кто знал о наших с Костей отношениях. И поэтому я вам  не  верю.
Прощайте!"
   Да, хотел бы я написать вот такую записочку этим, на танках,  прощай-
те, мол, я вам не верю и всех делов. Поражаюсь я  психике  человеческой:
знаком я с Василисой чуть меньше десяти часов, а ощущение того, что  она
меня бросила, уже появилось. Мало того, не просто  бросила,  а  предала,
можно сказать. Ведь меня ж тут преследуют, понимаешь, а она - юрк втиха-
ря, и поминай как звали. Что же за создания такие - женщины эти. Ну  ни-
как на них положиться нельзя.
   В этот момент в замочную скважину вставили ключ. Я вышел  в  коридор.
Она уже открыла дверь и стояла на пороге, глядя мне в  глаза  и  пытаясь
прочесть, что я обо всем этом думаю. Наверное, что-то успокаивающее  она
там отыскала, поскольку в коридор все же вошла. Я  подумал,  что  именно
так возвращается женщина к мужчине после взаимных неурядиц, когда проис-
ходит это на его территории. Вот и сейчас никто бы не догадался, что хо-
зяйка этой квартиры Василиса, а не я.
   Мы молчали до тех пор, пока я не сообразил, наконец, кто в доме хозя-
ин, и не засуетился с достоинством:
   - Есть хочешь?
   Она устало кивнула. Я заметил, что под глазами у нее огромные  синяки
от бессонницы и безответных домыслов.
   Заглянув в холодильник, я обнаружил котлеты. Поставил на газ воду под
вермишель и через двенадцать минут позвал ее, отрешенно сидевшую все это
время в кресле.
   Лениво поковырявшись вилкой в котлете, она  отложила  прибор,  тяжело
вздохнула и вдруг заплакала. Пришлось и мне остаться голодным. Я  обошел
стол и сел рядом с ней на табурет. Я никогда не мешаю  человеку  плакать
словами типа "не реви", "успокойся" или "все будет хорошо".  Это  потом.
Плакать иногда просто необходимо и стесняться этого не стоит. Для  неко-
торых людей слезы - элементарная физиологическая  потребность,  как  еда
или секс. Когда человек плачет, его артериальное давление стабилизирует-
ся, а во время стрессов, когда оно скачет, как дикий мустанг, это просто
спасает человека от появления сердечных и прочих  дрянных  болезней.  Но
мера должна быть во всем.
   Выдержав паузу, которая часто говорит о поддержке больше, чем  слова,
я тронул ее за плечо. Что ж, и этого можно было ожидать: в ответ она ки-
нулась мне на грудь и обильно смочила мою рубашку слезами. Я не шевелил-
ся, слегка обняв ее плечи.
   Фонтан наконец иссяк. Не поднимая головы - как же, ни одна женщина не
покажет мужчине своих припухших век и красных глаз, - она вышла в ванную
и долго приводила себя в порядок.
   Вышла королевой и сразу в атаку:
   - Зачем я вам нужна?
   Я, конечно, знал ответ, но сразу озвучивать его было нельзя. Я сделал
вид, что серьезно его обдумываю, иначе она бы решила, что я вру или лег-
комыслен.
   - Давай начнем сначала, - как бы появилась у меня мысль.
   - Что начнем? - она заметно нервничала, и я ее понимал.
   - Наше знакомство, если хочешь?
   Василиса задумалась. В глубине ее глаз шел обложной  и  беспросветный
дождь.
   - Я не понимаю, - призналась она. - То, что вы  говорили  мне  вчера,
когда провожали, совершенно не похоже на то, что вы меня знали, или  это
хорошая актерская игра? - Она посмотрела мне в глаза, но ничего интерес-
ного там не нашла, и поэтому продолжила: - с  другой  стороны,  когда  я
вспомнила, кто вы такой, это заставило меня испугаться. И еще больше  вы
напугали меня рассказом о смерти  Кости  и  событиях,  связанных  с  до-
норством. Я и вернулась-то потому, что не по-ни-ма-ю, -  произнесла  она
по слогам и едва удержалась от того, чтобы снова не заплакать, -  ничего
не понимаю.
   - Да, - вздохнул я, - ну и положеньице.
   - Что? - тревожно спросила она.
   - Ну нет у меня фактов, чтобы доказать тебе случайность нашей  встре-
чи. Ты все равно не поверишь. - Я помолчал. - Все, что я скажу, останет-
ся словами.
   - А вы попробуйте.
   Это "вы" начинало действовать мне на нервы,  потому  что  произносила
она его совершенно намеренно. Это уже не  было  вчерашним,  уважительным
"вы", хотя и со вчерашним я бы разобрался заново. Но я понимал, что сей-
час за этой дистанцией ей было спокойней.
   - Тебе остается только поверить всему, что я говорил вчера,  и  доба-
вить к этому, что я не знал о ваших с Костей отношениях.
   - Я не верю этому. Костя часто рассказывал о вашей дружбе.
   - Мои знакомые тоже знали о наших отношениях, но так уж у  нас  пове-
лось после одного случая в институте, что ни он, ни я даже не  рассказы-
вали друг другу о своих дамах сердца.
   - Несчастная любовь?
   Я кивнул:
   - В общем, да. Причем мы оба оказались в дураках, но Костя  чуть-чуть
позже.
   Василиса немного успокоилась. Знакомый бриз разогнал тучи, обложившие
небо, и хотя солнце еще не появилось, из сумрака проступила глубокая си-
нева.
   - Допустим, это правда. Но как ты объяснишь нашу встречу?
   Мы снова были на "ты".
   - Вспомни, пожалуйста, все, что я тебе рассказывал. Учти письмо, сны,
звонок, поднявший меня ночью. А сегодня, когда тебя не было, о чем я еще
не знал, я протянул руку и взял книгу "История Древнего Египта" и...
   Василиса напряглась, и я завершил свой спич по-другому:
   - Как ты думаешь, в каком состоянии я нахожусь все это время? Поставь
себя на мое место и представь, что все это правда.
   Она размышляла несколько секунд, потом заключила:
   - Ты прав. Я не могу проверить то, что ты мне рассказал. Я  могла  бы
выгнать тебя, но меня останавливает только одна мысль: тебя вряд ли мог-
ли подослать, потому что я знаю тебя в лицо. Проще было послать незнако-
мого мне человека. И потом, - она замялась, - я  действительно  поверила
тебе.
   Я взял ее за руку и слегка сжал ладонь, поблагодарив  ее  и  успокоив
одновременно.
   - Иди спать, ты очень устала.
   - А ты?
   - К сожалению, смотреть на спящую королеву у меня не будет возможнос-
ти и даже охранять ее я не смогу. - Слабая улыбка появилась в уголках ее
глаз. - У меня есть кое-какие дела. Нужно хотя бы попытаться понять, что
происходит.
   - Может, не стоит?
   - Не могу же я вечно сидеть на твоей шее. А в покое меня не  оставят,
когда бы я ни вынырнул. Я эту публику знаю.
   - По поводу шеи можешь не беспокоиться. Пока ты мне не мешаешь. А по-
том, знаешь, я тоже чувствую перед Костей моральный  долг.  Ведь  мы  не
очень хорошо расстались, и я была у него последней женщиной.  Он  звонил
мне после этого много раз.
   Она замолчала, и мне показалось, что сейчас опять будут слезы, а  они
уже были лишними.
   - Нет-нет. Хватит слез. Это уже от усталости.
   Она молча кивнула и собралась выйти из комнаты, но в дверях останови-
лась и сказала коротко:
   - Возвращайся. Я буду ждать.
   ... На встречу с Самоцветовым я приехал раньше на  целый  час,  чтобы
оценить атмосферу вокруг ресторана. По дороге заехал  в  парикмахерскую,
коротко постригся и превратил себя из шатена в  брюнета.  Что-то  скажет
Василиса, если вообще пустит меня на порог. Выйдя из такси  у  гостиницы
"Ленинградская", я перешел на другую сторону улицы, прошел  в  небольшой
сквер, что тянется здесь вдоль Курской железной дороги, и сел за  столик
под зонтиком. Это была маленькая шашлычная, а ресторан "Золотой дракон",
где мы назначили встречу, располагался через дорогу напротив.
   Ресторан этот я знал хорошо, включая машины, принадлежавшие его  сот-
рудникам и фирмам, находящимся в шестиэтажном здании. Ничего  лишнего  в
ближайшем окружении я не заметил, хотя это еще не говорило  о  том,  что
встреча состоится. Самоцветов мог и не понять звонка. Это было бы  очень
неприятно.
   - Анатолий Петрович просил вас сейчас же идти в сад имени Баумана. Он
ждет вас.
   Я даже не повернул головы, настолько этот шепот показался мне  злове-
щим. Лишь отойдя на несколько шагов, я обернулся. Какой-то бомж  собирал
бутылки и объедки со стола, больше никого  не  было.  Подивившись  такой
конспирации, я двинулся вперед.
   До нового места встречи было семь минут ходьбы,  и  идти  нужно  было
пустынными переулками. Преодолевая их, я  оценил  мозги  Самоцветова:  в
этих переулках я либо заметил бы слежку, либо, что скорее всего, меня бы
взяли люди из танковой дивизии. Ни в том, ни в другом случае  Самоцветов
не подставлялся.
   Пройдя метров сто по Ново-Басманной, я вошел в сад Баумана. Это  один
из старейших парков Москвы, находящийся в самом центре города, но наиме-
нее посещаемый. Когда я попадал сюда, а это было нечасто, мне  казалось,
что я в гостях у какого-то помещика начала прошлого века. И постройки, и
деревья переносили меня во времена декабристов, и мне чудилось, хотя это
и не был Санкт-Петербург, что вот-вот я услышу французскую речь, появят-
ся дамы с зонтиками от солнца  и  возникнет  атмосфера  интеллектуальной
беззаботности.
   Вместо дам с зонтиками я увидел Самоцветова, одиноко  сидящего  перед
открытой концертной площадкой, где выступали только пустые банки  из-под
пива. Оглядевшись еще раз вокруг и не заметив ничего подозрительного,  я
подошел к нему и сел рядом.
   Что они за люди такие, эти спецслужбисты? Хоть бы глянул на меня,  но
ему и этого не надо было. Он спиной знал, что на мне надето, какого цве-
та у меня теперь волосы и за какой моделью солнцезащитных очков я  прячу
свои хитрые глазки. Думаете, он сказал что-нибудь ободряющее или хотя бы
поздоровался - как же.
   - Тебя ищет половина ФСБ, не считая частных служб.
   - А другая половина?
   Надо ж, все-таки заметил мое присутствие.
   - А другая половина тоже ищет, но для других целей.
   - Вот как, - это было интересно, - и зачем же я этой другой  половине
нужен?
   - Слушай меня очень внимательно, парень. Я буду с  тобой  откровенен,
как не был откровенен ни с кем за последние двадцать лет.
   Почему-то мне после этих слов уже стало нехорошо.  Откровенный  фээс-
бэшник - полная аномалия, хуже динозавра на Красной Площади.
   - Я впервые наблюдаю такой грандиозный спектакль, в  центре  которого
каким-то чудом оказался ты. Начну с того, что сегодня ночью мне позвони-
ли и сказали буквально следующее: "Кудрин делает слишком много  репорта-
жей. Надо сократить его эфирное время до минимума". После чего я тут  же
позвонил тебе, а потом стал думать, кто мог позвонить мне. И, знаешь,  к
какому выводу я пришел?
   - Элементарно, - радостно подсказал я,  -  инопланетяне  контролируют
ситуацию вокруг крови. Им нужна наша кровь!
   Но Самоцветов не обратил внимания на мою гениальную догадку,  а  гнул
свое:
   - Мне позвонил Лаврентьев, понимаешь? Сам. А он  не  должен  был  мне
звонить. Я не занимаюсь уборочными работами. Голос-то его я узнал, а вот
почему он позвонил именно мне, понять не мог. А потом до меня дошло:  он
просто ошибся номером. Вот же глупость какая. Человек, который  на  него
работает, в телефонном списке сотрудников стоит сразу же за мной. Вот он
и спутал.
   - А как же вы? Ведь это - утечка.  Вас  могут  начать  контролировать
после этой, хм, ошибки.
   - Может - да, а может - нет. Эти козлы  из-за  своей  самоуверенности
сначала говорят в трубку суть дела, а потом спрашивают, понял ли их тот,
с кем они говорят. Я и ответил, что не понял и ни про какого Кудрина  не
слышал. Трубку после этого положили. А у нас никто не знает,  что  мы  с
тобой знакомы. Звонил я тебе из автомата. Поэтому, если  у  них  и  есть
что-нибудь, то только домыслы. - Он помолчал. - Пока домыслы.  В  общем,
нашей с тобой связью еще надо заниматься, а времени у них нет.
   - Уж не из-за меня ли? - ощутил я внутреннюю значимость своей  персо-
ны.
   - Как ни странно... Знаешь, где-то в Африке есть обычай: муж с  женой
общаются друг с другом через идола, находясь при этом в  одной  комнате.
Такой, понимаешь ли, посредник, помогающий наладить отношения в семье  и
абстрагироваться от субъективного восприятия известных вдоль  и  поперек
людей.
   - Да, вот идолом я еще не был. А его потом, когда мирятся, не  сжига-
ют? Нет?
   - Хватит юродствовать, - оборвал меня Самоцветов, - ты оказался между
двух огней. Сейчас один  большой  человек  пытается  произвести  передел
собственности, и Лаврентьев с Кольским ему мешают, поскольку контролиру-
ют огромные деньги. И нужен был повод, вокруг которого  все  закрутится.
Сначала Костя был то, что надо, но его не уберегли,  и  тут  появляешься
ты, да еще такой прыткий. До сих пор никто не знает, что в письме, кото-
рое по нелепой случайности дошло до тебя. И Лаврентьев с Кольским  очень
его боятся. Другой же стороне нужны и свидетели, и письмо.
   Я молчал. Что ж, сутки еще не закончились. Интересно, архангел Михаил
успеет посетить меня до вечера? Может, и ему я на что сгожусь?
   - Какие предложения? - поинтересовался я.
   - Я не знаю, где ты пропадал, но это мудро. Однако всю жизнь  так  не
проживешь. И момент, связанный с начавшейся  заварухой,  необходимо  ис-
пользовать, чтобы выйти из игры живым.
   - Легко, - не удержался я, - сейчас только дойду до ворот.
   - Все остришь? - Самоцветов даже не улыбнулся.  -  Тебе  надо  встре-
титься с одним человеком.
   - С мужем или женой?
   - С дедушкой.
   О-о, я был в восторге: Самоцветов острил.
   - И лучше это сделать прямо сейчас. Письмо у тебя с собой?
   Изобразив чудовищное недоумение, поверх очков я посмотрел на него.  В
ответ он скривил рот и оправдался:
   - Ладно-ладно. Я знаю, что ты не дурак, но сегодня письмо нам не  по-
мешало бы. Идем.
   Я не стал возражать и направился вслед за ним

   8.
   - Нет, мой Император, я не могу!
   Ветер Небес посмотрел на жреца, охранявшего вход в лабиринт, и отчет-
ливо произнес:
   - А тебя никто не спрашивает, Сухой Лист. Прочь с дороги. - Он  рукой
отодвинул охранника и жестом  предложил  Последнему  Императору  Легенды
пройти в первый грот.
   Жрец бросился вверх по лестнице - побежал докладывать Повелителю  Ан-
гелов о том, что непосвященные проникли в запретную зону.
   Быстрым шагом Император и сопровождавший его Ветер миновали  ряд  не-
больших, совершенно пустых пещер, пока не достигли металлической  двери.
Ветер приставил к скважине универсальный ключ и издал магический звук:
   - ЗЗОННГ!
   Ничего не произошло. Художник в недоумении посмотрел на  ключ,  потом
на Императора. Тот отодвинул его жестом и низким, скрипящим голосом про-
изнес:
   - КХХХУМ!
   Ветер ощутил, как напрягся воздух вокруг, и дверь буквально сорвало с
петель.
   - Ваше Величество в прекрасной форме, - сказал он и сделал шаг к две-
ри.
   - Стой! - Последний Император замер,  вслушиваясь  во  что-то,  потом
произнес: - Неизвестно, что там.
   Художник подумал о возможных ловушках  и  согласился.  Он  перехватил
свой автомат и просунул его в дверной проем - ничего не произошло. Осто-
рожно ступая, превратившись в единый орган  чувств,  Ветер  оказался  на
другой стороне дверного проема. В тот же миг по всему  периметру  пещеры
зажглись гелиевые лампы.
   Художник вздрогнул, а затем огляделся. На стенах он  увидел  роспись,
сделанную, как он подумал, не менее тридцати тысяч  лет  назад.  Картины
изображали технологические ритуалы, явно связанные с  кровью.  В  центре
пещеры стоял саркофаг для переливания и очистки крови. Вдоль стен  тяну-
лось множество приборов, назначения которых Ветер не знал,  но  все  они
были сделаны на последнем научном уровне, из экологически чистых матери-
алов, у которых была одна беда - они быстро выходили из строя и распада-
лись на природные элементы. Но атмосферу их производство не засоряло.
   Ветер заметил, как Последний Император подошел к саркофагу  и  внима-
тельно осмотрел его, затем по соединительным трубам перешел к следующему
прибору, похожему на насос-очиститель, и так, шаг за шагом, осмотрел всю
установку.
   - Мерзавцы, - оценил он увиденное. - Вот настоящий  Переход,  а  там,
наверху, что-то другое.
   - Там ловушка для душ, Последний Император, - донесся голос от двери,
в которую недавно вошли незваные гости.
   - А-а, низкий лжец, - гневно обратился Его Венценосность к Повелителю
Ангелов, - я знал, что там не хватает одного звена.
   - А я всегда знал, что вы проницательны, но...  и  глупы,  -  Главный
Жрец саркастически улыбнулся, и Ветер увидел, что за его спиной стоит не
меньше десяти вооруженных жрецов.
   - КХХХУМ! - швырнул он в сорванную с петель дверь. Та стала на место,
и замок защелкнулся.
   - Ты что? - обернулся к нему Император.
   - Бежим! Они не выпустят нас отсюда!
   - Но ведь я Император!
   - Это не имеет сейчас значения. Точнее, это еще хуже.
   Дверь начали открывать с той стороны теперь уже с помощью ключа.  Им-
ператор снова шикнул на нее, и она  опять  закрылась.  Оглядевшись,  они
увидели единственный оставшийся выход из пещеры и кинулись  туда.  Здесь
не было двери, был только узкий проход.
   Едва начав протискиваться в него, Ветер, продиравшийся вторым,  услы-
шал, что преследователи уже ворвались в комнату.  Через  десять  метров,
ощущая позади дыхание жрецов, он выбрался наружу и в ужасе замер.
   Перед ним дымилось целое озеро крови. Оно  будто  бы  жило  самостоя-
тельной жизнью. Какие-то всплески, водовороты, похлюпывания. Запах смер-
ти проникал в каждую клеточку мозга и тела художника, и его бы стошнило,
если бы тянувшаяся из лаза рука жреца не ткнула его в спину.
   Он схватил Императора, также остолбеневшего от вида почти живой  жид-
кости, и потянул за собой, но натолкнулся на сопротивление. Тот  посмот-
рел на Ветра тяжелым взглядом и сказал:
   - Беги! Я должен немедля наказать предателей, даже если  погибну.  Но
кто-то должен выжить, чтобы рассказать об этом людям.
   Ветер, краем глаза видевший, как первый жрец наконец выбрался из про-
хода, направил на него автомат и произнес "кх". Жрец зашатался и  рухнул
в озеро крови. Художник успокоился:
   - Мы вполне сможем отразить нападение. Ведь проход узкий.
   В то же мгновение  откуда-то  справа  раздались  возбужденные  голоса
преследователей. Они шли по тайным проходам.
   - Беги! - повторил Последний Император и крепко сжал свое оружие.
   Ветер потянулся к своему покровителю, и они обнялись. Затем,  уже  не
глядя на Императора, он побежал  в  противоположную  от  преследователей
сторону по узкому помосту, огибающему пещеру вдоль стен.
   Позади раздались магические восклицания и голос Главного Жреца:
   - Императора брать живым! Художника убить!
   Ветер едва успел спрятаться за какую-то статую, как та рухнула,  под-
кошенная выстрелами. Одновременно с ее падением в стене открылся  потай-
ной ход. Художник прыгнул туда и лихорадочно стал дергать другое  извая-
ние, стоявшее по другую сторону порога. С тяжелым скрипом каменный  идол
повернулся, и тяжелая плита медленно закрыла  вход.  Оторвав  от  своего
шелкового плаща кусок ткани, беглец заклинил статую. Теперь он мог наде-
яться, что через эту дверь его преследовать не смогут.
   Художник оказался в длинном, слабо освещенном  коридоре.  Добежав  до
первого из ответвлений, он сунулся в него, но увидел  перед  собой  реку
крови, которая, видимо, питала озеро внизу. Совершив пару таких же попы-
ток, он убедился, что цель этого коридора - доступ к кровеносному  сосу-
ду, соединяющему Цех Реинкарнации и озеро крови.
   Еще через минуту он понял, что коридор поднимается, из чего  следова-
ло, что и сам он приближается к поверхности. Где-то далеко позади он ус-
лышал крики преследователей. Сердце рвалось наружу, а из головы не выхо-
дил Император и озеро.
   Наконец он вырвался из коридора. Перед ним стоял Главный Алтарь - со-
оружение, воздвигнутое в центре Цеха Реинкарнации, внутри которого  было
несколько саркофагов. Здесь сотни людей ежедневно находили свое  послед-
нее пристанище. Путем множества сложных операций душу человека отправля-
ли в путешествие по двухмерному пространству, а его  кровь,  как  теперь
понимал Ветер, отделялась для каких-то других целей. Впрочем, что проис-
ходило в дальнейшем с душой, тоже было неизвестно.
   Два жреца - помощники Повелителя Ангелов - остолбенели, увидев