после  этого  мы  так  и  не  смогли
установить с ними связь.
     - Вы доложили?
     - Доложил.
     - Что же Велигай?
     - Вы не знаете Велигая? Он мне сказал  примерно  так:  он  поверит  в
возможность печального исхода не раньше, чем получив от  Лобова  сообщение
об их собственной гибели. До тех пор работы будут вестись как сейчас  -  и
никак иначе. Это же Велигай!
     - Хорошо, - сказал Гур. - Переживать и сомневаться  будем  про  себя.
Монтажники не сомневаются, не правда ли, Слава Холодовский?
     - Иногда они слишком много говорят, - сказал Герн,  не  глядя  ни  на
кого в частности. - Итак, я, собственно, зашел только поблагодарить вас за
то, что вы обратили наше внимание на эту вспышку. Иначе мы добрались бы до
нее только вечером.
     - Сердечно благодарим за внимание, - поклонился Гур. - А  теперь  нам
пора в мастерскую.
     - Погоди, - остановил его Кедрин. - А зачем?
     - То есть как?
     - Если это был взрыв... то ведь больше запаха не будет?
     Гур пожал плечами.
     - Если это был взрыв! - сказал он. - А если  нет?  Это  во-первых.  А
во-вторых - не забудь, что запах возникал и раньше. До того, как ты увидел
этот свет.
     - Но тогда выходит, что Холодовский...
     -  Нет,  отчего  же!  В  его  теории,  конечно,  что-то   есть.   Ну,
поторопимся: ребята, наверное, уже в мастерской. Нам бы хорошо  успеть  до
начала смены выставить хотя бы пару приборов. Не забудь: пока  у  нас  еще
есть кое-какое время, потому что работа - по теперешним графикам  -  идет,
что называется, вразвалочку. Но уже через  несколько  дней  должны  начать
поступать автоматы с Земли...
     - По графику первый - через неделю.
     - Ну вот. Тогда некогда будет вздохнуть, не то  что  прогуливаться  с
приборами. Надо торопиться, потому что Земля-то  уж  не  опоздает,  можешь
быть уверен.
     - В этом я и сам уверен, - кивнул Кедрин.


     Меркулин внимательно смотрел на небольшой экран, на котором время  от
времени менялись цифры, оповещая о ходе работы.
     - Первая конструкция - в три дня... - негромко проговорил директор. -
Первая. А дальше? - Он любил думать вслух: сказанное и  услышанное  им  же
самим выглядело гораздо категоричней и значительней, чем произнесенное про
себя. - Три дня... Так.
     Он наклонился к микрофону, стоявшему на столе.
     - Удивлен: до сих пор не слышу  доклада  Коренюка.  Как  продвигаются
работы?
     Он умолк; однако ответ  запаздывал  -  Коренюк  на  сей  раз  проявил
непонятное легкомыслие и недисциплинированность.
     - Коренюк, прошу зайти, - сухо сказал Меркулин.
     Он смотрел на часы.  Прошла  минута.  Вторая.  Это  уже  недопустимо.
Перерыв кончился четверть часа тому назад. Неужели до сих пор  Коренюк  не
явился? Зная, что на нем сейчас, по сути дела, держится вся работа?
     Жаль. Очень жаль, что машины пока еще  не  могут  мыслить  сами.  Они
только помогают людям. А люди  иногда  бывают  взволнованны,  порой  же  -
просто недисциплинированны. Как сейчас. Машины же всегда на месте и всегда
готовы к работе. Если они портятся, то их очень  легко  снова  привести  в
нормальное состояние. В отличие от людей.
     Вот хотя бы этот Кедрин. Способный работник. Умел  думать.  Нет,  ему
померещилось что-то - и он на Звездолетном поясе делает ту работу, которую
с успехом мог бы выполнить - ну, если еще не робот, то  во  всяком  случае
человек, не имеющий квалификации конструктора - инициатора Элмо.
     А опоздание Коренюка! От усталости? Или - небрежности?
     Меркулин сухо кашлянул. Это означало гнев.
     Жаль, мало времени. У  него,  как  и  у  всякого,  есть  своя  мечта:
все-таки,  наперекор  существующему  уровню  техники,  создать   настоящую
мыслящую машину. Целый институт таких машин. Работать в таком институте  -
это будет счастье! Сегодня мы  конструируем  автоматы  для  исследователей
недр.  Завтра  приходят  звездолетчики.  Пожалуйста!   Поворот   рукоятки,
задается другой режим - и машины думают и создают конструкции.
     А  пока  в  устройствах,  в  которых  нуждается  Звездолетный   пояс,
по-настоящему разбирается один только Коренюк.
     Опаздывает, а! Подумать только: все еще не явился!
     - Ну, что  же:  раньше  не  было  такой  срочности.  Оборудование  на
спутниках Пояса не менялось два, а то и три года. А сейчас...
     Тогда же будет все равно: хоть каждый день. Перевел машины  в  другой
режим - и...
     Наконец-то!
     Меркулин  согнал  с  лица  мечтательную  улыбку,  возникавшую,  когда
директор института думал о машинах. Строго посмотрел на дверь,  в  которую
только что постучали.
     Дверь распахнулась рывком, словно  бы  сработал  аварийный  механизм.
Нарушая все нормы поведения,  кто-то  остановился  на  пороге,  обратил  к
потолку искаженное до неузнаваемости лицо, высоким голосом прокричал:
     - С Коренюком - несчастье! Погиб.
     Потом шаги тупо, часто застучали по коридору.


     Потянув поводок, Кедрин защелкнул дверцу и  проверил  предохранители.
Затем, шагнув, послал скваммер вперед.
     Зал остался позади. Впереди и рядом, переваливаясь, как утки, с  ноги
на ногу, по туннелю деловито вышагивали скваммеры. Моторы  двигали  их,  в
броневой скорлупе привычно  переступали  монтажники.  До  отказа  заполнив
выходной шлюз, они целыми группами исчезали за захлопывающейся  сегментной
переборкой. Через миг переборка вновь распахивалась и втягивала  очередную
группу.
     За бортом спутника было темно, как и всегда в пустоте, но предметы  в
рабочем пространстве были освещены: солнце стояло за спиной у монтажников.
Горели зеленые маяки, показывавшие, что путь для смены открыт.  Монтажники
включали  ранцы-ракеты,  и   грузные   тела   с   непостижимой   легкостью
устремлялись вперед.
     Кедрин  нажал  стартер.  Маяки  дрогнули   и   начали   приближаться.
Монтажники летели рядом с ним - люди, возведенные  в  ранг  небесных  тел.
Лучи звезд вонзались в оболочку накопителя,  как  отточенные  стрелы.  Над
головой плыла Земля. В той стороне вспыхнуло,  блеснуло  -  шла  очередная
партия транспортных кораблей.
     Все-таки он был очень красив, мир Приземелья. Серебристые спутники на
черном фоне  казались  драгоценными  камнями;  бархат  бесконечности  лишь
подчеркивал их чистый блеск. Отдельные части искусственных  планеток  были
словно вырисованы тонким пером.
     Спутники, много спутников. Который из них - десятый? Кедрин попытался
найти его.  По  справедливости,  спутник-десять  сейчас  должен  бы  сиять
намного ярче остальных. Жаль, что летящие правее монтажники  не  разрешают
как следует разглядеть эту область окрестностей  Земли.  Но  если  немного
подняться над стаей...
     Кедрин попытался так и сделать. Но едва успел он  чуть-чуть  изменить
направление, как тишина в  наушниках  рассыпалась  на  дробные  осколки  и
раздался голос Гура:
     - Не  виляй!  Оставь  рули  в  покое!  Времени  и  так  мало.  Видишь
оптический маяк номер восемь? Около него подождешь нас.
     Кедрин сердито шмыгнул носом, сжал губы, но  все  же  выправил  курс.
Вместо спутника-десять приходится разыскивать маяк-восемь. "Такова жизнь",
- подсказала услужливая память. Кедрин поморщился. Слабое утешение.  Нигде
не сказано, что она, жизнь, именно такой и  должна  быть.  Кому  стало  бы
хуже, окажись Ирэн сейчас тут, рядом?
     Воспоминание о запахе направило, наконец, его мысли по нужной  стезе.
Борьба с запахом - именно об этом сейчас следовало думать.
     Любое дело разным людям представляется по-разному. Возможно, борьба с
запахом рисовалась Холодовскому как охота за хитрым и неуловимым зверем: у
Славы был азартный характер  охотника.  Не  исключено,  что  хладнокровный
Дуглас, обдумывая  очередной  шаг  этой  борьбы,  представлял  себе  яркий
квадрат ринга и блестящие перчатки; Дуг  искусно  маневрировал,  уходил  и
уклонялся, подставлял перчатку и обманывал невидимого противника  финтами,
выбирая момент для удара наверняка. Как выглядело все это в  глазах  Гура,
сказать было трудно: пожалуй, он мог вообразить и осаду крепости, и игру в
прятки, и еще что-нибудь... Самому же Кедрину борьба  с  запахом  казалась
сложной партией в шахматы, где противник иногда  делал  неожиданные  ходы,
где приходилось подолгу думать, прежде чем взяться за  фигуру,  где  очень
трудно было верно оценить позицию и нужно было то и  дело  поглядывать  на
часы, стрелка которых все ползла и ползла к флажку.
     Сначала запах попытался дать монтажникам  детский  мат  в  три  хода.
Кончался монтаж круглого  планетолета,  большая  часть  людей  отправилась
отдыхать на  Землю.  Монтажники  понесли  урон:  Карло  все  еще  лежал  в
госпитальном отсеке... Люди сразу же стали возвращаться  на  спутник;  как
вернулись пятеро из них, Кедрин видел сам. Это был  защитный  ход:  отныне
работы должны были вестись гораздо  быстрее,  несмотря  на  угрозу.  Тогда
партнер сыграл хитрее: загорелась зеленая звезда, запах возник в спутнике.
Это была попытка прорыва в тыл монтажников, на последние горизонтали. Но и
на это последовал защитный ход: Холодовский придумал экраны  и  тем  самым
помог развернуть основные силы монтажников под прикрытием  этих  не  очень
сложных, но, как думалось, достаточно эффективных приборов.
     А что будет делать противник теперь? Кажется, он предлагал жертву: на
второй и пятый спутники должны  были  поступить  сегодня  новые  автоматы.
Отныне продукция этих спутников - детали устройств биологической защиты  -
станет появляться без задержки. Хорошо.  Но  это  значит,  что  не  только
увеличится скорость монтажа: возрастет и количество монтажников в  рабочем
пространстве, значит, возрастет  и  опасность  столкновений  при  малейшей
неточности в движениях. Стоит теперь противнику  совершить  прорыв,  стоит
возникнуть запаху - и потери неизбежны. А к этим потерям никак нельзя было
отнестись философски, потому что погибнуть могли люди, а не пешки.
     Поэтому, перед  тем  как  принять  жертву,  необходимо  было  сделать
профилактический ход. И Холодовский  нашел  возможность  такого  хода:  он
разработал схему еще одного прибора, который должен был показать наличие в
пространстве не просто излучения определенной частоты, а именно запаха.  И
Карло, и Кедрин знали, что запах, возникнув, нарастает  не  мгновенно,  до
максимума  проходит  некоторое  время.  И  если   искатель   Холодовского,
перехватив  возникновение  Запаха  на   дальних   подступах   к   рабочему
пространству,  -  заметив   концентрацию   фигур   противника,   как   это
представлялось  Кедрину,  -  успеет  дать  предупреждение,  люди   получат
возможность заблаговременно укрыться в спутник. Все это, разумеется, имело
значение для случая, если  первая  цепь  обороны  -  экраны  -  не  смогут
удержать противника. Следовало надеяться, что смогут;  но  ведь  пока  это
были всего лишь теоретические выводы, ни на каких фактах,  собственно,  не
основанные.
     Так или иначе, теперь количество оборонительных линий  удвоится.  Это
очень хорошо. Это значит, что  фигуры  будут  развернуты,  и  можно  будет
думать уже и о переходе от обороны к наступлению - о  контратаке,  которая
позволит найти источник запаха и обезвредить его окончательно.
     Сейчас монтажникам  предстояло  произвести  проверку  нового  прибора
Холодовского перед тем, как установить его  и  приняться  за  изготовление
следующего такого же.  О  приборе  знал  весь  спутник,  и  это  сразу  же
отразилось на настроении, с которым монтажники вышли на смену. Трудно  все
время жить под угрозой удара.
     Да, Холодовский поспел очень кстати.
     Восьмой  оптический  маяк  проскользнул  совсем  рядом,  как  ему   и
полагалось. Кедрин начал затормаживаться. Маневр оказался  очень  удачным,
так что Кедрин даже усмехнулся удовлетворенно.
     Холодовский развернулся рядом. В вытянутых верхних руках его скваммер
нес готовый прибор. Так во время оно  подавали  на  стол  самовар  -  тоже
некогда плод технической мысли и конструкторского остроумия.
     - Ну вот, - Холодовский вздохнул облегченно, как если бы  он  опустил
тяжелую ношу, и вытер пот  со  лба.  -  Чудесный  день  сегодня,  тебе  не
кажется? Каким-то вкусным воздухом мне зарядили баллоны. Не хватает только
одного. Вот если бы сегодня возник запах - было  бы  очень  кстати.  Может
быть, возникнет?
     - Может быть, - откликнулся Кедрин. Он знал, что запах  сейчас  нужен
для проверки защитных устройств, и все же не мог заставить себя ждать  его
с нетерпением. - Если бы знать, где его найти?.. - В  тоне  Кедрина  можно
было бы при желании уловить лицемерную нотку, но  Холодовский  не  заметил
этого, да и сам Кедрин, пожалуй, тоже. - Где Гур?
     - Уже летит на место установки. Пора и нам.
     - Пора, - без особого энтузиазма согласился Кедрин.
     Они включили двигатели и легли  на  курс.  Летели  минут  пятнадцать.
Прошли  статическое  поле  метеорной  защиты.  Теперь  люди  оказались   в
открытом, ничем не защищенном  пространстве.  Холодовский  все  увеличивал
скорость.  Огоньки  Дугласа  и  Гура  мелькали  далеко  впереди.  Наконец,
Холодовский скомандовал торможение.
     - Останемся здесь. Они опробуют второй прибор  чуть  подальше.  Держи
блок записи. Он еще не закреплен, так что старайся не  дергать:  нарушится
контакт. Твое дело - следить,  как  будет  работать  устройство  записи  и
оповещения. Гур! Как у тебя там?
     - Скучаю на позиции, мой любезный друг. Ожидаю,  не  соблаговолит  ли
появиться запах.
     - Наблюдай; кстати, впереди есть метеорный патруль?
     - Я бы очень хотел знать, откуда ему  здесь  взяться!  -  Это  заявил
Дуглас, в его голосе не чувствовалось удовлетворения.  -  Мы  же  вышли  в
промежутке.
     - Значит,  действуем,  как  договорились.  Устанавливаем  с  разницей
направлений в пятнадцать градусов и включаем системы  ориентации.  У  меня
такое предчувствие, что сегодня запах нас не обманет.
     - Не очень-то я полагаюсь на его порядочность, - пробормотал  Гур.  -
Будем надеяться...
     -  Смотрите,  -  вмешался  Дуглас.  -  Как  красиво  выглядит  отсюда
работающая смена. Никогда не думал...
     Он не успел договорить.


     Сначала Кедрину показалось, что это  ударил  ток.  Он  собрался  было
удивиться, откуда в скваммерах взялось столь высокое  напряжение,  но  еще
один удар стегнул по нервам, и Кедрин разобрал, наконец, что это был всего
лишь высокий, пронзительный вой в наушниках.  И  сейчас  же  Гур  произнес
негромко и четко:
     - Тревога номер один...  Тревога  один...  Метеоры  высокой  энергии,
пакетами, направление девяносто три - восемьдесят  семь.  Угроза  кораблю.
Немедленно принять меры. Метеорный патруль, начинайте отсчет: сейчас будут
у вас!
     Он умолк, но метеорный патруль уже подхватил эстафету.
     - Всем - в спутник! - зачастил высокий  голос  начальника  метеорного
патруля, сегодня это был Тагава. - Всем в спутник! Даю  наш  отсчет:  пять
ровно... Четыре пятьдесят восемь... Четыре пятьдесят шесть...
     Кедрин застыл с блоком записи в руках. Он взглянул  направо,  налево,
вверх, словно ища направление, в котором следовало  спасаться.  Надо  было
немедленно нажать стартер и кинуться - вернее всего, к спутнику. Но  можно
ли бросить прибор?
     Кедрин взглянул  на  толстое  стекло.  Под  ним  неподвижная  круглая
пластинка никак не реагировала на смертельную  опасность:  ее  интересовал
только запах и уж никак не метеоры. И Кедрин  решил  выпустить  прибор  из
рук, оставить  его  здесь.  Но  в  этот  миг  пластинка  вдруг  тронулась,
закрутилась, подставляя магнитной головке все новые и новые участки...
     - Запах! - торжествуя, крикнул Холодовский. - Запах! - Его  глаза  не
отрывались от шкалы основного прибора, который он по-прежнему держал перед
собой. - Все в порядке!..
     Кедрин вздрогнул: к одной опасности  прибавлялась  вторая,  не  менее
грозная. Изо всех четверых он был единственным,  уже  испытавшим  на  себе
воздействие запаха; память торопливо подсказала, как сейчас руки  сами  по
себе потянутся к горлу - к сожалению, в скваммере  было  достаточно  места
для этого... "Запах!" - торжествуя, повторял Холодовский, и Кедрин  понял,
что на этот раз ему никуда не деться. Даже если сию  секунду  он  бросится
прочь отсюда, запах все равно нагонит его. Метеоры, может быть, и  пройдут
стороной, но запах... И Кедрин подумал,  что  сейчас  начнется  в  рабочем
пространстве, если монтажники не успеют скрыться  в  надежный,  защищенный
почти от всяких случайностей спутник. Надо  надеяться,  что  они  все-таки
успеют... А мы?
     Кедрин даже застонал от нетерпения  -  так  захотелось  ему  кинуться
прочь,  спасаясь,  разряжая  напряжение  в  сумасшедшем,   на   предельной
скорости, полете. Но он чувствовал, что не в состоянии сделать это.  Рядом
люди, и они  остаются  пока  на  местах:  и  Гур,  взявший  на  себя  роль
добавочного метеорного патруля (но патрули-то были не  в  скваммерах,  они
находились в надежных рубках катеров),  и  Холодовский,  теперь  прижавший
прибор к груди таким жестом,  каким  мать  прижимает  ребенка,  и  Дуглас,
который, наверное, просто не представляет себе, как можно уйти откуда-либо
одному, без остальных... И Кедрин остался на месте. Он только старался  не
дышать, чтобы почувствовать запах Как можно позже. Наверное, это  помогло;
во всяком случае, запаха он так и не ощутил, и тут  Холодовский,  наконец,
махнул ему рукой, разворачиваясь в сторону спутника.
     - До спутника - три сорок восемь... - звучал в ушах голос патруля.  -
Три сорок шесть...
     Кедрин знал, что самые мелкие метеоры будут  остановлены  статическим
полем. Большую часть остальных успеют распылить своим  огнем  заградители.
Но наиболее крупные все-таки продолжат свой путь, и встреча с любым из них
будет означать мгновенный конец.  Надо  успеть,  обогнав  их,  укрыться  в
спутнике; и тут Кедрин с ужасом увидел, что Холодовский держит курс  вовсе
не на спутник, но в другую сторону - к рабочему  пространству,  туда,  где
находится уже смонтированная часть будущего корабля.
     - Ты куда? - вскричал Кедрин, и в этот  миг  мимо  него,  выжимая  из
двигателя полную мощность, в  том  же  направлении  промчался  Гур.  Левее
промелькнул Дуглас, он несся туда же.
     - Гур! Куда же вы все?
     - Корабль, друг мой! - ответил Гур уже издалека. - Основная опасность
еще впереди! Особое звено не спасается, а спасает...
     "С ума сошли, - подумал Кедрин, устремляясь  к  спутнику,  обещающему
безопасность. - Как это они будут  спасать  корабль?  Заслонят  накопитель
своими телами? Не поможет, это впустую. Что стоит такому метеору пронизать
и скваммер, и накопитель,  и  все  что  угодно!  Потом,  накопитель  можно
восстановить, можно сделать новый, а человека ведь не восстановишь в  этих
условиях, он умрет во всяком случае раньше, чем  к  нему  подоспеет  катер
Службы Жизни. Скорее под защиту, скорее..."
     Мысли с быстротой метеоров проносились в  мозгу,  а  скваммер  летел,
подчиняясь воле человека - или отсутствию ее? - и спутник был уже  близко.
Теперь, пожалуй, поздно отворачивать, даже пожелай ты повернуть к кораблю.
Поздно. Да ты им и не нужен. Будь ты нужен, Холодовский или Гур позвали бы
тебя. Да зачем ты им - они привыкли втроем, их там трое...
     - Две пятьдесят шесть... - метеорный патруль вел отсчет.
     ...Они не позвали тебя с собой. А может быть, были  уверены,  что  ты
последуешь за ними? Но сейчас поздно поворачивать: скваммер  вынесет  черт
знает куда...
     Не поздно. В таких  случаях  не  бывает  поздно.  Еще  две  с  лишним
минуты...
     Рука не хотела двигать руль, страшно не хотела. Пришлось напрячь  все
силы, чтобы заставить ее сделать это.  Спутник  дернулся  и  стал  уходить
куда-то за спину.
     Корабль начал понемногу вырастать. Нас  будет  четверо...  Дави  свой
страх, Кедрин, ломай его.
     Кедрин сжал зубы. Чужой скваммер обошел его, устремляясь  к  кораблю,
за ним - еще один, а по