткое  замыкание  в
моем либидо.
     - В чем? - Ум Пегги не был таким совершенным, как тело.
     - Либидо. Это нечто, о чем говорил Фрейд.
     Она наклонила голову.
     - Я не знаю никакого мистера Фрейда. Он здесь подстригается?
     - Нет, не думаю, - ответил я, скрывая улыбку. - Полагаю, что он носит
длинные волосы.
     - О, это, наверное, один из этих битников или хиппи, - заметила  она,
возвращаясь к моим ногтям.
     - Да, что-то вроде того, - согласился я.
     На нежной внутренней стороне ее бедра я видел небольшую  ямочку.  Это
было неподходящее место для ямочки и,  казалось,  она  подмигивает  мне  и
говорит о том, как приятно было бы до нее дотронуться. Однако я знал,  что
это невозможно. Пегги была девушкой типа "смотри-но-не-трогай". Спектакль,
который она показывала,  был  не  случаен,  но  он  предлагался  только  в
качестве зрелища. Я понял это в первый же раз, когда  очутился  с  ней  за
занавеской. Я позволил руке игриво опуститься на ее круглое колено, и  тут
же остроконечные ножницы больно укололи меня под ноготь другой руки.
     - Когда же мы соберемся на прогулку, о  которой  говорили,  Пегги?  -
спросил я.
     - Не знаю, мистер Джэнюэр. Мы не так уж хорошо знакомы, и вы  знаете,
как относится к этому мой старик. Он считает, что я могу выходить на улицу
только с приятными молодыми людьми-ирландцами, а  я  даже  не  знаю  вашей
национальности. Джэнюэр отнюдь не звучит как ирландское имя.
     - Нет, конечно, но я  могу  сменить  его  на  О'Джэнюэр  [большинство
ирландских фамилий имеет приставки "Мак" (сын) или "О"  (внук)],  если  ты
считаешь, что это поможет.
     На некоторое время она серьезно  задумалась,  потом  покачала  своими
черными локонами.
     - Нет, не думаю, что это ему понравится. Звучит как ольстерское  имя,
когда вы ставите "О" перед ним, а он думает, что Дьявол родился и вырос  в
Ольстере. И если вообразит, что вы оттуда, он будет считать вас  одним  из
демонов.
     - Возможно, он ближе к правде, чем ты думаешь.  А  не  можешь  ли  ты
сказать ему, что собираешься на прогулку с подругой?
     Она была шокирована.
     - Я не стану так делать, мистер Джэнюэр, ведь это ложь!
     Я  печально  закивал  головой.  Позор,  что  столько  добродетели   и
наивности заключено в теле, созданном для любви.  Я  считал  своим  долгом
освободить его от этих ненатуральных  уз,  но  временами  сомневался,  что
когда-нибудь добьюсь успеха.
     - И к тому же, как мы будем передвигаться? - спросила она. -  Ведь  у
вас даже нет машины. Как может человек, который хорошо одевается  и  имеет
выгодное дело, не иметь машины?
     Мне не понравился такой оборот беседы. Я не любил говорить о  машинах
или о чем-нибудь механическом. Это было одной из причин, почему я ходил  в
парикмахерскую к Анджело. Для моих волос он никогда не использовал ничего,
кроме   старинных   ножниц.   Ни   электрических   машинок,   ни    прочих
приспособлений...
     - Как мы поедем, мистер Джэнюэр? Я никогда не видела вас в машине.
     - Я им  не  доверяю.  Разве  ты  не  чувствовала  их  взгляда,  когда
поворачивалась к ним спиной?
     Ее голубые глаза превратились в блюдца.
     - Машины смотрят на меня? Зачем они это делают?
     - Они ждут возможности на тебя напасть. Ты замечала их зубы,  похожие
на клыки, которые люди считают решеткой?
     - О, я ничего не знаю о вас, мистер Джэнюэр. Вы такой странный.
     - Думаю, что мы все такие, какими  делает  нас  судьба.  Неужели  нет
такого местечка, куда тебе, Пегги, очень хотелось бы пойти?
     - Понимаю, - протянула она. - Мне бы хотелось побывать в  Лас-Вегасе.
Мне нравится смотреть, как эти маленькие  колеса  вертятся  и  вертятся  и
выпадает твой номер.
     - Да, ты должна быть счастливой, - сказал я. -  Я  чувствую  вибрацию
твоего счастья.
     Теперь  она  заинтересовалась.  Впервые   я   предложил   ей   что-то
интересное. Я подумал об этом серьезно. Может, рискнуть на поезде? Ведь, в
конце концов, поездка по железной дороге - это не то, что в  автомобиле...
Или то же самое? И вдруг у меня мелькнула мысль,  что  в  поезде  придется
ехать очень долго, а это означает, что мы проведем там ночь.
     - Не исключено, что в дороге мы будем вместе всю ночь, - заметил я. -
Как твой отец отнесется к этому?
     - Всю ночь? -  Она  села  очень  прямо  и  попыталась  опустить  юбку
настолько, насколько могла. - Почему?
     - Ты же знаешь, что путешествие на поезде потребует много времени.
     - Путешествие на поезде? Зачем? Мы же можем долететь туда за  полчаса
или около того.
     Я постарался овладеть собой, но знал, что сильно побледнел.
     - О нет... Нет, мы не можем лететь!
     - Почему? Это стоит не так  дорого,  а  я  знаю,  что  вы  швыряетесь
деньгами.
     - Да. Я истрачу на тебя столько денег, сколько ты захочешь. Но мы  не
можем лететь, потому что у меня есть своя теория насчет самолетов.
     - Какая же?
     -  Когда  ты  по-настоящему  подумаешь  о   них,   видно,   что   они
притворяются. Я имею в виду - посмотришь на них...  Они  огромны.  Как  ты
думаешь, сколько они весят?
     - Не знаю.
     - Я тоже, но, должно быть, много тонн. И я уверен, что нет такой силы
ума, которая могла  бы  оторвать  их  от  земли  и  перенести  через  весь
континент со скоростью сотен миль в час.
     -  Мистер  Джэнюэр,  они   используют   реактивные   двигатели.   Они
переносятся не силой ума, это делают двигатели. -  Пегги  нервно  щелкнула
ножницами.
     - Знаю, что так говорят, но это смешно. В действительности нет  силы,
естественной или сверхъестественной,  которая  могла  бы  поднять  ДС-8  в
воздух и перенести его за три часа в Нью-Йорк.
     - Но, мистер Джэнюэр, это происходит каждый день, сотни раз  в  день.
Если вы пойдете в международный аэропорт, то  увидите,  как  они  взлетают
каждые полчаса. Шум стоит такой, что едва можно устоять на ногах.
     - Да, знаю, как это выглядит, и именно это имею в виду, когда говорю,
что все они большие притворщики. Они убедили всех, что умеют  летать.  Это
вид массового гипноза. Это слово применяется, когда говорят о  волшебстве,
общей иллюзии.
     Пегги выглядела так, будто хотела вскочить и убежать.
     - Даже если вы правы, почему вы боитесь летать? Думайте о них так же,
как и все остальные люди.
     - Потому что это опасно. В один прекрасный  момент  все  одновременно
поймут, что эти штуки не могут летать, и тогда все они разобьются.
     - Ну... тогда... - Она выпустила мои руки. - Готово, мистер  Джэнюэр,
вот и все.
     Я неохотно оторвался от чудесного видения, поднялся, положил деньги в
карман ее халатика и почувствовал при этом теплую  упругость  вздымающейся
под ним груди.
     - Увидимся в следующий раз, - сказал я.
     - Да, но... может, я уйду  ненадолго  в  отпуск.  -  Она  достала  из
кармашка деньги и посмотрела на них - их было  достаточно,  чтобы  вызвать
улыбку на ее лице. - Думаю, что мы увидимся в следующий раз.
     - А как насчет того, чтобы увидеться раньше? - спросил я. - Мы  можем
пообедать у меня с бутылкой шампанского и спокойной музыкой.
     - Не знаю... - с сомнением сказала она. - Если  бы  вы  были  молодым
ирландцем, все было бы просто, а так...
     - Соглашайся, Пегги. Мы не  будем  делать  ничего  предосудительного,
только держаться за руки, а этим мы занимаемся регулярно.
     - Да, но...
     - Я позвоню завтра вечером.
     - Хорошо. А я узнаю, как он отнесется к этому.
     Я был доволен, что она сказала "не знаю" вместо  равнодушного  "нет",
как это всегда было раньше, и в результате едва не допустил оплошность.  Я
уже направился к креслу  парикмахера,  где  поджидал  Анджело,  как  вдруг
спохватился и подошел к Пегги,  доставая  из  кармана  маленький  бумажный
конверт.
     - Я чуть не забыл, - сказал я, подавая ей конверт.
     - Да и я тоже, - ответила она и, взяв  маленькую  щеточку,  аккуратно
собрала все обрезки ногтей в конверт и подала его мне.
     - Спасибо, Пегги,  -  поблагодарил  я,  пряча  конверт  в  карман,  и
улыбнулся озабоченному выражению ее лица.
     - Как бизнес, Анджело? - спросил я, усаживаясь в кресло.
     - Не так уж плохо, мистер Джэнюэр. А как книжный бизнес?
     - Великолепно. Продолжаю получать барыши.
     - Не, понимаю, как вам это удается, мистер  Джэнюэр.  Многие  книжные
лавки вдоль бульвара Голливуд гораздо больше, чем ваша, но кажется, они не
обеспечивают своим владельцам такого образа жизни, как у вас.
     - Я скажу вам, Анджело, почему.  У  меня  есть  побочный  бизнес.  По
вечерам я делаю прически, хотя и не  вхожу  в  союз  парикмахеров.  Но  вы
никому не говорите об этом, ладно?
     - Ну, на этом вы не разбогатеете!  -  засмеялся  он,  но  потом  стал
серьезным. - Хорошо, что вы пришли сегодня.
     - Почему?
     - Потому что утром здесь был  парень,  который  расспрашивал  о  вас.
Здоровенный парень в каскетке  и  с  короткой  стрижкой,  как  у  немецких
злодеев из шпионских фильмов.
     - Да? - Моя шея вытянулась и вовсе не потому, что в это время ножницы
бегали по голове вверх и вниз. - Чего же он хотел?
     - Он пришел сюда  около  половины  девятого,  сразу  после  открытия.
Сказал, что хочет побриться. Я ответил,  что  бритьем  не  занимаюсь,  что
многие парикмахеры теперь отказываются от бритья. Он кивнул в  знак  того,
что все понял, но не ушел, а стал расхаживать  по  салону  и  болтать  про
погоду и так далее. Наконец он сказал, что заглянул потому, что его  друг,
парень по имени Дюффус Джэнюэр, ходит сюда. Я заявил ему, что вы  один  из
лучших моих клиентов, а он  ответил,  что  хороший  клиент  должен  ходить
часто. Я сообщил, что вы действительно часто бываете  у  меня.  Тогда  ему
захотелось узнать, стрижете ли вы волосы, делаете ли маникюр и что еще  вы
делаете.
     Я кивнул, и Анджело продолжал:
     - Он хотел знать, есть ли у вас определенный день  недели,  когда  вы
приходите к нам, и я высказался в том духе, что вы приходите тогда,  когда
чувствуете в этом необходимость, а иногда, когда у вас  много  работы,  вы
можете не появляться довольно долгое время.
     - Это все? - Мои пальцы стиснули под белым покрывалом ручки кресла.
     - Да... Хотя вот еще что. Он говорил,  что  волосы  в  парикмахерских
собирают, и хотел знать, что я делаю с ними.
     - И что же вы ему ответили?
     - Сказал, что выбрасываю вместе с мусором.
     - И...
     - О, я не сказал ему, что вы уносите срезанные волосы в мешочке.
     - Это хорошо, Анджело.
     - И я не сказал ему, что вы уносите с собой и обрезки ногтей.
     - Очень  хорошо,  Анджело,  я  вам  очень  благодарен,  -  сказал  я,
протягивая ему пятидолларовую бумажку, после того как он закончил работу.
     - Благодарю, мистер Джэнюэр.  Считаю,  что  на  этот  раз  получилось
весьма удачно.
     - Я тоже так думаю, - засмеялся я, - но  мои  слова  относятся  не  к
прическе, а к тому, как вы ответили на вопросы этого типа.
     - Да, - согласился он, - вы же знаете, что я не отношусь к болтунам.
     В ответ я улыбнулся, но ничего не сказал. Анджело был так же болтлив,
как и все парикмахеры, но мой маленький  секрет  он  сохранил.  Он  собрал
обрезки моих волос и положил их в  бумажный  мешочек.  Я  внимательно  все
осмотрел, нашел три или четыре пряди, которые он пропустил, и тоже положил
их в мешочек.
     - Знаете, мне даже любопытно, что  вы  делаете  с  волосами,  которые
уносите, - поинтересовался Анджело.
     - Скажу вам, - ухмыльнулся в, - если пообещаете хранить тайну.
     - Да, сэр, конечно. Мой рот будет на замке.
     Я подвинулся к нему и понизил голос.
     - Я собираю волосы, чтобы сделать из них  подушку  и  подарить  одной
даме.
     Он посмотрел на  меня,  не  зная,  засмеяться  ему  или  принять  это
всерьез.
     - И еще, Анджело...
     - Да, сэр?
     - Если этот парень придет опять...
     - Да?
     - И если он будет подстригаться, то сохраните мне немного его  волос.
Мне бы хотелось положить и их в подушку. За это получите десять долларов.
     - Да, сэр, обязательно! - Его лицо расплылось в улыбке.
     Я вышел  из  парикмахерской  и  направился  к  себе  домой.  Мой  дом
представлял собой комбинацию книжной лавки и  квартиры  и  располагался  в
нескольких кварталах  оттуда,  на  бульваре  Голливуд.  Прокладывая  пусть
сквозь толпы туристов, рассматривающих  имена  кинозвезд  на  тротуаре,  и
хиппи, ждущих подачек от туристов, я с  беспокойством  оглядывался  назад.
Кто-то проявлял интерес к моей особе, что мне очень не понравилось.
     Но в настоящий момент было что-то другое. Я  понял  это,  как  только
собрался  шагнуть  на  переход,  и  быстро  обернулся.  На  меня   смотрел
автомобиль. Это был большой, зловеще выглядевший "кадиллак" с копьевидными
выступами сзади. В его взгляде я чувствовал злобу.  Его  похожая  на  зубы
облицовка радиатора злобно  ухмылялась,  а  тигриные  лапы  повернулись  к
тротуару, готовясь к прыжку.
     Волна страха пробежала по мне, но я овладел собой.  В  такие  моменты
нельзя обнаруживать свои чувства. Я сжал в руке окованную сталью трость  и
шагнул к автомобилю.
     - Мне известно о тебе все, - заявил я. - И я не такой, как  все,  так
что тебе никогда не застать меня врасплох.
     Ненависть сразу же погасла в его фарах. Я давно заметил,  что  машины
трусят, если смело смотреть на них. Я пожал плечами и пошел  дальше.  Было
ясно, что они ненавидят меня, но я не позволял  себя  запугать.  Ненавидят
потому, что знают обо мне, и убьют, если я предоставлю им шанс. Но я  его,
конечно, не дам,  потому  что  обладаю  известной  мощью.  Я,  видите  ли,
волшебник, маг. Конечно, в этом мире, который мы зовем Землей, ни одно  из
заклинаний по-настоящему  не  действует,  но  мои  способности  ненавистны
механическим вещам. Я мог преодолеть эту враждебность или вовсе  устранить
ее, убрав машины, но теперь начиналось что-то еще. Кто-то, кто занимается,
очевидно, тем же, чем и я, выказывает явный интерес ко  мне.  Они  послали
человека  со  шлемовидной  головой  вынюхивать  и   задавать   вопросы   в
парикмахерской, и мне это не нравилось.
     Мне это совсем не нравилось. Поскольку я, как и говорил Анджело, имел
побочный бизнес, но это вовсе не стрижка волос и не занятия магией. В этом
нереальном мире, в котором мы живем, бесполезно быть магом, так что я имел
другой бизнес. Меня можно  назвать  частным  детективом,  но  я  не  такой
детектив, которых вы могли увидеть в телефильмах. Я никогда не стреляю  из
пистолета, ибо пистолеты, как и автомобили, ненавидят меня, не бью в живот
женщин и вообще  ни  одной  не  ударил,  за  исключением  женщины-волка  в
Санта-Монике [район Лос-Анджелеса  со  знаменитым  пляжем],  но  это  была
самозащита в чистом виде.
     Меня зовут Дюффус Джэнюэр,  и  я  специалист  по  всему  загадочному,
закрученному  и  странному.  С  большей  охотой  я  ношу  с  собой   книгу
заклинаний, чем пистолет, и единственный синдикат, который меня беспокоит,
это синдикат сатанистов. Мои проблемы больше связаны с черной магией,  чем
с Черной рукой [речь идет об объединениях (синдикатах) преступников и  так
называемой сатанинской церкви - сектах поклонников  дьявола,  практикующих
"черную" магию (колдовство)]. Если вам  будут  нужны  мои  услуги,  можете
найти меня в грязной маленькой лавчонке в конце бульвара Голливуд.
     Она называется "Малифациум" ["Малифациум" -  название  составлено  из
латинских корней "злой" и "дело"], и с десяти до  шести  я  буду  счастлив
служить вам. Но не приходите после шести, так как потом я, возможно,  буду
потягивать джин в  коктейль-баре  напротив  через  улицу  или  в  саду  за
магазином или буду пытаться вспомнить заклинание, которое  однажды  продал
мне персидский маг с заверениями в том,  что  оно  сделает  любую  женщину
неспособной сказать "нет".
     Но пока я шел от Анджело до лавки, я не думал  о  заклинаниях  против
девственности, я думал о человеке,  который  интересуется  обрезками  моих
волос и ногтей. Одной этой мысли было  достаточно,  чтобы  я  содрогнулся,
несмотря на жаркое солнце, палившее подлинную славу бульвара Голливуд.



             2. МОРРИГАН - КИНОЗВЕЗДА ИЛИ НАСЛЕДНИЦА ПРЕСТОЛА?

     Я открыл дверь "Малифациума" и вошел. Могу ли я сказать о нем, что он
запущен? Нет, это слабое и невыразительное определение. Он был весь покрыт
плесенью и паутиной, того и гляди, где-нибудь в углу увидишь привидение. И
мне дорого стоит содержать его в таком виде. Люди, которые  приходят  сюда
покупать книги, будут шокированы, если  обнаружат  новенький,  современный
магазин. Это разрушит мой имидж, а в нашем бизнесе образ более важен,  чем
в телевидении.
     Войдя, я стал пробираться  между  пыльными  шкафами  и  стеллажами  с
книгами, пока не  добрался  до  туалетной  комнаты.  Здесь  я  достал  оба
пакетика - с волосами и ногтями  -  и  спустил  их  содержимое  в  унитаз.
Конечно же, я не собирал их для подушки,  но  я  не  хотел  никому  давать
возможность заполучить их и  думать,  что  они  имеют  магическое  оружие,
которое могут использовать против меня. Заклинания  здесь,  на  Земле,  не
действуют, но кто знает? Я был уверен, что являюсь могущественнейшим магом
в Северной Америке, и у меня ни одно заклинание не действовало. Но  всегда
есть вероятность, что появится кто-нибудь сильнее меня и у него заклинания
сработают.
     Убедившись,  что  мои  волосы  и   ногти   находятся   вне   пределов
досягаемости даже сверхмага, я вернулся в магазин.  Она  уже  была  здесь.
Высокая стройная женщина выглядела совсем не на месте в моей лавчонке. Мои
обычные клиенты были людьми  совсем  другого  сорта.  Красивые,  ухоженные
женщины не читают книг, по крайней мере тех, которые продавал  я.  Во  мне
была уверенность, что никогда прежде в ее не видел, но почему-то мне  были
знакомы эти зеленые глаза, высокие скулы и медно-золотистые  кудри  волос.
Она великолепно выглядела в своем простом,  но  дорогом  и  хорошо  сшитом
костюме.
     - Мне нужна книга, - сказала она гортанным голосом. -  Можете  ли  вы
мне помочь?
     - Конечно, - ответил я, принимая важный вид предпринимателя,  который
всегда старался иметь в магазине.
     - Вы... У вас есть книга "География  ведьмовства"  Монтегю