мал! - прошептал ошарашенный Убенидус. - Если  ты
не против, вызволи нас отсюда! Слышишь меня, Рекват?
     Не так часто он вызывал духов  своих  предков  из  ультракосмического
царства  теней,  внепространственного  преддверия   ада,   служившего   им
обителью. Дело в том, что ладить с ними было ох, как непросто.
     Рекват был дотошным, не в меру любопытным и, как сказал бы  Убенидус,
будь на то его воля - обладал злобным чувством юмора. Поняв, какую  работу
подкинул ему Убенидус  -  так  называемое  обычное  Волшебство,  он  решил
позабавиться.
     Рекват малость поиздевался над своим  старым  господином  и  взлетел,
чтобы повнимательнее рассмотреть ухмылявшегося Амалрика. Он скосил на него
сначала один глаз, потом другой, сосредоточив на молодом гиганте все  свое
внимание. Некоторое время, он изучал странные узоры ауры  Амалрика.  Потом
он плотно сжал два своих черных глаза и открыл третий, скрытый до того  на
макушке. Этим органом, который действовал в Астральной Плоскости, он  стал
внимательно рассматривать  астрального  двойника  Амалрика.  Окончив  свое
занятие, он вздыбил оперение в резком коротком приветствии.
     - Привет, полубог! - чирикнул он.
     - Привет, маленькая пташка, - хмыкнул Амалрик.
     Убенидус, глубоко изумленный, уставился на них.
     Рекват вдруг прыгнул в центр стола и внимательно осмотрелся.  Поверь,
он видел сквозь стены, через стражу и темноту,  пыточные  камеры,  зажатые
пальцы, дыбы и все  другие  прелести  священной  оолимарской  цивилизации.
Закончив свои внепространственные наблюдения, он направил дерзкий глаз  на
рассерженного хозяина и прочирикал:
     - Ладно, вам, видно хочется оказаться в более приятном месте, верно?
     - Довольно дурить, - взорвался Убенидус. -  Что  ты  сделаешь,  чтобы
вызволить нас отсюда?
     - Не ерепенься, - ехидно посоветовала птичка. -  Вежливость  -  залог
успеха.
     - Рекват, бессовестная, вшивая курица,  заклинаю  тебя!  Вспомни  наш
договор!
     Птичка пронзительно  вскрикнула  и  совсем  не  по-птичьи  насмешливо
фыркнула:
     - Договор! Только твой жир и помнит об этом глупом клочке  бумаги!  -
каркнула  она.  -  Когда  в  последний  раз  ты  призывал  меня   отведать
человеческой крови? А? Вспомни, насколько давно это было!
     Несчастный Убенидус поник.
     - Да...
     - Однако...
     Услыхав это, Убенидус даже подпрыгнул.
     - Однако? Значит, ты поможешь?!
     Птичка  почистила  клювик,  ничего  не  ответила,  и  лишь   выдавила
беспокоившую ее  капельку.  Потом  она  резко  сунула  клюв  под  крыло  и
отшвырнула маленькое красное насекомое. Паразит, у которого оказалось  две
головы и неприятный запах, ударился о крышку стола и превратился в  облако
розового пара.
     - Я только дам вам парочку советов, -  нагло  прочирикала  птичка.  -
Первый - призовите Арангатура. Второй -  подтверди  верность  Заблуждений.
Прощай.
     - Рекват, ты не смеешь... - но было уже поздно.
     На том месте, где только что сидела птичка, возникло облачко пара и в
ноздри ударил едкий запах серы.  Убенидус,  надутый  и  сердитый,  сел  на
место.
     - Чертова птица! Призовите Арангатура!.. Извольте. Только кто это или
что это?
     Амалрик смущенно прочистил горло. Он  казался  пристыженным  и  водил
пальцем ноги по ворсу ковра, усердно избегая взгляда Убенидуса.
     - Моя вина, - буркнул он. - Я как-то  не  подумал.  Всегда  полагаюсь
больше на мускулы, чем на разум. А надо было  подумать,  предупреждали  же
меня Всемогущие Боги - надейся только на свой разум...
     Внезапно он странно  откинул  голову  и  заревел  так,  что  зевающий
Убенидус подскочил на целый фут от пола.
     - Харре, харре, Арангатур! Арангатур, харре, харре!
     Через всю  комнату  к  сейфу  из  неразрушимого  кристалла  пробежали
складки света и осветили часть могучего бронзового  жезла  Амалрика.  Жезл
задрожал, словно гончая, услыхавшая зов своего хозяина, всплыл в воздух  и
с ужасающей силой ударил в стену кристаллического шкафа.
     Кристалл зазвенел, как  колокольчик  и  вдруг  неразрушимый  кристалл
разбился вдребезги с гулким и  довольно  громким  в  тиши  ночного  дворца
звуком.
     Бронзовый же  жезл,  подобно  уродливой  ракете,  пересек  комнату  и
опустился в протянутую руку Амалрика.
     Убенидус вытаращил глаза так, что чуть не потерял их. От изумления он
даже онемел.
     Амалрик попробовал улыбнуться, он  все  еще  чувствовал  себя  ужасно
глупо и не в силах  был  ничего  сказать.  Он  был  должником  толстенькой
зеленой птички.
     -  Что  стоит  наш  полубог  без  такого  очаровательного  оружия,  -
проворчал он иронически.
     Убенидус  ничего  не  ответил  и  пока   его   оцепеневший   рассудок
пережевывал эти слова, до его слуха из соседнего зала донесся звук  шагов.
Звон разбитого сейфа разбудил дремавших тюремщиков, они должны  были  быть
здесь с минуты на минуту.
     - Быстрее! - агонизирующе выдохнул он.
     Амалрик вставил жезл в звено цепи, которой был прикован к  массивному
железному кольцу. На его плечах  налились  огромные  бугры  мускулов  и  с
глухим треском звено лопнуло, а осколки стали зазвенели, ударяясь о стены.
     В одно мгновение он освободил себя  и  наклонился,  чтобы  освободить
Убенидуса.
     Неожиданно дверь распахнулась и в комнату ворвались люди.  Среди  них
был их Восприемник, Ллу Нам Пак, зевающий, с заспанным лицом, облаченный в
поспешно наброшенную рубаху с широкими рукавами и вьющимися лентами. С ним
был его начальник и, суровый аскетичного вида Ив Мак  Джерб  и  испуганные
стражи.
     - Что здесь происходит? - закричал Ив Мак Джерб.
     - Мы... Э-э-э-... - мямлил Убенидус, пока Убенидус рвал и  распутывал
его кандалы.
     - Вы пытаетесь убежать, подлые еретики! - крикнул угрюмый теократ.  -
Если так, то лучше откажитесь от этой мысли, ни к  чему  хорошему  она  не
приведет, ваши цепи сделаны из крепчайшей стали!
     Амалрик разразился гулким смехом и поднялся на ноги,  держа  в  руках
сломанные цепи Убенидуса.
     - Крепчайшая сталь! Чушь! Тяжела, прочна, но  хрупка.  Я  разбил  эти
ваши знаменитые цепи. Могу пояснить,  как.  За  двадцать  девять  тысяч  и
восемьсот четырнадцать лет служения  Всемогущим  Богам  я  совершал  и  не
такое! Как-то мне пришлось спуститься  в  Северных  Странах  к  проклятому
Варвунду Демонов Смерти за душой принцессы Оллумуммо.  Тогда  они  связали
меня неразрушимыми цепями из прочнейшего металла. Вот это был  металл,  не
то что ваш!
     И  странное  дело  -  стражники,  не   ожидая   нападения   Амалрика,
мифологической фигуры из чуждой им религии, отступили назад, спотыкаясь  и
натыкаясь друг на друга, в замешательстве и страхе побросав свое оружие.
     Вдохновение снизошло на Убенидуса, как удар молнии. Мысли проносились
в его голове с невообразимой скоростью. От оолимарцев исходил  такой  ужас
перед ересью, что, казалось, он пахнул. Второй  загадочный  совет  Реквата
гласил: "Подтверди  правильность  Заблуждений,  Удивительных  Заблуждений.
Признай их."
     Его охватила радость. Предвкушение предстоящей битвы засверкало в его
раскосых глазах. Он  выступил  вперед,  под  пристальный  взгляд  сурового
старого Ив Мак Джерба.
     ...В один миг они выскочили из комнаты,  спустились  в  разукрашенный
витиеватыми росписями зал и сломя голову помчались по мраморным  ступеням,
оставив позади ошеломленных, обложенных ересью стражников.
     К несчастью, на лестнице их ждала целая  фаланга  стражников,  полных
решимости изловить проклятых еретиков.  Обменявшись  улыбками,  Амалрик  и
Убенидус встали в позу и в один голос громко продекламировали:
     - В третьих, я утверждаю, что Зурана вращается вокруг своего  светила
Куликса, а не наоборот! - прокричав это,  они  гордо  посмотрели  прямо  в
глаза подоспевших стражников, наполненные сейчас ужасом.
     Стражники сломали строй, их охватила паника  и  они  бросились  сломя
голову вниз по ступеням. Многие спотыкались,  падали  и  катились  дальше,
полируя ступени своими задницами. Некоторые даже  бросали  щиты,  копья  и
шлемы, чтобы единым прыжком перемахнуть балюстраду и  оказаться  на  земле
раньше своих обезумевших товарищей.
     - В четвертых, я утверждаю,  что  Зурана  не  покоится  на  согбенных
плечах Архангела Джада, а, скорее всего, удерживается центростремительными
силами за счет скорости ее вращения вокруг светила  Куликса!  -  проревели
они на всякий случай вслед улепетывающим хозяевам.
     Дальнейшее их продвижение  не  встретило  упорного  сопротивления,  а
отряды горожан разбегались при одном только их появлении.
     На свое счастье, стреноженного глагоцита они нашли на том  же  месте,
где и оставили. Взнузданный скакун, безусловно,  был  настолько  мерзок  и
провонял  ересью,  что  духовенство  не  осмелилось   близко   подойти   к
чудовищному насекомому.
     Когда они как можно быстрее заняли свои места и  приказали  глагоциту
взлететь, он рванулся вверх, как пьяный. Тут до  Амалрика  дошло,  что  он
прикрепил  бурдюк  с  сиропом  к  хоботам  насекомого  как  раз  перед  их
пленением. Сиропа в бурдюке глагоциту вполне хватило бы на  все  время  их
плена, так так там был месячный запас.  Но  обжорство  чудовища  не  знало
границ и от жадности он сожрал  весь  сироп,  вместе  с  бурдюком  и  всем
остальным, от чего остались лишь  клочья  кожи,  свивавшие  с  его  нижних
челюстей.
     Причина же дергающегося и неровного полета была не столь очевидна.  И
когда суть случившегося дошла  до  Амалрика,  его  охватило  невообразимое
веселье, и только после  того,  как  схлынула  первая  волна  безудержного
смеха, Амалрик все объяснил испуганному колдуну.
     Этот сироп был сильно концентрированным напитком, который  употреблял
только в малых дозах. Вылакав полный запас,  чудовищное  насекомое  быстро
захмелело и теперь оно было смертельно пьяным!
     Вам  случалось  ехать  по  дороге,  состоящей  из  сплошных  колдобин
величиной с гору? Нет? Прокатитесь верхом на пьяном в стельку глагоците, и
вы узнаете, что это такое за удовольствие.


     К закату они были уже далеко от прелестей священного города  Оолимара
и летели где-то над пустынями Вадалра.
     Убенидус старался утешиться мыслью,  что  Оолимар  они  миновали  без
особого ущерба.
     Но его это не очень воодушевляло. Даже  сейчас  их  поиски  Юзентиса,
города Покорившие Смерть, были в самом начале и кто знает, какие испытания
ждут их впереди.
     О-о! Лучше бы оказаться среди гоблинов!
     Они летели в полной темноте, но где-то впереди их ждала далекая  цель
и причудливый блеск новых приключений.





                              Спрэг ДЕ КАМП
                                Лин КАРТЕР

                              ТЕНИ В ЗАМБУЛЕ




     Конан, как и собирался, прибыл в Замбулу, где очень  быстро  промотал
свои деньги в колоссальной  гулянке.  Через  неделю  обжорства,  пьянства,
драк, распутства и азартных игр он в очередной раз  оказался  перед  лицом
нищеты.



                       1. БАРАБАННЫЙ БОЙ НАЧИНАЕТСЯ

     - В доме Арама Бакша скрывается опасность!
     Голос говорившего дрожал от искренности и его тонкие пальцы с черными
ногтями вцепились в мускулистую  руку  Конана,  когда  он  прокаркал  свое
предупреждение. Это был крепкий загорелый мужчина с  всклокоченной  черной
бородой. Его рваная одежда выдавала в нем бродягу. Он  выглядел  меньше  и
слабее, чем обычно рядом с гигантом киммерийцем  с  его  черными  бровями,
широкой грудью и мощными руками  и  ногами.  Они  стояли  на  углу  Базара
Оружейных Дел Мастеров, а на другой стороне от них проплывал  многоязыкий,
многоцветный  поток  замбульских  улиц.  Этот  поток   был   экзотическим,
смешанным, пестрым и крикливым.
     Конан  оторвал  свой  взгляд   от   проходившей   мимо   темноглазой,
красногубой  ганарки,  чья  короткая  юбка  с  длинным  вырезом   обнажала
коричневые  бедра  при  каждом  вызывающем  шаге,  и  посмотрел  вниз   на
назойливого попутчика.
     - Какую опасность ты имеешь в виду? - спросил он.
     Житель пустыни украдкой поглядел через плечо, перед тем как ответить,
и понизил голос:
     - Кто может сказать? Но жители пустыни и путешественники  ночевали  в
доме Арама Бакша и после этого их никогда не видели  и  ничего  о  них  не
слышали. Что с ними случилось?  Он  клянется  что  утром  они  вставали  и
уходили своим путем... и верно  то,  что  ни  один  горожанин  никогда  не
исчезал из его дома. Но никто больше  не  видел  путешественников  и  люди
говорят, что узнавали их добро и снаряжение на базарах. Если их не  продал
Арам, расправившись с владельцами, то как они там оказались?
     - У меня нет никакого  добра,  -  проворчал  киммериец,  взявшись  за
окаймленную шагренью рукоятку палаша, который висел у него на поясе.  -  Я
даже продал свою лошадь.
     - Но ночью из дома Арама Бакша исчезали не только богатые  странники!
- сказал зуагирец. - Нет, бедные жители пустыни тоже ночевали там,  потому
что плата там меньше, чем в других тавернах, и их после этого  никогда  не
видели. Однажды зуагирский вождь, чей сын исчез таким образом, обратился к
сатрапу Джунгиру Хану, который приказал солдатам обыскать дом.
     - И они нашли набитый телами подвал? - спросил Конан, полунасмехаясь.
     - Нет! Они не нашли ничего! И выпроводили вождя из города с  угрозами
и проклятиями! Но, - он приблизился ближе к Конану и с дрожью прошептал, -
нашли кое-что другое! На краю пустыни, за домами, есть несколько пальм и в
этой рощице есть яма. И в этой яме находили человеческие кости, обугленные
и почерневшие. И не однажды, а несколько раз!
     - И что это доказывает? - проворчал Конан.
     - Арам Бакш - это  демон!  Нет,  в  этом  проклятом  городе,  который
построили стигийцы и которым правят  гирканцы,  где  белые,  коричневые  и
черные люди смешались вместе, произведя  гибридов  из  разных  оттенков  и
разных племен - кто может сказать, где человек, а где притаившийся  демон?
Арам Бакш - это демон в  человеческом  облике!  Ночью  он  принимает  свое
истинное обличье и относит своих постояльцев в пустыню, где  его  собратья
демоны из пустыни собираются на тайные сборища.
     - Почему же он всегда выбирает только чужаков?  -  скептично  спросил
Конан.
     - Жители города не потерпят, если он будет убивать их  людей,  но  им
нет дела до чужеземцев, которые попадают в его руки. Конан, ты с Запада  и
не знаешь тайн этой древней земли.  Но  с  начала  времен  демоны  пустыни
поклоняются Йогу, Лорду Опустевших Жилищ.  Они  поклоняются  ему  огнем...
огнем, который пожирает человеческие жертвы.
     Будь осторожен! Ты прожил много месяцев в палатках зуагирцев и ты наш
брат! Не ходи в дом Арама Бакша!
     - Исчезни! - неожиданно сказал Конан. - Вон там идет отряд  городской
стражи. Если они тебя увидят, то могут вспомнить о лошади,  украденной  из
конюшни сатрапа...
     Зуагирец задышал с трудом и судорожно задвигался. Он быстро спрятался
между  палаткой  и  каменной  лошадиной  кормушкой,   задержавшись   ровно
настолько, чтобы успеть сказать:
     - Будь осторожен, мой брат! В доме Арама Бакша демоны!
     Затем он помчался вниз по узкой аллее и исчез.
     Конан подтянул свой широкий пояс для меча и стал  спокойно  наблюдать
изучающим взглядом за отрядом стражников, проходившим мимо. Они посмотрели
на него с любопытством и подозрительностью,  так  как  он  был  человеком,
который выделялся даже  в  такой  пестрой  толпе,  которая  битком  забила
извилистые улицы Замбулы. Его голубые  глаза  и  чужестранные  черты  лица
выделяли его из восточной толпы, а прямой меч только усиливал это отличие.
     Стражники не обратились к нему, а пошли вниз по  улице,  когда  толпа
широко  расступилась  перед  ними.  Они  были  пелиштийцами,  приземистые,
крючконосые, с черно-синими бородами, метущими по спрятанной под кольчугой
груди - наемники, нанятые для  выполнения  работы,  которую  сами  туранцы
считали для себя  недостойной.  Население  Замбулы  их  ненавидело.  Конан
посмотрел на  солнце,  начинавшее  садиться  за  плоские  крыши  домов  на
западной стороне базара, и поправив еще раз свой пояс отправился в сторону
таверны Арама Бакша.
     Походкой горца он двигался по разноцветным улицам, на которых  рваные
туники хнычущих нищих  задевали  отделанные  горностаем  халаты  надменных
купцов и усыпанный жемчугом атлас богатых куртизанок.  Впереди  сутулились
гигантские  черные  рабы,  толкая  чернобородых  странников  из  шемитских
городов, кругом  вертелись  оборванные  бродяги  из  прилегающих  пустынь,
торговцы и авантюристы со всех стран Востока.
     Коренное население было не менее разнородным.  Сюда  несколько  веков
тому назад пришли стигийские армии, собрав из восточных  пустынь  империю.
Замбула был небольшим торговым поселком, окруженным оазисами и  населенным
потомками бродяг. Стигийцы превратили его  в  большой  город  и  наполнили
своими  людьми,  а  также  шемитскими  и  кушитскими  рабами.   Постоянные
караваны, пересекающие пустыню с востока на  запад  и  обратно,  приносили
богатство и еще больше смешивали расу. Затем с  востока  пришли  туранские
завоеватели и отодвинули назад границы Стигии, и сейчас, в  течении  жизни
целого  поколения  Замбула  была  самой  западной   туранской   сторожевой
заставой, управляемой туранским сатрапом.
     Галдеж мириад языков  ударил  в  уши  киммерийца,  когда  беспокойные
замбульские улицы окружили  его,  рассекаемые  то  там  то  здесь  отрядом
цокающих всадников,  высокими,  стройными  туранскими  воинами  с  темными
ястребиными лицами, звенящими своими кривыми  саблями.  Толпа  разбегалась
из-под копыт их лошадей, так как они были хозяевами  Замбулы.  Но  высокие
угрюмые стигийцы, стоящие в тени, яростно сверкали  глазами,  вспоминая  о
былой славе. Смешанное население мало  волновало,  будет  ли  их  судьбами
управлять король, живущий в  сумрачном  Хеми  или  в  блестящем  Аграпуре.
Замбулой правил Джунгир Хан, но люди шептали, что Нафертари,  возлюбленная
сатрапа, правит Джунгиром  Ханом;  но  люди  шли  своей  дорогой,  щеголяя
мириадами своих красок на улицах, торговали, спорили,  играли  в  азартные
игры, пьянствовали, любили, как это делало население Замбулы  все  века  с
того времени, как ее башни и минареты поднялись из песков Харамуна.
     Бронзовые фонари с высеченными  на  них  злобно  глядящими  драконами
зажглись на улицах до того,  как  Конан  добрался  до  дома  Арама  Бакша.
Таверна находилась в самом конце  улицы,  идущей  на  запад.  От  домов  с
востока ее отделял широкий сад, окруженный стеной, в котором  густо  росли
финиковые пальмы. К западу от таверны находилась еще одна пальмовая роща и
проходя через нее улица переходила в  окруженную  пустыней  дорогу.  Через
дорогу от таверны, в тени пальмовых деревьев, стоял ряд покинутых хижин, в
которых обитали только летучие мыши да шакалы. Когда Конан спустился  вниз
по дороге, он задумался, почему нищие, которых так  много  в  Замбуле,  не
заняли эти пустые дома, чтобы ночевать в них. Свет за  ним  потух.  Больше
здесь не было фонарей, кроме того, что висел над воротами таверны:  только
звезды, мягкая пыль дороги под ногами и шорох пальмовых листьев от легкого
пустынного ветерка.
     Ворота Арама выходили не на дорогу, а на аллею, идущую между таверной
и садом финиковых  пальм.  Конан  резко  подергал  веревку,  свисавшую  от
колокольчика рядом с фонарем, а затем добавил шуму,  заколотив  по  обитым
железом воротам из тикового дерева рукояткой своего меча. Смотровое окошко
в воротах открылось и черное лицо стало всматриваться сквозь него.
     - Открывай, чтоб ты сгорел, - потребовал  Конан.  -  Я  постоялец.  Я
заплатил Араму за комнату и я эту комнату получу, клянусь Кромом!
     Негр вытянул свою шею, осматривая в звездном свете дорогу за Конаном;
но он без комментариев открыл ворота и затем снова закрыл за  киммерийцем,
закрыв