ми
винтиками! Красная цена ей была -  десятка,  но  тут  уж  либо  плати,  либо
отправляйся на своих двоих, а я спешил. И, - добавил я себе  в  утешение,  -
если нынешнее положение вещей продержится и  дальше,  я,  пожалуй,  даже  не
переплатил. Если б у меня не отобрали лошадку, я  оказался  (бы  обладателем
ценнейшей собственности. Будущее, как оно складывается, принадлежит  лошадям
и велосипедам...
   Автострада была забита брошенными машинами и грузовиками,  кое-где  среди
них торчали  автобусы,  но  людей  не  попадалось.  У  тех,  кто  застрял  в
отказавшем транспорте, было более чем достаточно времени убраться с  дороги.
Картина оставляла гнетущее впечатление, словно все эти  машины  были  живыми
существами, а теперь их убили и бросили на  месте  убийства,  -  да  и  сама
автострада  недавно  была  живой,  полной  шума  и  движения,  и  вот  лежит
бездыханная.
   Я крутил и крутил педали, то и дело отирая рукавом рубашки пот, стекающий
в глаза, и мечтая о глотке воды - и в конце концов понял,  что  добрался  до
пригородов.
   Тут, конечно, были люди, но движение замерло,  как  и  всюду.  На  улицах
попадалось немало велосипедистов, я встретил и смельчаков,  взгромоздившихся
на роликовые  коньки.  Самое  потешное  на  свете  зрелище  -  джентльмен  в
безупречном костюме, с деловым кейсом в руке, бегущий на роликовых  коньках,
но старающийся не уронить своего достоинства. Выбор у людей  был  невелик  -
либо ничего не делать и молчаливо ждать, усевшись  на  бровке  тротуара,  на
крылечке,  на  лужайке  подле  дома,  либо  пытаться  с  упорством  отчаяния
придерживаться прежнего распорядка жизни.
   Потом я спешился у сквера, типичного вашингтонского сквера со  статуей  в
центре, скамейками  в  тени  деревьев,  со  старушкой,  пришедшей  покормить
голубей, и фонтанчиком  для  питья.  Надо  ли  говорить,  что  меня  привлек
фонтанчик. Долгие часы я накручивал педали под палящим солнцем, и язык иссох
до того, что рот казался наполненным ватой. Однако остановка не  затянулась:
напившись и чуть отдохнув  на  скамейке,  я  вновь  уселся  на  велосипед  и
тронулся в дальнейший путь.
   Приблизившись к Белому дому, я еще издали заметил собравшуюся возле  него
толпу.  Толпа  стояла  полукругом,  не  только  заполнив  тротуары,   но   и
выплеснувшись на мостовую, и все безмолвно пялились в одну точку, похоже, на
кого-то, кто держался ближе к ограде.
   Кэти! - подумал я. Это же было в точности то место, где я и  надеялся  ее
увидеть. Но что они все на нее уставились? Что еще стряслось?
   Нажав на педали, я добрался до края толпы и соскочил с  седла.  Велосипед
повалился набок, а я кинулся в самую гущу, работая плечами и  локтями.  Люди
сердито огрызались, кто-то орал на меня, кто-то толкался в ответ. Не обращая
внимания на тычки и окрики, я пробивался в первые ряды и наконец пробился. И
увидел.
   Нет, это была не Кэти. Это был тот, кого, пораскинь я умом,  я  и  должен
был здесь  увидеть,  -  старина  Ник,  его  сатанинское  величество,  дьявол
собственной персоной.
   Наряд у него остался без изменений: непристойное его  брюхо  все  так  же
перевешивалось через грязную  тряпку,  видимо,  отвечавшую  его  понятиям  о
минимуме приличий. Зажав хвост в правой руке, он ковырялся в грязных  зубах,
используя кисточку как зубочистку. Небрежно привалившись к ограде  и  уперев
раздвоенные  копыта  в  пересекшую  бетон  трещину,  дьявол  сверлил   толпу
плотоядными глазками, намеренно доводя ее до исступления. А заметив меня, не
медля выпустил хвост и, сделав шаг-другой вперед, обратился  ко  мне  как  к
закадычному приятелю, которого, собственно, и поджидал.
   - Привет герою! - протрубил он, быстро двигаясь мне навстречу и раскрывая
объятия. - С возвращением домой!  С  возвращением  не  откуда-нибудь,  а  из
Геттисберга! Я вижу, вы ранены. Но где,  хотел  бы  я  знать,  вы  раздобыли
прелестную повязку, которая вам столь безусловно к лицу?
   Он и впрямь чуть не обнял меня, но я уклонился. Я был раздражен: как  это
он посмел оказаться там, где я рассчитывал встретить Кэти?
   - Где Кэти? - спросил я без обиняков. - Я думал увидеть ее здесь...
   - А, маленькую девицу! - весело откликнулся он. - Оставьте свои опасения.
Она в  безопасности.  В  большом  белом  замке  на  вершине.  Над  ведьминым
постоялым двором. Вы, надо думать, помните замок?
   - Значит, вы мне солгали! - задохнулся я  в  ярости.  -  Вы  же  заверяли
меня...
   - Ну и солгал, - ответил он, разведя руки в знак того, что это  не  имеет
для него ровно никакого значения. -  Лгать  -  один  из  моих  самых  мелких
пороков. И что за невидаль небольшая ложь между  добрыми  друзьями!  Кэти  в
полной безопасности, покуда вы со мной заодно...
   - Это я-то с вами заодно!.. - возмущенно воскликнул я.
   - Вы же хотите, чтобы ваши драгоценные  машины  покатились,  как  прежде?
Хотите, чтобы радио бормотало, а телефоны трезвонили?..
   Толпа беспокойно зашевелилась и начала смыкаться вокруг нас. Может, они и
не понимали, что происходит, но навострили уши,  едва  дьявол  упомянул  про
машины и радио. Впрочем, он не удостоил толпу вниманием.
   - Однако вы и  впрямь  можете  стать  героем.  Вам  посильно  осуществить
переговоры. Посильно вступить в контакт с важными шишками...
   Мне вовсе не хотелось проявлять героизм. Инстинкт  подсказывал  мне,  что
толпа вот-вот станет неуправляемой.
   - Мы войдем внутрь, - изрек дьявол, - и поговорим с ними начистоту.
   И не оборачиваясь ткнул пальцем через плечо, указывая на Белый дом.
   - Не можем мы войти туда, - сказал я. - Нельзя просто так взять  и  войти
туда с улицы...
   - Но у вас же есть аккредитационная карточка!
   - Конечно, есть. Но она вовсе не означает, что я могу войти в Белый дом в
любой  момент,  когда  мне  заблагорассудится.   В   особенности   с   таким
компаньоном...
   - Вы что, не можете попасть в Белый дом?
   - Во всяком случае, не так просто, как вы себе представляли.
   - Послушайте, - почти взмолился  он,  -  вы  должны  вступить  с  ними  в
переговоры.  Вы  способны  подобрать  подобающие  выражения,   вы   владеете
протоколом. Я не смогу ничего добиться без вашей помощи. Они не станут  меня
слушать.
   Я покачал головой. От ворот Белого  дома  отделились  двое  охранников  и
двинулись по тротуару в нашу сторону. Дьявол проследил за  моим  взглядом  и
осведомился:
   - Что, неприятности?
   - Вероятно, да, - ответил я. - Охрана, должно быть, уже успела  позвонить
в полицию. Да нет, конечно, позвонить они  не  могли,  но  догадываюсь,  что
послали кого-нибудь за полицией. Чтоб упредить назревающие беспорядки...
   Дьявол приблизился ко мне и произнес уголком рта:
   - Только столкновения с полицией мне недоставало...  -  Он  вытянул  шею,
желая получше рассмотреть охранников,  которые  целеустремленно  вышагивали,
направляясь несомненно к нам. Тогда он  схватил  меня  за  руку.  -  Давайте
уберемся отсюда...
   Удар грома - и мир ушел у меня из-под ног, его  скрыл  мрак,  заполненный
ревом ураганных ветров. И  вдруг  мы  очутились  в  большой  комнате.  Центр
комнаты занимал длинный стол, а вокруг стола сидело много народу во главе  с
президентом Соединенных Штатов.
   В ковре на полу была прожжена дыра, от нее поднимались  струйки  дыма.  Я
стоял рядом с дьяволом. Воздух загустел от запаха серы и  горящей  ткани.  В
комнату вели две двери, и кто-то отчаянно барабанил по ним снаружи.
   - Будьте любезны сообщить им, - произнес дьявол, - что сюда все равно  не
попасть. Боюсь, что двери заклинило.
   Человек со звездами на плечах вскочил на ноги, и комната содрогнулась  от
его разъяренного рыка:
   - Это еще что такое!
   - Генерал, -  ответствовал  дьявол,  -  пожалуйста,  сядьте  на  место  и
постарайтесь вести себя как подобает военному  и  джентльмену.  Обещаю,  что
никто не пострадает.
   В подтверждение своих слов он яростно помахал хвостом.
   Я быстро  оглядел  комнату,  проверяя  первое  свое  впечатление,  и  оно
оказалось правильным. Мы угодили прямо на заседание кабинета -  а  может,  и
нечто большее, чем  заседание  кабинета,  потому  что  тут  были  не  только
министры, а и директор ФБР, и глава ЦРУ, и несколько высших военных чинов, и
еще какие-то сумрачные личности, которых я не узнал. У стены  поставили  ряд
дополнительных кресел, и  на  них  расположилась  группа  весьма  серьезных,
по-видимому, ученых гостей.
   Кто бы мог подумать, - мелькнула мысль, - мы-таки добились своего!..
   - Хортон, - обратился ко мне госсекретарь, не повышая голоса и  нисколько
не волнуясь (он не умел волноваться), - что вы здесь делаете?  Мне  говорили
совсем недавно, что вы ушли в отпуск...
   - Я действительно ушел в отпуск, - ответил я, -  только  отпуск  оказался
непродолжительным.
   - Вы, конечно, уже слышали про Фила?
   - Да, я слышал про Фила.
   Генерал опять вскочил на ноги,  -  в  отличие  от  госсекретаря,  он  был
взволнован до крайности.
   - Тогда, - рявкнул он, - может,  государственный  секретарь  соблаговолит
объяснить мне, что происходит?
   Снаружи по-прежнему барабанили, и даже громче, чем раньше. Словно  ребята
из секретной службы старались взломать двери, используя столы и стулья.
   - Все это очень необычно, - промолвил президент  спокойным  тоном,  -  но
поскольку джентльмены уже здесь, можно догадаться, что они  явились  сюда  с
определенной целью. Предлагаю выслушать  их,  а  затем  вернуться  к  нашему
обсуждению.
   Разумеется,  ситуация  сложилась  нелепая,  и  мной   завладело   ужасное
подозрение, что я так и не выбрался из Страны воображения и что все  вокруг,
включая президента, и членов его кабинета,  и  остальных,  -  не  более  чем
бредовая пародия, годная разве что для комикса.
   - Полагаю, - обратился президент ко мне, -  что  вы  Хортон  Смит,  хотя,
признаться, я бы вас не узнал.
   - Я был на рыбалке,  мистер  президент,  -  ответил  я,  -  и,  не  успел
переодеться.
   - О,  ничего  страшного,  -  заверил  президент.  -  Мы  тут  не  склонны
придерживаться формальностей. Но я не знаю вашего друга.
   - Не уверен, сэр, что он мой друг.  По  собственному  его  заявлению,  он
дьявол.
   Президент глубокомысленно кивнул.
   - Так я и подумал, хоть это представляется весьма театральным. Но если он
в самом деле дьявол, что он здесь делает?
   - Я явился, - сообщил дьявол, - обсудить взаимовыгодное соглашение.
   Министр торговли оказался догадливым:
   - Относительно наших проблем с машинами?
   - Что за безумие! - воскликнул  министр  здравоохранения,  просвещения  и
социального обеспечения. - Я вижу это собственными глазами и все-таки говорю
себе,  что  этого  не  может  быть!  Даже  если  бы   дьявол   действительно
существовал... - Он запнулся и обратился ко мне:
   - Мистер Смит, уж вам-то прекрасно известно, что так не делается...
   - Конечно, известно, - подтвердил я.
   - Согласен, -  заявил  министр  торговли,  -  что  процедура  отлична  от
общепринятой, но ведь и ситуация необычна. Если мистер Смит и его  сернистый
приятель располагают какой-то информацией, мы обязаны их выслушать.  Мы  уже
выслушали многих, включая наших ученых гостей, - при этом он  обвел  широким
жестом людей на дополнительных стульях у стены, - и, собственно,  ничего  не
узнали. Нам наперебой втолковывали,  что  случившееся  попросту  невозможно.
Ученые сообщили нам, что события последних дней противоречат всем физическим
законам и ставят их в тупик. А инженеры добавили...
   - Но при чем тут дьявол!.. - взревел все тот же человек  со  звездами  на
плечах.
   - Если, - заметил министр внутренних дел, - он действительно дьявол.
   - Друзья, - вмешался глава Белого дома, потеряв  терпение,  -  эти  стены
видели президента, великого  президента  военных  лет,  который,  когда  его
упрекали в сотрудничестве с одним  малосимпатичным  иностранным  правителем,
сказал, что согласен воспользоваться помощью дьявола,  лишь  бы  перебраться
через стремнину. Сейчас перед вами еще один президент, который не  устыдится
вступить в переговоры с дьяволом, если они обещают решение наших  проблем...
- Он бросил взгляд на меня. - Мистер Смит, можете вы толково объяснить  нам,
что значит вся эта чертовщина?
   - Мистер президент, - запротестовал министр здравоохранения,  просвещения
и т.д., - право же, смешно терять время  на  подобную  чепуху.  Если  пресса
когда-нибудь пронюхает о том, что происходит в этой комнате сию минуту...
   - А что им проку, - хмыкнул госсекретарь, - если они пронюхают?  Как  они
свяжутся со своими редакциями? Их каналы связи не действуют  точно  так  же,
как и все другие. И, в любом случае, мистер Смит сам представляет  прессу  и
если захочет, разгласит  все  до  мельчайших  подробностей,  что  бы  мы  ни
предпринимали.
   - Напрасная трата времени, - объявил генерал.
   - Мы уже потратили напрасно все утро, - напомнил министр торговли.
   - Теперь вы  потратите  время  еще  и  на  меня,  но,  боюсь,  с  тем  же
результатом, - сказал я. - Да, я могу рассказать вам, в чем дело, только  вы
не поверите ни одному моему слову.
   - Мистер Смит, - заявил  президент,  -  не  заставляйте  меня  упрашивать
вас...
   - Сэр, - огрызнулся я, - вам незачем просить...
   - Тогда будьте добры сесть и вместе со своим приятелем сообщить нам то, с
чем пожаловали.
   Я перешел комнату, чтобы взять себе стул из тех, на  которые  он  указал.
Дьявол ступал рядом,  возбужденно  помахивая  хвостом.  Барабанный  стук  по
дверям наконец прекратился.
   Пересекая комнату, я словно физически  ощущал  взгляды,  прожигающие  мне
спину. Боже правый, куда меня занесло, - подумал я,  -  в  одну  компанию  с
президентом и членами кабинета, с шишками из Пентагона, знаменитыми  учеными
и отборными советниками... И самое скверное, что, прежде чем я расстанусь  с
ними, они растерзают меня в клочья. Помнится, я недоумевал, сумею  ли  найти
хоть кого-нибудь, кто располагал бы властью  или  был  близок  к  властям  и
набрался бы терпения меня выслушать. И вот, пожалуйста, - не кто-то один,  а
целая комната власть имущих, и они, похоже, намерены  меня  выслушать,  а  я
боюсь до полусмерти.  Министр  здравоохранения,  просвещения  и  социального
обеспечения не сдержал  себя,  генерал  тоже,  остальные  пока  что  хранили
бесстрастность, однако я не сомневался: прежде чем я доведу свою  миссию  до
конца, к тем двоим присоединятся многие другие.
   Я пододвинул стул к столу, и президент напутствовал меня:
   - Не смущайтесь,  просто  расскажите  все,  что  знаете.  Мне  доводилось
раз-другой слушать вас по телевидению, и я уверен, что ваш рассказ  окажется
живым и интересным...
   С чего начать? Как, не затратив ни одной лишней минуты, поведать  им  обо
всем, что пережито за последние несколько дней? И внезапно  до  меня  дошло,
что единственный способ сделать это - представить себя  перед  микрофоном  и
телекамерой и говорить так, как я привык  годами.  Хотя,  конечно,  нынешняя
задача потруднее обычного. В студии  я  бы  выкроил  какое-то  время,  чтобы
решить заранее, что именно я  хочу  сказать,  и  даже,  может,  набросал  бы
сценарий, который служил бы подспорьем в самых каверзных местах. Здесь я был
один на один с судьбой, и мне это отнюдь не нравилось, но деваться некуда  -
надо было перетерпеть и довести дело до конца, надо было показать лучшее, на
что я способен.
   Все смотрели на меня, только на меня. Многие, я знал заведомо, гневались,
решив, что я намеренно оскорбляю их интеллект, а кое-кто просто развлекался,
- и те, и другие были убеждены непоколебимо, что дьявола нет  в  природе,  и
ждали подходящего повода, чтобы разнести меня вдребезги. А были и такие, кто
перепугался не на шутку, - но это  не  составляло  разницы,  поскольку  они,
конечно же, начали  праздновать  труса  еще  до  того,  как  мы  с  дьяволом
объявились в комнате.
   - Отдельные факты, о которых я расскажу, - начал я,  -  можно  проверить.
Например,  то,  что  касается  смерти  Фила.  -  При  этом  я  посмотрел  на
госсекретаря, и он явно удивился, но я не дал ему возразить,  а  повел  свою
линию:
   - Однако по большей части мой рассказ проверке не поддается. Я сообщу вам
правду или, по крайней мере, то, что я лично воспринимаю как  правду.  А  уж
поверите вы мне или нет, частично или полностью, - решать вам...
   Самое трудное было взять старт, дальше пошло легче. Я  внушал  себе,  что
выступаю вовсе не перед членами кабинета, а в студии перед микрофоном, и как
только скажу все, что хочу сказать,  спокойно  встану  и  уйду.  Они  сидели
довольно тихо и слушали внимательно, хотя время от времени кто-нибудь ерзал,
словно намереваясь прервать меня. Но каждый раз президент вскидывал руку  и,
восстановив порядок, разрешал  мне  продолжать.  Время  я  не  засекал,  но,
по-моему, говорил я примерно четверть часа, может  быть,  чуть-чуть  дольше.
Мне удалось сжать свое выступление до предела, проще говоря,  опустить  все,
кроме самого существенного.
   Когда я замолк, никто не решался нарушить  тишину.  Я  обвел  собравшихся
взглядом. Наконец, директор ФБР зашевелился и произнес:
   - Весьма интересно...
   - Ну уж как же! - желчно отозвался генерал.
   - Если я правильно понял, -  сказал  министр  торговли,  -  ваш  приятель
возражает против того, что мы засылаем в  его  мифическую  страну  множество
подрывных элементов и, таким  образом,  путаем  ему  карты,  мешая  попыткам
создать достойное правительство...
   - Не правительство, - вмешался я, ошеломленный таким поворотом мысли: это
же надо умудриться говорить о правительстве в мире, который я описал! - Речь
идет о культуре. Может статься, ее лучше назвать образом жизни. Или поисками
цели  -  потому  что  в  этом  мире  до  сих  пор,  по-видимому,   не   было
общепризнанных целей. Каждый веселится и гнет свое, и никто никому  не  дает
указаний. Разумеется,  надо  принять  в  расчет,  что  я  провел  там  всего
несколько часов, а потому не могу ручаться...
   Министр финансов смерил министра торговли взглядом, исполненным ужаса:
   - Уж не хотите ли вы сказать, что приняли на веру эту.., эту  байку,  эту
сказочку для детей?..
   - Не знаю, принял или не принял, - ответил  министр  торговли.  -  Но  мы
выслушали свидетеля, заслуживающего доверия, и, по моему  убеждению,  он  не
стал бы сознательно искажать факты...
   - Его одурачили! - вскричал министр финансов.
   - Или это  какой-нибудь  новый  рекламный  трюк,  -  предположил  министр
здравоохранения и т.д.
   - С вашего разрешения, джентльмены, - взял слово госсекретарь, - хотел бы
обратить внимание  на  одно  обстоятельство,  поразившее  меня  чрезвычайно.
Сотрудник нашего департамента Филип Фримен умер, по заключению  следователя,
от сердечного приступа. Но вскоре прошел загадочный слух, что он был  сражен
стрелой, которую выпустил убийца в  одежде  средневекового  лучника.  Никто,
конечно, не поверил этой версии, она звучала слишком не правдоподобно. Точно
так же и выслушанный нами только  что  рассказ  кажется  не  правдоподобным,
но...
   Министр здравоохранения и т.д. чуть не взвился на дыбы:
   - Вы что, тоже поверили в эту чепуху?
   - Поверить трудно, - ответил госсекретарь, -  но  я  остерег  бы  вас  от
побуждения отбросить этот рассказ, затолкать  его  под  ковер,  не  удостоив
повторным взглядом. По меньшей мере это следовало бы обсудить.
   Генерал развернулся на стуле и обратился к приглашенным, сидящим у стены:
   - Не следует ли первым делом спросить, что думают по  этому  поводу  наши
выдающиеся ученые?
   Один из ученых медленно поднялся с места. Седовласый, нервный и немощный,
но по-своему очень величественный, он старательно выбирал слова, подчеркивая
их чуть заметными движениями венозных рук:
   - Я не считаю себя  вправе  говорить  от  имени  всех  своих  коллег,  но
надеюсь, они поправят меня, если я заблуждаюсь. Мое мнение,  и  я  тщательно
взвесил его, сводится к тому, что обрисованная  ситуация  противоречит  все