ла овес и ячмень. Теперь мне вспомнилось, что
у печки был особый стул для моего отца: никто не спорил с тем, что  занимать
этот стул - его личное право и привилегия.  И,  шагая  по  вечерним  улицам,
напоенным сиренью, я задал себе вопрос: а будет ли в лавке особый  стул  для
меня?
   - Мы пришли, - объявила Кэти, сворачивая на дорожку, что вела к  большому
белому двухэтажному особняку, утонувшему в кустах и деревьях. Я  остановился
и стал вглядываться в особняк, силясь опознать его, выцарапать из памяти имя
владельца. Кэти пришла мне на помощь:
   - Дом Форсайта. Банкира Форсайта. Я живу  здесь  с  тех  самых  пор,  как
начала учительствовать три года назад.
   - А что банкир?..
   - Увы, его нет. Умер лет десять назад, может, и больше. А его вдова живет
здесь до сих пор. Она совсем, совсем  старенькая.  Почти  ослепла,  ходит  с
палочкой. Говорит, что ей стало невмоготу жить одной в таком  большом  доме.
Потому-то она меня и пустила.
   - Вы когда уезжаете?
   - Через день-другой. Я  на  своей  машине,  спешить  особенно  некуда.  И
никаких забот на все лето. В прошлом году я подрабатывала на летних  курсах,
в нынешнем решила обойтись без этого.
   - Вы разрешите до отъезда увидеться с вами  еще  раз?  О  причинах  я  не
задумывался, но мне почему-то захотелось увидеться с ней снова.
   - Право, не знаю. Я буду занята...
   - Может быть, завтра вечером? Пожалуйста, поужинайте со  мной.  Наверняка
есть  какое-нибудь  заведение,  куда  можно  поехать.  Поужинаем  и   выпьем
немного...
   - Надеюсь, это будет не скучно, - сказала она.
   - Я заеду за вами. В семь не слишком рано?
   - Пусть будет в семь. И спасибо, что проводили меня домой.
   Это был сигнал к расставанию, но я медлил.
   - А как вы попадете домой? - Вопрос прозвучал глуповато.  -  У  вас  есть
ключ? Она рассмеялась.
   - Ключ у меня есть, но он мне не понадобится. Она меня ждет  и  наблюдает
сейчас за нами.
   - Кто она?
   - Миссис Форсайт, кто же еще. Хоть она и  полуслепая,  а  в  курсе  всего
вокруг. А уж меня караулит как дочку. Никто не причинит мне зла, покуда  она
жива.
   Это меня позабавило, но и рассердило слегка  и  расстроило.  Я  забыл,  я
опять забыл, что тут нельзя никуда  пойти,  ничего  нельзя  предпринять  без
того,  чтобы  кто-нибудь  не  наблюдал  за  вами  и  не  поделился   свежими
наблюдениями со всем населением Пайлот Ноба.
   - До завтрашнего вечера, - сказал я немного чопорно: мне стало не по себе
от глаз, что следят за нами, невидимые, из-за занавесок на окне.
   Я смотрел вслед Кэти; она поднялась  по  ступенькам  на  веранду,  увитую
виноградом, - и прежде чем  она  добралась  до  двери,  та  распахнулась  ей
навстречу  и  выплеснула  поток  света.  Кэти  была  права.  Миссис  Форсайт
наблюдала за нами.
   Я двинулся восвояси обратно через калитку и вниз по улице. Над  утесом  к
востоку от Пайлот Ноба взошла луна - в давнюю пору колесных  пароходов  утес
служил ориентиром для речных лоцманов, он и дал поселку название . Лунный свет пробился  сквозь
листву мощных вязов, росших по обеим  сторонам  улицы,  и  испещрил  тротуар
пятнами, а в воздухе плыл легкий аромат расцветающей по дворам сирени.
   Миновав перекресток у школы, я свернул на дорогу, ведущую к реке. Поселок
здесь и кончался, а деревья, карабкающиеся по склону утеса, стали еще гуще и
поглотили луну.
   И не успел я сделать десяти шагов в этой густой тени, как они набросились
на меня. Нападение было для меня полной неожиданностью. Чье-то тело  ударило
меня по ногам и опрокинуло, как кеглю, и не успел я упасть, как  что-то  еще
врезалось в ребра. Я шмякнулся наземь, откатился в  сторону  и  тут  услышал
топот башмаков по дороге. Подтянув колени, я попытался встать,  но  различил
перед собой контур человека и угадал (именно угадал,  а  не  увидел,  просто
уловил быстрое движение), что сейчас получу новый удар ногой. Я уклонился, и
удар пришелся вскользь по предплечью, а не  в  грудь,  куда  был,  вероятно,
нацелен.
   Я догадывался, что нападающий не один, - я же слышал топот ног на дороге,
- и сообразил, что, если останусь лежать, они накинутся на меня  все  разом,
лягаясь и пинаясь. Я предпринял героическое усилие, и мне удалось подняться,
хотя меня изрядно шатало. Подавшись назад  в  надежде  обрести  какую-нибудь
опору, я уперся спиной во что-то твердое.  Почувствовал  шершавость  коры  и
понял, что это древесный ствол.
   Теперь я различил, что их трое, - затаились в тени, но оставались все  же
темнее тени. Неужели те самые трое, что подпирали стенку и старались поднять
меня на смех, считая приезжего своей  законной  добычей?  А  когда  я  пошел
провожать Кэти, решили устроить на меня засаду...
   - Ладно, сопляки, - выговорил я, - подходите поближе и получите, что  вам
причитается.
   И они откликнулись на приглашение, все  трое.  Если  бы  у  меня  хватило
здравого смысла не раскрывать рта, они бы, может, и воздержались  от  нового
нападения, но насмешку не снесли.
   Разочек я все-таки попал. Мой кулак угодил прямо в лицо тому, кто  был  в
центре. Удар был хорош, да он и  сам  двигался  кулаку  навстречу.  Раздался
звук, словно острый топор врубился в бревно, прихваченное морозом.
   Но тут их кулаки обрушились на меня со всех сторон,  и  я  опять  потерял
равновесие, а когда упал, они забыли про  кулаки  и  принялись  обрабатывать
меня ногами. Я сжался, вернее, попытался сжаться в комок и защитить все, что
можно. Это продолжалось довольно долго, я был  совершенно  ошеломлен,  и  не
исключено, что на какое-то время потерял сознание.
   Следующее, что я помню, - я сижу на земле, а дорога пуста. Я один на один
с собой, и мое "я" - сплошная боль,  хотя  есть  места,  где  болит  чуточку
сильнее. Кое-как поднявшись, я нетвердыми  шагами  двинулся  дальше.  Сперва
меня швыряло то вправо,  то  влево,  но  помаленьку  дело  наладилось,  и  я
наловчился прокладывать ровный курс.
   В конце концов я доплелся до мотеля, ввалился к себе и сразу отправился в
ванную, включив свет. Ну и видочек же у меня! Один глаз  заметно  припух,  и
глазница  уже  начала  темнеть.  Лицо  в  крови  от  многочисленных  ссадин.
Осторожно смыв кровь, я обследовал  ссадины,  -  к  счастью,  они  оказались
неглубокими. Синяк под глазом продержится, без сомнения, несколько дней, тут
уж ничего не поделаешь.
   В общем-то, больше всего пострадало мое чувство собственного достоинства.
Вернуться в родной городишко микрознаменитостью, выступавшей по  телевидению
и по радио, и в первый же вечер ухитриться быть  избитым  -  и  кем?  Шайкой
деревенских  подонков  из-за  того,  что  я  перехватил   у   них   корзинку
учительницы! "Господи Боже, - подумал я, - если эта история станет  известна
в Вашингтоне или Нью-Йорке, мне же будут ее поминать до конца дней моих..."
   Я ощупал все тело - там и тут ушибы и кровоподтеки, но ничего серьезного.
Денек-другой поболит и пройдет. "Однако завтра-послезавтра, - сказал я себе,
- придется рыбачить с восхода до заката. Торчать на реке  и  по  возможности
стараться ни с кем не видеться, пока запухший глаз не откроется..." Но я  же
знал, все равно знал, что нет ни  малейших  шансов  скрыть  происшествие  от
милых жителей Пайлот Ноба. И завтрашнее свидание  с  Кэти  -  что  прикажете
делать с ним?
   Я подобрался к двери  и  вышел  за  порог,  чтобы  еще  раз  полюбоваться
весенней ночью. Луна поднялась высоко  над  хмурым  утесом,  легкий  ветерок
шевелил деревья и украдкой шуршал в листве. И вдруг я услышал  иной  звук  -
отдаленный собачий вой, исступленный визг охотничьей своры.
   До меня донесся всего-то обрывок звука, маленький фрагмент,  подхваченный
ветром и оброненный им  для  меня,  -  и  снова  все  было  тихо.  Я  замер,
вслушиваясь  и  вспоминая,  что  толковала  Линда  Бейли  о  псах-оборотнях,
завладевших Унылой лощиной.
   И вот звук донесся опять -  дикий,  остервенелый,  леденящий  кровь  клич
стаи, настигающей добычу. Потом ветер вновь переменился, и звук пропал.

Глава 9

   День выдался замечательный. Замечательный не столько рыбалкой - я  поймал
всего четырех окуней, - сколько тем, что я был на воде, на реке,  и  получил
щедрую возможность возобновить знакомство с  ее  миром,  освежить  в  памяти
отдельные подробности полузабытого детства. Миссис Стритер дала мне с  собой
еды, осведомившись о синяке под глазом; я уклонился от ответа, ограничившись
хилой шуткой. И удрал на  реку,  где  и  провел  весь  день.  Не  только  со
спиннингом, но и в разведке, направляя каноэ в заросшие заводи и  извилистые
протоки, а раз-другой даже высаживаясь  на  островки.  Я  уверял  себя,  что
выискиваю самые  уловистые  местечки,  но  в  действительности  я  добивался
большего. Я обследовал водную гладь, о которой  мечтал  годами,  выяснял  ее
привычки и настроения, старался приноровиться к загадочному царству  текучих
вод, лесистых островов, голых изменчивых отмелей и зеленых берегов.
   Наконец, когда тени  начали  сгущаться,  я  повернул  обратно  к  мотелю,
держась ближе к берегу и сражаясь с течением неуклюжими гребками. До причала
оставалось всего ярдов двести, когда я услышал  собственное  имя,  -  чей-то
шепот долетел ко мне, отражаясь от воды.
   Я поднял весло и взял его наперевес, вглядываясь в линию берега.  Течение
подхватило каноэ и неторопливо потащило его назад, вниз по реке.
   - Сюда, - позвал шепот.
   Берег был взрезан крошечной заводью, и  в  устье  ее  я  заметил  цветное
пятнышко. Погрузил весло в воду, направил каноэ к пятнышку. На коряге,  косо
спускающейся с берега и уходящей концом под воду, стояла Кэти Адаме. Я  гнал
каноэ к берегу, пока лодка не уткнулась в корягу.
   - Прыгайте, - предложил я. - Приглашаю вас в плавание.
   Она уставилась на меня с ужасом.
   - Ничего себе глаз!
   - Попал в переделку, - усмехнулся я.
   - Да, я слышала, что была  драка.  Кажется,  вы  действительно  попали  в
переделку.
   - Я всегда попадаю в переделки, - ответил я. - Не в одну, так в другую.
   - На этот раз дело серьезное. Подозревают, что вы убили человека.
   - Но я легко могу доказать...
   - Джастин Боллард, - сказала она. - Его тело нашли час или полтора назад.
Вы дрались с ним вчера вечером.
   - Наверное, с ним, - подтвердил я. - Было темно. Их было трое,  но  я  не
мог толком их рассмотреть. Может, тот, кому  я  врезал,  в  самом  деле  был
Боллард. Я сумел врезать только одному. А потом двое  других  навалились  на
меня.
   - Вы дрались вчера с Джастином Боллардом. И с двумя другими тоже. Сегодня
с утра они похвалялись по всему поселку,  а  у  Джастина  была  расквашенная
физиономия.
   - Ну что ж, это отводит от меня подозрение. Я провел весь день на реке...
- И тут мой язык прилип к гортани. Ведь у меня не было доказательств, что  я
провел день на реке. Я не видел ни души, и вполне вероятно,  что  меня  тоже
никто не видел. - Простите, я ничего не понимаю...
   - С утра они носились повсюду, похваляясь, что  отделали  вас  под  орех,
потом стали добавлять, что разыщут вас и прикончат. А потом  Джастина  нашли
мертвым. Двое других исчезли.
   - Надеюсь, в Пайлот Нобе не думают, что я прикончил всех троих?
   Она покачала головой.
   - Не знаю, что они думают. Весь поселок вверх дном. Собралась толпа,  они
хотели явиться сюда и  расправиться  с  вами,  но  Джордж  Дункан  сумел  их
отговорить. Он сказал, что негоже вершить правосудие собственными руками. Он
сказал, что надо, мол, сперва доказать вашу вину. Но  в  поселке  все  равно
думают, что это вы. Джордж позвонил в мотель и выяснил, что вы  на  рыбалке.
Тогда он повторил всем, чтобы вас не трогали, а сам позвонил шерифу. По  его
мнению, пусть этим лучше займется шериф.
   - Но вы, Кэти?.. - Вопрос вырвался сам собой. -  Вы  пришли  предупредить
меня...
   - Вы купили мою  корзинку,  и  проводили  меня  домой,  и  назначили  мне
свидание. Мне вроде как показалось, что я  должна  быть  на  вашей  стороне.
Совершенно не хочу, чтобы они захватили вас врасплох.
   - Боюсь, что свидание  откладывается.  Мне  очень  жаль.  Я  ждал  его  с
нетерпением.
   - Что вы намерены теперь делать?
   - Право, не знаю. Мне надо все обдумать.
   - У вас не слишком много времени.
   - Догадываюсь, что не много. Пожалуй, единственное, что мне  остается,  -
подгрести к причалу, сесть сложа руки и ждать их.
   - Но они могут  не  дождаться  шерифа...  Настала  моя  очередь  покачать
головой.
   - У меня в комнате есть одна вещь, которую непременно нужно взять. Вообще
во всем этом есть что-то странное...
   И не что-то одно, а все стало странным. Гремучие змеи,  а  теперь  убитый
сын фермера. Однако был ли он убит? Он ли был убит? И  был  ли  убит  вообще
кто-нибудь?
   - Вам нельзя сейчас возвращаться, - сказала она. - Оставайтесь  на  реке,
по крайней мере пока не приедет шериф. Затем я вас и предупредила. А если  у
вас в комнате есть что-то важное, я могу забрать это и сохранить.
   - Ну уж нет!
   - Там есть черный ход. Со дворика, что смотрит на реку. Вы не знаете, там
не заперто?
   - Думаю, что нет.
   - Я могла бы проскользнуть внутрь и забрать...
   - Кэти, - взмолился я. - Я не вправе...
   - Это вы не вправе туда возвращаться. По крайней мере сейчас.
   - Вы уверены, что сможете проникнуть в комнату?
   - Совершенно уверена.
   - Большой плотный  конверт,  -  сказал  я.  -  С  вашингтонским  почтовым
штемпелем и пачкой бумаг внутри. Возьмите конверт и уходите.  И  как  только
конверт будет у вас в руках, держитесь от всей этой кутерьмы подальше.
   - Что в конверте?
   -  Ничего  криминального.  Ничего  незаконного.  Просто  кое-что  не  для
посторонних глаз. Информация, не предназначенная к распространению.
   - Важная?
   - Полагаю, что важная. Но, право, я не должен  бы  впутывать  вас  в  это
дело. Получается не вполне...
   - Я уже впуталась. Я  вас  предупредила,  и  это,  наверное,  не  к  лицу
законопослушным гражданам. Но я не могла допустить, чтобы вы  напоролись  на
них нежданно-негаданно. Возвращайтесь себе на реку и сидите тихо...
   - Кэти, - произнес я, -  я  должен  еще  добавить  кое-что,  что  вам  не
понравится. Если вы и вправду хотите взять на себя риск с конвертом...
   - Да, хочу, - ответила она. - Если вы сами  попробуете  туда  пробраться,
вас могут увидеть. А меня если и увидят, то не обратят внимания.
   - Хорошо, - согласился я и возненавидел  себя  за  то,  что  позволяю  ей
взяться за такое грязное дело. - Но я не просто вернусь на  реку.  Я  убегу,
быстро и без оглядки. Не потому, что  убил  кого-то,  есть  другая  причина.
Наверное, честнее всего было бы сдаться, но, к несчастью, я  обнаружил,  что
трусоват. Сдаться никогда не поздно, но лучше все-таки попозже...
   Теперь она глядела на меня с испугом, и я не мог ее за это винить.  И  не
только с испугом, но, пожалуй, с гораздо меньшим расположением, чем раньше.
   - Раз решили бежать, тогда бегите без промедления.
   - Только еще одно...
   - Да?
   - Если добудете этот конверт, не заглядывайте в него.  Не  читайте  того,
что внутри.
   - Как хотите, я не понимаю...
   - А вот я не понимаю, зачем вы предупредили меня.
   - Я уже объясняла. Могли бы по меньшей мере сказать спасибо.
   - Конечно, спасибо.
   Она принялась взбираться на берег.
   - Не мешкайте, - сказала она на прощанье. - Я добуду вам ваш конверт.

Глава 10

   Упала ночь, и мне уже незачем было прижиматься к берегу - я смог выйти на
стремнину, где меня подхватило течение. Мне встретились два городка, оба  на
противоположной стороне реки: я видел огни, однако от них меня  отделяла  не
только вода, но и широкая болотистая пойма между водой и настоящей сушей.
   Меня тревожила мысль о Кэти. Не было у меня никакого права просить  ее  о
помощи. Я поступил как порядочный мерзавец,  если  позволил  ей  взяться  за
поручение,  способное  обернуться  очень  скверно.  Но   ведь   она   пришла
предупредить меня, она выступила со мной заодно - да и кроме нее  обратиться
было не к кому. Больше того, похоже, она была здесь единственной, кому я мог
доверять. Я твердил себе, что у нее есть все шансы справиться с  задачей,  и
мне по-прежнему казалось важным, чертовски важным, чтобы плотный конверт  ни
при каких обстоятельствах не попал в руки тех, кто  мог  бы  разгласить  его
содержание.
   Надо как можно скорее связаться с Филипом и насторожить его,  предупредив
о том, что происходит. Вместе мы, быть может, придумаем  что-нибудь,  отыщем
приемлемый курс действий. Первым делом отплыву от Пайлот  Ноба  на  какое-то
расстояние, затем найду телефон - так,  чтобы  это  было  достаточно  далеко
оттуда и звонок не вызвал подозрений.
   А пока что я наращивал дистанцию. Течение было быстрое, и я  еще  помогал
ему, размеренно, во всю мочь работая веслом.
   Гребля не мешала думать - о вчерашнем вечере и о найденном  сегодня  теле
Джастина  Болларда.  И  чем  дольше  я  думал,  тем  явственнее  приходил  к
убеждению, что Боллард  не  умирал.  Не  оставалось  сомнений,  что  троица,
напавшая на меня вечером, была той самой, что подпирала стенку в школе.  Они
похвалялись тем, что задали мне взбучку, и вскоре исчезли, - но куда исчезли
и как? Каков бы ни был ответ, но когда они испарились, проще  простого  было
подсунуть мертвое тело, чтобы поссорить меня с законом, а то и подбить толпу
на суд Линча. И если Кэти не ошиблась, компания линчевателей уже  собиралась
и собралась бы, не вмешайся Джордж  Дункан  и  не  разгони  ее.  Что  бы  ни
представляли собой исчадия, которым пока не было имени, но если им по  силам
смоделировать  себя  (или  энергию,  лежащую  в  их  основе)  в  виде  дома,
поленницы, рыдвана на козлах, супружеской пары из комикса, ужина на столе  и
банки с добротным кукурузным виски, - значит, они способны на что угодно.  А
уж изобразить мертвое застывшее тело для них - детская задача.  И,  конечно,
сообразил я, они в состоянии  использовать  свои  таланты  для  того,  чтобы
удержать пропавшую троицу вдали от людей, пока не произойдут нужные события.
Вне сомнения, это безумный способ добиваться своего, - но не более безумный,
чем прикончить человека машиной, которая тут же растворяется в воздухе, и не
более причудливый и замысловатый, чем план, к которому  они  прибегли,  дабы
заманить потенциальную жертву в змеиное логово.
   Где-нибудь вскоре, по крайней мере я так  надеялся,  найдется  прибрежный
поселок с телефонной будкой, и я  позвоню.  Хотя,  наверное,  уже  объявлена
тревога и за прибрежными поселками установлено наблюдение. Однако  шериф  не
может быть уверенным, что я отправился вниз по реке. Не может, правда,  лишь
в том случае, если Кэти не задержали в мотеле. Я силился  выкинуть  подобное
предположение из  головы,  но  безуспешно  -  оно  возвращалось  непрошеным.
Впрочем, даже в случае, если за  поселками  наблюдают,  я,  вероятно,  успею
позвонить. А что потом, что делать после звонка? Пожалуй, сдаться, хотя  это
уж я успею решить впоследствии. До меня дошло, что я мог бы  сдаться  и  все
равно связаться с Филипом, - но тогда разговор придется вести в  присутствии
полицейских и, кроме того, у меня не  останется  выбора,  что  делать  после
звонка.
   Я не был вполне удовлетворен тем, как  справился  с  ситуацией.  Меня  не
покидало чувство вины, но сколько я ни прокручивал события в  памяти,  я  не
находил своим решениям приемлемой альтернативы.
   Ночь вступила в свои права, однако над рекой  еще  брезжил  слабый  свет.
Вдалеке на берегу мычала корова, чуть слышно залаял пес. А вокруг  струилась
вода, напевая шепотом свою вечную песнь, порой всплескивала рыба - внезапный
шлепок хвостом, и маленький водоворот, и  концентрические  круги  ряби.  Мне
мерещилось, что я плыву по  исполинской  равнине,  -  окаймленные  деревьями
темные берега и дальние холмы стали просто тенями на  крайних  ее  пределах.
Глубокий мир и покой владели этим царством воды и теней. Как ни  странно,  я
ощущал себя на реке в безопасности. В обособленности - б