чу.
     Алексей обнял Сандру, прижал  к  груди,  безотчетно  стремясь  собой,
своим телом закрыть, защитить эти кричащие о помощи глаза. Но тут  лучемет
за выступом захлебнулся,  и  Алексей  -  как  сердце  вырвав  из  плоти  -
оттолкнул девушку под укрытие скалы -  Сиди  здесь,  я  сейчас!  -  а  сам
бросился туда, за выступ, на выручку.
     Раэнгаоратила!  Это  она  долгие  минуты   сдерживала   огнем   почти
невидимого врага, продлевая  их  с  Сандрой  нечаянное  свидание.  Алексей
увидел  ее,  едва  выкатился  из-за  поворота  стены  -  комбинезон  между
лопатками девушки промок от пота, плечи лихорадочно подрагивали:  стоя  на
коленях, Раэнгаоратила торопливо меняла магазин раскаленного  лучемета.  И
не  видела,  как  сзади  бесшумно  возникла  и  заскользила,  накатываясь,
огромная стремительная  "капля".  Алексей  успел  заметить,  как  дернулся
страшный хоботок, целя в эту тонкую  спину,  и  на  доли  вздоха  опережая
врага, рубанул по "капле" из лучемета.
     Вздрогнув, Ора оглянулась. В ее отчаянных глазах отразилась  вспышка,
превратившая "каплю" в дымное облако: страх,  боль,  радость  смешались  в
этом взгляде. И еще было в нем нечто  такое,  что  всегда  действовало  на
Алексея, как добрый заряд в подсевшую батарею.
     Вдвоем они отбили еще одну атаку, по очереди посылая  огненные  струи
лучеметов веером вправо и влево,  прикрывая  отбегающие  среди  оскаленных
обломков черные фигурки парней. В какой-то момент они  остались  на  самом
острие, и вся мощь атаки пришлась  на  их  нервы.  И  главное  было  -  не
побежать, потому что длинные стрелы густо сыпались на камни их укрытия.
     Они лежали, прижавшись друг к другу, и был момент,  когда  напряжению
нервов, казалось, наступил предел - бьющие по  ним  из-за  близкой  кромки
белесых утесов волны биологического ужаса, поставили  истощенное  сознание
на грань,  где  беспамятство  сливалось  с  сумасшествием.  Ора  выпустила
лучемет и в беззвучных рыданиях уронила на руки шлем,  но  Алексей,  лежа,
почти бессознательно, все поливал пламенем нависший горизонт.
     ...И вдруг все кончилось. Не стало ужаса, пропала боль в раздерганных
нервах, исчезло все: осталась звенящая, как жизнь, тишина. Словно  слепой,
Алексей ошеломленно повел воспаленными глазами по  обожженным  скалам,  по
зеленоватым ошметкам истерзанных лучеметами  лиан,  по  невероятно  синему
небу над головой.
     Все кончилось.  И  только  всхлипывающее  дыхание  Оры  нарушало  эту
немыслимую тишину. Он подумал, что умер. Или нет - просто, как в  детстве,
проснулся, усилием воли вынырнул из кошмарного  сна.  И  ничего  не  было.
Ничего. Все приснилось.
     Алексей обхватил мокрые плечи девушки, приподнял  ее,  повернул.  Ора
обхватила его шею руками, прижалась, как ребенок.
     - Ора, Ора! - шептал он. - Все кончилось, слышишь? Кончилось!
     А сам еще озирался настороженно, но  уже  знал,  чувствовал  -  новой
атаки не будет. Губы его терзала бессмысленная улыбка, и слезы закипали  в
засыпанных сухим песком глазах.
     Он снял с Оры тяжелый шлем, утонул обожженными пальцами в ее  горячих
спутанных волосах, шершавыми ладонями размазывал белесую грязь  по  мокрым
щекам. Он гладил ее искусанные окровавленные губы и смеялся, и слезы текли
по его лицу, застревая в опаленной бороде. Он хохотал, и, глядя  на  него,
тихо смеялась, приходя в себя, Раэнгаоратила. И  воздух  упруго  входил  в
легкие, разгоняя по жилам поющую кровь. Они были живы. Они выдержали! И не
было на свете ничего: ни страха, ни боли, ни смерти. А если они умерли, то
пусть! Потому что смерть оказывалась лучше жизни.
     И все же они были живы, потому что вместе с пьянящей радостью бытия в
сердца,  неосознанно  еще,  начинала  стучать  тревога.  И  другие   глаза
проступали в бесконечно  счастливых  черных  зрачках  Оры  -  растерянные,
зовущие, молящие о помощи.
     - Сандра... - все еще бессмысленно прошептал Алексей  и  вдруг  разом
все вспомнил. И то, как опрометью кинулся  за  выступ  скалы,  и  то,  как
смотрела на него Сандра: безумный страх в потемневших  глаза,  упавший  на
камни ее "Нордговер"... Он втолкнул ее под прикрытие скалы, а сам бросился
на выручку к Оре. Он еще крикнул:  "Сиди  здесь,  я  сейчас!"  "Сейчас"...
Сколько времени прошло?
     Давясь остатками нервного смеха, Алексей медленно поднялся.  Услышал:
"Альоша, куда?" - и уже бежал, шатаясь, перепрыгивая через валуны.
     Он обогнул скалу и заметался по усыпанной щебнем площадке. Сандры  не
было. И только одиноко и страшно  поблескивал  на  камнях  ее  закопченный
"Нордговер"...


     Все это здорово смахивало на дурной, пересыпанный кошмарами,  сон.  С
одной лишь разницей: Дайку никак не удавалось проснуться. И  это  несмотря
на то, что этой ночью он вообще не сомкнул глаз.
     После трагедии на поляне первым было стремление во что бы то ни стало
и как можно скорее добраться до биостанции. Но ночь стремительно упала  на
Дикси, едва их транспортер углубился в заросли. И наступил мрак. Хоть глаз
выколи! Напрасно Рита крутила настройку  рации,  напрасно  вслушивалась  в
эфир. Что-то невообразимое творилось в нем! Даже радиокомпас сошел с  ума,
указывая одновременно во всех направлениях.
     Некуда было ехать - они не знали пути. Оставалось остановить машину и
затаиться во тьме. Измученных девушек свалил сон, а Дайк так и не  сомкнул
глаз. Обостренным чувством он вслушивался  в  полную  невидимого  движения
ночь.  Его  подсознание  превратилось   в   некий   биологический   радар,
улавливающий то, что еще  недавно  было  скрыто  от  восприятия.  Странные
всплески чужого излучения толкались в настороженные клетки мозга. Это была
не просто энергия - в ее упорядоченной пульсации угадывалась чужая  мысль.
Это была живая энергия, энергия безусловно  разумная.  Что-то  происходило
вокруг затаившегося во тьме транспортера,  и  Дайк  вдыхал  едва  ощутимые
сгустки  энергетической  информации,  не  в  силах  понять  ее  смысл,  но
явственно понимая враждебность ее по отношению к нему, Дайку. Скорее  даже
не  враждебность,  но  безусловную  опасность,  исходящую  от   невидимого
присутствия неведомых мыслящих организмов. Наверно так, еще не видя,  чуют
приближение человека дикие животные.
     И смертная тоска порой заливала душу, ибо этот "кто-то" был сильнее и
неизмеримо опасней всего того, что Дайку приходилось встречать  на  своем,
некогда полном опасностей, пути.
     Со все возрастающей тревогой он с трудом дождался утра. Едва засерели
предутренние сумерки, Дайк растолкал девушек и осторожно повел транспортер
к биостанции.
     Странно, но теперь он чувствовал, что  находится  как  бы  в  тылу  у
прокатившегося   над   ними   фронта   опасности.   Дайк    ощущал    себя
волком-одиночкой,  что  перепрыгнув  невидимые  флажки,  вышел  из  кольца
облавы, и сейчас крадется по следам загонщиков.
     Что-то крылось в этой аналогии, что-то такое,  что  вертелось  совсем
рядом, но никак не давалось пониманию. В  этом  понимании  таился  ключ  к
страшной тайне происходящего.  Это  Дайк  знал  точно,  но  никак  не  мог
ухватить за хвост ускользающую догадку.
     Он так и не успел дотянуться до отгадки, потому  что  клубок  событий
продолжал стремительно разматываться и  снова  втянул  их  судьбы  в  свой
неверный круговорот.
     Дайк вывел транспортер на  биостанцию  так  точно,  будто  всю  жизнь
только и делал, что водил машину по туманным  увалам  Чильготана.  С  ходу
вкатился на пустынный  двор  станции,  еще  не  понимая,  почему  пугающим
предчувствием вдруг больно защемило сердце. А потом понял -  станция  была
пуста. Он знал это, знал, еще не выходя из машины! Но  не  поверил  своему
ясновиденью.
     Оставив Риту и Лэй в транспортере, Дайк одним броском пересек  пустое
пространство и вбежал  в  распахнутую  дверь  аппаратного  корпуса.  Бегом
промчался по коридорам, заглядывая по пути во  все  двери.  Пусто!  Только
разбросанные по столам бумаги и  перфоленты,  опрокинутый  стул,  мигающая
лампочками невыключенная аппаратура. Подбегая к радиорубке, увидел в  окно
крутой  след  тяжелого  танка   через   проломленную   гусеницами   ограду
метеоплощадки. Уже ни на что не надеясь, Дайк рванул белую дверь,  но  она
оказалась  закрытой.  Стучать  было  бессмысленно,  и  Дайк,  вооружившись
обломком арматуры, попытался выломать дверь. Это удалось неожиданно легко.
Дверь, взвизгнув, сорвалась с петель, и Дайк с грохотом влетел в помещение
рубки.
     Уткнувшись  лицом  в  панель  приборов,  в  кресле   лежал   человек.
Преодолевая нервный озноб, Дайк повернул человека на бок и отшатнулся. Это
был Богумил, второй радист биостанции. Страшная гримаса ужаса  застыла  на
его мертвом лице.
     Только сейчас Дайк заметил длинную стрелу, пробившую бок  Богумила  и
все понял. Нет, он понял все раньше, едва въехав во двор  станции,  но  не
верил, не хотел верить. Они убили Богумила, наверно, еще во дворе, но  уже
смертельно раненный он сумел добежать до рубки, захлопнуть за собой  дверь
и дотянуться до клавишей передатчика. Он  так  и  умер  здесь,  ведя  свой
последний сеанс. Рация до сих пор работала на передачу.
     Дайк осторожно снял с Богумила наушники, включился на прием. Все  тот
же проклятый все заглушающий фон!
     - Прости, друг, - прошептал Дайк, пятясь к двери. -  Прости,  мы  еще
вернемся...
     Оглушенный, он для верности обошел  остальные  постройки.  Никого.  В
траве  тускло  блестели  стреляные  ружейные  гильзы.  Дайк  поднял  одну,
понюхал. Гильза ощутимо пахла дымом. Свежие. Значит, пытались  отбиваться.
Перепаханные гусеницами площадки  у  гаражей  и  ни  одного  транспортера.
Может, товарищам Богумила удалось уйти?
     Где-то  далеко  на  западе,  со  стороны  пропасти   Симург,   возник
приглушенный  расстоянием  звук.  Хриплый,  пульсирующий   вой.   Вот   он
захлебнулся, но тут же возник снова - словно рвался  с  цепи  остервенелый
пес. Что это?
     Инстинктивно  пригибаясь,  Дайк  побежал  к  своему   нелепо   яркому
транспортеру. Лучемет? Конечно же! Там, на западе, шел бой - в  этом  Дайк
уже не сомневался.
     Рита и Лэй встретили его испуганными взглядами. Расширенные ожиданием
глаза, осунувшиеся лица. Что он  мог  сказать  им?  Дайк  молча  развернул
машину в сторону все нарастающего боя. Теперь одновременно  били  два  или
три лучемета, взахлеб, торопливо.
     - Слышите? Что будем делать? - он не мог решать один.
     Рита, внутренне напряженная, построжевшая и от того  ставшая  похожей
на  ту,  давнюю,  девочку,  Лэй,  за  одну  ночь  растерявшая   всю   свою
привлекательность, - вот и весь его экипаж.
     - Это у глубинщиков, - тихо сказала Рита. - Надо  ехать  туда.  Может
быть, успеем.
     Успеем? А ч-что толку! Дайк зло вдавил в панель  клавиши  управления.
Легонький вездеход послушно рванулся вперед. Что толку? Что могут  сделать
они, практически безоружные, против неведомого страшного врага? Дайк знал,
что и девушки понимают это, но малышка Лэй, этот, как про себя называл  ее
Дайк, микросплав глупости и кокетства, - малышка Лэй деловито, не гладя ни
на кого, принялась осматривать свой испачканный в земле "Линде",  и  Дайку
на мгновение стало даже весело.
     - Ну, это мы еще посмотрим! - сквозь зубы прошептал он, на предельной
скорости швыряя транспортер по ухабам  и  вымоинам.  -  Ну,  это  мы  еще,
девочки, поглядим...


     Макгерти остановил вездеход. Он был один.  Один  в  этом  равнодушном
голубовато-зеленом хаосе зарослей. И мысль  была  только  одна  -  выжить!
Выжить,  выкарабкаться  во  что  бы  то  ни  стало  из  этого   кошмарного
наваждения. Страх лишил Макгерти разума. Если бы кто до этого  дня  сказал
ему, что он, везунчик Мак, может вот так, забыв про все, бросив товарищей,
бежать на аварийном транспортере из умирающей в кольце атаки биостанции  -
Макгерти рассмеялся бы ему в лицо. Но  все  произошло  так  внезапно,  так
подавляюще быстро, что  Макгерти  только  сейчас  начинал  осознавать  всю
нелепую непоправимость случившегося.
     ...Вчера они с Дорнье добрались до биостанции уже затемно  и  подняли
по тревоге всех остававшихся на станции парней. К вечеру с точек вернулись
две группы, так что народу  на  станции  собралось  человек  пятнадцать...
Сколько их осталось сейчас?
     Макгерти застонал и ударился лбом в холодный экран.
     ...Они долго не ложились спать, и Богумил все пытался выйти на  связь
с Центром. Но чудовищная буря в эфире глушила все  диапазоны.  Хуже  всего
было то, что на станции, за исключением боевого  излучателя  на  аварийном
транспортере, было  только  пулевое  охотничье  оружие.  И  был  еще  танк
глубинщиков,  который  привел  на  станцию  Дорнье.  Все   понимали,   что
необходимо  что-то  предпринять,  что-то  делать.  Дайк  с  девушками   не
вернулись. Мало кто сомневался, что охотники тоже попали в беду. Надо было
как можно скорее известить о  случившемся  Центр,  но  даже  связаться  со
своими, оставшимися на выкидных точках, группами они не могли.  Как  будто
кто-то злонамеренно глушил все голоса в эфире, лишая их связи.
     В конце концов, решили, что на рассвете два из четырех имевшихся в их
распоряжении транспортеров отправятся в поселок охотбазы, чтобы сообщить о
случившемся. Мартин, почти совсем пришедший в себя, все  порывался  сейчас
же, ночью, ехать в лагерь глубинщиков, от которых тоже больше не поступало
известий. Но его не пустили...
     Макгерти невидящими глазами шарил по экранам кругового обзора. Как же
все-таки все произошло?
     ...Разошлись заполночь, оставив дежурных. Макгерти  тоже  решил  идти
спать, но, движимый смутным беспокойством, решил еще раз осмотреть  гаражи
с транспортерами. Потом зашел в свой кабинет. Присел к столу  и,  кажется,
задремал. Конечно, он отключился, потому что очнулся уже тогда, когда  все
началось.
     Теперь он понимал, что "эти" применили в атаке на биостанцию  то  же,
страшной  силы,  поле,   как   и   против   Мартина.   Какое-то   биополе,
воздействующее на мозг на уровне подсознания. Оно входило в него  животным
ужасом, оставляя только инстинкт  самосохранения  в  самых  низменных  его
проявлениях.  Еще  спросонок  Макгерти  сразу   же   утратил   способность
соображать. Осталось только дикое стремление бежать, скрыться, спрятаться,
заслонить голову руками...
     Через разбитое  окно  Макгерти  выпрыгнул  на  двор.  В  предутренних
сумерках все смешалось.  Кто-то  кричал  звериным,  пронзительным  криком.
Кто-то позади него отчаянно палил в туман из карабина.  Макгерти  наскочил
на человека - кажется, это был Богумил. Тот  что-то  кричал,  но  Макгерти
оттолкнул Богумила и  ринулся  к  гаражам.  Последнее,  что  он  запомнил,
включая передачу, было искаженное в крике лицо Дорнье, его встопорщенные в
яростном оскале усы. Кажется, Дорнье пытался  остановить  его,  размахивая
карабином, но Макгерти, ничего не соображая,  уже  рванул  танк  с  места,
сокрушая изгороди и  растяжки.  Он  так  и  мчался,  не  разбирая  дороги,
напролом через заросли, пока смертельная хватка вцепившегося  в  его  мозг
ужаса не ослабла, укрощенная расстоянием...
     И вот он один. Один в тяжелом аварийном танке  -  вооруженной  боевым
излучателем машине, способной укрыть в своем чреве два десятка человек.
     Один!
     Глухо рыча от бессилия, Макгерти упал лицом на ненавистную  приборную
доску. Лучше бы ему умереть там, с товарищами, чем выжить такой ценой! Чем
вот так выжить...


     Они стояли над ним. Четверо.
     Рид, без шлема, светловолосый с опаленным, будто отсутствующим лицом.
Коренастый, фантастически  спокойный  Джо.  Высокая  девушка  с  огромными
полными страдания глазами. И неузнаваемо изменившийся Мишка  в  изорванном
комбинезоне.
     Они стояли и смотрели на него.
     - Вставай, - хрипло сказал Джо. - Надо идти. Вставай.
     Алексей медленно покачал головой:
     - Идите. Я не могу. Я должен ее найти.
     - Алеха, - Джо присел, опустил тяжелую ладонь на его плечо. -  Алеха,
ты не ребенок, ты должен понять - их не найти. Ни Марию, ни Гошку, ни... -
Джо запнулся. Мы обшарили все вокруг. Вставай, время не ждет.
     - Может, дать медробот? - тихо спросил Мишка и сделал  шаг  к  своему
рюкзаку.
     - Не стоит, -  также  тихо  сказал  Джо.  -  Он  крепкий  парень.  Он
справится - я его знаю.
     До Алексея туго доходили слова. Они  ворочались  где-то  снаружи,  не
задевая души. Идти... Куда идти, когда ее уже нет? Ее глаза, руки  просили
его защиты, а он не смог...
     Если бы Сандра погибла у него на глазах,  казалось,  -  ему  было  бы
легче. Но она исчезла, как дым, безвестно канула  в  небытие,  не  оставив
следа. И нет ее. Ничего больше нет!
     Алексей глухо замычал, стискивая ладонями раскаленно стучащие виски.
     - Джо! - сказал Рид, отворачиваясь. - Надо идти, Джо!
     Джо медлил. Они и так задержались  дольше,  чем  следовало.  В  любую
минуту атака могла повториться.
     - Командир! - снова  прохрипел  Рид.  -  Мы  его  свяжем  и  поведем.
Понесем, в конце концов! Но надо идти.
     - Подождите! - Раэнгаоратила качнулась  вперед,  быстро  присела  над
Алексеем, будто заслоняя его. - Не надо. Джо, Миша, вы  идите.  Он  сейчас
пойдет. Мы сейчас вас догоним!
     Она опустилась на колени перед неподвижно сидящим  Алексеем,  подняла
глаза на стоящих мужчин:
     - Идите. Я вас прошу!
     Рид жестко сжал губы:
     - Лучше мы его свяжем...
     - Пойдем, - вдруг сказал Джо. - Слышите, парни? Пошли.
     Он забросил на плечо тяжелый лучемет  и  зашагал  к  скалам.  Следом,
поколебавшись, поминутно оглядываясь, двинулся Мишка.
     - Расклеился! - зло сказал Рид. - Нюни распустил! Эх, черт...  Гошка,
Гошка бы...
     Раэнгаоратила быстро и яростно вскинула на него пылающие глаза, и Рид
замолчал, нехотя отвел взгляд.
     - Ладно! - сказал он. - Черт с вами! -  и  быстро  зашагал  вслед  за
Мишкой.
     - Альоша, Альошенька! - Раэнгаоратила мягко, но  властно  отняла  его
большие руки от опущенного лица. - Надо идти, понимаешь? Надо идти,  чтобы
искать. Она жива, слышишь? Никто не видел ее мертвой, значит, она жива!
     Алексей тяжело поднял на нее  темные  невидящие  глаза.  Легкие  руки
девушки гладили его по лицу, по плечам, сильно,  настойчиво  входя  в  его
опустошенное я.
     - Мы найдем ее, Альоша! Мы обязательно найдем ее и ребят. Только  для
этого надо встать и идти. Ну же!
     - Найдем... - пробормотал Алексей, шаря вокруг себя руками. - Мертвой
ее не видели, значит, найдем?..
     - Конечно, милый, хороший! -  слезы  подкатывались  к  глазам  Оры  и
высыхали. Она не имела права плакать. Она должна была вернуть  мужество  и
волю этому такому большому и такому беспомощному сейчас человеку. Чего  бы
ей это ни стоило.
     - Не даром же твою прапрабабку считали колдуньей? - шептала  девушка,
обнимая его лохматую горячую голову. - Ну же, Ора! Ну же!
     Будто отгоняя дурные видения, Алексей провел ладонью по глазам.
     - Лучемет! - вдруг тихо, но отчетливо сказал он. - Где мой лучемет?
     Раэнгаоратила осторожно положила его руку на холодную сталь оружия.
     - Идти! - сказал Алексей. - Надо идти.
     Он резко встал, и руки девушки соскользнули с его груди. Все еще стоя
коленями на острой щебенке, она смотрела, как долговязая  фигура  Алексея,
пошатываясь, но все тверже и тверже, уходит вслед  растянувшимся  цепочкой
на каменистом подъеме товарищам. Смотрела, и горькая радость  плавилась  в
ее разом пересохших глазах.


     Стремясь на помощь ведущим  бой  глубинщикам,  Дайк  снова  попытался
поймать  и  зафиксировать  все  ускользающую   от   него   тень   догадки.
Подсознательным чутьем он  улавливал  наполняющие  пространство  отголоски
чужой, непонятной пока,  мысли.  Концентрические  поля  накладывались,  то
усиливались, то почти исчезали, и в центре каждого таился враг.  Эпицентры
излучений все время перемещались, на первый взгляд, хаотично, но Дайк  все
же чувс