лежал
Саймон.  Эск  какое-то  время  смотрела  на  него,  затем  подняла  глаза  и
вгляделась в замерший воздух, после чего перевела взгляд на посох. У  посоха
был весьма самодовольный вид.
   Вдали послышались голоса и торопливые шаги.
   В  ладонь  Эск  мягко  скользнула  рука,  похожая  на  маленькую  кожаную
перчатку, И голос за ее спиной очень тихо произнес:
   - У-ук.
   Она  повернулась  и  увидела   перед   собой   доброе,   вытянутое   лицо
библиотекаря. Он выразительным жестом приложил палец  к  губам  и  осторожно
потянул ее за руку.
   - Я его убила, - прошептала она. Библиотекарь  покачал  головой  и  снова
потянул Эск за собой.
   - У-ук, - объяснил он. - У-ук. Он увлек упирающуюся Эск в боковой  проход
в лабиринте древних полок. Не прошло и пары секунд, как из-за угла  вылетела
группа старших волшебников, привлеченных исходившим отсюда шумом.
   - Книги опять подрались...
   - О нет! Нам понадобятся века, чтобы снова отловить все  заклинания.  Они
умеют находить места, где прятаться...
   - Кто это тут на полу? Наступила тишина.
   - Он без сознания. Судя по всему, на него упала полка.
   - Кто это?
   - Тот новый парнишка. Ну, о котором говорят, что у него есть мозги.
   - Упади эта полка чуть левее, мы могли бы убедиться в этом сами.
   - Вы двое, отнесите его в лазарет. А вы начинайте сгонять книги  в  кучу.
Куда  запропастился  проклятый  библиотекарь?  Ему  следовало  бы  сто   раз
подумать, прежде чем накапливать здесь Критическую Массу.
   Эск искоса взглянула  на  орангутана.  Тот  в  ответ  пошевелил  бровями,
вытащил с полки рядом с собой пыльный том заклинаний для  садоводов,  выудил
из находящегося за ним тайника мягкий  коричневый  банан  и  съел  фрукт  со
спокойным  наслаждением  обезьяны,  точно  знающей,  что  все  эти  проблемы
касаются исключительно людей.
   Эск посмотрела на посох у себя в руке, и ее губы сжались в тонкую  линию.
Она знала, что она здесь ни причем.  Посох  сам  бросился  на  Саймона,  тая
убийство в своей сердцевине.

   Саймон лежал на жесткой кровати в  узкой  комнате.  Его  лоб  был  накрыт
намоченным в холодной воде и сложенным втрое полотенцем.
   - Сколько он тут? - спросил Напролоум.
   Тритл пожал плечами.
   - Три дня.
   - И ни разу не пришел в себя?
   - Нет.
   Напролоум тяжело опустился на край кровати  и  устало  потер  переносицу.
Саймон никогда не отличался особенно здоровым  видом,  но  сейчас  его  лицо
страшно осунулось.
   -  Такой  блестящий  ум...  -  заметил  Напролоум.   -   Его   объяснение
фундаментальных принципов магии и материи - нечто потрясающее.
   Тритл кивнул.
   - А как легко он впитывает знания... - продолжал Напролоум. - Я всю жизнь
был практикующим волшебником, но магию так до конца и не понимал, пока он не
объяснил мне ее. Так логично. Так, э-э, очевидно.
   - Все так говорят, - мрачно отозвался Тритл. - Говорят,  это  все  равно,
что у тебя с глаз сняли повязку и ты впервые увидел свет солнца.
   - Ага, - подтвердил Напролоум. - Из  таких,  как  он,  выходят  настоящие
чудесники, это точно. Ты был прав, что привез его сюда.
   Они задумчиво замолчали.
   - Вот только... - начал Тритл.
   - Только что?
   - Только что  именно  ты  понял?  -  договорил  Тритл.  -  Вот  что  меня
беспокоит. Ну, ты можешь объяснить понятое тобой?
   - Что объяснить? - лицо Напролоума озабоченно вытянулось.
   - То, о чем он постоянно рассуждает, - настаивал Тритл с ноткой  отчаяния
в голосе. - Да, я знаю, он все говорит правильно. Но о чем он говорит?
   Какое-то время Напролоум смотрел на него, открыв рот,  после  чего  начал
объяснять:
   - О, это очень просто. Видишь ли, магия  заполняет  Вселенную,  и  каждый
раз, когда Вселенная изменяется, то есть нет, каждый раз, когда мы прибегаем
к  помощи  магии,  Вселенная  изменяется,  причем   во   всех   направлениях
одновременно, понимаешь, и... - Он  неопределенно  помахал  руками,  пытаясь
разглядеть в глазах Тритла хоть искру понимания. -  Другими  словами,  любой
сгусток материи, например апельсин, мир или... или...
   - ...крокодил, - подсказал Тритл.
   -Да, крокодил... что угодно... в своей основе имеет форму морковки.
   - Этого я что-то не припоминаю, - перебил Тритл.
   - Я уверен, что он выразился именно так, - возразил Напролоум,  обливаясь
потом.
   - Нет, лично я помню тот кусок,  где  он  вроде  как  намекал,  что  если
достаточно долго идти в каком-либо направлении, то рано или  поздно  увидишь
свой затылок, - не сдавался Тритл.
   - Он точно имел в виду твой затылок, а не чей-то чужой?
   Тритл немного подумал.
   - Я положительно уверен, что он  сказал  "свой  собственный  затылок",  -
заявил он. - По-моему, он утверждал, что может это доказать.
   В воцарившемся молчании они обдумали это высказывание.
   Наконец Напролоум снова заговорил - очень медленно и осторожно:
   - Я смотрю на это так. Перед тем как услышать его рассуждения, я был  как
все остальные. Ну, понимаешь, что я имею в виду? Меня смущали  и  сбивали  с
толку всякие мелочи жизни. Но теперь, - он оживился, - несмотря на то, что я
по-прежнему смущен и растерян,  это  происходит  на  гораздо  более  высоком
уровне, и, по крайней мере,  я  знаю,  что  меня  озадачивают  действительно
фундаментальные и важные явления Вселенной.
   Тритл кивнул.
   - Я, конечно, не рассматривал это с подобной точки  зрения,  -  признался
он, - но ты абсолютно прав. Поистине он  раздвинул  границы  невежества.  Во
Вселенной столько неведомых нам вещей.
   Некоторое время оба наслаждались  ощущением  странного  тепла,  вызванным
мыслью, что они гораздо  более  невежественны,  чем  обыкновенные  смертные,
которым неведомы только самые заурядные вещи.
   - Я надеюсь, что с ним ничего не случилось, - снова  заговорил  Тритл.  -
Температура пришла в норму, но, создается такое впечатление, что  он  просто
не хочет просыпаться.
   Две служанки внесли в комнату тазик с водой и свежие полотенца.  Одна  из
них держала еще и довольно потрепанную метлу. Они начали менять  на  кровати
больного мокрые от пота простыни,  и  оба  волшебника  удалились,  продолжая
обсуждать широкие горизонты незнания, открытые миру гением Саймона.
   Матушка подождала, когда их шаги  затихнут  вдали,  и  сорвала  с  головы
платок.
   - Черт бы его побрал. Эск, покарауль у двери.
   Она убрала полотенце  и  прикоснулась  рукой  ко  лбу  Саймона,  проверяя
температуру.
   - Спасибо, что пришла, - сказала Эск. - Ведь у тебя сейчас столько дел...
   - Гм-м.
   Матушка поджала губы, приподняла веки Саймона и нащупала пульс.  Приложив
ухо к его похожей на ксилофон груди, она  послушала  сердце  и  на  какое-то
время замерла, исследуя его сознание. Ее брови нахмурились.
   - Что-нибудь не так? - с беспокойством осведомилась Эск.
   Матушка посмотрела на каменные стены.
   - Черт бы подрал это заведение. Здесь не место больным.
   - Да, но с ним все в порядке?
   - Что? - Матушка, вздрогнув, оторвалась  от  своих  мыслей.  -  О-о.  Да.
Возможно. Где бы он ни был.
   Эск недоуменно перевела взгляд на тело Саймона.
   - Никого нет дома, - объяснила матушка.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Вы только послушайте этого ребенка!  -  воскликнула  старая  ведьма.  -
Можно подумать, я ее ничему  не  учила.  Его  сознание  Странствует.  Саймон
сейчас находится Вне Себя.
   С чувством, которое граничило  с  восхищением,  она  посмотрела  на  тело
молодого волшебника и добавила:
   - По правде говоря,  это  совершенно  удивительно.  Я  еще  не  встречала
волшебника, который умел бы Заимствовать.
   Она повернулась к Эск, чьи губы образовали полную ужаса букву "О".
   - Помню, когда  я  была  еще  девчонкой,  старая  бабка  Аннапль  ушла  в
Странствие. Слишком увлеклась пребыванием в теле  лисицы.  Прошло  несколько
дней, прежде чем мы ее нашли. И ты еще... Я бы ни за что не  отыскала  тебя,
если бы не твой посох... Кстати, девочка, куда ты его подевала?
   - Он ударил Саймона, - пробормотала Эск. - Попытался убить его. Я бросила
посох в реку.
   - Не очень-то вежливо ты поступила с ним, после того  как  он  спас  тебе
жизнь, - упрекнула ее матушка.
   - Ударив Саймона, он спас мне жизнь?
   - Неужели ты не поняла? Саймон призывал этих... этих Тварей.
   - Неправда!
   Матушка посмотрела в негодующие глаза Эск. "Я ее потеряла, - пришла ей  в
голову мысль. -  Три  года  работы  псу  под  хвост.  Она  не  сможет  стать
волшебником, но могла бы быть отличной ведьмой".
   - И почему же это неправда, госпожа Всезнайка? - поинтересовалась она.
   - Он не стал бы делать ничего подобного. - Эск готова была  расплакаться.
- Я слышала, как он говорит, он... в общем, в нем  нет  зла,  он  потрясающе
умный, он почти понимает, как все работает, он...
   - Полагаю, он очень хороший паренек, - мрачно перебила ее  матушка.  -  Я
ведь не утверждала, что он черный волшебник.
   - Эти Твари ужасные! - всхлипывала Эск. -  Он  не  станет  призывать  их,
наоборот, он стремится к тому, чем они не являются, а ты злая старая...
   Пощечина вышла звонкой, как  удар  гонга.  Эск,  побелев  от  потрясения,
отшатнулась. Матушка осталась стоять с поднятой рукой. Ее била дрожь.
   Она однажды шлепнула Эск - это был  шлепок,  который  получает  младенец,
когда его вводят  в  этот  мир,  и  который  дает  новорожденному  примерное
представление о том, чего следует ждать от жизни. Но тот раз  был  первым  и
последним. За три года, прожитых под одной крышей, представлялось достаточно
поводов - когда Эск забывала на плите молоко и оно убегало или когда девочка
легкомысленно оставляла коз без воды, - но резкое слово или еще более резкое
молчание, как правило, действовали куда сильнее и не оставляли синяков.
   Матушка крепко сжала плечи Эск и заглянула ей в глаза.
   - Послушай меня. Разве я не говорила  тебе,  что,  пользуясь  магией,  ты
должна идти по этому миру, как нож сквозь воду? Говорила или нет?
   Эск, окаменевшая от страха, точно загнанный  в  угол  кролик,  машинально
кивнула.
   - Ты думала, это просто причуды старой  матушки?  Но  дело  в  том,  что,
прибегая к магии, ты привлекаешь к себе внимание. Их внимание. Они все время
наблюдают за нашим миром. Сознание обычных людей для Них -  размытое  пятно,
Они его не видят, но сознание мага выделяется среди прочих.  Понимаешь,  оно
для Них наподобие маяка. И привлекает не тьма, а свет, свет, создающий тени!
   - Но... но... почему Они интересуются нами? Ч-что Им нужно?
   - Жизнь и форма.
   Матушка обмякла и отпустила плечи Эск.
   - На самом деле Они очень несчастны, - сказала она. - У Них нет ни жизни,
ни формы - им приходится довольствоваться тем, что можно украсть. Им так  же
не выжить в нашем мире, как рыбе не выжить в  огне,  но  это  не  мешает  Им
пытаться. И Они достаточно умны, чтобы ненавидеть нас за то, что мы живые.
   Эск вздрогнула. Ей припомнилось прикосновение холодного зернистого песка.
   - Но что Они такое? Я всегда думала, что Они  всего  лишь...  всего  лишь
вроде демонов.
   - На самом деле этого никто не знает. Они просто  Твари  из  Подземельных
Измерений, расположенных вне нашей Вселенной, вот и все. Создания, живущие в
тени.
   Она повернулась к распростертому телу Саймона.
   - А у тебя нет никаких мыслей по поводу того, где он может  быть?  -  Она
проницательно посмотрела на Эск.  -  Надеюсь,  он  не  летает  где-нибудь  с
морскими чайками?
   Эск покачала головой.
   - Ага, - согласилась матушка. - Так я и думала. Он у Них, да.
   Это было скорее утверждение, чем вопрос, но Эск на всякий случай кивнула.
На лице ее застыло страдание.
   - Ты ни в чем не виновата, - утешила ее матушка. - Его  разум  открыл  Им
брешь, и, когда он потерял сознание, Они забрали его с собой. Вот только...
   Она побарабанила пальцами по спинке кровати и вроде бы пришла к какому-то
решению.
   - Кто тут самый главный волшебник? - осведомилась она.
   - Э-э, господин Напролоум, - ответила Эск. - Он аркканцлер. Один из  тех,
что были здесь.
   - Толстый или похожий на струйку уксуса?
   Эск с трудом оторвала глаза от завернутого в холодную простыню Саймона  и
услышала свои слова:
   - На самом деле он волшебник Восьмого уровня и тридцатитрехградусный маг.
   - Хочешь сказать, что он  все  время  ходит  согнувшись?  -  переспросила
матушка. -  Поболтавшись  вокруг  волшебников,  ты  начала  воспринимать  их
всерьез, дитя мое. Они просят величать себя господин Главный  тот,  господин
Верховный этот, - это входит в условия игры. Даже маги  этим  занимаются,  а
уж, казалось бы, у них, по крайней мере, должно  быть  побольше  мозгов.  Но
нет, они ходят и заявляют повсюду, что они - Самые-Самые-Самые.  Ладно,  где
этот Верховный Какеготам?
   - Они, должно быть, обедают в Главном зале, - ответила Эск. - Значит,  он
может вернуть Саймона?
   - В этом-то вся и загвоздка, - призналась матушка.  -  Смею  сказать,  мы
легко можем вернуть нечто, что будет ходить  и  разговаривать,  как  обычный
человек. А вот будет ли это Саймон - совсем другой вопрос, - она  встала.  -
Пошли в твой Главный зал. Нам нельзя терять времени.
   - Э-э, женщин туда не пускают, - предупредила Эск.
   Матушка остановилась в дверях. Ее  плечи  приподнялись,  и  она  медленно
повернулась.
   - Что ты сказала? Неужели мои старые уши обманули меня? И не говори,  что
это так, потому что это не так.
   - Прости, - отозвалась Эск. - Сила привычки.
   - Вижу, у тебя появились заниженные  представления  о  своей  персоне,  -
холодно отметила Матушка. - Найди кого-нибудь  присмотреть  за  парнишкой  и
пойдем поглядим, что такого главного есть в этом зале, если я даже  не  могу
сунуть туда свой нос.
   Вот так все и вышло. Только профессорско-преподавательский и студенческий
состав  Незримого  Университета  принялся  вкушать  обед  в   вышеупомянутом
почтенном зале, как большие двери  с  драматическим  эффектом  распахнулись.
Правда, драматизм был слегка подпорчен тем, что одна из створок отскочила от
официанта и  ударила  матушку  по  щиколотке.  Поэтому,  вместо  того  чтобы
решительно прошагать по выложенному черно-белыми  квадратами  полу,  матушка
была вынуждена наполовину прыгать, наполовину хромать. Но  она,  по  крайней
мере, надеялась, что прыгает с достоинством.
   Эск  семенила  следом,  всем  телом  ощущая  сотни  устремленных  на  них
взглядов.
   Гул голосов и стук посуды постепенно  стихли.  Пара  стульев  отлетела  в
сторону. Эск увидела в дальнем конце зала старших  волшебников,  сидящих  за
огромным столом, который  висел  в  нескольких  футах  от  пола.  Волшебники
изумленно уставились на двух вошедших женщин.
   Один из магов среднего уровня - Эск узнала в нем преподавателя прикладной
астрологии - бросился к ним, размахивая руками.
   - Нет-нет-нет, - кричал он. - Вы ошиблись дверью. Вам придется уйти.
   - Не обращайте на меня внимания, - спокойно  отозвалась  матушка,  обходя
его стороной.
   - Нет-нет, это противоречит всем традициям, вам придется немедленно уйти.
Дамам сюда вход воспрещен!
   - Я не дама, я  ведьма,  -  парировала  матушка  и,  обернувшись  к  Эск,
спросила: - Он очень важное лицо?
   - Не думаю, - ответила Эск.
   -  Тогда  ладно,  -  матушка  повернулась  обратно  к  преподавателю.   -
Пожалуйста, найдите мне какого-нибудь влиятельного волшебника. И побыстрее.
   Эск постучала ее по  спине.  Один  или  два  волшебника,  сохранившие,  в
отличие от остальных, присутствие духа, успели шустро выскользнуть за дверь.
Спустя пару секунд в зал ворвались несколько привратников. Дюжие мужики  под
одобрительные выкрики и кошачьи вопли  студентов  угрожающе  надвигались  на
непрошеных посетительниц.  Эск  не  питала  особых  чувств  к  привратникам,
которые  вели  обособленную  жизнь  в  своих  сторожках,  но  сейчас  в  ней
проснулось сострадание к ним.
   Двое громил протянули волосатые лапищи и схватили матушку  за  плечи.  Ее
рука исчезла за спиной и произвела какое-то быстрое движение,  в  результате
которого привратники тут же отцепились и заковыляли прочь, ругаясь и зажимая
ладонями поврежденные места.
   - Шляпная булавка, - объяснила матушка  и,  схватив  Эск,  устремилась  к
почетному столу, одаривая свирепым взглядом каждого, кто выглядел  способным
встать у нее на пути.
   Студенты  помоложе,  смекнувшие,  что   можно   вовсю   повеселиться   на
дармовщинку, топали ногами, аплодировали, барабанили  тарелками  по  длинным
столам. Почетный стол со стуком опустился  на  выложенный  плитками  пол,  и
старшие волшебники торопливо выстроились за спиной Напролоума,  который  тем
временем пытался собрать остатки своего достоинства.  Это  ему  не  удалось.
Очень трудно выглядеть внушительно, когда за ваш воротник заткнута салфетка.
   Он поднял руки, требуя тишины, и зал застыл, ожидая, пока матушка  и  Эск
подойдут к возвышению. Матушка заинтересованно разглядывала древние  картины
и статуи, изображающие давно ушедших из жизни магов.
   - А это что за типы? - спросила она уголком рта.
   - Раньше они были главными волшебниками, - шепнула в ответ Эск.
   - Такое впечатление, словно все они, как один, страдали запором. Ни  разу
не встречала волшебника с нормальным пищеварением, - заметила матушка.
   - Да уж, чистить их отхожие места - сущее наказание, - подтвердила Эск.
   Ноги Напролоума были широко расставлены, руки скрещены на груди, а  живот
выпирал, точно склон для начинающих горнолыжников. Сам он  вследствие  этого
замер в позе, которая обычно ассоциируется с Генрихом VIII, но  может  также
приписываться либо Генриху IX, либо Генриху X.
   - Ну? - вопросил он. - И что означает это безобразие?
   - А он - важная персона? - осведомилась матушка у Эск.
   -  Я,  мадам,  -  аркканцлер!  И  так  уж  вышло,   что   руковожу   этим
Университетом! Тогда как вы, мадам, вступили на крайне  опасную  территорию.
Предупреждаю вас, что... прекратите так смотреть на меня!
   Напролоум неуверенно отступил, защищаясь поднятыми руками от  матушкиного
взгляда. Толпившиеся за ним волшебники разбежались,  переворачивая  столы  и
спеша скрыться из поля зрения сумасшедшей ведьмы.
   Глаза матушки изменились.
   Эск никогда не видела их такими. Они стали абсолютно  серебряными,  точно
маленькие круглые зеркальца, и  отражали  все,  что  видели.  Напролоум  был
бесконечно малой точкой в их глубине - рот раскрыт, тоненькие,  как  спички,
руки отчаянно машут.
   Спина аркканцлера наткнулась  на  колонну,  и  это  столкновение  привело
волшебника в чувство. Он раздраженно потряс головой, сложил ладонь  чашечкой
и послал в сторону ведьмы быструю, как молния, струю белого огня.
   Матушка, не сводя с него сверкающих глаз, подняла  руку  и  отбила  пламя
вверх. Раздался взрыв, и с потолка посыпались куски черепицы.
   Глаза матушки расширились.
   Напролоум исчез. На том месте, где он стоял, свернулась кольцом  огромная
змея, готовящаяся нанести удар.
   Матушка исчезла. На том месте, где она стояла, появилась большая плетеная
корзина.
   Змея превратилась в гигантскую рептилию" вышедшую из тумана времен.
   Корзина  превратилась  в  снежную  метель  Ледяных  Великанов  и  покрыла
ворочающееся чудовище коркой льда.
   Рептилия обернулась саблезубым тигром, приникшим к полу перед прыжком.
   Ветер обернулся ямой с булькающей смолой.
   Тигр ухитрился стать орлом, поднявшим крылья, чтобы взлететь.
   Яма со смолой стала украшенным кисточкой колпачком.
   Затем,  по  мере  того  как  одно  воплощение  сменялось  другим,  образы
замелькали  со  страшной  скоростью.  По  залу  плясали  разноцветные  тени.
Откуда-то подул магический ветер. Густой и маслянистый, он срывал с бород  и
пальцев октариновые искры. В центре бури находились матушка  и  Напролоум  -
сверкающие статуи посреди сталкивающихся картин.
   Эск протерла слезящиеся глаза.  И  вдруг  до  ее  ушей  донесся  высокий,
тонкий, еле слышный звук.
   Она уже слышала его раньше, на холодной равнине  -  деловитое  щебетание,
гу