ежный голосок!
Какой же он подлец, что смел забыть это очаровательное юное создание! Ведь
Питер давно уже потерял надежду найти ее и смирился с этой потерей как с
чем-то неизбежным. И вот она здесь, рядом с ним! Теперь уж он ее не
потеряет! Никогда! До самой смерти...
     - Бедная моя девочка! - прошептал он, проглотив подступивший к горлу
комок.
     - Питер!.. Питер!.. Как хорошо!..
     Он приблизился к ней и поцеловал ее в лоб; она затрепетала и прижалась
к нему. От ее волос пахло дешевыми, но такими сказочно прекрасными духами!
Ее духами...
     В этот вечер они долго сидели на лавочке и наперебой рассказывали друг
другу о том, как каждый из них жил в эти долгие годы разлуки, а сирень
склоняла к ним свои цветы, как бы прислушиваясь к человеческому счастью.
Счастье, действительно, посетило их, хотя они, может быть, не сознавали
этого. Они были так несчастны все эти годы, и вот теперь они вместе - два
одиноких путника, нашедшие друг друга.
     Вот что рассказала Лилиан в этот вечер.
     Когда семь лет назад девочка вышла из дома Джонатана Корнелиуса,
уличный водоворот подхватил ее, и она тут же заблудилась. До позднего
вечера она бродила по многолюдным улицам Города, обливаясь горючими слезами
и зовя Питера. Но никто не мог ей помочь, так как девочка не знала ни
адреса, ни имени дяди, ни района Города, где был его дом. Наконец, одна
добрая старушка привела ее к себе домой, и с той поры Лилиан осталась жить
у нее. Госпожа Робертсон заботилась о ней, как о родной. Она жила одна в
большом каменном доме, и в лице маленькой девочки увидела неожиданный
подарок судьбы. Живое, доброе и заботливое существо - что еще нужно
одинокому человеку на старости лет? Обе женщины - одна совсем юная, а
другая уже готовая перейти в мир иной - друг в друге души не чаяли, живя
настолько дружно, что, когда бедная старушка вдруг умерла, Лилиан долго не
могла утешиться, оплакивая свою вторую мать, которою поистине стала для нее
госпожа Робертсон. Оставшись одна, Лилиан устроилась на ткацкую фабрику,
где ей платили так мало, что она еле сводила концы с концами. С тех пор она
там и работает, и лишь недавно ей увеличили жалование.
     Питер в свою очередь поведал ей историю своей жизни, умолчав, правда,
о необычной способности изменять скорость течения времени.
     С тех пор молодые люди каждый вечер проводили вместе в отдаленной
буковой аллее, наслаждаясь обществом друг друга. Им было настолько хорошо
вдвоем, что в эти вечерние часы они забывали обо всем на свете, и лишь бой
городских часов на здании мэрии напоминал им, что пора расставаться.
     Питер так боялся вторично потерять Лилиан, что прибегал на свидание за
час до встречи и в нетерпении ходил по аллее, всматриваясь вдаль в надежде
увидеть знакомую фигуру. Но девушка никогда не приходила раньше
назначенного срока, так как работы на фабрике заканчивались поздно, а ей
еще нужно было добираться через весь Город. Питер как-то предложил изменить
место свиданий, но она горячо запротестовала.
     - Нет, нет, Питер! Ты ведь еще не знаешь, что я в этой аллее
оказалась не случайно. Я, как и ты, каждый вечер приходила сюда, только
часом позже. Как только бедной госпожи Робертсон не стало, я начала
приходить в это место, и - ты не поверишь - мне здесь становилось легче.
А потом наша встреча... Ведь все произошло именно здесь. Я очень бы не
хотела потерять и эту милую буковую рощу, и эту сирень с ее небесным
ароматом, и эту старенькую лавочку. Неужели ты не понимаешь, Питер?
     И Питер согласился. Он и сам не хотел уходить отсюда, и лишь желание
облегчить Лилиан ее долгий путь через весь Город заставило его предложить
этот вариант. Тем лучше, что Лилиан против.
     С этого дня жизнь Питера резко изменилась. Он теперь не существовал,
как прежде, а жил полноценной жизнью, навечно запечатлев в своем сердце
образ такой дорогой ему Лилиан. Все его думы были о ней, все его помыслы
были обращены к тем двум-трем часам, которые ежедневно они проводили
вместе. Ее голос, ее смех, ее улыбка, ее отдающие золотом волосы, ее
бездонные голубые глаза - разве могло быть на свете что-нибудь прекрасней?
Он мог часами сидеть и думать о своей Лилиан, забывая об окружающем его
мире. Питер стал рассеян, запустил дела, и Крафт не раз уже делал ему
выговор. Но юноша жил словно на другой планете. Даже госпожа Додж, его
квартирная хозяйка, как-то раз заметила ему:
     - Господин Селвин, что с вами случилось? На вас лица нет. Уж не
больны ли вы?
     - Я счастлив, дорогая госпожа Додж! Счастлив! - воскликнул Питер,
сияя ослепительной улыбкой. - Вот чем я болен!
     Добрая женщина понимающе улыбнулась.
     - Дай вам Бог как можно дольше болеть этой болезнью...
     Как-то раз, возвращаясь со свидания и, как обычно, ликуя в душе, он
заметил у самого своего дома чью-то тень. Кто-то, скрываясь за кустами,
явно старался остаться незамеченным. Питер не придал этому значения, вполне
резонно полагая, что к нему это отношения иметь не может, но когда подобное
повторилось и в следующие дни, он забеспокоился. Неужели за ним следят? Но
кому он мог понадобиться? Кому он перешел дорогу?.. Теперь он постоянно
ловил на себе чьи-то взгляды, будь то в толпе или на безлюдной улице. Питер
не на шутку испугался. Ему почему-то вспомнились слова дяди Джонатана,
предостерегающего его от лишней болтовни. Но ведь он никогда нигде ни
словом не обмолвился о своем трагическом прошлом. А может быть, это все
пустые страхи? Питер терялся в догадках. Лилиан он ничего не сказал, не
желая ее пугать.
     Однажды утром Питер, как всегда, пришел в контору и тут же был вызван
к шефу. Крафт был чем-то явно обеспокоен.
     - Господин Селвин, я не знаю, что вы там натворили и что у вас может
быть общего с этими людьми, но в комнате для почетных посетителей вас ждет
один господин. Идите и не задерживайтесь! У вас много работы.
     Питер похолодел. Неужели его опасения сбылись?
     Войдя в указанное помещение, Питер увидел сидящего в кресле человека в
сером костюме и с тростью.
     - Полковник Хамберг, - представился, вставая, мужчина. - А вы -
господин Селвин?
     - Да, это я. Чем могу служить? - ответил Питер.
     Полковник, тщательно изучив лицо юноши, произнес:
     - Разговор будет серьезный, сэр, и долгий. Я разделяю Ваше недоумение
по поводу моего неожиданного визита. Но, я думаю, мне удастся рассеять это
недоумение. Дело в том, что я являюсь руководителем одного
научно-исследовательского Центра, который занимается изучением... короче,
одной важной научной проблемы. И как руководитель Центра, я хочу сделать
вам одно предложение. Но, прежде чем остановиться на этом предложении, мне
хотелось бы получить от вас некоторую информацию.
     - Информацию? - Питер пожал плечами. - Спрашивайте, господин
Хамберг, но я, право же, не знаю, чем смогу вам помочь.
     - Меня интересуют некоторые факты вашей биографии.
     У Питера закололо сердце от дурных предчувствий.
     - Я обязан отвечать? - спросил он, пытаясь побороть волнение.
     - Вы не у прокурора на допросе, - ответил Хамберг, нетерпеливо
барабаня пальцами по полированной ручке кресла. - Ваше право не отвечать.
     - В таком случае я отказываюсь говорить на эту тему, - твердо
произнес Питер.
     - Жаль. Ну что ж, давайте подойдем к делу с другой стороны. Я
возвращаюсь к своему предложению. Не хотите ли вы, господин Селвин,
работать в моем Центре? Платить буду по-королевски. Подумайте, прежде чем
ответить.
     - Позвольте, сэр, но я даже не знаю, чем занимается ваш Центр.
     - Это неважно.
     - Нет, господин Хамберг, для меня это важно. Кроме того, я совершенно
не понимаю, чем могу быть вам полезен.
     - Зато я знаю, - жестко произнес полковник.
     Наступила тягостная тишина. Питер чувствовал, что падает в пропасть.
Этот полковник в штатском с его странными вопросами и совершенно неуместным
предложением сильно взволновал юношу. Поскорее бы он убирался!
     Нахмурив брови, полковник Хамберг ходил по комнате для почетных
посетителей и о чем-то сосредоточенно думал. Убираться он, по всей
видимости, в ближайшее время не собирался.
     - Хорошо, - сказал он наконец, резко останавливаясь и в упор глядя
на юношу; в его голосе Питер уловил металлические нотки. - Я буду с вами
откровенен, господин Селвин. Начну с того, что я знаю о вас гораздо больше,
чем вы думаете. Я знаю о вас все.
     Питер ухватился за стул, чтобы не упасть. Началось!
     - Вы были, - продолжал Хамберг тем же тоном, сверля юношу ледяным
взглядом, - невольным свидетелем гибели одной горной деревни. Самим вам
чудом удалось спастись. Прибыв в город, вы поселились в доме своего
родственника, Джонатана Корнелиуса, ныне покойного. Но самое удивительное с
вами произошло позже. - Хамберг не отрывал пристального взгляда от лица
бедного юноши. - Вы получили способность управлять временем. Ведь так?
     - Откуда вы знаете? - в ужасе прошептал Питер, понимая, что теперь
отпираться нет смысла.
     Хамберг криво усмехнулся.
     - Сорока на хвосте принесла, - грубо ответил он. - Итак, мой Центр
занимается проблемой целенаправленного управления временем. Вы видите, сэр,
я с вами откровенен. Вы мне нужны как человек, обладающий уникальной
способностью. А посему я повторяю свое предложение: согласны ли вы работать
у меня?
     У Питера голова шла кругом. Случилось то, чего он опасался больше
всего: его способность изменять ход времени стала известна постороннему
человеку. Да еще полковнику! Руководителю какого-то Центра, наверняка
подчиненного военному министерству. Не меньшую тревогу вызвала у него и
осведомленность полковника о его прошлом. Откуда у него эти сведения?
     Вопрос резонный. Действительно, каким образом полковник Хамберг вышел
на Питера Селвина? Чтоб понять это, необходимо вернуться к событиям
годичной давности.
     Как-то раз в коридоре военного министерства Хамберг встретил своего
бывшего сослуживца по полигону, тогда лейтенанта, а сейчас капитана Стэнли,
и между двумя офицерами завязалась дружеская беседа, касавшаяся в основном
воспоминаний об их совместной службе. Разговор случайно коснулся
трагических событий шестилетней давности, связанных с последним испытанием
установки "ТТТ". Капитан Стэнли тогда лично участвовал в ликвидации
последствий эксперимента, во главе санитарного взвода прочесывавший
местность в зоне действия Т-поля. Тогда-то он и заметил мальчика,
скрывающегося в скалах, но в то время Стэнли не придал значения этому
факту. Он и сейчас сообщил об этом так, между прочим, но Хамбергу его слова
глубоко запали в душу. В то время Хамберг уже имел последние результаты
исследований Т-излучения, связанные с влиянием этого излучения на человека;
Хамберг уже знал, что косвенное Т-поле вызывает в человеке способность
управлять ходом времени. А мальчик, чудом оставшийся жив в зоне
распространения Т-поля, вполне мог оказаться подвергнутым косвенному
Т-излучению. Ведь прямые лучи убивают все живое! А раз он жив... Мысль
полковника работала быстро и четко. Сопоставив факты, он пришел к
следующему умозаключению: путь мальчика мог лежать только в Город. Но как
найти в большом многомиллионном Городе безымянного мальчика, не зная ни его
имени, ни его местожительства, ни его возраста? Задача была практически
неразрешимой, и все же полковник Хамберг с рвением взялся за ее разрешение.
Тогда то он и воспользовался услугами Смэджа, бывшего профессионального
сыщика, оказавшегося не у дел по воле судьбы и начальства. Испытывая жгучую
неприязнь к этому типу, Хамберг все же признавал, что Смэдж талантлив в
своей области и страшно дотошлив. "Этот найдет", - с удовлетворением
подумал Хамберг после первой встречи с сыщиком. И Смэдж действительно
нашел. Случайно, правда, но нашел. Крафт баз какой-либо задней мысли
выболтал ему о Питере Селвине все, что знал, а цепкий ум Смэджа путем
простейших логических построений восполнил все пробелы в рассказе
подвыпившего нотариуса. Остальное было делом техники. И вот Хамберг здесь,
в конторе Крафта.
     Теперь возникает второй, не менее резонный вопрос: а зачем вообще
понадобился Хамбергу Питер Селвин? Дело в том, что военное министерство до
сих пор не удовлетворило просьбу полковника Хамберга о дополнительных
ассигнованиях на проведение исследований Т-поля, и эксперимент на человеке
откладывался на неопределенное время. Питер же Селвин, как справедливо
полагал полковник, был единственным человеком, уже подвергшимся косвенному
Т-излучению. Такого человека Хамберг предполагал иметь при себе. И дело
было даже не в том, что Питер нужен был Хамбергу для изучения его феномена.
Нет, человека, обладавшего столь грозной силой, которого в любой момент
могли перекупить его, Хамберга, враги, необходимо было поставить в жесткую
зависимость от себя, заставить сотрудничать, сделать своим, ручным. А для
этой цели все средства были хороши. Арсенал средств был традиционным:
деньги, карьера, угрозы, страх - на выбор...
     - Итак, молодой человек, - произнес Хамберг после долгой паузы, - я
повторяю свой вопрос: согласны ли вы работать у меня? Всевозможными благами
я вас обеспечу, это в моих силах. Личный автомобиль, квартира в
привилегированном районе Города, крупная сумма денег единовременно и
хорошее жалование ежемесячно. Решайтесь, господин Селвин, такая удача не
каждый день сваливается на голову. Ну?
     В принципе Питер не видел причин отказывать полковнику Хамбергу.
Почему бы и нет? Но отталкивающий облик полковника, его грубая, напористая
манера разговаривать, какая-то одержимость во взгляде удерживали юношу от
опрометчивого решения. Кроме того, работа в военном ведомстве не очень-то
прельщала Питера, а то, что научный Центр Хамберга создан в рамках военного
министерства, не вызывало у него сомнений.
     Видя, что его собеседник колеблется, полковник произнес:
     - Хорошо! Я дам вам время подумать. Ровно через неделю, в среду, я
жду вашего решения. Прощайте, господин Селвин. - С этими словами Хамберг
отправился к выходу, но у самого порога вдруг остановился и, резко
повернувшись, с тихой угрозой произнес: - Но учтите, Питер Селвин, ваш
отказ может вам дорого обойтись. Вам и вашим друзьям.

     Глава седьмая

     Последние слова Хамберга совсем уже не понравились Питеру. И о каких
это друзьях он говорил? Ведь никаких друзей у Питера не было. Если
только... Стоп! Питер вспомнил про Лилиан. Уж не ее ли имел в виду этот
мерзкий тип? У Питера защемило сердце. Бедная девушка! Что будет с ней?
Предполагает ли она, какая угроза нависла над ней по его, Питера, милости?
И юноша решил сегодня же вечером, не откладывая, все рассказать Лилиан.
     Проходя мимо кабинета шефа, он услышал сквозь приоткрытую дверь
незнакомый скрипучий голос.
     - А я желаю вложить в этот Фонд все свое состояние! - настойчиво
скрипел голос.
     - По ведь это огромная сумма, сэр! - возражал Крафт, явно не
одобрявший желание клиента.
     - Господин Крафт, позвольте мне распорядиться этой суммой самому, -
раздраженно ответил голос. - Ваше мнение в этом вопросе меня нисколько не
интересует.
     - Вы желаете учредить Фонд... простите...
     - Фонд Защиты, - подсказал клиент. - И для этого мне нужна ваша
помощь, господин Крафт, как лица официального и сведущего в составлении
необходимых документов.
     - Что ж, господин профессор, воля ваша, - ответил Крафт. - Но
пустить на благотворительные цели такое состояние!..
     - Цели, которые я преследую, - отрезал клиент, - отнюдь не
благотворительные. И давайте больше не будем возвращаться к этому вопросу.
Итак, вы беретесь за это дело?
     - Берусь, - согласился Крафт. - Это будет стоить...
     - Я заплачу столько, сколько потребуется, - перебил его клиент.
     - Хорошо, сэр, зайдите через три дня. Я подготовлю необходимую
документацию.
     - Прощайте, господин Крафт.
     Дверь распахнулась, и из кабинета, чуть не сбив Питера с ног, вылетел
долговязый тощий субъект с гривой длинных вьющихся волос.
     - Простите, - бросил он на ходу и скрылся.
     Следом из кабинета вышел раскрасневшийся нотариус и растеряно развел
руками.
     - С жиру бесятся господа ученые, - качая головой, произнес он. -
Триста тысяч! И куда? В какой-то фонд! Уму непостижимо!..
     - Кто это? - спросил Питер.
     - Профессор Магнус. Нет, вы только подумайте, Селвин, этот
сумасшедший все свое состояние вознамерился ухнуть на учреждение какого-то
Фонда Защиты! Какой защиты? От кого? По-моему, защита нужна от таких вот
дураков. Триста тысяч!..
     В голове скупого нотариуса не укладывалось, как можно одним махом
добровольно лишиться такой огромной суммы денег. Осознав, наконец, что
перед ним стоит его главный помощник, Крафт подозрительно спросил:
     - А к вам что за тип приходил?
     - Так, - неопределенно ответил Питер. - Работу предлагал.
     - Работу? - забеспокоился Крафт. - Вам что, у меня не нравится? Или
я мало вам плачу?
     - Что вы, господин Крафт! - воскликнул Питер. - Я не собираюсь
отсюда никуда уходить. А платите вы мне, действительно, не много.
     - Прибавлю, - тут же пообещал Крафт. - Со следующего же месяца.
Ведь вы не покинете меня, господин Селвин?
     Питер отрицательно покачал головой. Крафт удовлетворенно хмыкнул.
     - Я всегда вас высоко ценил, ·- сказал он, похлопав юношу по плечу.
- Но триста тысяч!.. - воскликнул он, снова вспомнив о необычном
посетителе.
     В обед молодой человек, как всегда, отправился в кафе напротив.
Заказав пару сандвичей и кофе, Питер углубился в чтение газеты.
     - У вас не занято? - услышал он скрипучий голос над ухом.
     Питер поднял глаза. Прямо перед ним стоял долговязый профессор Магнус
с дымящейся чашечкой кофе в руке.
     - Пожалуйста, - сказал Питер, указывая на место напротив.
     - А вы знаете, я вас где-то видел, - сказал профессор, пристально
всматриваясь в лицо Питера.
     - Еще бы! Утром в нотариальной конторе вы чуть не сшибли меня с ног.
     - А, да... - вспомнил профессор Магнус и рассмеялся. - Еще раз
простите меня, молодой человек, но этот ваш нотариус, по-моему, изрядный
скупердяй.
     - Это вы в точку попали, - согласился Питер. - Его у нас так и
зовут - господин Гранде.
     - Правда? Ну вот, видите, оказывается, я неплохой физиономист.
     Профессору Магнусу на вид было не больше пятидесяти, но когда он
улыбался, обнажая свои превосходные белые зубы, он сразу сбрасывал лет
пять, не меньше. Весь его облик располагал к откровенности, и Питер
невольно поддался его обаянию. Профессор что-то без умолку говорил, в
промежутках между словами умудряясь отхлебнуть глоток обжигающего кофе из
своей чашки. То он восхищался выставкой какого-то авангардиста, то внезапно
перескакивал на гастроли зарубежного тенора, пытаясь даже воспроизвести
некий фрагмент из его репертуара, а то вдруг с воодушевлением начинал
расхваливать новую постановку "Сивильского цирюльника" в Городской Опере.
Питер лишь улыбался и изредка кивал головой.
     В зал вошли пятеро крепких парней в так называемом "металлическом
прикиде". Заклепки, цепи, железные браслеты - все это звенело и гремело
при каждом шаге их владельцев.
     - Что это за конура? - молвил один из них достаточно громко, чтобы
привлечь внимание окружающих.
     - По-моему, на карте Города ее нет, - подхватил второй.
     - Не должно быть, - поправил третий.
     - А что за пойло здесь подают приличным ребятам? - снова спросил
первый, вразвалку подходя к стойке и беря с нее только что налитую чашку
кофе. - Фу, какая гадость!
     С этим словами он выплеснул кофе в лицо стоявшему за стойкой бармену.
     - А-а-а! - заорал тот, хватаясь за обожженное лицо.
     В руках у громил появились дубинки и короткие железные ломики.
Посетители кафе повскакивали с мест.
     - Круши все! - крикнул первый, бывший, видимо, у них главным.
     Тут же посыпались стекла, полетели щепки от ломаемой мебели, зазвенела
падающая посуда. Визг и крики посетителей смешались с отборной бранью