атистических десяти процентов граждан, мыслящих подобно ему? А могут
ли эти десять процентов решать судьбу всего народа, если  народ  отвергает
свободу и надлежащие ему права?!
   Даниель Бондари неподвижно торчал в кресле пилота. Он не находил  покоя
наяву, не было его и в мучивших его  снах.  Внутри  кокона,  под  толстыми
слоями перевязки, геля и вспомоществователей постепенно заживали его раны.
Культи сожженных ног покоились  в  липкой  массе,  ускорявшей  регенерацию
тканей.
   Даниель Бондари потерял обе ноги. Он был калекой. Но ноги  можно  будет
восстановить. А вот реконструировать информацию, которую он носил в  одной
из них, не удастся.
   Даниель не знал, что его угнетало больше: боль и наркотики  или  утрата
последних крох надежды.


   Он воспринимал множество сигналов. Врезался в развлекательные  передачи
и профессиональные  сообщения  пилотов,  в  сигналы  радиобуев  и  частную
болтовню  людей,  разделенных   миллионами   километров.   Получал   массу
кодированной информации, пересылаемой как  частными  корпорациями,  так  и
администрацией и армией.
   В краткие минуты просветления пытался следить за голосервисами. Многого
узнать не доводилось. Продолжались столкновения  с  коргардами,  во  время
которых правительственные соединения,  поддерживаемые  воинскими  частями,
присланными Доминией, добивались значительных успехов. Обнаружен очередной
заговор  против  электоров,  осужденный  всеми  общественными  кругами.  В
нескольких точках системы  строили  новые  трансмиссионные  станции  Сети,
имеющие быть символом дружбы  Гладиуса  и  Доминии.  Гиперпространственная
станция  Дирак  благодаря  героическим  усилиям  технических   служб   уже
приведена в полную готовность после варварского акта саботажа,  поэтому  в
систему могут быть переброшены дополнительные  контингента  солярных  сил,
необходимые  для  борьбы  с  коргардами.  Новые   вливания   стимулировали
хозяйственное развитие. Очередные успехи в конфликте  с  Чужими  усиливали
ощущение  безопасности  гладиан  и  их  доверие  к  электорам.  Изменения,
внесенные  в  избирательную  систему,  повышали  весомость  голосов  особо
заслуженных граждан в строительстве гладианско-солярной дружбы.
   Самое большое впечатление на Даниеля произвели  показы  трансмиссионных
узлов Сети. Их строили сразу  несколько,  в  основном  на  орбитах  вокруг
Мультона.  Движение  узлов  синхронизировали  так,  чтобы  они   покрывали
максимально большую часть пространства системы, а прежде всего -  чтобы  в
зоне их контроля оказались все планеты и другие  центры,  колонизированные
людьми. В будущем система будет пополняться, и поток Сети, передаваемый со
станции Дирак, дойдет до каждой точки системы Мультона.
   Именно на этом  всегда  основывалась  солярная  реколонизация.  Доминия
расширяла   сферу   влияния.   На   гиперстанции   размещались   армейские
подразделения. За счет поддержки местных  агентств  влияния  осуществлялся
нажим на власти свободной колонии. Когда возникала  потребность  -  а  так
случилось на Гладиусе, - не колеблясь хватались за военные средства.  Сеть
росла.
   Даниель разглядывал гигантский трансмиттер, двигающийся  вокруг  звезды
Мультон по орбите, близкой к гладианской.  Центр  конструкции  представлял
собою  прямоугольную  призму.  На  одном  из  ее  оснований  располагалась
следующая, размером поменьше, а на ней еще одна. С третьей призмы вырастал
длинный золотистый шпиль.
   На краях самой большой призмы размещались четыре квадратные антенны  со
сторонами свыше трехсот метров. Трансмиттер не  вращался,  хотя  наверняка
мог изменять положение. Вокруг него роились миллионы  устройств  поменьше,
окружали станцию цветным облаком, образуя гало с явно  различимым  диском,
перпендикулярным оси  трансмиттера.  Распыленные  в  пространстве  малютки
образовывали диск диаметром в несколько километров и  являлись  собственно
антенной трансмиттера. Они улавливали даже самые  ослабленные  расстоянием
сигналы и неустанно ретранслировали их по множеству  направлений.  Они  же
охраняли основное устройство от случайного повреждения метеоритом,  аварии
либо акта саботажа. Даже если какое-то количество элементов диска было  бы
уничтожено, их функции тут же принимали на себя другие, заполнив "прорехи"
в процессе своеобразной диффузии. В таких случаях центр станции немедленно
начинал продуцировать новые элементы и отправлять их  в  пространство  для
пополнения роя. В результате трансмиттер  мог  непрерывно  высылать  поток
информации.
   Раковая опухоль, плесень, колония клеток - такие  ассоциации  приходили
Даниелю в голову, когда он представлял себе Сеть. Он начал воспринимать ее
как подобный муравейнику суперорганизм, образованный миллионами наделенных
сознанием  индивидуумов,  совместно  трудящихся  над  реализацией   планов
сверхсущества. Основной целью жизни Сети -  как  любого  организма  -  был
рост,  размножение.  Мозговая  Сеть  проникала  в  каждую  систему   через
гиперпроход. Вблизи гравипровала она  строила  первый  транслятор,  жестко
сопряженный  с  трансляторами,  уже  существующими  при  других  провалах.
Строились  очередные  трансмиттеры,  и  все  большие  объемы  пространства
колонизированной системы попадали в пределы  инфосферы,  а  когда  та  уже
охватывала все  вновь  обретенные  объемы,  Сеть  собиралась  с  силами  и
наваливалась на очередную систему.
   Даниель понятия не  имел,  реальны  ли  его  построения.  Он  не  знал,
осознают ли сетевики факт своего проникновения в организм высшего  порядка
и каково их  реальное  влияние  на  поведение  сверхсущества.  Однако  ему
казалось, что он идет верным путем,  что  придуманная  им  метафора  верно
отражает дальние эффекты существования Сети.
   Если б удалось устанавливать "дыры" в произвольном  месте,  сверхбыстро
перебрасывать через них информацию и значительно понизить требующиеся  для
этого энергетические затраты, тогда  Сеть  обрела  бы  новый  импульс  для
дальнейшего  развития.  Гиперпереходами  обзавелись  бы   все   заселенные
системы. Информнасосы неустанно пересылали бы  потоки  данных,  без  труда
переправляемых через гиперпроходы к другим ответвлениям Сети.
   Тогда можно б  было  присовокупить  к  работе  в  Сети  миллионы  новых
ячеек-людей.
   Эта истина пришла Даниелю в  голову  неожиданно.  В  трагедии  Гладиуса
виновны не люди, не какой-то  единственный  командный  центр  -  штаб  или
управление. Монстр, сверхсущество,  телом  которого  является  информация,
сочло -  то  ли  в  результате  логических  построений,  то  ли  животного
инстинкта, - что  только  овладение  коргардскими  знаниями  позволит  ему
развиваться. И чтобы использовать этот  шанс,  оно  пустило  в  дело  свои
клетки,  свои   органы.   Солярные   ученые   принялись   создавать   сеть
информнасосов,  солдаты  захватили   Гладиус,   а   безопасники   занялись
вылавливанием людей, которые могли этому процессу помешать.
   Даниелю не удавалось проводить рациональные анализы регулярно.  Краткие
периоды просветлений он  использовал  для  контроля  космолета,  просмотра
голосервисов и почты. К сожалению,  там  не  было  сообщения,  которое  он
ожидал.
   Часы работы проходили быстро. Потом возникала боль, а спустя немного он
ощущал удар психотропов, цель которых  была  смягчить  его  страдания.  Он
погружался в мир  миражей,  где  воспоминания  и  видения  перемешивались,
образуя - что было удивительно - точные и логичные картины.
   На этот раз приступ наступил неожиданно. Даниель почувствовал  рывок  в
сгоревшей ноге. Потом боль исчезла, пришло ощущение  покоя,  безопасности,
блаженства. И сна.
   Он снова был под красным коргардским небом  внутри  базы  Чужих.  Снова
видел людей, загнанных в клетки, и своих друзей, умирающих  в  бою.  Опять
все повторилось. Нет. Впрочем, нет. Даниель  чувствовал,  как  изображение
становится резче, фрагмент  гигантского  зала  приближается  к  нему  так,
словно он смотрит в  бинокль,  в  котором  с  каждой  секундой  повышается
увеличение.  Он  мог  с  близкого   расстояния   рассматривать   плененных
коргардами людей. Да, они жили в тесных клетках, да - они были  полуголыми
и, кажется, очень утомленными. И все же выглядели счастливыми.  Они  ничем
не походили на полуотупевшие автоматы, с которыми  Даниель  столкнулся  во
время  своей  экспедиции.  Не  заметил  он  и  сцен  грубого  принуждения,
зафиксированных Тивольдом Риттером.
   Эти люди казались довольными.  Улыбались,  беседовали,  матери  нянчили
детей, группа мужчин играла в мяч. Несколько пар  целовались.  Над  людьми
проплывали коргардские автоматы с  подносами,  уставленными  пищей,  между
жилыми контейнерами цвели яркие растения. Даниель почувствовал их аромат -
мягкий и в то же время дразнящий.
   "Сон, иллюзия, бред! Ложь! - пытался он убедить себя, одновременно  все
больше погружаясь в глубь странного лагеря. - Я же ничего такого не видел.
Ведь перед моими глазами были только трупы, покалеченные дети и  взрослые,
принуждаемые делать то, что противоречит  их  физиологии  и  привычкам.  Я
видел страдания и отчаяние. То, что появляется сейчас,  -  не  может  быть
правдой!"
   Неустойчивое сознание Даниеля, словно маятник раскачивающееся на  грани
сна и яви, не желало до конца верить в картины, создаваемые  психотропами.
Все это обман!
   Разве что... Где уверенность, что тогда он видел все? Ведь он был  там,
где нарушались законы человеческой физики. Что еще было  там  возможно?  А
что,  если  он  и  его  спутники  увидели  лишь  часть   экспериментальной
лаборатории коргардов, по чистой случайности попали  туда,  где  причиняют
боль? Может, там существовали и иные миры - радости и счастья?
   Он вспомнил картину, свидетелем которой был в самом  начале  переброски
на коргардскую базу. Ощущение смены  тела,  иное  восприятие  мира,  новые
органы чувств - это тогда показалось  ему  всего  лишь  побочным  эффектом
сложного процесса перехода. Но  ведь  могло  быть  иначе.  Он  мог  видеть
многое, но не запомнить всего увиденного. Мог оказаться в камере пыток,  а
не в садах блаженства. Наконец, ему могло  лишь  казаться,  что  он  видит
нечто осмысленное. Тогда он был уверен, что попал на  коргардскую  базу  и
стал свидетелем ужасающего преступления. Сегодня,  отсидев  в  виртуальной
тюрьме, встретившись с парксанским человеком-чипом, увидев то, что  увидел
и испытал там, он начинал все меньше доверять своим органам чувств.
   Он  получил  сигнал,  призывающий  искать  контакты  с  иными   расами,
намекающий  на  возможность  взаимопонимания  и   объединения   в   единый
сверхорганизм. Может, такова истинная цель их экспериментов? Они подвергли
одних  людей  изощреннейшим  пыткам,  а  другим   обеспечили   невыразимое
блаженство. Изучая  реакции  тех  и  других,  они  познакомились  со  всем
спектром человеческих ощущений и поведений - от одной крайности до другой.
Это  могло  понадобиться  при  дальнейших  контактах.  Коргарды  вовсе  не
обязательно могли быть врагами.  Они  попросту  использовали  определенные
методы и, как ученые, совершали то,  что  в  человеческом  понимании  было
чудовищным.  Впрочем,  возможно,  нельзя  все   это   мерить   одинаковыми
категориями. А если взглянуть на конфликт шире? Если присоединение людей к
панкосмической семье принесет в будущем колоссальные выгоды, то захочет ли
кто-нибудь вспомнить о страданиях безымянных жертв?
   Разве  сегодня  кто-нибудь  помнит  о  людях,  на   которых   проводили
эксперименты первые хирурги? Узнаем ли мы имена рабов-строителей  пирамид?
Нет. Зато помним имя Хеопса. Кого-нибудь волнует судьба  миллионов  зеков,
сделавших возможным полет в космос  первого  человека?  Отнюдь.  Зато  имя
"Гагарин"  носят  многочисленные   планеты   и   космолеты   в   освоенном
человеческом космосе.
   Картины,  воспринимаемые   им,   постоянно   изменялись,   все   меньше
поддавались контролю со стороны его  сознания,  становились  хаотичными  и
нереальными.


   Неожиданное сообщение, принятое космолетом, заставило медицинский кокон
принять  весьма  рискованное  решение.  Потребовалось  мгновенно   вывести
Даниеля из психотропного небытия, разбудить, а тем  самым  урезать  период
выздоровления.
   Когда  Даниель  открыл  глаза,  истинный   мир   предстал   перед   ним
перемешанным с наркотическими видениями.  Пространства  изгибались,  цвета
становились насыщеннее,  а  сообщения,  принимаемые  космолетом,  казались
невероятно забавными. Даниель  принялся  над  ними  истерически  хохотать.
Когда же на миг прикрыл глаза, то увидел такое, что  сразу  заставило  его
умолкнуть.
   К нему шли трое: Иисус Христос, протянувший  вперед  пробитые  гвоздями
ладони, точно такой, как на образе в тантийском храме сорманитов, Манихей,
именуемый Мани, как бы перенесенный с гравюры,  которую  Даниель  когда-то
видел в старинной книге, где он был изображен с лицом, с  которого  палачи
содрали кожу, и Тивольд Риттер с выбитыми зубами и кровоточащим отверстием
в шее ниже затылка. Мужчины  неожиданно  расступились,  а  за  их  спинами
Даниель увидел женщину, купающуюся в  море  разноцветных  огней.  Мадонна.
Мать пророков, возлюбленная Бога.
   - Приветствую тебя, - тихо сказала она, подошла к нему и наклонилась. -
Это я. Я пришла. Здравствуй, Даниель.



        "5"

   - Сообщение с первым приоритетом, - неожиданно заговорил  компьютер,  а
желтоватый свет, излучаемый письменным столом,  сменился  красным.  Рамзес
положил на стол документ,  который  держал  в  руке.  Сообщения  с  высшим
приоритетом доступности последнее время случались не часто. Но и не так уж
редко.  Нападения  коргардов,  переговоры   с   представителями   Доминии,
мятежники, экологические и хозяйственные кризисы, вызванные долгой войной,
- каждая из этих причин требовала от электоров  необходимости  встречаться
часто. Рамзес ввел пароль, подождал, пока система просканирует  помещение.
Он понимал, что его комната, как и кабинеты других электоров и  чиновников
высшего ранга, просматривается постоянно. Однако перед приемом сообщения с
высшим приоритетом обязательно проводился дополнительный контроль.
   - Здравствуй, Рамзес! - Над столом возникло голографическое изображение
Альберта Делля, премьер-министра и председателя Совета Электоров. Это  был
невысокий мужчина с лицом тридцатилетнего,  хотя  в  действительности  ему
было в два раза больше. Длинные волосы с вплетенными в  них  разноцветными
бусинками ниспадали на плечи. В густой седой бороде гнездился  гладианский
ленивец.
   Когда-то  Альберт  был  одним  из  самых   радикальных   руководителей,
боровшихся с несгибаемыми. Теперь, как изображали его СМИ, стал  политиком
умеренного центра, никогда не забывающим о юношеских идеалах, но  жаждущим
контактировать со всем  обществом.  Новый  имидж  оказался  эффективным  и
привел Альберта к власти. Рамзес не входил в группу ближайших  сотрудников
Делля, но в соответствующий момент поддержал  его  политику.  Он  тоже  не
хотел иметь ничего общего  с  радикалами  и  сумасшедшими.  Это,  а  также
близкое знакомство с  солярным  резидентом  Танкредом  Салерно  обеспечило
Рамзесу  высокое  положение  в  структуре  аппарата  власти.  Делль  редко
пользовался линиями прямой связи. Коли на это решился,  значит,  случилось
что-то по-настоящему серьезное, гораздо более важное, чем очередная стычка
с  коргардами,  арест  бунтовщиков   или   желание   выжать   из   бюджета
дополнительные суммы на ускорение  строительства  трансмиссионной  станции
Сети. Рамзес опустился в кресло и внимательно выслушал известие.
   - Я обращаюсь к тебе по  секретной  линии,  поскольку  дело  достаточно
деликатное  и  требует  немедленного  вмешательства.  Сегодня  я   получил
новейшие донесения Департамента Общественной Безопасности. Они однозначны.
Среди нас есть предатели. Они намереваются с помощью  заговоров  свергнуть
конституционный порядок власти и вернуть  правление  несгибаемые.  Я  счел
необходимым уведомить об этом тех, кому безусловно доверяю. Нам необходимо
как можно скорее встретиться. Я перешлю тебе копию донесения. Ознакомься с
ним сразу, так как вскоре нам надо будет  решать,  что  делать  дальше.  Я
получил  уверения  солярного  резидента  в  полной  поддержке  со  стороны
Доминии.
   Передаю  пакет,  содержащий  координаты  места   и   времени   встречи.
Воспроизведи его немедленно. До скорой встречи. Во славу Гладиуса!
   Изображение Альберта Делля исчезло, красный  отсвет  погас.  Рамзес  не
пошевелился. Так, значит, вон оно  как.  Сообщение.  Встреча  в  удаленном
месте. Улыбка. Вызов. И смерть - виртуальная либо истинная.
   Он наклонился и вынул из ящичка стола небольшой футляр. Открыл,  достал
черный блестящий перстень с очень большим продолговатым камнем.  Надел  на
палец.
   Воспоминания. Несчастный случай  с  родителями.  Дина.  Антитанаторские
беспорядки. Коргарды. Первые шаги в большой политике. Танкред Салерно.  Та
ужасная ночь. Он помнил все.
   Как нашел Дину в лагере культистов, спрятал и позаботился о том,  чтобы
ее вырванным глазом занялся самый лучший на Гладиусе врач. Как они  вместе
расшифровали письмо  Даниеля,  потом  раскодировали  координаты  места,  в
которое он направлялся. Рамзес нанял космический  паром  высокого  класса,
загрузил его требующимся Даниелю оборудованием и выслал в космос.
   Сделать надо было очень многое,  а  времени  оставалось  всего  ничего.
Однако об этом он Дине  не  сказал.  Ну  а  теперь,  спустя  восемь  дней,
наступил этот момент.
   Он  выслал  по  нескольким  десяткам  адресов   почту,   отдал   нужные
распоряжения компьютеру, а  потом  стер  его  память.  Поправил  форменный
мундир, положил руки на крышку стола, выпрямился, прикрыл глаза.
   - Приходите.



        "6"

   Скрипнула защелка медицинской капсулы, и она раскрылась, как расколотый
надвое орех. Даниель заморгал и медленно, с трудом сел  на  постели.  Свет
резал глаза, но их тут же  заслонила  тень.  Дина  наклонилась  и  влажной
тряпочкой нежно протерла Даниелю лицо.
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Так, что лучше бы вообще ничего не чувствовать.
   - Это легко сделать, - спокойно бросила она. -  Хвачу  тебя  по  голове
чем-нибудь твердым и выкину в пустоту.
   Он попробовал подняться, но  это  оказалось  непросто.  Пробалансировав
несколько секунд на полусогнутых ногах, он  снова  повалился  на  кровать.
Липкая  слизь,  раньше  заполнявшая  нижнюю  часть  оболочки  медицинского
кокона, громко чавкнула и расплескалась по сторонам.
   - Не знаю, правильно ли  я  поступила,  перетащив  тебя  на  борт  моей
ракеты, Даниель Бондари. Теперь много времени уйдет на уборку.
   - Обещаю отдраить пол. Как только смогу самостоятельно ползать.
   - Значит, ближайшие два месяца мне придется мыть полы самой.
   Дина помогла ему встать. Протерла полотенцем и подала бокал  с  горячим
напитком.
   - Что это?
   - Пей. Ты что, никогда не можешь сделать то,  о  чем  тебя  просят,  не
задав полусотни вопросов? Зачем,  почему,  как,  где  и  когда!  Меня  это
начинает раздражать!
   - Почему?
   Она отпустила Даниеля и отступила на два шага. Потом спокойно смотрела,
как ноги у него  подгибаются,  как  он  пытается  сохранить  равновесие  и
размахивает руками, а на его лице появляется просительное выражение.
   - И не подумаю, - покрутила она головой.
   Он снова взмахнул руками и, тяжело дыша, плюхнулся на пол.
   - Это не по-людски, так измываться над калекой!
   - А я, по-твоему,  здоровая?  -  спросила  она.  Ее  единственный  глаз
загорелся розовым. Половина лица была  прикрыта  повязкой.  Она  выглядела
иначе, чем та Дина, которую он запомнил. Не носила экстравагантных  одежд,
похудела. Разговаривая, нервно потирала руки. Дина Тиволи, которую он знал
пятнадцать лет назад, была веселой, симпатичной девушкой, не  обремененной
излишними заботами. Жила в достатке,  уверенная,  что  ее  судьба  зависит
только от нее самой. Порой с