ешали  бы  парочка
комплиментов, заверения в уважении и верности, например. Очередность -  на
твое усмотрение.
     - Ну что ж, королева, - произнес ведьмак, - не спорю, я,  несомненно,
малоинтересный собеседник за столом. Надивиться не могу, что именно мне ты
оказала честь, поместив рядом с собой.  Ведь  здесь  можно  было  посадить
гораздо  более  соответствующего  твоим  желаниям   человека.   Достаточно
кому-либо приказать или кого-либо купить. Всего лишь вопрос цены.
     - Говори, говори. - Калантэ откинула голову, прикрыла глаза и сложила
губы, изобразив некое подобие милой улыбки.
     - Я невероятно горд тем, что именно мне выпала честь сидеть  рядом  с
королевой Калантэ из Цинтры, красоту которой превышает только ее мудрость.
Не меньшей честью я почитаю и то, что королева соизволила слышать обо мне,
а также и то, что на основании услышанного пожелала использовать меня  для
банальных делишек. Прошлой зимой князь Погробарк, не  будучи  столь  тонок
умом, пытался нанять меня для поисков красотки, которая, пресытившись  его
ухаживаниями, сбежала с бала, потеряв туфельку. Я с большим трудом  убедил
его, что для этого нужен ловкий охотник, а не ведьмак.
     Королева слушала с загадочной улыбкой на устах.
     - Да и другие владыки, не столь мудрые, как ты,  государыня  Калантэ,
бывало, предлагали  мне  элементарные  по  сути  задания.  В  основном  их
интересовали банальные убийства пасынка, отчима, мачехи, дядюшки, тетушки,
трудно перечесть. Им казалось, будто все упирается лишь в цену.
     Улыбка королевы могла означать все что угодно.
     - Поэтому повторяю, - Геральт слегка наклонил голову. - Я вне себя от
гордости, имея возможность сидеть рядом с тобой, королева. Гордость же для
нас, ведьмаков, значит очень много. Ты не поверишь, королева,  как  много.
Некий владыка однажды уязвил гордость ведьмака, предложив тому работу,  не
согласующуюся с честью и ведьмачьим кодексом. Более того, он не  принял  к
сведению вежливого отказа, хотел удержать ведьмака в своих владениях. Все,
кто бы ни комментировал этот случай, в один  голос  утверждали,  что  идея
того владыки была не из лучших.
     - Геральт, - сказала Калантэ, немного  помолчав,  -  я  ошиблась.  Ты
оказался очень интересным собеседником за столом.
     Кудкудак, отряхнув усы и кафтан  от  пивной  пены,  задрал  голову  и
пронзительно взвыл, весьма удачно подражая вою  волчицы  во  время  течки.
Собаки во дворе и по всей округе поддержании его воем.
     Один из стрептских братьев, кажется,  Держигорка,  обмакнув  палец  в
пиво, провел толстую черту около  воинского  подразделения,  нарисованного
Крахом ан Крайтом, и воскликнул:
     - Ошибочно и бездарно! Нельзя было так действовать.  На  этом  фланге
надо было поставить конницу и вдарить сбоку!
     - Ха! - рявкнул Крах ан Крайт, хватив костью по столу,  в  результате
чего лица и туники соседей покрылись пятнами соуса. - И ослабить середину?
Ключевую позицию? Нелепица!
     - Только слепец или чокнутый не маневрирует при такой ситуации!
     - Точно! Верно! - крикнул Виндхальм из Аттре.
     - А тебя кто спрашивает, говнюк?
     - От говнюка слышу!
     - Заткнись, не то огрею костью!
     - Сиди на своей жопе, Крах, и помалкивай!  -  крикнул  Эйст  Турсеах,
прерывая беседу с Виссегердом. - Довольно лаяться! Эй, господин  Дрогодар!
Талант пропадает! Чтобы слушать ваше прекрасное, но слишком  тихое  пение,
необходима сосредоточенность и серьезность. Драйг Бон-Дху, кончай жрать  и
лакать! За этим столом ты никого не удивишь ни тем, ни Другим. Подуй-ка  в
свои  дудки  и  порадуй  наши  уши  приличной  боевой  музыкой.  С  твоего
позволения, благородная Калантэ!
     - О мать моя, - шепнула королева Геральту, в немом  отчаянии  возводя
глаза к потолку. Но кивнула, улыбнувшись естественно и доброжелательно.
     - Драйг Бон-Дху, - проговорил Эйст, - сыграй нам песню  о  битве  под
Хочебужем! Она-то не  подорвет  нашего  доверия  к  тактическим  действиям
полководцев! И еще раз поведает о том, кто покрыл себя неувядаемой  славой
в том бою! Здравие героической Калантэ из Цинтры!
     - Здравие! Хвала! Слава! - рычали гости, наполняя  кубки  и  глиняные
кружки.
     Дудки  драйговской  волынки  издали  зловещий   гул,   потом   заныли
ужасающим, протяжным, вибрирующим стоном. Пирующие запели,  отбивая  такт,
то есть барабаня чем попало по столу. Кудкудак алчно уставился на мешок из
козлиной кожи, несомненно, зачарованный мыслью  о  том,  как  бы  включить
вырывающиеся из его чрева жуткие звуки в свой репертуар.
     - Хочебуж, - сказала Калантэ, глядя на Геральта, -  мой  первый  бой.
Хоть я и опасаюсь вызвать нарекания почтенного  ведьмака,  признаюсь,  что
тогда дрались из-за денег. Враг палил деревни, которые платили нам дань, а
мы, ненасытные и жадные, вместо того чтобы допустить это, кинулись в  бой.
Банальный  повод,  банальная   битва,   банальные   три   тысячи   трупов,
расклеванных воронами. И заметь, вместо того чтобы устыдиться, я сижу тут,
гордясь, что обо мне слагают песни.  Даже  если  их  маломелодичное  пение
сопровождается столь кошмарной, варварской музыкой.
     Королева снова изобразила на лице пародию  на  улыбку,  счастливую  и
доброжелательную, подняв пустой кубок в ответ на тосты, летевшие  со  всех
сторон стола. Геральт молчал.
     - Продолжим. - Калантэ приняла поданное Дрогодаром бедрышко фазана  и
принялась его изящно обгладывать. - Итак, ты возбудил во мне интерес.  Мне
рассказывают, что вы, ведьмаки, любопытная каста, но я не очень-то верила.
Теперь верю. Если вас ударить, вы издаете такой звук,  будто  выкованы  из
стали, а не вылеплены из птичьего помета. Однако это ни  в  коей  мере  не
меняет того факта, что ты находишься тут, чтобы выполнить  задание.  И  ты
его выполнишь не мудрствуя лукаво.
     Геральт не улыбнулся ни насмешливо, ни ехидно, хотя было у него такое
желание.
     - Я думала, -  буркнула  королева,  уделяя,  казалось,  все  внимание
исключительно фазаньему бедрышку, - ты что-нибудь скажешь. Или улыбнешься.
Нет? Тем лучше. Можно ли считать, что мы заключили соглашение?
     - Нечеткие  задания,  -  сухо  бросил  ведьмак,  -  невозможно  четко
выполнять, королева.
     - А что тут нечеткого? Ты же сразу обо всем догадался. Действительно,
я планирую союз со Скеллиге и  замужество  моей  дочери,  Паветты.  Ты  не
ошибся, предположив, что моим планам что-то угрожает, а также,  что  нужен
мне, дабы  эту  угрозу  ликвидировать.  Но  на  том  твоя  догадливость  и
кончается. Предположив, будто я путаю профессию твою с профессией наемного
убийцы, ты сделал мне больно. Учти, Геральт, я вхожу в число тех  немногих
владык, которые абсолютно точно знают, чем занимаются ведьмаки и для каких
дел их следует приглашать. С другой стороны, если некто убивает людей  так
же ловко, как ты, пусть даже и не ради  денег,  он  не  должен  удивляться
тому, что столь многие приписывают ему профессионализм в  подобных  делах.
Твоя слава опережает тебя, Геральт, и она громче,  чем  треклятая  волынка
Драйга Бон-Дху. Да и приятных звуков в ней столь же мало.
     Волынщик, хоть и не мог слышать слов королевы, закончил свой концерт.
Застольники наградили его хаотической, шумной овацией и  с  новыми  силами
кинулись истреблять запасы пищи и напитков, отдавшись воспоминаниям о ходе
различных битв и непристойным  шуткам  о  женщинах.  Кудкудак  то  и  дело
издавал громкие звуки, однако невозможно было определить однозначно,  были
ли  это  подражания  очередным   животным   или   же   попытки   облегчить
перегруженный кишечник.
     Эйст Турсеах перегнулся через стол.
     - Королева, вероятно, серьезные  проблемы  побуждают  тебя  все  свое
время посвящать исключительно хозяину из Четыругла, но, мне думается, пора
бы уже взглянуть на принцессу. Чего мы ждем? Не того  же,  чтобы  Крах  ан
Крайт упился вконец. А это уже близко.
     - Ты, как всегда, прав, Эйст. - Калантэ тепло улыбнулась. Геральт  не
переставал дивиться богатому арсеналу ее улыбок.  -  Действительно,  мы  с
благородным Равиксом обсуждали чрезвычайно важные дела. Но не волнуйся,  я
посвящу время и тебе. Но ты же знаешь мой  принцип;  сначала  дела,  потом
удовольствия. Господин Гаксо!
     Она подняла руку, кивнула кастеляну. Гаксо молча встал, поклонился  и
быстро побежал по лестнице, скрывшись в темной галерейке,  Королева  снова
повернулась к ведьмаку.
     - Слышал? Мы, оказывается, чересчур увлеклись беседой.  Если  Паветта
уже перестала вертеться перед зеркалом, то сейчас придет.  Поэтому  слушай
внимательно, повторять я не стану. Я хочу добиться того,  что  задумала  и
что ты довольно точно угадал. Никаких других решений быть  не  может.  Что
касается тебя, то у тебя есть выбор. Тебя могут заставить  действовать  по
моему  приказу...  Над   последствиями   непослушания   не   вижу   смысла
рассусоливать. Послушание, разумеется, будет щедро вознаграждено.  Или  же
ты можешь оказать мне платную услугу. Заметь, я  не  сказала;  "Могу  тебя
купить", потому что  решила  не  уязвлять  твоего  ведьмачьего  самолюбия.
Согласись, разница колоссальная?
     - Размеры этой разницы как-то ускользнули от моего внимания.
     - Так уж ты постарайся быть повнимательнее, когда я говорю  с  тобой.
Разница, дорогой мой, состоит в том, что купленному покупатель  платит  по
собственному усмотрению, а оказывающий услугу цену назначает сам. Ясно?
     - Более-менее. Допустим, я выбираю форму платной услуги. Но  тебе  не
кажется, что мне следует знать, в чем эта услуга состоит?
     - Нет, не следует. Если это  приказ,  то  он,  конечно,  должен  быть
конкретным и однозначным. Другое дело, когда речь идет о  платной  услуге.
Меня  интересует  результат.  Ничего  больше.  Какими  средствами  ты  его
обеспечишь - твое дело.
     Геральт, подняв голову, встретился с  черным  пронизывающим  взглядом
Мышовура. Друид из  Скеллиге,  не  спуская  с  ведьмака  глаз,  как  бы  в
задумчивости крошил в руке кусочек хлеба, роняя крошки,  Геральт  взглянул
на стол. Перед друидом на дубовой столешнице крошки хлеба, зернышки каши и
красные обломочки панциря омара быстро шевелились, бегая словно муравьи. И
складывались в руны. Руны - на мгновение - соединились в слово. В вопрос.
     Мышовур ждал, не  спуская  с  Геральта  глаз.  Ведьмак  едва  заметно
кивнул. Друид опустил веки и с каменным лицом смел крошки со стола.
     - Благородные господа! - воскликнул герольд. - Паветта из Цинтры!
     Гости утихли, повернув головы к лестнице.
     Предваряемая кастеляном и  светловолосым  пажом  в  пурпурного  цвета
курточке, принцесса спускалась медленно, опустив голову. Волосы у нее были
того  же  цвета,  что  у  матери,  -  пепельно-серые,  но  она  носила  их
заплетенными в две толстые косы, доходящие почти до ягодиц. Кроме диадемки
с  искусно  вырезанной  геммой  и  пояса  из   мелких   золотых   звеньев,
охватывающего на бедрах длинное серебристо-голубое платье, на  Паветте  не
было никаких украшений.
     Сопровождаемая пажом, герольдом, кастеляном и Виссегердом,  принцесса
прошла  к  столу  и  заняла  свободный  стул  между  Дрогодаром  и  Эйстом
Турсеахом. Рыцарь-островитянин не  замедлил  позаботиться  о  ее  кубке  и
занять разговором. Геральт обратил внимание, что отвечала  она  не  больше
чем одним словом. Глаза у нее были постоянно опущены и все время  прикрыты
длинными ресницами, даже во время громогласных тостов,  летевших  со  всех
сторон стола. Ее красота, несомненно, произвела впечатление  на  пирующих.
Крах ан Крайт перестал вскрикивать и молча глазел на Паветту, забыв даже о
кубке с пивом. Виндхальм из Аттре пожирал принцессу  глазами,  переливаясь
всеми цветами побежалости, словно лишь несколько песчинок в часах отделяли
его  от  брачного  ложа.  Подозрительно   сосредоточившись,   разглядывали
миниатюрное личико девочки Кудкудак и братья из Стрепта.
     - Так, -  тихо  сказала  Калантэ,  явно  довольная  эффектом.  -  Что
скажешь, Геральт? Без ложной скромности - дева уродилась в мать. Мне  даже
немного жаль отдавать ее в руки рыжему чурбану Краху. Вся надежда  на  то,
что, может быть, из сопляка вырастет нечто  такого  же  класса,  как  Эйст
Турсеах. Как ни говори - та же кровь. Ты меня  слушаешь,  Геральт?  Цинтра
должна вступить в союз  со  Скеллиге,  ибо  того  требуют  государственные
интересы. Моя дочь должна выйти за соответствующего человека, ибо это  моя
дочь. Именно этот результат ты должен мне обеспечить.
     - Я? Неужто недостаточно твоей воли, королева?
     - События могут пойти так, что будет недостаточно.
     - Что может быть сильнее твоей воли?
     - Предназначение.
     -  Ага.  Стало  быть,  я,  слабый  ведьмак,   должен   сопротивляться
Предназначению, которое сильнее королевской  воли.  Ведьмак,  борющийся  с
Предназначением! Какая ирония!
     - В чем ты видишь иронию?
     - Не будем об этом. Королева, похоже, услуга,  которую  ты  требуешь,
граничит с невозможностью.
     - Если бы она граничила  с  возможностью,  -  процедила  сквозь  зубы
Калантэ, - я справилась бы сама, мне не понадобился бы знаменитый  Геральт
из Ривии. Перестань мудрствовать. Сделать можно все, это лишь вопрос цены.
Черт возьми, в твоем ведьмачьем  ценнике  должна  быть  цена  за  то,  что
граничит с невозможностью. Думаю, немалая. Обеспечь нужный мне  результат,
и ты получишь то, что пожелаешь.
     - Как ты сказала, королева?
     - Дам, что  пожелаешь.  Не  люблю  повторять.  Интересно  бы  узнать,
ведьмак, ты перед каждой работой, за которую берешься, стараешься отбить у
нанимателя охоту так же усиленно, как у меня? Время  уходит,  ведьмак.  Да
или нет? Отвечай.
     - Да.
     - Лучше. Лучше, Геральт. Твои ответы уже гораздо ближе к идеалу,  все
больше походят на те, какие я ожидаю. А  теперь  незаметно  протяни  левую
руку и пощупай за спинкой моего трона.
     Геральт сунул руку  под  желто-голубую  драпировку.  Почти  сразу  же
наткнулся на меч, плоско прикрепленный к обитой  тисненой  козловой  кожей
спинке. Прекрасно знакомый меч.
     - Королева, - бросил он тихо, - не говоря уж  о  том,  что  я  раньше
сказал относительно уничтожения людей, ты, конечно, понимаешь, что  против
Предназначения меча недостаточно?
     - Понимаю, -  Калантэ  опустила  голову.  -  Необходим  еще  ведьмак,
который этот меч держит. Как видишь, я позаботилась и об этом.
     - Королева...
     - Ни слова больше, Геральт. Мы и так слишком долго шушукаемся. На нас
смотрят, а Эйст начинает закипать. Только не слишком усердствуй.  Я  хочу,
чтобы рука у тебя была твердой.
     Он так и поступил. Королева включилась в разговор, который вели Эйст,
Виссегерд и Мышовур при молчаливом  и  сонном  участии  Паветты.  Дрогодар
отложил лютню и наверстывал упущенное  в  еде.  Гаксо  был  неразговорчив.
Воевода с трудно произносимым именем, который  что-то  слышал  о  делах  и
проблемах Четыругла, спросил из  приличия,  хорошо  ли  жеребятся  кобылы.
Геральт ответил, что, мол, да, лучше, чем жеребцы. Он не был  уверен,  что
шутку правильно поняли. Больше вопросов воевода не задавал.
     Мышовур все время пытался встретиться взглядом с ведьмаком, но крошки
на столе уже не шевелились.
     Крах ан Крайт все больше  сближался  с  двумя  братьями  из  Стрепта.
Третий,  самый  младший,  совсем  захмелел,   стараясь   выдержать   темп,
предложенный Драйгом Бон-Дху. Похоже, скальд  из  этого  состязания  вышел
трезвым как стеклышко.
     Собравшиеся в конце стола более  молодые  и  не  столь  важные  гости
фальшиво затянули известную песенку о рогатом  козленочке  и  мстительной,
напрочь лишенной чувства юмора бабулечке.
     Кучерявый слуга  и  капитан  стражи  в  желто-голубых  цветах  Цинтры
подбежали к Виссегерду.  Маршал,  поморщившись,  выслушал  доклад,  встал,
подошел к трону и, низко наклонившись, что-то прошептал королеве.  Калантэ
быстро глянула  на  Геральта  и  ответила  кратко,  односложно.  Виссегерд
наклонился еще ниже, зашептал, королева резко  взглянула  на  него,  молча
ударила ладонью по подлокотнику трона. Маршал поклонился,  передал  приказ
капитану стражи. Геральт не расслышал,  что  это  был  за  приказ.  Однако
увидел, что  Мышовур  беспокойно  шевельнулся  и  взглянул  на  Паветту  -
принцесса сидела неподвижно, опустив голову.
     В зале послышались тяжелые,  отдающие  металлом  шаги,  пробивающиеся
сквозь гул за столом. Пирующие подняли головы и обернулись.
     Приближающаяся фигура  была  закована  в  латы,  скомбинированные  из
металлических пластин и  травленной  в  воске  кожи.  Выпуклый,  граненый,
черно-голубой нагрудник заходил на сегментную  юбку  и  короткие  защитные
щитки на бедрах. Металлические  наплечники  щетинились  острыми  стальными
иглами, забрало с густой сеткой, вытянутое на манер собачьей  морды,  было
усеяно шипами, как кожура каштана.
     Хрустя и скрипя, странный гость приблизился к столу и застыл напротив
трона.
     - Благородная королева, благородные господа,  -  проговорил  пришелец
из-за забрала, проделывая неуклюжий поклон. - Прошу простить  за  то,  что
нарушаю торжественный пир. Я Йож из Эрленвальда.
     - Приветствую  тебя,  Йож  из  Эрленвальда,  -  медленно  проговорила
Калантэ. - Займи место за столом. Мы в Цинтре рады любому гостю.
     - Благодарю, королева. -  Йож  из  Эрленвальда  еще  раз  поклонился,
коснулся груди рукой в железной перчатке. - Однако я прибыл  в  Цинтру  не
как гость, а по делу - важному, не терпящему отлагательства. Если королева
Калантэ позволит, я изложу его суть  незамедлительно,  не  отнимая  у  вас
непотребно времени.
     - Йож из Эрленвальда, - резко сказала королева. - Похвальная забота о
нашем времени не оправдывает неуважительности. А таковой я считаю то,  что
ты обращаешься ко мне из-за железного решета. Посему - сними шлем.  Уж  мы
как-нибудь  переживем  потерю  времени,  кое  тебе  понадобится  на  такое
действие.
     - Мое лицо, королева,  должно  оставаться  укрытым.  Пока.  С  твоего
позволения.
     По зале пролетел гневный шум, гул, там и сям усиленный  приглушенными
ругательствами. Мышовур,  наклонив  голову,  беззвучно  пошевелил  губами.
Ведьмак почувствовал, как заклинание на  секунду  наэлектризовало  воздух,
шевельнуло  его  медальон,  Калантэ  глянула  на  Йожа,   прищурившись   и
постукивая пальцами по подлокотнику трона.
     - Позволяю, - сказала она наконец. - Хотелось бы верить, что причина,
которой  ты  руководствуешься,  достаточно  серьезна.  Итак,  говори,  что
привело тебя, Йож Безликий.
     - Благодарю за позволение,  -  произнес  пришелец.  -  Однако,  чтобы
отклонить укор в отсутствии уважения, поясню, что дело в рыцарском  обете.
Я не могу открыть лицо, пока не пробьет полночь.
     Королева небрежным жестом подтвердила, что принимает объяснение.  Йож
сделал шаг вперед, скрипнув шипастыми латами.
     - Пятнадцать лет тому назад, - пояснил  он  громко,  -  твой  супруг,
госпожа Калантэ, король Р„гнер, заблудился во время охоты  в  Эрленвальде.
Плутая по бездорожью, упал с коня в яр и вывихнул ногу. Он  лежал  на  дне
яра и звал  на  помощь,  но  ответом  было  только  шипение  змей  да  вой
приближающихся оборотней. Он, несомненно, погиб бы, если б не  подоспевшая
помощь.
     - Я знаю. Так оно и было, - подтвердила королева. -  И  если  ты  это
знаешь тоже, то, догадываюсь, что ты и был тем, кто оказал ему помощь.
     - Да. Только благодаря мне он вернулся в замок целым и невредимым.  К
тебе, государыня.
     - Значит, я обязана тебе  благодарностью,  Йож  из  Эрленвальда.  Эта
благодарность не становится  меньше  оттого,  что  Р„гнер,  владыка  моего
сердца и ложа, уже покинул этот мир. Я рада  бы  спросить,  каким  образом
могу  проявить  благодарность,  однако  боюсь,  что  благородного  рыцаря,
дающего обеты и руководствующегося во всех поступках  рыцарским  кодексом,
такой вопрос может обидеть. Поскольку это  предполагало  бы,  что  помощь,
к