на  этом  последнем
бастионе тепла и света.
   - Я прыгаю! - закричал Грэн, вскакивая.
   Его глаза стали дикими, и Яттмур не поняла,  сказал  это  Грэн  или  же
морэл. Она обхватила руками его колени и закричала, что он разобьется.  Он
поднял палку, чтобы ударить ее, и  замер  -  сталкер,  не  останавливаясь,
перевалил через вершину холма и начал спуск по неосвещенному склону.
   Еще какое-то мгновение солнце светило им. Перед ними промелькнули  мир,
окрашенный золотом, море черной листвы, еще один сталкер, идущий слева  от
них. А затем все это закрыл поднявшийся холм, и их окутал  мир  ночи.  Они
закричали - все одновременно, но крик их  поглотили  окружавшие  невидимые
просторы.
   Яттмур казалось, что произошла одна-единственная перемена: из жизни они
шагнули в смерть. Не  говоря  ни  слова,  она  уткнулась  лицом  в  мягкий
волосатый бок сидевшего рядом тамми.
   Ухватившись за то, что сказал ему морэл, Грэн произнес:
   - В этом мире одна его часть всегда повернута к  солнцу;  мы  двигаемся
туда, где все время ночь, - туда, где вечная тьма.
   Зубы  его  стучали.  Яттмур  прикоснулась  к  Грану,  открыла  глаза  и
посмотрела ему в лицо. В темноте на нее смотрело лицо призрака, но тем  не
менее она почувствовала себя лучше. Грэн обнял девушку и прижался щекой  к
ее лицу.



21

   Земля была  густо  усеяна  камнями  и  обломками  скал.  Все  это  было
принесено сюда древней рекой, которой больше  не  существовало;  русло  ее
пролегало в долине. Они по-прежнему шли над землей, над которой ничего  не
росло.
   - Давайте умрем! - простонал один из Рыбаков. - Это так ужасно - жить в
стране смерти. Сделай,  чтобы  все  было  правильно,  о,  Великий  пастух.
Воспользуйся своим маленьким безжалостным мечом. Позволь нам покинуть  эту
бесконечную страну смерти!
   - О, холод обжигает нас! - запричитали тамми хором.
   Грэн  не  обратил  внимания  на  их  стоны.  Когда  же,  наконец,   они
окончательно надоели  ему,  и  он  поднял  палку,  чтобы  побить  их,  его
остановила Яттмур.
   - Они ведь совершенно правы. Я бы тоже поплакала вместе с ними,  потому
что скоро мы все умрем. Мир кончился, Грэн. Здесь властвует только смерть.
   - Может быть, мы  несвободны  сейчас.  Но  ведь  сталкеры-то  абсолютно
свободны. Они не пойдут навстречу своей смерти. Ты превращаешься в  тамми,
женщина!
   Немного помолчав, Яттмур ответила:
   - Я хочу тепла, а не упреков. Я чувствую смертельную слабость.
   Она говорила, не зная, что слабость, которую она приняла за смерть,  на
самом деле была новой жизнью. Грэн не отреагировал.
   Сталкер шел вперед.  Убаюканная  причитаниями  тамми,  Яттмур  заснула.
Первый раз она проснулась от холода: плач прекратился; вокруг  все  спали.
Второй раз она проснулась и услышала, как  плачет  Грэн.  Но,  находясь  в
состоянии апатии, она вновь погрузилась в беспокойный сон.
   Открыв глаза в очередной раз, она  мгновенно  проснулась.  Прямо  перед
ними, в зловещем сумраке висела бесформенная красная масса. Испугавшись, и
в то же время надеясь на что-то, Яттмур затрясла Грэна за плечо.
   - Смотри, Грэн! - закричала она, показывая вперед. - Там что-то  горит!
Куда мы идем?
   Сталкер пошел быстрее, словно увидев конечную цель своего пути.
   В  окружающей  темноте  совершенно  невозможно  было   разобрать,   что
находится впереди. Долгое время им приходилось пристально  вглядываться  в
темноту, прежде чем они увидели,  куда  они  движутся.  Прямо  перед  ними
начинался горный кряж. И, по мере того, как сталкер поднимался вверх,  они
рассмотрели все, что находилось позади него. Вдалеке  возвышалась  гора  с
тройной вершиной. Именно она светилась красным.
   Сталкер достиг вершины  кряжа,  и  люди  увидели  гору  уже  полностью.
Незабываемое зрелище!
   Посреди  пустыни  возвышалась  гора  -  высокая  и  величественная.  Ее
основание растворялось во мгле; а вершины так высоко уходили в  небо,  что
их освещало солнце, и они светились розовым теплом и  отбрасывали  свет  к
подножию, сокрытому во мраке.
   Взяв Яттмур за руку, Грэн молча показал в сторону. Другие сталкеры  шли
путем, который они только  что  преодолели.  Их  холодные  мрачные  фигуры
вносили элемент жизни в этот мир безмолвия и одиночества.
   Яттмур разбудила тамми, чтобы они тоже посмотрели. Три толстых существа
схватились за руки и уставились на гору.
   - О, глаза видят хорошее, - вздохнули они.
   - Очень хорошее, - подтвердила Яттмур.
   - О, очень хорошее! Этот большой  кусок  дня,  этот  холм,  выросший  в
стране ночи и смерти! Это теплое солнце! Здесь будет наш дом!
   - Может быть, - согласилась  она,  хотя  уже  предвидела  трудности,  о
существовании которых не подозревали тамми.
   Они поднимались. Становилось светлее. Наконец  люди  пересекли  границу
света и тени.  И  вновь  для  них  засветило  благословенное  солнце.  Они
смотрели на него до тех пор, пока глазам не  стало  больно.  Темно-красное
солнце имело форму лимона. Оно пылало над изорванным  горизонтом,  освещая
панораму ночи.
   Разбитый острыми скалами, торчащими из темноты,  на  великое  множество
лучей, солнечный свет рисовал золотой узор, красота которого поражала.
   Не  обращая  внимания  на  эти  красоты,  сталкер   продолжал   подъем,
поскрипывая  ногами  при  каждом  шаге.  Наконец  он   вошел   в   низину,
расположенную почти посередине двух вершин, и остановился.
   - О, боги! - воскликнул Грэн. - Я думаю, что он не понесет нас дальше.
   Тамми радостно закричали, но Яттмур тревожно посмотрела по сторонам.
   - Как мы сойдем на землю, если сталкер не опустился. Что сказал  морэл?
- спросила она.
   - Мы должны слезть, - сказал Грэн, подумав и убедившись, что сталкер не
проявляет признаков движения.
   - Тогда ты слазь первый, а я посмотрю. От холода, и от того, что мы все
время лежали, мои руки и ноги превратились в негнущиеся палки.
   Презрительно глядя на Яттмур, Грэн встал и потянулся.  Затем  посмотрел
по сторонам. Слезть без веревки, которой у них не было, невозможно.  Кроме
того, бугристые коробочки лишали их шанса  спуститься  на  ноги  сталкера.
Грэн сел и уставился в темноту.
   - Морэл советует нам ждать, -  сказал  он  и  обнял  Яттмур  за  плечи,
стыдясь собственного бессилия.
   Они ждали. Ели пищу, которая уже начала покрываться плесенью. Когда  им
хотелось спать - спали. Просыпаясь, они видели, что ничего  не  изменилось
вокруг, только на склонах появилось еще несколько сталкеров.
   Люди беспомощно  лежали  и  наблюдали,  как  высоко  над  ними  в  небе
собираются тучи.
   Пошел снег. Мокрые, тяжелые снежинки.  Пять  человек  улеглись  плотной
кучкой, подставив снегу спины. Под ними дрожал сталкер.  Постепенно  дрожь
сменилась резкими колебаниями.  Ноги  сталкера  неглубоко  провалились  во
влажную землю; сделавшись мягкими от  пропитавшей  их  влаги,  они  начали
сгибаться.  Сталкер  становился  все  более  кривоногим.  Во  мгле  другие
сталкеры, не имеющие дополнительного веса, повторяли  его  движения.  Ноги
сталкера уходили все дальше в стороны, а тело оседало все ниже.
   И вдруг, истертые бесчисленными милями пройденного пути  и  разрушенные
влагой, суставы достигли своего предела прочности и раскололись. Все шесть
ног разлетелись в стороны, а тело упало на сырую  землю.  В  момент  удара
шесть коробочек, составлявших его, взорвались, разбрасывая семена.
   Эта  промокшая,  присыпанная  снегом   развалина   одновременно   стала
окончанием и началом  путешествия  сталкера.  Вынужденный,  как  и  другие
растения, решать проблему перенаселения в мире  теплицы,  он  сделал  это,
уйдя в царство холода, находящееся за линией времени, -  там,  где  растут
джунгли.
   Здесь, на этих склонах, в зоне сумерек, у сталкеров проходила одна фаза
их бесконечного цикла жизни. Многие из разбросанных семян пустят ростки, а
со временем - превратятся в маленьких выносливых кролпов,  часть  которых,
отважно преодолев тысячи препятствий, наконец найдет по-настоящему  теплый
и  светлый  мир.  Там  они  пустят  корни,  расцветут  и  продолжат   свое
растительное существование.
   Коробочки  развалились,  людей  разбросало  в  разные  стороны,  и  они
попадали в грязь. Снег был настолько густым, а тучи - такими черными,  что
они с трудом различали друг друга, тем  более  что  сами  они  тоже  стали
белыми от окутавшего их снега.
   Яттмур переживала за тамми. Ей хотелось  собрать  их  прежде,  чем  они
потеряются. Увидев в темноте перед собой неясные  очертания,  напоминающие
человеческую фигуру, она побежала вперед и схватила ее. С рычанием  к  ней
обернулось чужое лицо; она увидела  желтые  зубы  и  горящие  глаза.  И  в
следующую секунду существо исчезло во мраке.
   Первое доказательство того, что на горе они были не одни.
   - Яттмур! - кричал Грэн. - Тамми все здесь! Где ты?
   Перепуганная, она подбежала к нему.
   - Здесь что-то есть. Белое существо, совершен  но  дикое,  с  зубами  и
большими ушами!
   Тамми кричали что-то о духах тьмы и смерти, а Грэн и Яттмур смотрели по
сторонам.
   - Да разве тут  что-нибудь  увидишь?  -  засомневался  Грэн,  прикрывая
руками лицо от снега.
   Они стояли, прижавшись друг к другу и приготовив ножи. Снег  перешел  в
дождь и вдруг прекратился. Грэн и Яттмур  увидели  цепочку  из  двенадцати
белых существ, которые переходили на темную сторону  горы.  За  собой  они
тянули нечто, похожее на сани, груженные мешками. Из одного  мешка  выпало
несколько семян сталкера.
   Сквозь облака пробился луч солнечного света. Как будто испугавшись его,
существа пошли быстрее и исчезли из виду.
   Грэн и Яттмур посмотрели друг на друга.
   - Это люди? - спросил Грэн.
   Яттмур пожала плечами. Она не  знала,  что  значит  -  быть  человеком.
Тамми, которые валялись в грязи и стонали, - они - люди? Или Грэн, ставший
настолько непредсказуемым, что, казалось, морэл полностью  овладел  им,  -
можно ли сказать, что он, как раньше, человек?
   Столько  загадок,  большинство  из  которых  она  даже  не  смогла   бы
сформулировать. Какие уж тут ответы...
   Но их тела  уже  ощущали  тепло  солнечного  света.  Небо  переливалось
свинцом и золотом. Над ними, в горе, виднелись пещеры.  Они  пойдут  туда,
разведут огонь и смогут спать в тепле. И - выживут.
   Отбросив с лица волосы, она стала медленно  подниматься  по  склону.  И
хотя идти было тяжело, а на сердце - неспокойно, она знала, что  остальные
последуют за ней.



22

   Жизнь на горе была терпимой, иногда - даже более, чем терпимой,  ибо  у
человека есть особый дар: он умеет радоваться жизни.
   Окружавшая их природа была столь  огромна  и  величественна,  что  люди
ощущали себя маленькими, ничего не значащими  существами.  Природа  играла
главную  роль  в  поставленном  ею  же  грандиозном   спектакле   и   мало
интересовалась людьми, которые влачили свое жалкое существование и грязи и
снегу, под низким томным небом.
   И хотя день и ночь больше не сменяли  друг  друга,  происходили  другие
события, говорившие о том, что время движется. Стали  частыми  ураганы,  а
температура воздуха упала. Холодный, а временами такой нестерпимо  горячий
дождь вынуждал людей прятаться в пещере.
   Грэн помрачнел  еще  больше:  морэл  все  сильнее  подчинял  его  волю.
Убедившись в  том,  что  именно  он  является  виновником  того,  что  они
оказались в тупике, морэл захандрил. Угнетаемый  мыслью  о  том,  что  ему
нужно  размножаться,  он  почти  лишил  Грэна   возможности   общаться   с
попутчиками.
   Третье событие знаменовало собой  неуклонное  движение  времени.  Когда
ревел ураган, Яттмур родила сына, который стал смыслом  ее  существования.
Она назвала его Ларэн и сейчас отдавала ему всю себя.
   Сидя на склоне холма, Яттмур качала малыша на руках и что-то пела  ему,
несмотря на то что Ларэн давно уже спал. Верхняя  часть  горы  купалась  в
лучах заходящего солнца, в то время, как основание ее утопало в ночи.
   Вокруг все было черно; вечную эту ночь время от времени освещали редкие
солнечные  лучи,  и  кое-где  возвышались  горы,  словно  живые  существа,
тянущиеся к свету.
   В этом царстве тьмы прятались существа, вытесненные сюда из освещенных,
более обитаемых регионов. Среди этих изгнанников были и лезэрфэзеры,  пара
которых пролетела сейчас над головой Яттмур. Птицы наслаждались  свободным
полетом; сложив крылья, они падали вниз, а, поймав теплый восходящий поток
воздуха, вновь взмывали вверх. Малыш проснулся, и мама развернула его так,
чтобы он видел крылатых существ.
   - Вот они, Ларэн, смотри! Оп-ля - вниз, в долину. А вот - снова  вверх!
Высоко-высоко, к солнцу!
   Птицы летали совсем рядом. Маленький  Ларэн  булькал  от  удовольствия,
протягивая к ним  свои  маленькие  ручонки.  Смеялась  и  Яттмур,  радуясь
каждому движению младенца.
   Одна из птиц падала. С  удивлением  женщина  отметила,  что  лезэрфэзер
падает вертикально вниз, а вторая  птица  едва  поспевает  за  первой.  На
какое-то мгновение Яттмур показалось, что птица сейчас взмахнет крыльями и
выровняет свой полет, но в следующую секунду лезэрфэзер ударился о землю с
громким шлепком.
   Яттмур встала. От лезэрфэзера осталась лишь неподвижная кучка,  лежащая
на склоне холма. Вторая птица тревожно кружила над ним.
   Не одна она  видела  случившееся.  Один  из  тамми,  находившийся  чуть
поодаль, на холме, вскочил и, что-то крича, бросился к птице. В прозрачном
воздухе она отчетливо различила слова, обращенные к двум его товарищам:
   - Идите и посмотрите на упавшую птицу с крыльями!
   Он бежал, громко шлепая ногами по  земле.  Яттмур  стояла  и  смотрела,
прижав Ларэна к себе, сожалея о том, что происшедшее нарушило ее покой.
   К упавшей птице  приближался  еще  кто-то.  Женщина  увидела  несколько
фигур, которые быстро выходили из-за камней, лежащих ниже по  склону.  Она
насчитала их восемь, сумев разглядеть маленькие носы и большие уши; одетые
к белое, они четко выделялись на фоне мрачного синего пейзажа  долины.  За
собой они тащили сани.
   Яттмур с Грэном назвали этих  существ  Горцами,  и  всегда  внимательно
следили за ними.  Очень  подвижные  и  хорошо  вооруженные,  они  пока  не
причиняли людям вреда.
   Какое-то время Яттмур наблюдала за происходящим: трое тамми,  сбегавших
с холма вниз; восемь горцев, поднимавшихся вверх, и одна  птица,  парившая
над ними, словно раздумывая, улететь ей или остаться.
   Вооруженных луками и стрелами горцев можно  было  рассмотреть  даже  на
расстоянии. Они подняли луки, и вдруг Яттмур стало страшно за трех толстых
недоумков, с которыми она делила все тяготы долгого пути. Прижав Ларэна  к
груди, она закричала:
   - Эй, тамми! Вернитесь!
   Первый горец отпустил тетиву. Просвистела стрела - и оставшийся в живых
лезэрфэзер стал падать.
   Бежавший первым тамми споткнулся, и тут  раненая  птица  упала  ему  на
спину. Вскрикнув, он повалился в снег.
   Тамми и горцы встретились. Яттмур развернулась и побежала в пещеру, где
жили она, Ларэн и Грэн.
   - Грэн! Пойдем. Пожалуйста! Тамми  сейчас  убьют.  На  них  напали  эти
ужасные большеухие. Что же нам делать?
   Грэн полулежал, облокотившись спиной о камень, скрестив руки на  груди.
Когда вбежала Яттмур, он посмотрел на нее и тут же опустил глаза.
   Его бледное лицо четко выделялось на фоне коричневого  грибка,  который
матово поблескивал, обрамляя его голову и горло толстыми складками.
   - Сделай же что-нибудь! - потребовала она. - Что происходит с  тобой  в
последнее время?
   - Тамми нам не нужны, - сказал Грэн. Однако встал. Яттмур схватила  его
за руку и вытащила из пещеры.
   - Я успела полюбить этих несчастных, - сказала она тихо.
   Они посмотрели вниз по склону, туда, где в тени двигались фигуры.
   Три тамми возвращались, поднимаясь вверх по холму. Они тащили одного из
двух мертвых лезэрфэзеров. Горцы шли с ними, и на их санях  лежала  вторая
птица. Две группы шествовали, дружелюбно болтая, а тамми при  этом  еще  и
отчаянно жестикулировали.
   - Ну кто бы мог подумать?! - воскликнула Яттмур.
   Это  была  любопытная  процессия.  Двигались  горцы   странно,   иногда
опускаясь на четвереньки. Яттмур услышала их речь, отрывистую  и  какую-то
лающую. Однако из-за большого расстояния она не смогло  разобрать,  о  чем
они говорили.
   - Что ты думаешь об этом, Грэн? - спросила она.
   Грэн молчал, продолжая смотреть; уже стало ясно,  что  тамми  вместе  с
горцами направлялись в пещеру, где обитали тамми. Уже почти дойдя до входа
в нее, они обернулись, и Грэн увидел, что они смеются, показывая на него.
   Яттмур посмотрела на него. Внезапно ей стало нестерпимо жаль Грэна.
   - Ты так мало говоришь и выглядишь таким больным, любовь  моя!  Мы  так
много пережили вместе - ты и я. И мы любили друг друга. А теперь ты словно
ушел от меня. Мое сердце полно любви к тебе, и я хочу тебе  только  добра.
Но мои любовь и доброта ничего не значат для тебя, Грэн.
   "О, мой Грэн!"
   Свободной рукой она обняла его и почувствовала, как он отстранился.  Но
тем не менее заговорил. Слова - словно куски льда.
   - Помоги мне, Яттмур. Будь терпелива. Я болен.
   Но Яттмур тревожило еще одно.
   - Тебе станет лучше. Но чем занимаются эти дикие горцы? Они могут  быть
друзьями.
   - Пойди и посмотри, - холодно сказал Грэн.
   Он убрал с плеча ее руку, вернулся обратно в пещеру и улегся, приняв ту
же позу. В нерешительности Яттмур уселась у  выхода  из  пещеры.  Тамми  и
горцы давно уже скрылись в другой пещере. Пока Яттмур сидела, не зная, что
предпринять, небо заволокли тучи. Пошел дождь,  который  потом  перешел  в
снег. Ларэн заплакал, и Яттмур дала ему грудь.
   Прогремевший гром вывел Яттмур из тягостных раздумий. Она оглянулась  и
посмотрела на Грэна. Тот лежал, не шевелясь и не глядя на нее.
   Про себя Яттмур сказала:  "Все  наши  беды  -  из-за  этого  волшебного
грибка. Ларэн и я стали его жертвами, как и несчастный Грэн. Он у него  на
голове и в голове. Я должна найти способ помочь ему избавиться от грибка.
   Осознание положения не успокаивало. Взяв малыша на руки, она встала.
   - Я иду в пещеру к тамми, - сказала  она,  почти  не  надеясь  услышать
ответ.
   Грэн подал голос:
   - Тебе не следует брать Ларэна с собой в такой  дождь.  Оставь  его  со
мной. Я позабочусь о ребенке.
   Она подошла к Грэну. И хотя свет был очень тусклым, ей показалось,  что
грибок в его волосах  и  на  шее  еще  больше  потемнел.  Определенно,  он
увеличивался: уже он нависал надо лбом. Яттмур уже решилась было  оставить
Грэну малыша, как нахлынувшее внезапно отвращение остановило ее.
   Он смотрел на нее из-под нависшего морэла чужим взглядом, в нем  Яттмур
видела фатальную смесь глупости и хитрости, которые таит в себе любое зло.
Инстинктивно она крепко прижала ребенка к себе.
   - Отдай его мне. Ему будет хорошо, - сказал Грэн. - Маленького человека
можно многому научить.
   Обычно его движения не были резкими, но сейчас он  молниеносно  вскочил
на ноги. Яттмур отступила, выхватив нож и оскалив, словно зверь, зубы.
   - Не подходи!
   Ларэн заплакал.
   - Отдай мне ребенка, - настойчиво повторил Грэн.
   - Ты не похож на себя. Я боюсь тебя, Грэн! Сядь. Не подходи ко мне!
   Он сделал шаг вперед.  Движения  его  были  странными,  как  будто  его
нервная система одновременно  подчинялась  двум  враждебным  центрам.  Она
подняла нож, но он  не  обратил  на  него  никакого  внимания.  На  Яттмур
смотрели мутные, словно подернутые пеленой, глаза.
   Яттмур не выдержала.
   Бросив нож, она развернулась и, прижимая малыша  к  себе,  выбежала  из
пещеры.
   Природа встретила ее раскатами грома и блеском молний, одна из  которых
ударила в нить огромной паутины траверсера, свисавшей с  облаков.  Паутина
загорелась, но дождь быстро потушил пламя. Яттмур бежала к  пещере  тамми,
боясь оглянуться.
   И только добежав до входа в нее, женщина  почувствовала  неуверенность.
Но останавливаться было поздно. Увидев девушку, тамми и горцы поднялись