о-то  есть...  В  одновременности  вспышки,  возникновения  запаха...  И
заметь: по записям мы установили,  что  автоматы  Восьмого  резервного  на
краткое время действительно разблокировали выход.
     - Прогносеологу позволительно мыслить так, - сказал Холодовский, и  в
его тоне Кедрину почудилась усмешка. - Но строить на этом гипотезы  мы  не
вправе.
     - Я никому не навязываю своих гипотез, - кратко ответил Гур.
     Кедрин  знал,  что  Гуру   не   очень   нравилось,   когда   касались
прогносеологии - его второй, немонтажной специальности. Прогносеология,  в
отличие  от  науки,  не  проходила  путь  шаг  за  шагом.   Она   миновала
отсутствующие  звенья  и  продвигалась  вперед  прыжками.  На  заключениях
прогносеологов нельзя было строить теории. Но иногда эти  люди  ухитрялись
удивительно верно устанавливать направления поиска.
     -  Я  все-таки  думаю,  -  сказал  Холодовский,  -   что   это   была
галлюцинация.
     - Что  же,  -  негромко  произнес  Гур.  -  В  таком  случае  сейчас,
по-видимому, галлюцинирую я.
     Все скваммеры повернулись разом.
     Что-то произошло в  пространстве.  Только  что  спокойно  державшиеся
вместе детали внезапно сдвинулись с места. Казалось, кто-то метался  между
ними  и   расталкивал   их,   старался   разбросать,   рассеять.   Колонки
гравитационных фиксаторов,  до  сих  пор  удерживавших  детали  на  месте,
окутались голубоватыми облачками, развивая предельную мощность.
     Но ее, очевидно, не хватало; что-то более сильное старалось растащить
детали в разные стороны.  Казалось,  сейчас  фиксаторы  не  выдержат  -  и
детали, словно выстреленные, разлетятся в  разные  стороны  с  сумасшедшей
скоростью, и горе будет  всему,  что  окажется  на  их  пути...  Это  было
совершенно необъяснимо, но в то  же  время  это  происходило  у  людей  на
глазах,  и  надо  было  сейчас  же  что-то  сделать,  чтобы  предотвратить
катастрофу.
     Монтажники не успели даже перемолвиться словом. Все четверо  кинулись
вперед, к деталям: трое одновременно, и один - на долю секунды  позже.  Не
потому, чтобы он колебался:  просто  у  него  еще  не  было  той  быстроты
реакции, которой отличались монтажники.
     Они рванулись каждый в определенное место, хотя  никто  не  давал  им
команды  и  не  составлял  диспозиции.  Масса  мелких,  пронумерованных  и
расположенных в нужном порядке деталей  как  бы  охватывалась  несколькими
большими деталями - участками броневой  сферической  обшивки  планетолета.
Эти куски оболочки и надо было удержать на месте - тогда беда ограничилась
бы, в худшем случае, порчей нескольких мелких деталей. Чтобы не  позволить
броневым выгнутым треугольникам  разлететься,  прикладывалась  сейчас  вся
мощь гравификсаторов. Но ведь они были всего лишь автоматами, и  не  могли
сделать больше, чем в их силах.
     Гур был первым. Все четыре руки его  скваммера  вцепились  попарно  в
края двух медленно  расходившихся  деталей.  Напрягая  мускулы,  передавая
сервомоторам усилие, Гур попытался снова сблизить  детали.  Но  для  этого
нужны были бы совсем другие силы, и все, что Гур мог  сделать,  -  это  не
позволить деталям расползаться дальше, удержать  их  на  месте.  Следующий
промежуток занял Кедрин и тоже схватился за детали. Тут он не  был  слабее
других, сервомоторы его скваммера развивали не  меньшее  усилие...  Дальше
Холодовский уже развел, готовясь, все  четыре  руки,  увенчанные  могучими
клешнями.
     - Слава, - сказал Гур хрипло. - Слава... - И  Кедрин  удивился  тому,
что Гур еще в состоянии говорить: сам Кедрин напрягся так, что не  мог  бы
даже разжать зубы. - Не вцепляйся, пусть возьмет Дуг. Давай на пределе  на
спутник. Так быстрее всего... Нужны механизмы, дополнительные фиксаторы...
Мы здесь долго не удержимся.
     Очередной необъяснимый толчок перекосил детали и Гура вместе с  ними.
В какой-то миг казалось, что конечности скваммера вылетят из суставов, но,
как выяснилось, скваммер все-таки был крепким устройством.
     - Давай же! - крикнул Гур. - Давай, чтобы во  всем  этом  был  смысл!
Кроме нас никто не знает, что взять!
     -  Пусть  Кедрин,  -  сказал  Холодовский  спокойно,  примериваясь  к
деталям.
     - Ни за что! - прохрипел Кедрин, и сам поразился тому,  что  все-таки
разжал зубы.
     - Холодовский, - сказал Дуглас. - Сэр... Я удивлен.
     - Ну, ладно... - пробормотал Холодовский.
     Он умчался на предельной скорости. Трое остались. Сильные  сотрясения
ударяли их, как током, нагрузка все возрастала. Они были словно распяты  в
промежутках между взбесившимися деталями. Холодовский исчез из виду где-то
вблизи спутника.
     - Минут пятьдесят мы провисим, -  сказал  Гур.  Он  дышал  все  более
хрипло. - Туда... там... обратно... Не меньше.
     Кедрин только прикрыл глаза; на большее он сейчас  не  был  способен.
Странно: он  не  чувствовал  никаких  нагрузок  -  их  принимало  на  себя
металлическое тело скваммера; кулаки Кедрина сжимали  пустоту  -  но  зато
стискивали ее так, что слипались пальцы. Мускулы были напряжены до предела
именно для того, чтобы стиснуть эту  пустоту,  потому  что  ослабь  Кедрин
хватку на долю  секунды  -  и  тотчас  же  клешни  верхних  рук  скваммера
разжались бы и отпустили края деталей, а  одним  нижним  их  не  удержать.
Оставалось только стискивать края - руками и напряжением мысли  -  до  тех
пор, пока не придет помощь или не иссякнут силы.
     "Нет, - подумал он. - Первой придет помощь, а до того времени со мною
ничего не случится. Я ведь не один здесь: рядом - Особое звено, и на  этих
людей мне надо быть похожим. Я буду..."
     Было хорошо, что эти люди - рядом. Сознание этого давало  силы,  хотя
Кедрин не видел их: они располагались по окружности, спиной друг к  другу,
а если бы даже и не спиной - все равно весь клубок  деталей,  диаметром  в
добрый десяток метров, находился между, ними. Но  все  же  они  здесь.  Он
слышит их дыхание...
     - Алло! - сказал Дуглас. - Вы живы?
     - Кажется, - с натугой пробормотал Гур.  Ему  пришлось  труднее,  чем
остальным: в том месте, куда кинулся он, детали успели разойтись дальше.
     - Живы, - сказал Дуглас. - А я, как вы думаете?
     Гур проворчал, что он в этом не уверен.
     - Благодарю вас, - сказал Дуглас. - Я тоже. И поскольку моя жизнь  не
дает оснований надеяться, что я попал в рай,  то,  значит,  именно  так  и
выглядит ад монтажников. А как полагаете вы?
     Кедрин кивнул, хотя этого движения  никто  не  видел.  Ад:  кромешная
тьма, и в ней тебя раздирают на части... Вдруг он лязгнул  зубами:  толчок
был особенно силен, и оказалось, что  даже  у  нижней  челюсти  -  немалая
инерция.
     - Скажи, мой покойный друг, - медленно переводя  дыхание,  проговорил
Гур, - что ты думаешь по поводу дополнительных сюрпризов?
     - Ну, - ответил Дуглас, - сейчас не период дождей.  Будем  надеяться,
что если что-нибудь и пролетит, мы не попадемся на дороге.
     - Это меня утешает, - сказал Гур. - А насчет запаха?
     - Нет, - сказал Дуглас, - не думаю. Очень и очень маловероятно.
     Он не объяснил, почему вероятность возникновения запаха в этот момент
столь мала, но все равно слова его прозвучали утешительно. Если  бы  вновь
пришел запах, тогда они, все трое, пропали бы, потому что бежать нельзя, и
они задохнулись бы здесь, на месте, сжимая края разбегающихся деталей.
     Возможно, будь Кедрин один,  даже  самая  слабая  вероятность  такого
события  испугала  бы  его.  Но  нельзя  бояться,  когда  Гур   и   Дуглас
переговариваются так спокойно; Кедрину и в  голову  не  пришло,  что  весь
разговор затеян специально ради него, потому что  оба  опытных  монтажника
достаточно хорошо знали и вероятность прорыва метеорита через  статическое
поле, и то, что пока предугадать время возникновения запаха невозможно,  а
значит, говорить о большей или меньшей вероятности нет смысла. Но и Гур, и
Дуглас знали, что Кедрину сейчас страшно, и отвлекали его, потому  что  до
конца было еще не близко.
     Конец был далек - конечно, если иметь в виду счастливый конец, другой
мог наступить в любую минуту. Сил становилось все меньше, а  держать  надо
было с прежним напряжением. Руки начали неметь.  Кедрин  пожалел,  что  на
башмаках скваммера нет клешней: иначе можно было бы  держать  и  ногами  -
ноги, как-никак, сильнее... Он сказал об этом Гуру. Монтажник ответил:
     - Вряд ли есть смысл усовершенствовать  скваммер.  Надо  менять  его.
Наступило время. Мне уже приходила в  голову  мысль:  есть  совсем  другой
материал. Принципиально иные возможности. Позже я  собираюсь  подумать  об
этом всерьез.
     Что ж, раз человек не торопится думать о таких вещах, откладывает  на
потом, - значит, это "потом" еще будет. Неплохо. А о чем  думать  Кедрину?
Конечно, об Ирэн...
     Он начал представлять, как, вернувшись  на  спутник,  войдет  к  ней.
Ирэн, разумеется, будет уже знать о том, что он вел себя точно так же, как
старые монтажники: держался  до  последнего,  не  трогаясь  с  места.  Она
поздравит его, а Кедрин, конечно, скажет: да о чем тут говорить, небольшое
приключение - и все, чувствую себя прекрасно...
     Чувствую себя прекрасно... Возможно, этого не  стоило  говорить  и  в
мыслях. Закружилась голова. Кедрин вдруг  почувствовал,  что  у  него  нет
больше рук: он их не ощущал - казалось, кто-то безболезненно  отнимал  их,
часть за частью. Сначала исчезли кисти; Кедрин еще не успел понять  этого,
как не стало уже и предплечий. Потом странная, мертвая  волна  прокатилась
по плечам. Это показалось Кедрину невероятным: у скваммера есть руки, а  у
него нет, и все же скваммер продолжал держать детали... Как не  догадались
раньше: скваммер отлично может работать и сам по себе, надо только  задать
ему работу, а потом выскользнуть из него, вплавь вернуться на  спутник,  и
взять другой скваммер, и с ним поступить точно так же. А  чтобы  скваммеры
не пугались одиночества, с ними надо разговаривать, и они  будут  отвечать
железным голосом. Смешно! Да и не только  скваммеры:  любая  машина  может
так, и, значит, автоматы вовсе не нужны,  хотя  вообще  Меркулин  и  прав,
только он зря не пошел в монтажники... Меркулин пожал плечами и засвистел.
Он насвистывал протяжную песню - почему-то английскую или  даже,  кажется,
шотландскую, но Кедрина это не удивило.
     На миг он очнулся. Свист лился из крохотного динамика скваммера;  это
насвистывал Дуглас, а Гур вторил ему, напевая мелодию без слов.
     Потом он очнулся окончательно. Кто-то колотил  по  скваммеру.  Кедрин
дико заорал. "Ну, наконец-то", - проговорил голос Гура.
     - В чем дело?
     -  Все  кончилось,  -  сказал  Гур.  -  Эта  встряска  миновала.  Как
говорится, буря улеглась, и животворное солнце пролило... что-то  оно  там
пролило. А вон и наши подходят.
     Скваммеры окружили их, эфир наполнился веселым  говором  монтажников.
Из выходного тамбура подоспевшего катера выскакивали новые гравификсаторы.
Кедрин не мог разжать кулаки;  ему  понадобилось  долго  уговаривать  себя
сделать это. Наконец, пальцы разжались; это было очень болезненно, и  даже
скваммер, кажется, застонал при этом. Кедрин дал слабый импульс  и  отплыл
от деталей.
     Он подождал, пока к нему присоединятся остальные монтажники -  Особое
звено, заслужившее, кажется, хороший  отдых.  Вися  в  десятке  метров  от
деталей, он растирал  руками  все  тело,  безжалостно  исколотое  иголками
статического поля. Потом его заметил Гур.
     - Давай сюда, Кедрин, - сказал он. - Здесь как раз не хватает одного.
Не уходить же, пока дело не сделано, а?
     Кедрин вздохнул. Он послушно подлетел к Гуру и принялся устанавливать
фиксатор  и  заводить  тросы.  Прошло  очень  много  времени.  Потом   Гур
промолвил:
     - Что же, можешь смотреть всем в глаза.
     Кедрин попытался улыбнуться. Потом все летели  к  спутнику.  Гур  был
рядом с Кедриным. Он мечтательно проговорил:
     - Сейчас я съем  минимум  два  обеда.  Возможно,  и  три,  но  два  -
обязательно.
     - Не съешь, - не поверил Дуглас.
     - Почему?
     - Не хватит времени. Через час - смена.
     - Съем после смены. Я имею в виду второй обед.
     После смены! Кедрин ужаснулся. Они еще думают выходить в смену! После
такой работы! Это просто невозможно... Нет,  нелегко  сравняться  с  ними.
Глупо было подумать, что так, сразу, за один день можно стать  таким,  как
они...
     - Кедрин, а что ты думаешь насчет обеда?
     - Я? Ничего...
     - И  напрасно.  "Ешь  свой  обед  каждый  раз,  как  возникает  такая
возможность", - сказал какой-то  мудрец.  И  еще:  "Необедающий  совершает
ошибку, которой ему не исправить уже никогда". Кто это сказал?
     - Не знаю.
     - По-моему, это сказал я. А  теперь  прибавим  скорость,  потому  что
опаздывать на работу не полагается. Что ты думаешь насчет смены?
     - Что же, - внутренне содрогнувшись, сказал Кедрин. - Как вы,  так  и
я.
     - Ого! - засмеялся Гур. - Что скажешь, Слава?
     - Задатки есть, -  сказал  Холодовский.  -  Однако...  -  он  включил
тормозной. - Однако его еще придется мять и  лепить.  А  ты,  Гур,  что-то
разговорчив сегодня. Ты не слишком испугался, надеюсь?
     - Разве стоило бояться? - Кедрин постарался  сказать  это  как  можно
небрежнее. - Ведь метеоритной опасности не было!
     - Это,  безусловно,  правильно,  -  сказал  Холодовский.  Гур  весело
засмеялся. Дуглас проворчал:
     - Алло, парни, - не дезориентируйте мальчика.
     - Разве метеориты нам угрожали? - спросил Кедрин.
     - Пожалуй, нет, - сказал Дуглас. - Думаю, что нет. Но  вот  скваммеры
могли не выдержать. Они были на пределе прочности. Не так романтично,  да.
Но тоже неприятно. Если скваммер дегерметизируется, в нем становится нечем
дышать.
     - Что же, - сказал Кедрин, внутренне  ужаснувшись,  но  не  показывая
виду. - Это ценное наблюдение,  насчет  дыхания.  Если  бы  вы  с  той  же
проницательностью догадались, отчего взбесились детали...
     - Вот, Дуг, - сказал Гур. - Один - ноль не в твою пользу.


     Их не встречали музыкой и цветами. Никто не произносил приветственных
речей. Это не было принято на спутнике, где  каждая  минута  была  так  же
дорога, как и каждый грамм веса и ватт энергии. Но тот, кто встречал их по
дороге, на проспектах или в переулках спутника, радостно улыбался и кивал,
чтобы показать, что все знает и радуется тому, что эти  люди  сражались  и
победили.
     Кедрин вошел в свою каюту. Он не был  здесь  с  вечера.  Когда  он  в
последний раз закрывал за собой эту дверь, еще ничто не успело  произойти.
С тех пор многое изменилось.
     Он переоделся: оказалось, вся одежда была мокрой от  пота,  а  Кедрин
сразу и не заметил  этого.  Ну  вот,  можно  минуту  посидеть  спокойно  и
порадоваться  тому,  что  протекшие  часы  прошли  не  зря.  Что-то  стало
понятным; что-то - еще более близким.
     И прежде всего - Ирэн.
     Нет, все еще не так просто. Но зато уже ясно: Ирэн будет с ним. После
этого остаться с Велигаем она не сможет - и не захочет.
     Не просто - сказать об этом Велигаю. Но сделать это необходимо, и как
можно скорее. И это должен сделать он,  Кедрин;  нельзя  взваливать  такую
тяжесть на плечи Ирэн. Она, конечно, потом объяснит,  но  начать  разговор
должен Кедрин.
     Что же, сегодня он чувствовал себя вправе сделать это.
     И, пожалуй, надо  торопиться.  Ирэн  ведь  не  знает,  что  он  решил
рассказать Велигаю обо всем  сейчас  же.  Она  может  попасть  в  неловкое
положение... Или,  того  хуже  -  решить,  что  Кедрин  трус,  что  он  не
поступает, как человек той эпохи, в которой нет места криводушию и обману.
     Ведь теперь, когда все вернулось на свои  места,  когда  о  прошедших
годах можно лишь вспомнить с  сожалением...  Да,  вот  именно.  Теперь  ее
приход показался бы таким естественным... Почему же ее нет?
     Он встал и сделал несколько шагов по каюте.
     Ну, что ж; тогда пойдет он. Еще полчаса  до  смены...  Ну,  пусть  он
покажется смешным. Это не самое главное.
     Он подошел к двери. И в этот момент раздался  стук.  Кедрин  поспешно
отворил. Секунду он стоял в  дверях,  и  за  это  время  радостная  улыбка
исчезла с его губ.
     Потом, спохватившись он торопливо  посторонился,  пропуская  в  каюту
Велигая.
     Не знал, что он стучит так деликатно. Как женщина. Зачем  он  пришел?
Он уже знает? Тем лучше.
     Кедрин насупился и чуть пригнул голову, как будто готовясь к бою. Так
или  иначе,  он  не  застал  тебя  врасплох,  Кедрин.  Только   не   теряй
спокойствия. Велигай мрачен. Но это всегда... Да, конечно же, он зашел  не
зря. Говорят, он никогда ничего не делает зря.
     Велигай шагнул вперед и затворил  за  собою  дверь.  Он  взглянул  на
Кедрина, и на лице его на миг промелькнула улыбка. Кедрин спохватился.
     - Садитесь, пожалуйста... - пробормотал он.
     Велигай сел, поблагодарив кивком. Кедрин глубоко вздохнул.
     - Я полагаю, - сказал он, - что вы уже все знаете.
     Велигай поднял брови.
     - Я знаю обо всем, что происходит на работе. А тем более  -  о  таких
чрезвычайных событиях.
     Он подчеркнуто произнес "на работе"? Или это только показалось?
     - Я хочу поблагодарить вас, - прокурлыкал Велигай. - Вы доказали, что
не зря остались на Поясе. У  вас  -  задатки  настоящего  монтажника.  Так
сказали ваши товарищи, а они не бросают слов на ветер.
     "Нет, он не знает".
     - А теперь поговорим о другом, - хмуро сказал Велигай. - О том, из-за
чего я пришел.
     "Так. Все-таки ему все известно".
     - Я думаю, - продолжал Велигай, - что наиболее  целесообразный  выход
сейчас - вам вернуться на Землю.
     Кедрин, тебя просто-напросто выгоняют. Как нечестного  мальчишку.  Но
ведь у тебя не было времени рассказать обо всем. Как он этого не понимает?
Или - не хочет понимать?
     - Нет, - сказал Кедрин, остановившись напротив Велигая и глядя ему  в
глаза со всей выдержкой и спокойствием, на  какие  был  способен.  -  Нет.
Через полчаса - моя смена, и с нею я намерен выйти в пространство. И все.
     Велигай тоже поднялся. Его брови были сдвинуты, лицо неподвижно.
     - У нас на спутнике, - бесстрастно произнес  он,  -  на  Звездолетном
поясе, да а вообще в космосе так разговаривать не принято. У  нас  принято
выполнять приказания. Если вы хотите остаться  монтажником,  прежде  всего
запомните это правило.
     "Если вы хотите остаться монтажником?"
     - Хочу! - торопливо сказал Кедрин и снова  заметил  улыбку  в  глазах
Велигая.
     - Я только что с Планеты, - сказал Велигай,  снова  усевшись.  -  Там
обсуждался...
     Последующие несколько слов Кедрин пропустил мимо ушей. Он только  что
с Земли! Значит, вряд ли он успел увидеть Ирэн! Как хорошо!
     Кедрин с облегчением вздохнул.
     - ...Таким образом, остался только институт  Меркулина.  Он,  кстати,
наиболее мощный, и мыс ним имели дело и  раньше.  Вы,  если  не  ошибаюсь,
раньше работали там?
     - Я и сейчас... - пробормотал Кедрин. - Просто у  меня  отпуск...  То
есть, был, но теперь я хочу перейти совсем. Но раньше  я  не  знал...  Это
ведь почти случайно...
     Велигай кивнул, прекращая попытки Кедрина объяснить ситуацию.
     -  Итак,  вы  работали  там.  Значит,  вы  знаете  и  институт,   его
возможности, и директора, и все секреты производства, так сказать.
     Кедрин кивнул.
     - Вот поэтому вам и придется  поехать  со  мной.  Ничего,  -  Велигай
ободряюще кивнул, - смена от вас не уйдет; их будет еще много, таких смен.
Но нам надо заказать принципиально новую автоматику  для  строительства  и
монтажа корабля. Иначе мы не  выдержим  сроков,  и  наши  ребята...  -  он
помолчал. - Ну,  до  этого,  конечно,  не  дойдет.  Но  разместить  заказ,
разъяснить, что нам нужно, и привести наши  требования  в  соответствие  с
возможностями института -  это  куда  важнее  сегодня,  чем  поднести  еще
несколько деталей. Теперь обстановка вам ясна? Вы еще будете возражать?
     - Нет,