мигая, и тут до меня дошло,  что
она больше не канючит мое имя. По моей спине кто-то  пробежал  холодными
лапками, заставив поежиться. Наваждение не проходило. Кто такая?  Зачем?
Что за дурацкие шутки? Только детей мне сейчас не хватало.
   Я скорчил ей смешную рожу, но на ее лице не дрогнул ни  один  мускул.
Она просто смотрела на меня, а в ее глазах был лютый голод. Ну и ну! Дом
находится не так уж близко к песочнице. Почему она так хорошо  меня  ви-
дит, почему именно меня? Если это шуточки Кольского, то -  странные  ка-
кие-то шуточки. При чем здесь дети? Нервы мне пощекотать? Но искать ради
этого столь странного ребенка... Нет, что-то не так.
   Я попытался сканировать мысли девочки. Ничего. То есть мысли там, мо-
жет, какие-то и были, но увидеть мне их не удалось. Только фон - спокой-
ный и упрямый, остренький такой, как и глаза - две колючие вишенки.
   Сделав усилие, я все же оторвался от окна и, умывшись, добрался,  на-
конец, до Василисы.
   - Доброе утро, лапушка моя, - поцеловал я ее  за  ухом,  подобравшись
сзади.
   - Привет! - Она потерлась волосами об мой нос. - Как спалось на новом
месте?
   - Замечательно! И место понравилось, а ты - без комментариев!
   - Как это без комментариев? - возмутилась она. - Я люблю, когда  меня
комментируют.
   - А-а, - протянул я, - ну тогда слушай. - Я иногда импровизирую,  но,
вообще-то, мне это тяжело дается. Отступать, однако, было  некуда,  и  я
рискнул: - Когда тридцать три богатыря нашли Василису Прекрасную...
   - Что? Кто нашел? - она изумленно смотрела на меня. Еще бы: ей ли  не
знать все сказки про саму себя.
   - Молчи и слушай.
   - Ладно, ладно, поглядим, какой из тебя сказочник.
   - Так вот. Когда они ее нашли, то были ослеплены ее красотой  и  дос-
тупностью.
   Василиса хмыкнула:
   - Конечно, спать в присутствии стольких мужиков.
   - Правильно понимаешь. Естественно, они  все  передрались,  оспаривая
первенство. Пока они морды друг другу били, появился Черномор.
   - О, Господи, а ему-то чего? Людмилы мало?
   - Людмилу у него Руслан отбил к тому времени. Короче, схватил он ее и
думал вылететь из пещеры, но тут появился Змей Горыныч и  спалил  летуну
бороду. Василиса упала на пол пещеры.
   - Черт! Это, наверно, больно!
   Я посмотрел на нее внимательно и сказал:
   - Ну, она не сильно ударилась, пещера была невысокой. А в  это  время
раздался ужасный свист. Все, кто был еще жив, отлетели в  дальний  угол.
Даже твой саркофаг...
   - Гм, чей саркофаг? - поинтересовалась Василиса.
   - Тво..., хм, ну ее... А вообще, какая разница?
   - Ладно, продолжай.
   - Так вот, даже саркофаг сорвался с цепей, на которых висел, и прида-
вил Черномора. Один Змей Горыныч устоял на ногах и пошел против  свиста,
расправив свои крылья. Оказалось, что  Соловей-Разбойник  тоже  воспылал
страстью и поторопился на место боевых действий. Пока они бились, явился
Кощей Бессмертный и помог Соловью убить Змея, а потом  они  начали  бить
друг друга. Через три дня битва закончилась. Все умерли. С последним вы-
дохом Кощея раздался звук пастушьего рожка. Сидя на Волке, появился  ца-
ревич-Алексей. Пинками растолкав трупы врагов, он добрался до  желанного
тела.
   - Что? До чего добрался? - Василиса снова была возмущена.
   - Тело - это геометрическая, трехмерная фигура, состоящая из  плотной
материи, - пояснил я.
   - Он именно такое тело нашел?
   - Угу. Так вот, когда он его нашел, то первое, что он услышал,  было:
"Где ты шлялся столько времени?"
   - Это кто говорит?
   - Тело, конечно.
   - А-а, оно еще и разговаривало.
   - Конечно, тела вообще имеют обыкновение общаться друг с другом.
   - Что же было дальше?
   - Ясно что: девушка сильно проголодалась и упрекала царевича  в  том,
что тот очень долго нес ей еду.
   - Ах, вот в чем дело?
   - Конечно. Но суть не в этом.
   - М-м, еще и суть есть?
   - Суть есть. Тела, красивые тела, - уточнил я, -  привлекают  к  себе
столько всякого народу, что проще дать этому народу поубивать друг друж-
ку, а потом в спокойной обстановке покормить несчастного человека, кото-
рого никто не кормил во время сражения. После этого  можно  смело  цело-
ваться.
   Василиса, наконец, не выдержала и рассмеялась, а  я  не  стал  терять
времени и поцеловал ее. Она немного смутилась, ведь это  было  в  первый
раз при свете дня, но не сопротивлялась и даже вкусно ответила. Насытив-
шись моей слюной, спросила:
   - А ты есть-то будешь, царевич-Алексей?
   - Буду, но перед этим хочу тебя спросить.
   - Да, - откликнулась она.
   - Ты не слышала, что кто-то зовет меня с улицы?
   - Нет. А почему ты считаешь, что именно тебя?
   - А ты послушай.
   Мы помолчали.
   Я отчетливо слышал:
   - Ле-е-еша! Ле-е-еша!
   И самое интересное было то, что мне показалось, будто голос  двоится.
Я подошел к окну.
   - Я ничего не слышу, - удивила меня Василиса,  заглядывая  через  мое
плечо на улицу.
   Но то, что я увидел, удивило меня еще сильней. Поголовье детей в  са-
мом деле увеличилось. Сейчас, так же глядя мне в глаза и монотонно  под-
вывая, рядом с девочкой сидел мальчик.
   Я, наконец, как следует, рассмотрел их одежду. На них были подпоясан-
ные тонким ремешком длинные хлопчатобумажные рубахи, а на  ногах  что-то
вроде босоножек. Рубахи были украшены индейскими узорами.
   - Леш, ты чего? - раздался голос Василисы. А дети тем временем,  уви-
дев меня, замолчали, как и в первый раз.
   - Странные дети, - сказал я, - жутковатые.
   - Ты о чем? - удивилась она и снова посмотрела на улицу. По ее взгля-
ду я понял, что она ничего не видит.
   - Ты действительно не видишь мальчика и девочку в песочнице?
   - Н-нет. Песочница пустая. - Она посмотрела на меня, оценивая, все ли
в порядке у меня с головой.
   - Что ж? Запишем это на счет  аномальных  явлений,  проистекающих  со
мной в последнее время, - сказал я и, пристально глянув деткам в  глаза,
отошел от окна.
   - Ты в самом деле кого-то видишь или разыгрываешь меня?
   - Конечно, разыгрываю, - улыбнулся я и сел за стол. Не буду же  я  ей
объяснять: кто, где и в чем, потому что главного я все равно не знал за-
чем?
   Я укусил огурец и замер вместе с ним во рту, глядя, как на кухню вхо-
дят двое тех самых, что орали на меня из песочницы.
   - Как здесь тесно, - сказала девочка, капризно хмыкнув.
   - Да уж, с новыми домами не сравнить, - по-деловому ответил ее  спут-
ник, оглядевшись. У меня было ощущение, что нас с Василисой они явно  не
замечают, впрочем, Василиса их тоже не видела.
   Осознав это, я закрыл рот и даже немного пожевал, чтобы не привлекать
внимания хозяйки дома, и ожидая последствий вторжения. Тем не менее, она
заметила тишину, исходящую от меня.
   - Почему ты так плохо ешь?
   - Да так, задумался о своем, - улыбнулся  я,  наблюдая,  как  мальчик
достал из раковины топор для рубки мяса и стал им бить  по  своей  руке.
Топор взлетал и с гнусным чваканьем опускался на руку. Образовалась  це-
лая лужа крови, а рука, в конце концов отрубленная, упала на  пол.  Если
бы я знал, как на все это реагировать, может быть, и заорал  бы  что-ни-
будь вроде: "Стой! Что ты делаешь?", - но я так и сидел, глупо  улыбаясь
и медленно пережевывая куриную ногу.
   Между тем кровь, как вода из шланга, покидала тело мальчика и  быстро
заполняла комнату. Спасало меня только одно ощущение: я не верил  проис-
ходящему, мне казалось, что это какой-то дурацкий спектакль. Кроме того,
через пару минут стало ясно, что столько крови, сколько вытекло из  тела
ребенка, просто не могло там находиться. Правда,  когда  кровь  достигла
моих щиколоток, есть почему-то расхотелось.
   Василиса отметила это обстоятельство вопросом:
   - Тебе нехорошо?
   - Нет-нет, все в порядке. - Я попытался стряхнуть с себя наваждение и
для отвода глаз начал пожирать пищу, которая то и дело  норовила  выско-
чить обратно.
   Девочка, стоявшая все это время за моей спиной, у окна, и наблюдавшая
за происходящим с сократовским спокойствием, сказала:
   - Ладно, Пернатый Змей, хватит. Он все равно тебе не верит.
   Кровь перестала течь, мальчик пожал плечами, поднял свою руку и  пос-
тавил ее на место. Линолеум снова был у меня под ногами, но дети не  ис-
чезали.
   - Маша, как ты думаешь, - заговорил Пернатый Змей, - что он о нас ду-
мает?
   - А он вообще не думает, - усмехнулась девочка, -  у  него  в  голове
только Кольский и Лаврентьев. Других вариантов нет.
   - Кольский? Интересно. - Мальчик подошел ко мне вплотную и  посмотрел
прямо в глаза. Как я усидел на табурете, не знаю, но я плыл  и  плыл  по
комнате, стараясь в то же время удержаться от рвоты. Перед глазами  про-
неслись пирамиды, Евдокимов, озеро крови в подземелье, и я снова оказал-
ся на кухне.
   - Фу! - не выдержал я, шумно выдохнув воздух.
   - Ты чего? - тревожно спросила Василиса.
   - Голова закружилась.
   - Может, тебе лечь?
   - Нет-нет, уже прошло.
   Детки исчезли. Я вскочил и посмотрел на улицу - никого. Сел за стол и
сидел некоторое время, закрыв лицо руками.
   Василиса постучала вилкой о тарелку и сказала голосом прокурора:
   - Ну хватит, рассказывай!
   Я отнял руки и задумчиво посмотрел на нее.
   - Угу, я расскажу, но только ты не поверишь.
   - А чему из того, что ты рассказывал до сих пор, вообще можно верить?
   - М-да, - я почесал за ухом и усмехнулся, - верно! Я бы не верил.
   - Так что рассказывай!
   Сбиваясь, то и дело показывая, кто где стоял, я  рассказал  Василисе,
что произошло. Несколько раз она задавала вопросы: "Как она  его  назва-
ла?", "Настоящая кровь?", "Маша?".
   Потом подытожила мой рассказ:
   - Знаешь что! Ведь Пернатый Змей - это имя человека, который  по  ле-
гендам американских индейцев дал им знания, сельское хозяйство  и  новую
систему общественного строя. Он почитался у них выше многих  богов.  Ке-
цалькоатль!
   - А Маша - это, конечно, Марья-искусница или Марья-царевна, - саркас-
тически заявил я.
   - Этого я не знаю. - Василиса покачала  головой.  -  Но  происходящее
сильно смахивает на бред.
   - Царевны, царевичи, боги, мессии - здорово, черт возьми! Если сейчас
появится Христос, я не очень удивлюсь. Только, - поморщился я, - крови я
не люблю.
   - Зато она тебя очень любит.
   Я подумал над ее словами и ответил:
   - Действительно! Очень любит! К сожалению!

   4.
   - Женя, что тебя беспокоит? Говори, не  стесняйся!  -  Игорь  Юрьевич
Лаврентьев тяжело восседал  в  своем  рабочем  кресле  и  поглядывал  на
Кольского из-за очков. Тот, пытаясь разобраться с голосом, который прес-
ледовал его во время свидания с Анжелой, начал издалека:
   - Давно не виделись, Игорь Юрьевич. Вот я и решил заглянуть.
   - Да ладно-ладно. Можно подумать, что я тебя недавно знаю. Станешь ты
меня дергать просто так, - усмехнулся тот, - говори уж, с чем пришел?
   - Мне нужно разрешение на ликвидацию еще одного человека.  -  Евгений
Дмитриевич вытащил сигарету, положил ее в рот, но не прикурил. В кабине-
те Вице-премьера курить было нельзя.
   - Рассказывай!
   - Это секретарша Евдокимова, - произнес Кольский,  ожидая  маленького
взрыва, который и воспоследовал.
   - Что ты говоришь? Не понял! - Встрепенулся Игорь Юрьевич.
   - Как, - разыграл удивление Евгений Дмитриевич, подкладывая маленькую
мину спецслужбам, - вам еще не доложили?
   - А что случилось-то?
   - Евдокимов мертв, Игорь Юрьевич!
   - Хо-хо! - удивленно произнес Вице-премьер и надолго замолчал,  пере-
тирая мысли своими полными губами.
   Минуты через четыре он сделал в сторону Кольского  жест  и  милостиво
разрешил:
   - Да ты кури, Женя, кури, - что означало серьезность  полученной  ин-
формации.
   Кольский порой задумывался над тем, а не захватить ли с собой на  ау-
диенцию кирпич, чтобы в те моменты, когда его шеф брал паузы, можно  бы-
ло, отсчитав минуту - больше по мнению Евгения Дмитриевича  думать  было
просто неприлично! - бить того по голове, и так каждый раз.
   Но закурил он с удовольствием. Была смутная  надежда,  что  хоть  это
обстоятельство повлияет на скорость мышления Лаврентьева. Не повлияло.
   Через три минуты Игорь Юрьевич сподобился на очевидный вопрос:
   - Кто убийца известно?
   - Кудрин.
   - Хм, Кудрин? Так, может, его посадить, и дело с концом?
   - Ничего не докажем, Игорь Юрьевич.
   - Почему?
   - Нет ни мотива, ни орудия убийства. Сложно будет. Проще убрать,  как
и решили раньше.
   В течение пяти минут Кольский пытался понять, о чем может думать  че-
ловек, получивший такую информацию, какую он сейчас дал Вице-премьеру. В
голову ничего не шло, то есть ни о чем тот не думал, если,  конечно,  не
советовался с Небесами. Но с Небесами он не  советовался,  это  Кольский
знал наверняка, не верил Игорь Юрьевич Лаврентьев ни в какие Небеса. Ос-
тавалась...
   - Как же умер Евдокимов?
   - Его превратили в статую.
   Возникла новая пауза, на этот раз не такая длинная, но во  время  нее
цветовой спектр лица Вице-премьера приблизился к ультрафиолетовому.
   - Чего, мать твою итить, ты говоришь?
   - Против него применили магическое заклинание.
   - Чего ты порешь-то? - громыхнул Лаврентьев. - Какое заклинание?  Че-
рез несколько месяцев третье тысячелетие, а ты мне мозги  вкручивать?  -
Цвет его лица поменялся на инфракрасный со  смещением  к  иссиня-черному
диапазону.
   Кольский умно пожал плечами: мол, факты ведь.
   Тогда в ход пошла тяжелая артиллерия.
   - Женя, там, в горке, ну, ты знаешь, достань коньяк, пожалуйста.
   Евгений Дмитриевич извлек требуемую бутылку и две рюмки, поставил  их
перед Вице-премьером, налил и одну рюмку  взял  себе.  Лаврентьев  выпил
залпом, а Кольский цедил коньяк по глотку.
   - Получается, что Кудрин не совсем простой человек?
   - Получается так.
   - М-да, мать его итить, ситуация.
   Возникшая пауза была столь длинна, что у Кольского возникло  подозре-
ние, будто Лаврентьев думает  о  чем-то  своем.  Но  торопить  его  было
нельзя. В этих стенах вообще никто, никогда, никуда не спешил.  Это  был
принцип и стиль: пока ты пьешь коньяк или чай, а потом не спеша идешь по
длинным коридорам к начальнику, часть проблем решается сама собой.
   - А почему ты его до сих пор не убрал? Я ведь давал ЦУ.
   - Похоже, что его предупредили, а кто - выяснить не удалось. Зато из-
вестно, что к Евдокимову его привез Самоцветов, что тоже непонятно.  Как
Самоцветов вычислил Кудрина, и почему вообще Самоцветов?
   При фамилии "Самоцветов" у Игоря Юрьевича что-то щелкнуло  в  голове.
Он вспомнил ошибочный ночной звонок своему "чистильщику", вспомнил,  что
попал именно к Самоцветову, и понадеялся, что тот ничего не  понял.  Те-
перь же выяснилось, что не только понял, но и разыграл Кудрина  по-свое-
му. Оставалось неясным одно: как полковник нашел этого верткого и  везу-
чего, мать его итить, репортера?
   Рассказывать все это Кольскому Игорь Юрьевич не стал. Ни к чему  тому
было знать, кто предупредил Кудрина.  Пусть  думает,  что  хочет.  Пусть
ищет.
   - А секретарша тебе зачем?
   - Она Кудрину и напела про наш бизнес.
   - Вон оно как, - протянул Вице-премьер и налил себе еще рюмочку. - До
чего ж бабы стервы, ничего им доверить нельзя, - констатировал он, выпил
и вытер платком губы. - Много рассказала?
   - Да разве ж скажет теперь, но ясно, что много.
   - Тогда вопрос решен. У тебя еще что-нибудь?
   - Нет.
   Они попрощались, и Кольский,  наконец  убедившийся,  что  голос  Лав-
рентьева в собственном кабинете ему померещился, с облегчением вышел.
   А Игорь Юрьевич пользоваться селектором не стал (мало  ли  ушей  вок-
руг?), самолично взял телефонный справочник  "Для  служебного  пользова-
ния", снял трубку и набрал номер.
   - Самоцветов. Слушаю! - сказала трубка.
   - Анатолий Петрович? - произнес Лаврентьев.
   - Да, это я, - признались на другом конце провода,  и  Игорь  Юрьевич
понял по напрягшемуся голосу собеседника, что тот его узнал. Узнал,  как
и в первый раз.
   - Вы знаете, кто с вами говорит? - решил он проверить свою догадку.
   - Нет, - соврал Самоцветов.
   - Это Лаврентьев.
   - Добрый день, Игорь Юрьевич, - расплылся радушно голос, -  чем  могу
быть полезен?
   "Вот ведь стервец! - мелькнула мысль в голове Вице-премьера. -  Впро-
чем, чему я удивляюсь? Полковник госбезопасности все же, а  не  школьник
какой".
   - Мне нужно с вами повидаться.
   - Когда и где?
   - Так, завтра французы... Послезавтра, в четыре, в "Национале".
   - Есть! - по-военному воспринял информацию голос, и  Лаврентьев  тру-
бочку положил.
   Между тем Кольский, выбравшись из здания Правительства,  сел  в  свой
"Мерседес" с мигалками и поехал на Старую площадь, где располагался  его
основной офис.
   Настроение его приподнялось. Уже в который раз он обгонял  спецслужбы
с  докладом,  получая  тем  самым  индульгенцию  на   прощение   ошибок.
Единственный,  как  всегда,  осадок,  оставшийся  от   общения   с   Ви-
це-премьером, был связан с тем, что Кольский на десять  лет  был  старше
Лаврентьева, и общение с ним на "вы", в то время как тот все время  "ты-
кал", доставляло его самолюбию не очень приятные  ощущения.  Можно  было
смириться даже с этим, если бы Евгений Дмитриевич  не  понимал,  что  он
значительно умнее.
   "Черт с ним, с Лаврентьевым! - решил он. - А вот, что делать с Кудри-
ным? После смерти Евдокимова ситуация изменилась. Надо найти  Самоцвето-
ва".
   Поднявшись  на  второй  этаж  особняка,  принадлежащего  его   фирме,
Кольский сказал Верочке, чтобы она пригласила к нему заместителя.
   Войдя в кабинет, он сразу же позвонил в ФСБ  и  попросил  Самоцветова
немедленно приехать, собственно, не приехать, а прийти.  От  Лубянки  до
Старой площади рукой подать. Тот не возражал.
   В кабинет без звонка вошла суховатая женщина невысокого роста с  чер-
ными, коротко стрижеными волосами.
   - Светлана Петровна, как у нас дела? - спросил Кольский.
   - Готов квартальный отчет, Евгений Дмитриевич.
   - Давайте.
   Просматривая цифры, за каждой из которой стояла  человеческая  кровь,
Кольский пытался понять тенденцию сборов.
   - Обороты упали, Евгений Дмитриевич.
   - Вижу. Что говорят аналитики?
   - Говорят - инфляция. Наши рублевые тарифы не успевают за ростом дол-
лара. Доноры считают, что им мало платят.
   - Они всегда так считали. Но... - Евгений Дмитриевич задумался.
   Он понимал, что его бизнес не совсем обычен. Деньги  приходили  из-за
рубежа из расчета сорок долларов за литр, падали,  как  манна  небесная.
Где берут плательщики деньги на это, кто они такие и зачем  им  кровь  в
таком количестве, он не знал, хотя и хотел бы. А ведь и впрямь  любопыт-
но, кто в мире может себе позволить тратить такие средства.
   - Не твоего ума дело! - раздалось отчетливо в  комнате,  оборвав  его
размышления.
   Кольский посмотрел на Светлану Петровну, но догадался по выражению ее
лица, что она такого сказать не могла. Да и голос  был  мужской,  но  на
этот раз незнакомый, хотя... "Хотя голос Самоцветова похож немного, но я
с ним не общался до звонка. Придет - поглядим! Но что же это такое  про-
исходит? Звуковые галлюцинации? Пора к психоаналитику", - покачал он го-
ловой и решил пока не обращать на посторонние голоса никакого  внимания.
А мысль продолжил. "Евдокимов знал. Он все знал. Что они  за  люди,  эти
плательщики, да и люди ли?", - вопрос, как обычно, повис  в  воздухе,  и
это заставило его вернуться от философии к делам.
   - Подготовьте приказ, где отразите тарифы в  условных  единицах,  как
нынче это принято.
   - Мы потеряем пятнадцать процентов доходов.
   Кольский внимательно посмотрел на своего заместителя, подумав в  оче-
редной раз:
   "Робот, а не человек. Никаких эмоций. Кровь - не кровь, ей все равно.
Но ведь поэтому она здесь".
   - Я понимаю, - терпеливо начал разъяснять Евгений  Дмитриевич,  -  но
нам платят за количество. Это значит, что, когда мы недоплачиваем  доно-
рам, и они перестают сдавать кровь мы теряем оборот. Если же  количество
доноров увеличивается, то