л им. Он испугался того,
что может произойти, если она скажет ему хотя бы одно слово
поддержки.
	В любой болезни наступает такой момент, когда больной
начинает осознавать если не то, что он выздоравливает, то хотя
бы то, что он выздоровеет, если не сразу же, то возможно позже.
У Куллина наступил этот переломный момент в тот вечер, когда
он проснулся и обнаружил, что его ум совершенно прояснился в
первый раз с тех пор, как он был ранен. Если он не шевелился, то
боль в боку не мучила его, как раньше только болела под шиной
его сломанная рука. Впервые он обратил внимание на ту
роскошь, которая окружала его: отдельная комната, кровать,
покрытая кружевным покрывалом, резной сундук, на котором
кто-то положил его меч и клинок, как будто он был лордом. Все
было так из-за того, что он спас жизнь Родри - подумал Куллин.
Он тихонько лежал и пытался вспомнить, почему он был так
огорчен сейчас тем, что сделал это. Неожиданно Невин появился
со своей сумкой с медицинскими приспособлениями.
	- Снова будешь промывать рану? - спросил Куллин.
	- Надеюсь, что не понадобится,- ответил, едва
улыбнувшись, Невин.- Я начинаю понимать, почему о тебе идет
такая слава. Ты - первый человек из всех, кого я встречал,
который не кричал, когда я лил мед на открытую рану.
	Куллин вздохнул, вспоминая об этом.
	- Ты помнишь, как проклинал меня прошлой ночью? -
спросил Невин.
	- Да. И я хочу извиниться перед тобой за это. Это не твоя
вина, что Джилл поехала на эту проклятую войну. Вот видишь, я
уже в состоянии сам держать кубок.
	- Очень хорошо. Ты должен начинать двигаться, чтобы
набирать силу.
	- Что я и делаю,- Куллин услышал яд в своем собственном
голосе.
	Когда Невин подал ему кубок, он вопросительно поднял
одну бровь.
	- Я имею в виду то, что я сказал о Родри,- сказал Куллин.-
Это было не из-за плохого настроения.
	- А я в этом ни на минуту и не сомневался. Могу я скромно
предположить, что ее еще не убили, а ты уже думаешь о том, как
будешь мстить. Она вполне способна убить Корбина. Я бы
никогда не позволил ей ехать, если бы не думал, что она сможет.
	Не обращая на него внимания, Куллин отпил из кубка воду,
сделав пару больших глотков.
	- Когда я снова смогу сражаться?
	- Через несколько месяцев. Ты сможешь снова взять в руку
щит только после того, как она полностью срастется.
	- Ох, черт побери! А когда я смогу встать с этой кровати и
обслуживать сам себя?
	- Гораздо быстрее, завтра. Я разрешу тебе сделать
несколько шагов.
	- Хорошо. Я уйду отсюда, как только смогу. Мне не нужны
его подачки. Ей - богу, я хочу, чтобы меня поместили в казармы
вместе с остальными.
	- О боже мой, Гир, ты самый упрямый на свете человек.
	- Как ты назвал меня?
	Во взгляде Невина появилось какое-то зловеще мрачное
удовлетворение. Даже щеки его порозовели.
	- Извини,- произнес Невин.- У меня сегодня так много
больных, что не могу отличить одного от другого.
	- Не волнуйся, это нисколько не оскорбило меня,
понимаешь?
	Чтобы Куллину стало хоть немного легче, Невин сказал
ему, что рана очищена от инфекции, когда менял повязку. Старик
отправил пажа за молоком и хлебом и оставался с Куллином до
тех пор, пока он не поел.
	- Скажи мне вот о чем,- заговорил Куллин,- почему именно
Джилл должна защищать честь Родри? Почему он взял ее с
собой?
	- Дело в Двуумере,- ответил Невин.- И в самой Джилл.
Однажды она услышала пророчество, сделанное самим лордом
чертей. И ей захотелось, как парню, завоевать боевую славу, мой
друг. Ты должен подумать об этом перед тем, как сносить с плеч
голову Родри.
	- Бывают случаи, когда Джилл делает глупости. Боже мой,
на что я надеялся, когда таскал ее везде за собой? Ну да ладно. Я
подумаю об этом, но если ее убили - он оборвал фразу на
половине.
	Невин поднял к небу глаза, как будто просил богов
простить Куллину его упрямство, затем сложил свои
инструменты, не сказав больше ни слова.
	Куллин долго не мог заснуть. Он думал о том, что осада
будет длительной и он выздоровеет достаточно, чтобы поехать
туда и забрать Джилл до наступления боев. Он подумал также о
том, что, несмотря на весь его гнев ему будет очень тяжело на
сердце, когда он будет убивать Родри. Он поморщился, вспомнив
о том, как тяжело было Родри вытаскивать его из гущи
сражения - его, проклятого вшивого серебряного клинка.
Многие лорды смотрели на смерть серебряного клинка как на
удобный повод для того, чтобы не заплатить ему за его службу, и
никак иначе.
	И все же, если Джилл убили... При этой мысли он заплакал,
стыдясь своих слез.

 	Письмо от Рииса было кратким
	- Госпожа,- говорилось в нем,- мне известно, что твой
Командующий еще продолжает осаду крепости Бруслин. Лорд
Талис доставил мне доказательства того, что измена лорда
Корбина продолжается. Я позволю тебе разрешить дело с
помощью меча, если ты сочтешь это нужным. Позволь мне
предостеречь тебя, что пока Родри будет твоим наследником,
даже твоя окончательная победа не успокоит ропота и
недовольства тобой.
	Ловиан смяла пергамент и готова была бросить его в лицо
гонца, хотя сознавала, что молодой всадник совсем не виноват в
том, что его лорд - надменный дурак.
	- Я вижу, что госпожа чем-то расстроена,- заметил Невин.
	Ловиан недовольно расправила пергамент и передала его
Невину.
	- Ты можешь идти,- сказала она гонцу.- Выпей эля с моими
людьми. Я скоро подготовлю ответ,- парень очень обрадовался,
что может скрыться от ее гнева. Невин прочитал послание и со
вздохом вернул его Ловиан.
	- Риис очень неправ об этом недовольстве,- заметил Невин.-
Родри испытал себя в этой войне.
	- Ну конечно. Он хотел только разозлить меня в угоду своей
проклятой спеси. Надо сказать, он делает это довольно успешно.
	Они сидели в большом зале, в котором было непривычно
тихо. В комнате, вмещавшей около двухсот человек было всего
около десятка выздоравливающих раненых.
	- Ты думаешь, мне надо попросить Рииса вмешаться? У меня
болит сердце, когда я думаю о том, что еще больше людей
погибнут из-за этого.
	- У меня тоже. Но если Риису каким-то образом удастся
лишить Родри наследства, тогда начнут роптать его сторонники -
все, кто восхищается им. А это может привести к другому
восстанию, и тогда погибнет еще больше людей.
	- Ты прав.- Ловиан осторожно свернула пергамент и
положила его в карман платья. Мне надо успокоиться. Потом я
отправлю ответ Риису. Я напишу, что его вмешательство не
требуется.
	Продолжалась осада крепости Бруслина, превратившаяся
для осаждающих в рутину - одновременно напряженную и
утомительную. Так как Корбин в любой момент мог
предпринять вылазку, то все были готовы к бою и держали
оружие наготове. Пока делать было нечего, кроме как чистить
оружие, которое и так было уже безупречным, да ездить с
бесцельным патрулированием для того чтобы поупражнять
лошадей, да бесконечно заключать пари, переходя от одной игры
к другой.
	Джилл старалась держаться подальше от Родри, но в таком
маленьком лагере было невозможно избежать встречи с ним.
Иногда она приходила получать паек и встречалась с ним среди
телег обоза. Или сталкивалась с ним лицом к лицу, когда
возвращалась утром в лагерь после ночного дежурства. При
встречах он говорил очень мало и не предпринимал никаких
попыток, чтобы удержать ее. Но всегда, когда они смотрели друг
на друга, она ощущала, что погружается в синеву его глаз. На
седьмой день осады Джилл чувствовала, что начинает сходить с
ума от этого бесконечного ожидания сражения. Она призналась
Адерину этой ночью, что она просто боялась.
	- Папа говорит, что каждый перед сражением испытывает
необъяснимый страх,- сказала она.- Я надеюсь, что смогу
успокоиться. По крайней мере, если одену эту проклятую
кольчугу. Я тренировалась с Амуром сегодня и она казалась мне
уже намного легче.
	- Ну и хорошо. Так и должно быть.
	Джилл почувствовала, как холодная дрожь побежала вниз
по ее спине.
	- Лослейн - ключ ко всему,- продолжал Адерин.- На
Корбина так долго оказывалось влияние, что без Лослейна его
нервы сдадут: или он будет окружен, или сам предпримет
вылазку. Я уже говорил с Калондериэлом и Дженантаром о том,
чтобы они помогли мне убить Лослейна. Ты присоединишься к
нам, когда мы пойдем на охоту за ястребом?
	- С удовольствием пойду, но как мы поймаем его?
	- Когда он полетит. Я держу пари, что смогу выманить его,
я его очень хорошо знаю.- Адерин медленно поднялся,- правда
на это нужно время, но я уверен, что в конце концов он придет к
нам.
	После того, как Адерин ушел, Джилл сидела возле
лагерного костра и размышляла о том, какое сильное
воздействие должен оказать на своего врага Адерин, чтобы
выманить его. Она еще думала об этом, когда из полумрака
появился Родри, шагая так тихо, как могут ходить только эльфы,
и сел рядом с ней. Он был так близко, что сердце Джилл начало
бешено колотиться.
	- Скажи мне вот о чем,- произнес Родри,- ты уверена в том,
что Невин был прав, когда говорил, что моя Судьба - это Судьба
Элдифа?
	- Да, уверена, Родри. Ты снова терзаешь себя из-за того, что
девушка будет защищать тебя?
	- А у кого от этого не заболит сердце? Это не только вопрос
чести. Я не могу вынести мысли о том, что ты можешь быть
ранена. Я думаю, что скорее соглашусь на то, чтобы барды
высмеяли в своих песнях мое имя, чем на то, чтобы ты получила
небольшую хотя бы небольшую царапину в сражении.
	- Ваша светлость пили мед?
	- О, не будь со мной так надменна. Ты ведь знаешь, что я
люблю тебя, и что ты любишь меня тоже.
	Джилл поднялась и подбросила веток в костер, а затем
стала наблюдать как лесные жители подпрыгивали над
длинными языками пламени вдоль сухого края коры. Так прошло
много времени. Затем она услышала, что Родри поднялся и стоял
позади нее.
	- Джилл,- сказал он,- все, что я хочу - это услышать, что
ты скажешь, что любишь меня. Скажи это хотя бы один только
раз. Я знаю, что не принесу тебе ничего кроме вреда. Ты права,
что так холодна со мной.
	Джилл ничего не отвечала.
	- Пожалуйста! - продолжал Родри.- Все, что я хочу - это
услышать, как скажешь, что любишь меня. Произнеси это хотя
бы однажды, и я буду доволен этим.
	Родри обнял ее, стоя сзади и крепко прижал к себе ее спину.
Простое человеческое участие и тепло его прикосновения
опьянило Джилл.
	- Я люблю тебя,- сказала она.- Я люблю тебя всем моим
сердцем.
	Он крепко обнял ее, а затем отпустил. Она, не мигая
смотрела на огонь, пока он уходил. Ей казалось, что если она
будет видеть, как он уходит, то заплачет.
	- У нас есть еще одна последняя надежда,- сказал Новек,-
Риис так сильно ненавидит своего проклятого брата, что только
из-за этого может вмешаться, чтобы насолить ему.
	- Да, в самом деле, он может,- согласился с ним Корбин.
Лослейн просто пожал плечами, когда они оба посмотрели на
него. Они находились в осаде уже восемь дней - восемь вонючих
дней в жаркую сухую осеннюю погоду. Восемь дней жизни за
каменными стенами - мучение для человека, привыкшего ездить
верхом с эльфами. Он хотел отомстить им за свое мучение, сказав
правду, но ему надо было еще составить план побега и убежать.
Если ему это удастся.
	- Мне надо, конечно, поработать над сознанием гвербрета,-
лицемерно соврал он.- Но теперешняя ситуация не нравится ему.
У него есть советчик, убеждающий его не вмешиваться.
	- О, боже мой! - произнес Новек,- нам надо подумать о
настроении в армии. Не мог бы ты сделать что-нибудь
побыстрее?
	- Двуумеру не приказывают, когда ему действовать.
	- Неужели? Ты, надменный нищий - засранец! Ты
действовал довольно быстро, когда втянул нас в эту беду.
	Лослейн уставился на него. Из своей ауры он посылал
энергию, нанося удары по Новеку, кружа ауру лорда. Глаза
Новека остекленели.
	- Мне не нравится, когда меня проклинают,- сказал
Лослейн.
	- Конечно,- прошептал Новек.- Извини.
	Лослейн повернул ауру еще раз, а затем отпустил его.
	- Кроме того,- продолжал Лослейн, я уверяю тебя, что о
вопросе морального состояния я думаю очень много думаю. Не
сомневаюсь в том, что могу поддерживать в людях уверенность в
нашей окончательной победе.
	Лослейн вскочил, поклонился и выбежал из комнаты. Ему
надо было подумать в одиночестве. Все, чего ему сейчас очень
хотелось - это вызвать пожар и сжечь эту вонючую крепость
дотла.
	Он сбежит; он сложит в мешок свою одежду и несколько
монет и улетит - одинокий и свободный. Где-нибудь он найдет
другого лорда - где-нибудь на востоке, где Адерин никогда не
найдет его.
	- Я полечу за тобой, мальчик,- произнес Адерин,- хоть на
край земли.
	Адерин взвизгнул и обернулся кругом. Но коридор был
пуст. Только чувствовалось присутствие Адерина, как
чувствуется оставшийся в пустом камине запах дыма.
	- Раньше или позже,- продолжал голос Адерина,- я приду
за тобой, или ты выйдешь сам. Раньше или позже мы все - равно
встретимся с тобой.
	Лослейн поспешил в свою комнату и запер за собой дверь.
Он не сможет убежать - Адерин не даст ему сделать это. Он был
уверен в этом где-то в самой глубине своего сердца.
	- Тогда я должен победить его,- тихо произнес Лослейн.
	Если Адерин умрет, Лослейн сможет сделать больше, чем
просто отнести донесение гвербрету. Он сможет послать огонь на
палатку Родри, сгноить его провизию, наслать болезнь на его
людей и лошадей, привести армию Родри в такую панику сбегут
от него. Если только Адерин будет мертв. Если.
	Около полудня Лослейн подошел к окну и попытался
вызвать бурю. Если ничего больше, то он хотя бы намочит Родри
вместе с его проклятой армией, а потом сможет похвастаться
этим перед Корбином и Новеком. Он вызвал духов Воздуха и
Воды, называя их величественными именами и увидел тучи,
которые сгущались в небе. Волна за волной буря приближалась
по его приказу, и ветер начал крепчать.
	Но неожиданно ветер стих и тучи начали рассеиваться.
Лослейн ругался, боролся и проклинал духов, пока, наконец, не
увидел одного из королей стихии, шагающего по небу. Король
был огромным и отдаленно напоминал Эльфа. Он имел вид
серебряного света, находящегося внутри столба золотого света,
напоминающего паутину. Король взмахнул рукой и духи улетели
так далеко, что Лослейну было не под силу вернуть их назад.
	Лослейн бросился на подоконник и заплакал, зная, что это
Адерин вызвал короля. Когда-то однажды он вместе с Адерином
стоял перед ним, и Адерин представил сына как своего
преемника. Сейчас он был изгнанником и они не удостаивали его
даже своим презрением. Прошло около часа прежде чем Лослейн
почувствовал, что он в состоянии уйти из комнаты и спуститься
вниз, чтобы пообедать. Спускаясь по лестнице, он увидел
Адерина, идущего наверх. Лослейн стоял, как вкопанный, пока
его отец подходил ближе и ближе. Его рука сжимала перила
лестницы.
	Адерин слегка улыбнулся ему презрительной улыбкой,
давая понять Лослейну, что он может нарушить его пломбы в
любой момент, когда он этого захочет. Затем видение исчезло.
Лослейн поспешил к шуму и компании в большой зал. Во время
обеда он обдумывал план убийства.
	Поздно вечером Джилл и оба эльфа спорили, играя в кости
возле лагерного костра. Адерин подошел к ним. Он держал в
руке две длинные стрелы. Сердце Джилл забилось в волнении.
	- Время,- тихо произнес Адерин.- Кому из вас дать эти
стрелы?
	- Мне,- сказал Дженантар.
	- Право отомстить принадлежит тебе,- сказал
Калондериэл,- все правильно. Я дам тебе стальные стрелы, если
понадобится.
	Только теперь Джилл поняла, что на этих двух стрелах
были серебряные наконечники.
	- Джилл,- сказал Адерин.- Джилл, когда Дженантар
подобьет птицу, и она упадет на землю, ты можешь покончить с
ней. Используя свой серебряный клинок, и только его.
	- Хорошо,- ответила Джилл,- а что, правда говорится в
старинных преданиях о том, что только серебро может ранить
мастера Двуумера?
	- Сталь тоже может ранить мастера Двуумера точно также,
как и любое другое тело. Стальная стрела ранит и ястреба тоже.
Но если серебро убьет его, то когда он умрет, его тело
приобретет человеческую форму.
	Они шли вместе с Адерином около одной мили по дороге,
освещенной первой четвертью луны. Они прошли мимо двух
ферм, крепко закрытых от армии Родри и вышли на луг,
окруженный дубами.
	- Спрячьтесь под деревьями,- сказал Адерин.- Я должен
идти. Будьте готовы. Он в любую минуту может напасть на меня.
Адерин вскарабкался на самое низкое дерево и сел на ветку,
затем снял свою одежду. Джилл были смутно видны его
очертания среди листьев. Ей показалось, что она видела неясный
мерцающий образ филина рядом с Адерином, затем неожиданно
свечение голубого света обернуло их - и Адерина и филина.
Старый мастер Двуумера исчез. На его месте был серебряный
филин, расправивший свои крылья для полета. Издав тихий крик,
филин подпрыгнул и уверенно полетел в темноту. Джилл затаила
дыхание.
	- Вы всегда от этого в ужасе,- заметил Калондериэл.-
Сколько бы раз не смотрели на это.
	Дженантар вставил в лук первую серебряную стрелу и
натянул тетиву. Луна медленно поднималась все выше. Джилл
всматривалась в звездное небо над крепостью, но Калондериэл
увидел его первым.
	- Смотри,- прошипел он. Дженантар поднял лук и
выстрелил. Прошло добрых две минуты, прежде чем Джилл
увидела темный силуэт, двигающийся на фоне звездного неба.
Это был филин, взмахивающий крыльями и летящий изо всех сил.
Неожиданно она увидела другую птицу, которая падала вниз
прямо на филина и чуть не схватила его когтями. Филин и сокол
летели в сторону леса, состязаясь в скорости. Филин прилетел
первым. Бормоча что-то неясно, Джилл стояла в напряжении, с
нетерпением ожидая, когда снова сможет увидеть филина. Они
подлетали все ближе и ближе, и ястреб постепенно нагонял
филина. Дженантар выругался и выстрелил, но стрела не
долетела до цели. Ястреб упал вниз и схватил филина. Птицы
сцепились в воздухе. Они боролись друг с другом как настоящие
хищные птицы: сближались одна с другой высоко в воздухе и,
сцепившись и царапаясь, падали вниз, затем поднимались снова в
вверх, кружась друг с другом, когда набирали высоту. Джилл
слышала снова пронзительные крики филина. Время от времени
одно большое перо падало вниз, отблескивая серебром в лунном
свете. Джилл и Дженантар выбежали на луг и стояли прямо под
сражающимися в поднебесье птицами. Дженантар не решался
выстрелить, потому что боялся ранить филина. Обе участницы
этого необычного сражения выбились из сил и стремглав
бросились вниз, но под самой землей возобновили борьбу. Они
пронзительно кричали и царапали друг друга, поднимая вверх и
опуская огромные крылья. Филин устал сильнее и двигался
медленнее.
	- Адерин,- прокричала Джилл,- опускайся вниз. Совсем
спускайся!
	Не обращая никакого внимания на ее крик ястреб камнем
бросился вниз и вцепился в филина. Они спускались все ниже и
ниже и в этот раз филину удалось нанести клювом небольшую
рану ястребу. Джилл подскочила, готовая бежать, и ждала с
клинком наготове, затем побежала через луг и подпрыгнула
вверх, бросаясь с клинком на ястреба. Она упала в траву на
колени, нанеся удар, ястреб пронзительно вскрикнул в агонии.
Джилл почувствовала взмахи крыльев над своей головой. Это
вырвавшийся из когтей ястреба филин взлетел - и как раз
вовремя, потому что мог разбиться об землю. Джилл поднялась,
шатаясь. В воздухе послышался звук пущенной Дженантаром
стрелы. Пронзенный в самое сердце, ястреб издал последний
крик и начал падать. Его очертания изменялись в сверкании
голубого света. В один ужасный момент Джилл увидела, что то,
что было наполовину ястребом, наполовину человеком: оперение
и плоть, перемежающиеся одно с другим. Филин издал длинный
печальный крик и сел в траву. Он исчез полностью. На его месте
сидел Адерин с окровавленными рваными ранами на всем теле,
которые наносил филину ястреб своими длинными когтями.
Джилл побежала к нему.
	- Нам надо остановить кровь,- прокричала она.
	Адерин покачал головой "нет" и поднялся, шатаясь,
опираясь о плечо Джилл. Она немного приподняла его и вместе с
эльфами они перенесли его в то место, где лежал труп Лослейна.
Он лежал на спине, его лицо было поцарапано, ребро порезано
се