Анджей САПКОВСКИЙ

                            ПОСЛЕДНЕЕ ЖЕЛАНИЕ



__________________________________________________________________________



                             ГЛАС РАССУДКА I


     Она пришла под утро.
     Вошла осторожно, тихо, бесшумно  ступая,  плывя  по  комнате,  словно
призрак, привидение, а единственным звуком, выдававшим  ее  движение,  был
шорох накидки, прикасавшейся к голому телу. Однако именно  этот  исчезающе
тихий, едва уловимый шелест разбудил ведьмака, а может, только  вырвал  из
полусна, в котором он мерно  колыхался,  словно  погруженный  в  бездонную
тонь, висящий между дном и поверхностью спокойного  моря,  среди  легонько
извивающихся нитей водорослей.
     Он не  пошевелился,  даже  не  дрогнул.  Девушка  подпорхнула  ближе,
сбросила накидку, медленно, нерешительно оперлась коленом о край ложа.  Он
наблюдал  за  ней  из-под  опущенных  ресниц,  не  выдавая  себя.  Девушка
осторожно поднялась на постель, легла на него, обхватила бедрами. Опираясь
на напряженные  руки,  скользнула  по  его  лицу  волосами.  Волосы  пахли
ромашкой. Решительно и как бы нетерпеливо наклонилась, коснулась  сосочком
его века, щеки, губ. Он улыбнулся, медленно, осторожно, нежно взял ее руки
в свои. Она выпрямилась, ускользая от его пальцев, лучистая,  подсвеченная
и от этого света нечеткая в туманном отблеске зари. Он пошевелился, но она
решительным нажимом обеих рук остановила его и  легкими,  но  настойчивыми
движениями бедер добилась ответа.
     Он ответил. Она уже не избегала его рук, откинула голову,  встряхнула
волосами. Ее кожа была холодной и поразительно гладкой. Глаза, которые  он
увидел, когда она приблизила свое  лицо  к  его  лицу,  были  огромными  и
темными, как глаза русалки.
     Покачиваясь, он утонул в ромашковом море, а оно взбурлило и зашумело,
потеряв покой.






__________________________________________________________________________



                                 ВЕДЬМАК


                                    1


     Потом  говорили,  что  человек  этот  пришел  с  севера,  со  стороны
Канатчиковых ворот. Он шел, а навьюченную лошадь вел под уздцы. Надвигался
вечер, и лавки канатчиков и шорников уже  закрылись,  а  улочка  опустела.
Было тепло, но на человеке был черный плащ, накинутый на плечи. Он обращал
на себя внимание.
     Путник остановился  перед  трактиром  "Старая  Преисподняя",  постоял
немного, прислушиваясь к гулу голосов. Трактир, как всегда  в  это  время,
был полон народу.
     Незнакомец не вошел в "Старую Преисподнюю", а  повел  лошадь  дальше,
вниз по улочке к другому трактиру, поменьше, который назывался  "У  Лиса".
Здесь было пустовато - трактир пользовался не лучшей репутацией.
     Трактирщик поднял голову от бочки с солеными огурцами и смерил  гостя
взглядом. Чужак, все еще в плаще, стоял перед стойкой твердо, неподвижно и
молчал.
     - Что подать?
     - Пива, - сказал незнакомец. Голос был неприятный.
     Трактирщик  вытер  руки  полотняным  фартуком  и  наполнил   щербатую
глиняную кружку.
     Незнакомец не был стар,  но  волосы  у  него  были  почти  совершенно
белыми. Под плащом он носил потертую кожаную куртку со шнуровкой у горла и
на рукавах. Когда сбросил плащ, стало видно, что на ремне за спиной у него
висит меч. Ничего странного в этом не было, в Вызиме почти  все  ходили  с
оружием, правда, никто не носил меч на спине, словно лук или колчан.
     Незнакомец не присел  к  столу,  где  расположились  немногочисленные
посетители, а остался у стойки, внимательно изучая взглядом трактирщика.
     - Ищу комнату на ночь, - проговорил он, отхлебнув из кружки.
     - Нету, - буркнул трактирщик, глядя на  обувку  гостя,  запьленную  и
грязную. - Спросите в "Старой Преисподней".
     - Я бы хотел здесь.
     - Нету. - Трактирщик наконец распознал выговор незнакомца. Ривянин.
     - Я заплачу, - тихо и как бы неуверенно сказал чужак.
     Тогда-то и началась эта паскудная история. Рябой верзила,  с  момента
появления чужака не спускавший с него угрюмого взгляда, встал и подошел  к
стойке. Двое из его дружков встали шагах в двух позади.
     - Ну, нету же местов, шпана  ривская,  -  гаркнул  рябой,  подходя  к
незнакомцу вплотную, - Нам тута, в Вызиме, такие ни к чему. Это порядочный
город.
     Незнакомец взял свою кружку и отодвинулся. Взглянул  на  трактирщика,
но тот отвел глаза. Он и не думал защищать ривянина. Да и кто любит ривян?
     - Что ни ривянин, то ворюга, - продолжал  рябой,  от  которого  несло
пивом, чесноком и злобой. - Слышь, что говорю, недоносок?
     - Не слышит он, уши-то дерьмом забил, - промямлил один  из  тех,  что
стояли позади. Второй захохотал.
     - Плати и выматывайся, - рявкнул рябой.
     Только теперь незнакомец взглянул на него.
     - Пиво допью.
     - Мы те подмогнем, - прошипел дылда. Он выбил у  ривянина  кружку  и,
одновременно схватив одной рукой плечо, впился пальцами другой  в  ремень,
пересекающий наискось грудь чужака. Один из стоявших  позади  размахнулся,
собираясь ударить. Чужак развернулся на месте, выбив рябого из равновесия.
Меч свистнул в ножнах и коротко блеснул в свете каганцев. Пошла  кутерьма.
Поднялся крик. Кто-то из гостей кинулся к выходу. С  грохотом  упал  стол,
глухо шмякнулась об пол глиняная посуда. Трактирщик - губы у него тряслись
- глядел на чудовищно рассеченное лицо рябого, а тот, вцепившись  пальцами
в край стойки, медленно оседал, исчезал из глаз, будто тонул. Двое  других
лежали на полу. Один не двигался, второй извивался  и  дергался  в  быстро
расплывающейся темной луже. В воздухе дрожал, ввинчиваясь в мозг,  тонкий,
истошный крик женщины. Трактирщик затрясся, хватил воздуха, и  его  начало
рвать.
     Незнакомец отступил к стене. Сжавшийся,  собранный,  чуткий.  Меч  он
держал обеими руками, водя острием по воздуху. Никто не шевелился.  Страх,
как холодная грязь, облепил лица, связал члены, заткнул глотки.
     В трактир  с  шумом  и  лязгом  ворвались  трое  стражников.  Видимо,
находились неподалеку. Обернутые ремнями палицы были наготове, но,  увидев
трупы, стражи тут же выхватили мечи.  Ривянин  прильнул  спиной  к  стене,
левой рукой вытащил из-за голенища кинжал.
     - Брось! - рявкнул один из  стражников  дрожащим  голосом.  -  Брось,
бандюга! С нами пойдешь!
     Второй толкнул стол, мешавший ему зайти ривянину сбоку.
     - Жми за людьми, Чубчик! - крикнул он тому, что стоял ближе к двери.
     - Не надо, - проговорил незнакомец, опуская меч. - Сам пойду.
     - Пойдешь, пойдешь, сучье племя, только на веревке! - заорал  тот,  у
которого дрожал голос. - Кидай меч, не то башку развалю!
     Ривянин выпрямился. Быстро перехватил меч под левую руку,  а  правой,
выставив ее  в  сторону  стражников,  начертил  в  воздухе  сложный  знак.
Сверкнули набивки, которыми были густо покрыты длинные,  по  самые  локти,
манжеты кожаной куртки.
     Стражники моментально отступили, заслоняя лица  предплечьями.  Кто-то
из гостей вскочил, другой помчался к двери. Женщина снова завопила.  Дико,
пронзительно.
     - Сам пойду, - повторил незнакомец звучным металлическим голосом. - А
вы трое - впереди. Ведите к ипату. Я дороги не знаю.
     - Да, господин, - пробормотал  стражник,  опустив  голову,  и,  робко
озираясь,  двинулся  к  выходу.  Двое  других,   пятясь,   вышли   следом.
Незнакомец, убрав меч в ножны, а кинжал за голенище, пошел за ними.  Когда
они проходили мимо столов, гости прикрывали лица полами курток.



                                    2


     Велерад, ипат Вызимы, почесал подбородок и задумался. Он  не  был  ни
суеверен, ни трусоват, но перспектива остаться один на один с  белоголовым
его не прельщала. Наконец он решился.
     - Выйдите, - приказал стражникам. - А ты садись. Нет, не  тут.  Туда,
подальше, если не возражаешь.
     Незнакомец присел. При нем уже не было ни меча, ни черного плаща.
     - Слушаю, - сказал Велерад, поигрывая  тяжелой  булавой,  лежащей  на
столе. - Я Велерад, ипат, то бишь - градоправитель  Вызимы.  Что  скажешь,
милсдарь разбойник, прежде чем отправиться в  яму?  Трое  убитых,  попытка
навести порчу - недурственно, вовсе недурственно. За такие штучки у нас  в
Вызиме сажают на кол. Но  я  -  человек  справедливый,  сначала  выслушаю.
Говори.
     Ривянин расстегнул куртку, извлек из-под нее свиток из белой козловой
кожи.
     - Это вы на дорогах по трактирам приколачиваете, - сказал он тихо.  -
То, что тут написано, правда?
     - А, - буркнул Велерад, глядя на вытравленные на коже руны. - Вон оно
дело-то какое. Как же я сразу-то не сообразил. Ну да, правда. Самая что ни
на есть правдивая правда. Подписано: Фольтест,  король,  владыка  Темерии,
Понтара и Махакама. Ну а коли  подписано,  стало  быть,  правда.  Но  руны
рунами, а закон законом. Людей убивать не позволю! Усек?
     Ривянин кивнул, - понял, мол. Велерад гневно засопел.
     - Знак ведьмачий при тебе?
     Незнакомец снова полез за полу куртки, вытащил  круглый  медальон  на
серебряной цепочке. На медальоне была изображена ощерившаяся волчья морда.
     -  Как  звать-то?  Мне  воще-то  все  равно  как,  спрашиваю  не   из
любопытства, а для облегчения беседы.
     - Геральт.
     - Геральт так Геральт. Судя по выговору - из Ривии?
     - Из Ривии.
     - Так. Знаешь что, Геральт? Об этом, -  Велерад  хлопнул  ладонью  по
козловой шкуре, - забудь. Выкинь из головы.  Это  дело  серьезное.  Многие
пробовали. Это, брат, не то что пару-друтую голодранцев прикончить.
     - Знаю. Это моя профессия, милсдарь ипат. Написано: три тысячи оренов
награды.
     - Три тысячи, - выпятил губы Велерад. - И принцесса  в  придачу,  как
людишки болтают, хоть этого милостивый Фольтест не написал.
     - Принцесса мне ни  к  чему,  -  спокойно  сказал  Геральт  Он  сидел
неподвижно, положив руки на колени. - Написано: три тысячи.
     - Ну, времена, - вздохнул градоправитель. - Ну и  паршивые  же  пошли
времена! Еще двадцать лет назад кто бы подумал, даже по пьянке, что  такие
профессии появятся? Ведьмаки! Странствующие  убийцы  василисков!  Ходящие,
словно точильщики, по домам истребители драконов и  топляков.  Геральт?  В
твоем цехе, ведьмаковском, пиво пить дозволено?
     - Вполне!
     Велерад хлопнул в ладоши и крикнул:
     - Пива! А ты, Геральт, садись поближе. Чего уж там.
     Пиво было холодное и пенистое.
     - Ну, говорю, времена настали, - снова затянул  Велерад,  прихлебывая
из кружки. - Дерьма всякого развелось. В Махакаме, в горах, нечисть  кишмя
кишит. По лесам раньше волки выли, а  нынче,  понимаешь,  упыри,  боровики
всякие, куда ни плюнь -  оборотень  или  какая  другая  зараза.  По  селам
русалки да нищенки детей умыкают, уже на сотни счет пошел. Хвори, о  каких
раньше никто и слыхом не слыхивал. Прям волосы дыбом встают. Ну и еще  это
вот, для комплекта!  -  Он  толкнул  свиток  по  столу.  -  Неудивительно,
Геральт, что на вас такой спрос.
     -  Это,  градоправитель,  королевское  обращение,  -  поднял   голову
Геральт. - Подробности знаете?
     Велерад откинулся на спинку стула, сплел пальцы на животе.
     - Подробности, говоришь? А как же, знаю. Не то чтоб из первых рук, но
источники надежные.
     - Это мне и надо.
     - Уперся, стало быть. Ну, как знаешь.  Слушай.  -  Велерад  отхлебнул
пива, понизил голос. - Наш милостивый Фольтест, когда еще в принцах ходил,
при старом Меделе, показал, на что  способен,  а  способен-то  он  был  на
многое. Мы надеялись, что со временем это пройдет. АН  нет.  Вскоре  после
коронации, тут же после  смерти  прежнего-то  короля,  Фольтест  превзошел
самого себя. У всех у нас  челюсти  отвалились.  Короче:  заделал  дитятко
своей сестрице Адде. Адда была моложе его, они всегда держались вместе, но
никто ничего не подозревал, ну разве что королева...  В  общем,  глядь,  а
Адда уже во-от с таким брюхом, а Фольтест начинает  заводить  разговоры  о
свадьбе. С сестрой, понял, Геральт? Положеньице сложилось хуже  некуда,  а
тут аккурат Визимир из Новиграда задумал выдать за Фольтеста свою  Дальку,
прислал сватов,  а  нам,  понимаешь,  хоть  держи  королька-то  нашего  за
ноги-руки, потому как он вознамерился гнать сватов взашей. Ну, обошлось, и
слава богам, иначе-то оскорбленный Визимир  кишки  б  из  нас  повыпускал.
Потом, не без  помощи  Адды,  которая  повлияла  на  братца,  нам  удалось
отсоветовать сопляку без времени в женихи лезть. Ну а тут  Адда  возьми  и
роди, в положенное время, а как же. А теперь слушай, потому как  тут-то  и
началось. Того, что выродилось, почти никто и  не  видел.  Ну,  там,  одна
повитуха выскочила в окно из башни и убилась насмерть, другая спятила и до
сих  пор  не  отошла.  Потому-то  я  и  думаю,  что   ребеночек,   дитятко
королевское, не из  красавцев  выдался.  Девчонка.  Впрочем,  она  тут  же
померла, никто, сдается мне, особо не спешил пуповину перевязывать.  Адда,
на свое счастье, родов не пережила. А потом, братец  ведьмак,  Фольтест  в
очередной раз сглупил. Ублюдка-то надо было спалить иль,  может,  закопать
где-нито на пустыре, а не хоронить в саркофаге да упрятывать в подземельях
дворца.
     - Что теперь рассуждать, - поднял голову Геральт. - Поздно. Во всяком
случае, надо было вызвать кого-нибудь из Посвященных.
     - Это ты о мошенниках со звездочками на колпаках? А как же! Их сюда с
десяток слетелось, но уже после того, как стало ясно,  что  в  том  склепе
лежит. И по ночам из него вылазит. А вылазить-то начало не сразу, э,  нет.
Семь лет после похорон жили мы спокойно. А тут однажды ночью, аккурат было
полнолуние, во дворце визг, крик, переполох! Да что  долго  рассусоливать,
сам знаешь, оповещение королевское читал. Дитятко подросло, и неплохо,  да
и зубки вымахали ого-го! Одним словом, упыриха! Эх,  жаль,  ты  трупов  не
видел. Как я. Иначе б постарался Вызиму стороной обойти.
     Геральт молчал.
     - И тогда, - продолжал Велерад, - Фольтест скликал к нам  целую  орду
всяческих колдунов. Орали они друг на  дружку,  чуть  не  побились  своими
посохами, которые, видно, носят, чтоб собак отгонять, ежели кто науськает.
А науськивают-то, я думаю, регулярно. Ты уж прости, Геральт, ежели у  тебя
другое мнение о волшебниках. Полагаю, в твоем цеху их тоже немало,  но  на
мой вкус - так это дармоеды и дурни. К вам,  ведьмакам,  в  народе  больше
уважения и доверия. Вы хоть, как бы это сказать, конкретны, что ли.
     Геральт улыбнулся, но смолчал.
     - Ну, ближе к делу, - градоправитель, заглянув в кружку,  долил  пива
себе и ривянину. - Некоторые советы этих колдунов казались  не  такими  уж
идиотскими. Один, например, предложил спалить упыриху вместе с  дворцом  и
саркофагом, другой  посоветовал  отрубить  ей  башку  заступом,  остальным
больше нравились осиновые колья, которые следовало вбить ей в разные части
тела, конечно днем, когда  дьяволица  спит  в  гробу,  притомившись  после
ночных утех. К несчастью, нашелся один шут  в  колпаке  на  лысом  черепе,
горбатый отшельник, который заявил, что все это чары и колдовство, что  их
можно расколдовать и  из  упырицы  снова  получится  Фольтестова  дочечка,
красивенькая как картинка. Надо только отсидеть в подвале  всю  ночь  -  и
привет, дело в шляпе. После чего - представляешь себе Геральт, что это был
за придурок, - он отправился на ночь  во  дворец.  Как  легко  догадаться,
осталось от него маловато, почитай, только колпак да  посох.  Но  Фольтест
вцепился в его идейку, как репей в собачий хвост. Запретил убивать упырицу
и изо всех возможных дыр королевства притащил в Вызиму  шарлатанов,  чтобы
те переколдовали ведьму в принцессу. Это  была,  доложу  я  тебе,  та  еще
компания.  Какие-то  скрюченные   бабы,   хромоножки,   грязные,   братец,
завшивевшие, - страх, да и только. Слезы.  Ну  и  давай  они  шаманить,  в
основном над тарелкой и кружкой. Правда, некоторых Фольтест не без  помощи
Совета расколол быстренько, нескольких  даже  острастки  ради  повесил  на
частоколе, но маловато, маловато. Я б, к  примеру,  всех  их  на  шибеницу
отправил. Ну о том, что за это время упырица ухитрилась загрызть кой-кого,
наплевав на мошенников и их заклинания, думаю, говорить не приходится.  Да
и о том, что Фольтест во дворце больше не жил. И вообще никто уже  там  не
жил.
     Велерад замолчал, отхлебнул пива. Ведьмак тоже помалкивал.
     - Так оно и идет, Геральт, шесть лет уже, потому  как  ОНО  уродилось
лет четырнадцать назад. Были у нас за это время и заботы иного  характера,
подрались мы с Визимиром из Новиграда, но по  вполне  достойным,  понятным
причинам, поскольку речь шла о передвижке  пограничных  столбов,  а  не  о
каких-то  там  доченьках  или  родственных  узах.  Фольтест,  кстати,  уже
начинает  снова  поговаривать  о  женитьбе  и   разглядывать   присылаемые
соседскими дворами портреты,  которые  раньше  прямым  ходом  отправлял  в
отхожее место.  Но  время  от  времени  на  него  обратно  находит,  и  он
принимается рассылать гонцов  на  поиски  новых  колдунов.  Ну  и  награду
положил  три  тысячи,  из-за   чего   сбежалось   несколько   сумасбродов,
странствующих рыцарей, даже один свинопас, известный всей округе недоумок,
да будет земля ему пухом. А упырице хоть бы хны. Время от времени загрызет
кого. Привыкнуть можно. А от тех героев,  что  пытаются  ее  расколдовать,
хоть та польза,  что  бестия  нажрется,  не  отходя  от  саркофага,  и  не
околачивается за пределами дворцовых служб.  А  Фольтест  живет  теперь  в
новом дворце, вполне приличном.
     - За шесть лет, - Геральт поднял голову, -  за  шесть  лет  никто  не
покончил с этим делом?
     - Правда твоя. - Велерад проницательно глянул на ведьмака. -  Потому,
похоже,  и  сделать-то  ничего  нельзя.  Придется  терпеть.  Я  говорю   о
Фольтесте, нашем возлюбленном и милостивом монархе, который все еще  велит
приколачивать свои призывы и обращения на перепутьях. Только вот охотников
вроде бы поубавилось. Недавно, правда, объявился один, так  он  хотел  эти
три тысячи непременно получить  вперед.  Ну,  посадили  мы  его  в  мешок,
значит, и кинули в озеро.
     - Да уж, жулья хватает.
     - Это точно. Их даже, я бы сказал, с избытком, - поддакнул  ипат,  не
спуская с ведьмака глаз. - Потому, когда  пойдешь  во  дворец,  не  требуй
золота авансом. Если, конечно, пойдешь.
     - Пойду.
     - Ну, твое дело. Только  не  забудь  мой  совет.  Ну  а  коли  уж  мы
заговорили о награде, то последнее  время  людишки  стали  поговаривать  о
второй части. Я тебе говорил: принцессу в жены. Не знаю, кто это придумал,
но ежели упырица выглядит так, как  рассказывают,  то  шуточка  получается
невеселая. И все ж таки не было недостатка в дурнях, которые во весь  опор
помчались во дворец, как только  разошлась  весть,  что  появилась  оказия
затесаться в королевскую родню. Конкретно, два  сапожниковых  подмастерья.
Слушай, почему сапожники такие идиоты, Геральт?
     - Не знаю. А ведьмаки, милсдарь градоправитель, пытались?
     - Не без того, а как  же.  Однако  чаще  всего,  узнав,  что  упырицу
надобно не убить, а расколдовать,  тут  же  пожимали  плечами  и  уезжали.
Потому-то мое уважение к вашему брату серьезно выросло. Ну а потом приехал
один, тебя помоложе, имени не упомнил, если он вообще  его  называл.  Этот
пробовал.
     - Ну и?
     - Зубастая принцесса  растянула  его  кишочки  на  расстоянии  полета
стрелы.
     Геральт покачал головой.
     - Это все?
     - Был еще один.
     Велерад помолчал. Ведьмак не торопил.
     - Да, - сказал наконец градоправитель. - Был. Сначала, когда Фольтест
пригрозил ему шибеницой, ежели  тот  прибьет  или  покалечит  упырицу,  он
только рассмеялся и стал собирать манатки. Ну а потом...
     Велерад снова снизил голос почти до шепота:
     - Потом принял заказ. Понимаешь, Геральт, у нас в  Вызиме  есть  пара
толковых людей, притом и на высоких  должностях,  которым  вся