- Погасила газ. Выбежала из дому, чтобы позвонить в  полицию.  Магазинчик
рядом был закрыт, в баре телефон испорчен. Я припомнила, что  у  вас  должен
быть телефон и вернулась.
   - Я все поняла, - отозвалась вдруг Пумс. - Вы оставили  двери  открытыми,
правда?
   - Да, получается, что так.  Это,  кстати,  часто  со  мной  случается,  -
признается седовласая.
   - Этот труп, следовательно, встал с  балкона  и  вышел  себе  преспокойно
через двери, - говорит Пумс.
   - Но это был настоящий труп,  совершенно  неживой,  -  возражает  хозяйка
квартиры.
   - Очевидно, еще немножечко живой, упорствует Пумс. - Может быть, он выпал
из самолета. Я видела такое в кино.
   - Во всяком случае, здесь его нет, - заключаю дискуссию я.  -  Лично  мне
кажется, что у вас была галлюцинация... ("В этом-то я  разбираюсь,  с  самим
случалось не раз", - просится мне на уста.)
   - Не представляю, что и думать обо всем этом,  -  говорит  седовласая.  -
Прошу вас, не рассказывайте никому в нашем доме, ладно? И так уже  некоторые
считают, что я не того. Не хватало только трупов, падающих  с  неба  на  мой
балкон. Мне одной так везет.
   - Нет, пожалуй, не вам одной, - подхватываю я. - Мы уходим,  а  вы  дайте
знать, если произойдет еще что-нибудь в этом роде.
   - Большое спасибо, и простите меня ради Бога. Вы  мне  очень  симпатичны.
Седовласая протягивает руку на прощанье. Выходим. Уже в приемной слышим, как
в кабинете надрывается телефон. Пумс бежит к аппарату.
   - Господина адвоката нет дома, - заявляет она в трубку. - Нет, нет, ничем
не могу помочь... Когда будет? Сейчас спрошу у него...
   - Идиотка! - ору я и вырываю трубку у нее из рук.  Пумс  с  убитым  видом
прячется за свой столик с пишущей машинкой.
   - Алло, - произношу я в трубку.
   - Ты еще жив? - отзывается веселый голосок.
   - Кто говорит?
   - Твоя любимая невеста, не узнаешь? - щебечет голос.
   - С каких пор? - спрашиваю я довольно грубо.
   - С трех часов утра. Именно в это время ты предложил  руку  и  сердце,  -
слышу в телефоне.
   - Кому? - спрашиваю я.
   - Конечно, мне.
   - Прошу назвать вашу фамилию,  -  произношу  я  официальным  тоном,  хотя
именно в этот момент начинаю что-то припоминать. Впрочем, и голос  этот  мне
знаком.
   - Ладно, хватит шутить. Пригласи меня  на  завтрак,  у  меня  сумасшедший
аппетит, - произносит телефон.
   - Платить будешь ты?
   - Заметано! Через час, ладно?
   Стук опущенной трубки. Следую примеру моей собеседницы. Пумс в это  время
стоит у самой балконной двери, спиной ко мне. Играет со  шнурком  от  шторы.
Еще мгновение и потянет за него...
   - Пумс, - кричу я. Девушка оборачивается.
   - Я сваляла дурака, не сердитесь на меня за это, - говорит она.
   - Мелочь, ничего страшного. Садись поудобнее.
   Пумс усаживается в кресло.  Не  вижу  выхода,  придется  посвятить  ее  в
историю с трупом, я нуждаюсь в ее помощи.
   - Что ты думаешь об этой седой идиотке? - спрашиваю я.
   - Довольно милая особа, - отвечает Пумс.
   - А как с этим трупом с неба?
   - Загадочная история, я думаю, вам удастся  разгадать  ее,  -  произносит
Пумс голосом киногероини.
   - Не придуривайся, дело не такое уж веселое, - заявляю  я.  -  Этот  труп
действительно существует. И надо придумать, что нам делать с ним.
   - Но ведь его не было там, - протестует Пумс.
   - Не было его там, потому что он находится уже в  другом  месте.  Соседке
все это не привиделось. Только в тот момент,  когда  она  побежала  звонить,
кто-то вошел в ее квартиру и перебросил труп дальше. Теперь он вот тут...
   Через плечо большим пальцем указываю на дверь балкона.
   - То есть где? - уточняет Пумс.
   - Открой штору и увидишь.
   - Боюсь, - произносит Пумс.
   - В обязанности моей секретарши входит умение ничего не бояться. Ты и так
не очень высокая профессионалка, а если еще и труслива, то лучше верни аванс
и беги записываться секретаршей в монастырь кармелиток, - заявляю я грозно.
   - Какой аванс? - удивляется Пумс.
   - Ладно, не в этом дело. Боишься или нет?
   - Не боюсь, - говорит Пумс. - Что мне делать?
   - Подойди к шторе и  посмотри,  что  там  за  нею,  потом  продолжим  наш
разговор.
   Пумс послушно направляется к балконной двери.  Я  отворачиваюсь.  Отлично
знаю, что она увидит там. И отнюдь не жажду увидеть это еще раз.
   Тишина. Наконец шаги. На цыпочках возвращается Пумс в свое кресло. Смотрю
на нее. Бледная, но спокойная. (Тоже кино.)
   - Ну и как? - спрашиваю.
   - Действительно, там труп, настоящий труп, -  произносит  Пумс  тихо,  но
довольно решительно.
   - Выкрутимся, но голову поломать придется, - подытоживаю я. - А  вы,  что
бы вы сделали на моем месте?
   - Не знаю, - произносит Пумс.
   - Я тоже не знаю. Это не так  просто.  Труп  этот  свалился  не  с  неба.
Свалился он из моей квартиры, расположенной этажом выше. Я проснулся утром и
обнаружил его на диване в моей квартире. Неожиданный приход уборщицы  привел
к тому, что я сбросил труп на  балкон  соседки  из  шестой  квартиры.  Потом
спустился к ней, как раз в то время, как она побежала звонить в  полицию,  и
переправил его именно в эту  квартиру,  где  мы  с  вами  сейчас  находимся.
Короче: из моей личной квартиры я переправил тело в мою адвокатскую контору.
Что же дальше?
   - Именно, что же дальше? - спрашивает Пумс.
   - Самым простым выходом было бы позвонить в полицию, - говорю я.
   - Нет, нет! - с неожиданным оживлением  восклицает  Пумс.  -  Не  делайте
этого!
   - Почему?
   - Вас будут подозревать. Полиция всегда всех подозревает.
   - Это малоправдоподобно. Адвокаты, как правило, не убивают.
   - От полиции можно ожидать любого свинства, -  убежденно  заявляет  Пумс.
Почему-то мне передается ее убеждение. И действительно,  что  стоит  полиции
подозревать и меня?
   Голова раскалывается. Нужно приложиться,  это  определенно.  Может  быть,
после этого хоть какая-нибудь разумная мысль проскользнет в мою голову.
   - Я спускаюсь в бар, оставайся здесь и  следи  за  конторой,  -  отдаю  я
распоряжение Пумс.
   - Ни за что в мире не останусь с ним одна, разве что вы возьмете  труп  с
собой, - решительно заявляет Пумс и хватается за свою сумочку в  знак  того,
что в случае моего отказа готова немедленно покинуть поле боя.
   - Боишься мертвой старушки? - издеваюсь я.
   - Какой старушки? - удивляется Пумс.
   - Ну, этой, - указываю на штору.
   - Но ведь там мужчина, - говорит Пумс.
   - Где, там?
   - За шторой. Вы ведь сами велели мне полюбоваться этим трупом.
   - Но ведь это женщина. Худая, правда, но женщина, тут не может быть  двух
мнений. Что тебе привиделось?
   Пумс взирает на меня озадаченно.  Я  поднимаюсь  и  подхожу  к  балконной
двери, отодвигаю штору... Ноги мои  подкашиваются.  Между  шторой  и  дверью
лежит что-то.
   Это что-то - труп, причем труп мужчины,  нет  никакого  сомнения.  Бросаю
взгляд на балкон. На балконе лежит еще один труп, так хорошо  знакомый  мне,
особа в черном костюме. Но что, черт побери, делает здесь этот второй  труп,
труп сверх программы? В голове - туман. Все вместе это попахивает  кошмарным
гротеском. Никто ведь не находит в  своей  квартире  один  труп  за  другим,
причем трупы людей совершенно неизвестных. Потому что этот тип, валяющийся у
меня под ногами, тоже не встречался мне никогда раньше. Так же, впрочем, как
и дама в черном, выбравшая себе для вечного успокоения  место  на  диване  в
моей квартире.
   Как вам это понравится!? Прелестная  пара!  Прелестная  ситуация!  О  чем
говорить!? Мне невероятно повезло!
   И плюс ко всему голова просто раскалывается.  Именно  в  таком  состоянии
происходят со мной самые нелепые истории. ("А когда же им происходить,  если
ты пьешь, не просыхая", - говаривала обычно Нина).
   - Ты права, Пумс, - обреченно соглашаюсь я. - Есть и мужчина.
   - Ну вот видите!
   - Но на балконе есть еще один труп. Женщина.
   - Что за денек, - отзывается Пумс. - И тоже застрелена?
   - А что, мужчина застрелен?
   - Проверьте сами.
   Наклоняюсь, присматриваюсь. Труп полулежит, опираясь головой и плечами  о
косяк двери. Пиджак распахнут, на рубашке - кровавое пятно.
   - Прямо в сердце, - констатирую я. - Умер мгновенно.
   - Прошу прощения, мне не совсем хорошо, - говорит Пумс.
   Смотрю на нее и вижу, что лицо ее приобрело зеленоватый оттенок.
   - Спустись вниз в бар и принеси бутылочку, - командую я. - Но пулей!
   Пумс поднимается, идет к двери. Оборачивается.
   - У меня нет денег.
   - Возьми, - и я протягиваю ей один из банкнотов, полученных не так  давно
от нее. Пумс исчезает.
   Я подхожу к столику, выдвигаю нижний ящик. Вынимаю револьвер,  валяющийся
там минимум несколько тысячелетий, проверяю обойму. Недостает двух патронов,
ни больше, ни меньше. Вспоминаю, что совсем  недавно  один  из  моих  гостей
случайно наткнулся на револьвер в нижнем ящике, и мы попутно убедились,  что
обойма была набита полностью. Откладываю револьвер и  высматриваю  местечко,
где можно было бы припрятать его  получше.  Затем  набираю  номер  телефона.
Отзывается мне уверенным: "Алло!"
   - Хичкок? - спрашиваю я.
   - Собственной персоной. Ты обязательно должен помешать нам?
   - Кому? В чем?
   - Привет, Монти. Как дела, старый пропойца? - отзывается женский голос.
   - Салют, Ванда! - говорю я. - Давно приехала?
   - Как было запланировано, сегодня в семь  утра.  Нашла  моего  супруга  в
состоянии полнейшего алкогольного разложения, думаю, что твое участие в этом
было весьма заметным. А может быть, я ошибаюсь.
   - Твой муж вел себя, как ангел, и только вчера дал уговорить себя на пару
капель - в честь предстоящего появления любимой жены с  юга.  Разве  это  не
вполне приличный повод? Как ты считаешь?
   - Для вас каждый повод приличен. Невозможно выбраться  из  дому  на  пару
недель, чтобы, вернувшись не найти руину  на  месте  вполне  еще  приличного
мужчины. И это Франк, никогда  не  пивший  раньше.  Что  ты  сделал  с  ним,
прохвост?
   - Без истерики, - отвечаю я. - Твой сладенький Франк раз  в  жизни  решил
приложиться к рюмке. И это, безусловно, моя  вина.  Будь  же  умницей  и  не
цепляйся к нему. Дай ему трубку.
   - Мы еще посчитаемся, - заявляет Ванда, и в трубке возникает Франк.
   - Говори покороче. У меня тут буря!
   - Ванда безумствует по поводу нашего вчерашнего выпивона?
   - Мягко выражаясь, она не в восторге от него. Что у тебя?
   - Мне нужно срочно увидеться с тобой.
   - С ума сошел! Ты слышишь, что у нас происходит?
   - Ты едешь на студию?
   - Никуда не еду, хочу побыть с женой, которую не видел сто лет. Возможно,
твой прирожденный цинизм мешает тебе понять это, но тем не менее это так.  А
посему - отвали.
   - В моей конторе два трупа, - отвечаю я. - Нужно что-то делать.
   - Что в твоей конторе?
   - Два трупа. Не знаю, откуда они взялись.
   - Глупая шутка? - спрашивает Франк.
   - Хотелось бы. Но это не шутка, нужно выяснить, в чем тут дело.
   - Посоветуйся с адвокатом, - пробует шутить Франк.
   - Приезжай. Буду в баре. Согласен? - говорю я и вешаю трубку.
   3
   Еще во время разговора  вошла  Пумс  с  долгожданной  бутылкой  в  руках.
Выбиваю  пробку.  Первый  глоток  прямо  из  горлышка.   Вожделенное   тепло
разливается по жилам. Передаю бутылку Пумс. Профессиональным жестом обтирает
горлышко бутылки ладонью и следует моему примеру.
   - Трагедия заключается в том, что я совершенно не  помню,  чем  занимался
вчера, - разъясняю я. - Но Франк знает. Он вчера  был  все  время  рядом  со
мной.
   - Кто это Франк? - спрашивает Пумс.
   -  Приятель.  Сценарист  и  режиссер  кино.  Ты,  наверняка,  видела  его
боевички. Его фамилия Шмидт.
   - Не знаю такого, - заявляет Пумс. - А кого он играл?
   - Не играл. Он писал и ставил фильмы. Не видела "Черную лестницу"?
   - С Майей Поляк? Видела, гениально! - восклицает Пумс. -  А  что  он  еще
делал?
   - Массу вещей. "Капкан", "Четыре такта", "Восьмое дерево"...
   - Конечно, видела, - восхищается Пумс. - Классные фильмы!
   - Кассовые, - уточняю я. - Правда, некоторые считают, что и  к  искусству
они тоже имеют отношение. "Открыл  современную  формулу  мелодраматизма",  -
пишут критики. Большие деньги, можешь мне поверить. Глотни еще, Пумс.
   - А вы?
   - Отказываюсь в твою пользу, тебе следует поднабраться смелости, так  как
я покидаю тебя на время. Уже бегу.
   Спускаюсь в бар. Устраиваюсь у стойки, заказываю рюмочку. Сегодня в  роли
бармена сам хозяин, пожилой толстяк с грязной тряпкой в  руке.  Одновременно
он дирижирует кельнершей, мотающейся между столиками. Сейчас она  заказывает
у буфета пиво и ждет, пока толстяк нальет его.
   - Не стой без дела, - поучает ее хозяин. - Подашь через  минуту,  а  пока
беги к окну, прими заказ, видишь, гость недоволен.
   Знаю, что мне не следует пить. Последствия не заставят себя долго  ждать.
Но попробуйте не пить в моей ситуации. Заказываю еще.  Все  равно  меня  уже
ничего не спасет.
   В эту секунду на ноги мне хлещет струя  пива,  кельнерша  слишком  ретиво
подхватывает чашки со стойки.
   - Что ты вытворяешь, недотепа! - рычит толстяк, выбегает из-за  стойки  и
подает мне тряпку.
   - Ничего страшного, - успокаиваю я его.
   - Ох, господин адвокат, простите, дело в том, что это вовсе не кельнерша,
а посудомойка, но что  поделаешь,  кельнер  не  явился  сегодня  на  работу,
пришлось взять ее из кухни сюда. Могу  я  повторить  ваш  заказ?  -  Толстяк
возвращается за стойку и берет бутылку. Не сопротивляюсь.
   В  глубине  бара  из  двери,  ведущей  в  туалет,  выходит   парнишка   в
комбинезоне. По пути укладывает инструменты в сумку.
   - Готово, шеф. Все исправил, - говорит он.
   Вынимает из кармана и вращает в руках серебряный кружок.
   - Смотрите, что за люди! Суют в автомат черт знает что,  не  мудрено  тут
сломаться!
   Толстяк берет монетку в руки, рассматривает ее.
   - Заграничная. Посмотрите, господин адвокат. - Подает мне монетку.
   - Французская, двадцать франков, - говорю я. Держу монету в  одной  руке,
другую опускаю в карман и стискиваю в пальцах стофранковку, которую нашел на
балконе соседки в тот момент, когда  доказывал  ей,  что  там  нет  никакого
трупа.
   - Размер почти совпадает, могла даже соединить, но следующему дозвониться
уже не удалось - заблокировала автомат, - говорит о монетке механик. - С вас
десятка, - добавляет он.
   - Поймать бы этого прохвоста, - ворчит толстяк, доставая деньги из кассы.
- Я бы с него содрал и десятку и компенсацию.
   - А когда автомат испортился? - спрашиваю я.
   - Вчера еще работал, - отвечает толстяк.
   - Бывают у вас французы?
   - Да что я знаю  всех,  кто  сюда  заглядывает?  Заскочит  такая  свинья,
проберется в автомат, бросит фальшивую монетку, а то  и  пуговицу  -  и  ищи
потом ветра в поле.
   - Вчера у вас было много народу?
   - Не могу жаловаться, да еще перед самым закрытием кельнер исчез куда-то,
мне пришлось самому разносить по столикам пиво, так что я не видел, кто  там
идет к автомату или в туалет, нет у меня глаз на затылке, - горюет толстяк.
   Выбираюсь из-за стола и направляюсь  к  туалету,  в  глубину  бара.  Там,
собственно, не дверь, а портьера,  обычно  сдвинутая  в  сторону,  чтобы  не
мешала. За портьерой коридорчик, заканчивающийся  дверью  с  надписью  "00".
Посредине коридорчика окошко для подачи  блюд  их  кухни.  Рядом  с  окошком
телефонный автомат, под ним столик со справочником и кресло.
   Когда я возвращаюсь в зал, Франк уже сидит за столиком у  окна,  Подхожу.
Здороваемся. Я усаживаюсь напротив него на диванчике, покрытом искусственной
кожей. Столик у окна находится в уютной нише, можно поболтать без помех.
   Излагаю Франку все мои  приключения,  начиная  с  момента  пробуждения  и
обнаружения первого трупа на диване.  По  мере  развития  сюжета  физиономия
Франка все более и более вытягивается.
   - Сейчас же звони в полицию. Чего ты ждешь? - решительно произносит он.
   - Позвоню, не робей, - отвечаю я. - Но перед этим мне хотелось бы узнать,
чем я занимался с девяти вечера до девяти утра, то есть  до  момента,  когда
сознание в большей или  меньшей  степени  вернулось  ко  мне.  Я  же  должен
излагать в полиции что-то разумное.
   - Во всяком случае я сумею подтвердить  твое  алиби,  -  улыбается  Франк
(первый шок у него, видимо, прошел). - Мы расстались только под утро.
   - Ты снимаешь камень с моей души, - говорю я. - Но давай уточним факты.
   - Уточним, - соглашается Франк. - Началось все с того,  что  ты  позвонил
мне и поинтересовался, нет ли у меня  желания  пропустить  пару  рюмочек.  Я
решительно отказался. Точно, отказался. Ванда никак не может поверить этому.
Тебе еще придется подтверждать ей мою невиновность.
   - Точно, ты отказался, - подхватываю я. - Прекрасно помню это. Помню  еще
некоторые события этого вечера. Ты сказал, что если уж  не  пил  все  время,
пока Ванда была в санатории, то  нет  никакого  резона  надираться  как  раз
накануне ее возвращения. Ну хорошо, возразил я тебе,  в  таком  случае  пить
буду я один, а ты только оплатишь счет, так как я в настоящее время на мели.
Ты ответил мне на это, что уже несколько часов  подряд  долбишь  на  машинке
сценарий и у тебя нет никакого желания одеваться и выходить из дома. Но если
у меня такая  жажда,  я  могу  приехать  к  тебе  и  выхлестать  полбутылки,
оставленные Вандой в холодильнике перед отъездом. А  ты  будешь  играть  при
этом роль наблюдателя. Сходится?
   -  Точно.  Добавлю  только,  что  после   поглощения   содержимого   этой
полбутылки, тебе удалось найти еще одну, полную, затерявшуюся с незапамятных
времен в глубинах буфета. Я был просто потрясен твоим талантом сыщика.
   - Потрясен  настолько,  что  принял  участие  в  уделывании  этой  второй
бутылки.
   - О, участие очень скромное. Как хозяин, не хотел бы упрекать тебя, но на
мою долю досталась самое большее пятая часть ее.
   - Хочешь сказать, что я упился в доску?
   - Даже бредил. Все время рассказывал мне о каком-то фиолетовом  призраке,
навещающем тебя...
   - Хватит! - говорю я. - Это не имеет отношения к делу. Бредил, ладно. Что
было дальше?
   - Ты требовал еще выпивки. Дома уже не было ни капли. В город  я  не  мог
тебя выпустить в таком виде. Тут как раз позвонила Майка.
   - Помню! Я прыгал вокруг  аппарата  и  кричал:  "Дай  мне  ее,  она  меня
поймет!", а ты отмахивался от меня и продолжал беседу с нею. В конце  концов
мне удалось вырвать у тебя трубку и крикнуть: "Майка, спасай меня, кончилась
выпивка!" А она ответила:
   "Ну так приходите ко мне, ребятки, у меня  найдется  немножко  персиковой
наливки". Я возразил,  что  это  мерзкое  пойло,  но  по  дороге  мы  сможем
прихватить чего-нибудь поприличнее. И мы поехали к Майке. Точно?
   - Могу еще напомнить тебе, что ты рвался вести машину под предлогом того,
что я совершенно пьян. Я!
   Туман, господствующий в моем мозгу, постепенно  редеет,  припоминаю  себе
неожиданно эту сцену со всеми подробностями: мы выходим из дома Франка и под
проливным дождем бежим к его машине. Я  устраиваюсь  за  рулем,  поворачиваю
ключ зажигания, щетки дворников сгоняют  струи  дождя  со  стекла,  запускаю
мотор и в это мгновение Франк лупит меня под дых, отталкивает  в  сторону  и
сам садится за руль. Разъясняю ему, что он слишком пьян, чтобы вести машину,
но Франк не слушает меня, мы отъезжаем  в  потоках  ливня,  минуем  какие-то
улицы, я не узнаю их в темноте и дожде... а потом - дыра в памяти. Следующий
кадр - это Майка в халате, подающая мне  штопор,  и  моя  борьба  с  упрямой
пробкой. Борьба, завершающаяся после определенных усилий полной победой.
   - Помню, как открывал у Майки кальвадос,  -  говорю  я.  -  Откуда  вдруг
взялся этот кальвадос?
   - Мы купили его по дороге, как и  было  запланировано.  Купили  даже  две
бутылки. "На всякий случай", - как ты выразился.
   - Убей меня, этого не припоминаю. Где же мы покупали этот кальвадос?
   - В "Селекте". Ты, впрочем, не выходил из