шаги. 
Скрипнул, останавливаясь, фургон, и я услышал, как ставят тормоз. 
Прибывшие разбрелись по кладбищу, с разных сторон до меня доносился их 
шепот. От всей этой суеты я почувствовал себя неуютно. Расширил зону 
патрулирования и вскоре тут и там стал различать стук лопат.  
 -- Я тебя помню, -- раздался смутно знакомый голос. -- Ты -- сторожевой пес, 
как и я, у тебя большие зубы.  
Это кладбищенский пес совершал свой обход. 
 -- Привет, -- сказал я. -- Припоминаю. Кажется, здесь вдруг закипела бурная 
деятельность. 
 -- Слишком бурная, -- ответил он. -- Не уверен, что мне хочется поднимать 
тревогу. Можно и взбучку получить. В конце концов, здесь все мертвые, 
поэтому -- кому какое дело? Они не будут жаловаться. Чем старше я 
становлюсь, тем более консервативным себя чувствую. Теперь я не очень-то 
стремлюсь к активным действиям. Лишь бы они аккуратно засыпали ямы, когда 
закончат. Может быть, ты смог бы им намекнуть?  
 -- Вряд ли, -- сказал я. -- Я мало кого знаю. Это ведь не профсоюз, с правилами 
работы и общей политикой. Мы обычно добротно делаем свое дело и уносим 
ноги.  
 -- А если бы вы убирали за собой, у меня было бы меньше хлопот. 
 -- Боюсь, я могу поручиться только за хозяина, он обычно в этих делах очень 
аккуратен. Может, тебе лучше обратиться к остальным самому.  
 -- Я склонен махнуть на все лапой, -- сказал он.  
Мы немного побродили вместе.Через некоторое время чей-то голос, похожий на 
голос Маккаба, крикнул от подножья холма:  
 -- Проклятье! Мне нужно левое бедро, а здесь его нет! 
 -- Вы говорите, левое бедро? -- раздался неподалеку каркающий голос, который 
мог принадлежать старику Оуэну. -- У меня тут есть правое, оно мне ни к чему. 
Нет ли у вас печени? Мне нужна печень.  
 -- Проще простого! -- донесся ответ. -- Один момент. Вот! Меняемся?  
 -- Оно ваше! Держите!  
Что-то пронеслось в воздухе и с треском покатилось по склону холма, затем 
последовал быстрый топот ног. 
 -- Годится! Вот ваша печень!  
Выше по склону раздалось -- шлеп! и приглушенное: 
 -- Поймал! 
 -- Эй! -- прозвучал откуда-то слева женский голос. -- Нет ли там черепа? 
 -- У меня есть! Что вы мне дадите взамен? 
 -- А что вам надо? 
 -- Фаланги пальцев! 
 -- Заметано! Я свяжу их вместе кусочком веревки! 
 -- Вот ваш череп! 
 -- Поймала! Сейчас получите ваши пальцы! 
 -- У кого-нибудь есть сломанный позвоночник повешенного?  -- спросил 
низкий мужской голос с венгерским акцентом, откуда-то издалека, справа.  
С минуту было тихо. Потом снова: 
 -- У меня тут есть несколько раздавленных позвонков! Хотя я не знаю, как они 
стали такими! 
 -- Возможно, они подойдут. Пришлите их сюда, пожалуйста.  
Что-то белое пронеслось в лунном свете. 
 -- Подойдут. Что вам дать за них? 
 -- Это за счет заведения! Я закончил! Спокойной ночи!  
Послышались звуки поспешно удаляющихся шагов. 
 -- Видишь? -- сказал старый пес. -- Он не зарыл ее.  
 -- Сочувствую.  
 -- Теперь придется всю ночь месить лапами грязь, забрасывать яму.  
 -- Боюсь, не смогу помочь. У меня дела.  
 -- Кому-нибудь, нужны глазные яблоки? -- прокричал кто-то.  
 -- Сюда! -- отозвался некто с русским акцентом. -- Одно, пожалуйста.  
 -- Я возьму второе! -- донесся аристократичный голос с противоположного 
конца.  
 -- У кого-нибудь есть пара ложных ребер или пара почек? 
 -- Спуститесь вниз за почками! -- прозвучал новый голос. 
 -- А мне нужна пателла! 
 -- Что это такое? 
 -- Коленная чашечка! 
 -- Да? Без проблем...  
На обратном пути мы прошли мимо тщедушного старика с седой бородой, 
который дремал у ворот, опираясь на лопату. Всякий принял бы его за 
могильщика, вышедшего глотнуть немного ночного воздуха, но пахло от него 
Великим Детективом, и вряд ли он дремал. По всей вероятности, кто-то скоро 
пожалеет о своей неосторожности.  
Джек закутался в плащ, и мы проскользнули мимо, тени среди теней.  
Итак, вся наша работа была быстро завершена, ко всеобщему удовлетворению, 
не считая усталой дворняги. Такие минуты редки, такие минуты быстротечны, 
но всегда ярко светят нам, если сумеешь их поймать, измерить, сохранить, и 
потом, в тяжелые времена, возвращаешься к ним там, в светлых чертогах 
памяти, на фоне языков пламени.  
Прошу прощения. Говорят, Новая луна вызывает рефлексию. Пора делать 
обход.   
 
 
 
18 ОКТЯБРЯ  
 
Вчера мне удалось протащить его дальше по болоту, но он все еще был там. Я 
устал. Джек заперся со своими ингредиентами. Вокруг шныряли полицейские, 
обыскивали окрестности. С ними был и викарий, давал им наставления. 
Наступила ночь, и немного погодя я вернулся к болотистому участку, прогнал 
хорьков и снова принялся за работу.  
Я трудился изо всех сил больше часа, разрешая себе лишь короткие перерывы, и 
вдруг понял, что я уже не один. Он был больше меня -- один из самых крупных 
псов, которые мне когда-либо попадались за пределами Ирландии -- и двигался 
так бесшумно, словно был частичкой ночи, оторвавшейся от нее и обретшей 
самостоятельность. Я даже позавидовал. Очевидно, он уловил тот момент, 
когда я осознал его присутствие, и двинулся ко мне длинными легкими шагами.  
Поправка. Когда он подошел, я понял, что на самом-то деле он -- не пес. Это 
был большой серый волк. Я быстренько припомнил все, что знал о позах 
покорности, используемых этими ребятами, и попятился от мертвеца.  
 -- Вы можете забрать его, -- сказал я. -- Я не возражаю. Но он не в лучшей 
форме.  
Он подходил все ближе. Чудовищные челюсти, огромные огненные глаза...  
 -- Так вот он где, -- произнес волк.  
 -- Кто? 
 -- Пропавший покойник. Нюх, ты прячешь вещественное доказательство. 
 -- Можно сказать, я прячу то, что уже было спрятано. Кто вы? 
 -- Ларри Тальбот.  
 -- Вы меня одурачили. Я подумал -- вы крупный волк... ух! 
 -- И волк тоже.  
 -- БЫЛИ волком, да? Переселение душ? Но сейчас ведь нет луны.  
 -- Верно.  
 -- Но как вам это удалось? 
 -- Я могу проделывать это всякий раз, когда пожелаю, с некоторой помощью 
ботаники, и полностью сохранять способность мыслить разумно, -- за 
исключением тех периодов, когда луна полная. Тогда это происходит только 
помимо моей воли и сопровождается некоторыми неприятными моментами. 
 -- Ах так, понимаю. Впадаете в неистовство, как бесноватый человек.  
 -- Бесноватый волк, -- поправил он. -- Да.  
 -- А почему вы здесь? 
 -- Шел по твоему следу. При обычных обстоятельствах это моя любимая пора. 
Ни намека на луну, которая могла бы меня смущать. Но я пожертвовал ею, 
чтобы провести небольшое расследование. Возникла необходимость поговорить 
с тобой. Поэтому я пришел. Кстати, что ты собираешься сделать с этим 
покойником?  
 -- Я пытался оттащить его к реке и там сбросить в воду. Кто-то оставил его 
рядом с нашим домом, и я боялся, что заподозрят Джека.  
 -- Я протяну тебе руку, то есть лапу по... Короче, я тебе помогу.  
С этими словами он ухватил мертвеца за плечо и зашагал, пятясь назад. Он не 
собирался с силами для каждого следующего рывка, как приходилось делать 
мне. Он просто шел и шел, даже прибавлял скорость. Моя помощь была не 
нужна. Я бы даже мешал ему, если бы попытался где-нибудь ухватиться. 
Поэтому просто трусил рядом.  
Спустя примерно час мы уже стояли на берегу реки и смотрели, как течение 
уносит труп полицейского. 
 -- Не могу даже выразить, как я счастлив, -- сказал я.  
 -- Ты только что это выразил, -- ответил он. -- Пора возвращаться. 
У нашего дома он, однако, не остановился.  
 -- Куда мы направляемся? -- спросил я, когда на втором перекрестке он 
повернул налево. 
 -- Я говорил, что пошел тебя искать, потому что хотел поговорить. Но сначала 
я должен показать тебе кое-что. Если я правильно определил время, сейчас 
почти полночь.  
 -- По-моему, она уже близко.  
Мы подходили к местной церкви. Изнутри просачивался очень слабый свет.  
 -- Передняя дверь наверняка заперта, -- сказал он. -- Но нам и не следует идти 
через нее.  
 -- Мы идем в церковь? 
 -- Таковы мои намерения.  
 -- А вы там раньше бывали? 
 -- Да. Я знаю, как туда попасть. Мы пойдем через заднюю дверь, если 
поблизости никого нет, пройдем через маленький вестибюль, повернем налево, 
а через несколько шагов направо по короткому проходу. Оттуда можно 
пробраться в ризницу, если там чисто.  
 -- А потом? 
 -- Если займем правильную позицию, то сможем увидеть. 
 -- Что? 
 -- Мне самому любопытно. Давай выясним.  
Мы подошли к черному входу и прислушались. Внутри и поблизости никого не 
было. Ларри встал на задние лапы, причем выглядел он в такой позе гораздо 
грациознее, чем я. Но ведь у него было больше практики. Он зажал дверную 
ручку между передними лапами, нажал, повернул и медленно потянул.  
Дверь открылась. Cледуя известным ему маршрутом, мы благополучно 
достигли ризницы и расположились для наблюдений.  
Служба была в разгаре. Среди немногочисленных прихожан, занимавших 
передние скамьи, была только одна женщина. Викарий стоял перед алтарем, 
который был задрапирован черной тканью, и читал проповедь. Ему 
приходилось напрягать зрение, так как мигающий свет был совсем слабым, 
горело всего несколько черных свечей. Ларри обратил мое внимание на то, что 
крест перевернут вверх ногами, я уже и сам это заметил.  
 -- Ты знаешь, что это означает? -- тихо спросил он.  
 -- Религиозный сигнал бедствия? -- предположил я.  
 -- Послушай, что он говорит.  
Я последовал его совету. 
 -- ... Нъярлатотеп, -- читал он, -- грядет прыжками через горы, скользит по 
холмам. Он подобен многоногому козлу, он стоит у стен наших, он глядит на 
окна наши, проникает сквозь жалюзи, рогами славы увенчан. Нъярлатотеп 
отверз уста и рек: "Востаньте, темные мои слуги, и явитесь. Ибо, чу! -- грядет 
зима, и льют холодные дожди. Цветы на земле почили, и песни птиц допеты. 
Черепаха лежит, зарублена. Фиговое дерево увядает, и также лоза виноградная. 
Востаньте, темные мои слуги, и выходите..."  
В этот самый момент женщина поднялась с места, и, слегка пошатываясь, 
начала снимать свои одежды.  
 -- Вы меня убедили, -- сказал я Ларри, запоминая лица прихожан, которые, как 
я заподозрил, входили в состав команды арбалетчиков.  
 -- В таком случае давай сделаем то, на что он намекал, и выйдем, -- сказал он.  
Мы выбрались тем же путем и медленно пошли назад к перекрестку.  
 -- Значит, он тоже участник, -- сказал я через какое-то время.  
 -- Именно ЕГО статус я хотел обсудить с тобой.  
 -- Да? 
 -- Мне известно, что в этих делах решающее значение отводится определенным 
геометрическим построениям, но мне никогда не удавалось разузнать все до 
конца, -- сказал он. -- Но знаю, что здесь важную роль играет местонахождение 
жилища каждого из игроков.  
 -- Правильно. О! Понимаю, к чему вы клоните.  
 -- Как влияет на схему его присутствие? Ты знаешь, как вычислять такие вещи, 
Нюх? 
 -- Знаю. Я уже какое-то время хожу по этим линиям. Где он, собственно, живет? 
 -- В коттедже за церковью.  
 -- Достаточно близко. Теперь придется проделать гораздо больше расчетов.  
 -- Мне необходимо знать центральное место, место проявления, Нюх.  
 -- Я догадался, Ларри, и я вам скажу, когда вычислю его. Не расскажете о 
ваших планах? У меня такое чувство, что это нечто особенное.  
 -- Извини.  
 -- Вы становитесь частью моей проблемы.  
 -- Каким образом? 
 -- Если я не знаю, что вы замышляете, мне неизвестно, считать ли вас игроком, 
включать или нет ваш дом в диаграмму.  
 -- Понимаю.  
У перекрестка он остановился. 
 -- А ты не мог бы проделать это двумя способами -- со мной и без меня -- и 
потом сообщить мне результат? 
 -- И еще с домом викария и без него? Это было бы дьявольски сложно -- 
просчитать дважды по два варианта. Почему вы боитесь рассказать мне? Вы 
уже почти признались, что вы -- Закрывающий. Хорошо. И я тоже. Теперь вы 
довольны? Вашей тайне ничто не угрожает. Мы союзники.  
 -- Дело не в этом, Нюх, -- сказал он. -- Я не могу тебе сказать, потому что не 
знаю. Я умею предвидеть. Я знаю кое-что о будущем, и я предвижу, что буду в 
центре в полнолуние. Да, я на вашей стороне. Но я в ту ночь стану безумным. Я 
все еще не нашел формулу для сохранения рассудка при смене луны. Я даже не 
уверен, что меня следует отнести к категории игроков. Но я также не уверен и в 
обратном. Во мне слишком много от джокера.  
Я запрокинул голову и завыл. Иногда это единственное, что можно сделать.  
 
Пошел домой, совершил обход, много думал, потом лег спать. Сегодня утром 
встретил Серую Метелку, когда шагал по окрестностям и делал расчеты.  
 -- Привет, кошка!  
 -- Привет, пес. На какой стадии находится твой проект по захоронению?  
 -- Завершен. Выполнен. Кончен. Все уплыло. Вчера ночью.  
 -- Восхитительно. Порой мне казалось, что его найдут раньше, чем ты туда 
доберешься.  
 -- Мне тоже.  
 -- Теперь нам надо быть очень осторожными, следить за тем, что говорим.  
 -- И даже за тем, какими словами. Но мы взрослые, мы достаточно разумны, и 
мы оба знаем, что к чему. Итак, как дела?  
 -- Не слишком хорошо.  
 -- Проблемы с математикой? 
 -- Мне не следует об этом рассказывать.  
 -- У всех сейчас проблемы. 
 -- Ты это знаешь? Или догадываешься? 
 -- По другому и быть не может, поверь.  
Она пристально поглядела на меня. 
 -- Я тебе верю. Я только хотела узнать, почему ты так уверен? 
 -- Боюсь, теперь уже я не могу тебе ответить.  
 -- Понимаю, -- сказала она. -- Но давай не прерывать наши беседы только 
потому, что мы вступили во вторую фазу. 
 -- Согласен. Думаю, это было бы ошибкой. Итак, как идут дела? 
 -- Не слишком хорошо.  
 -- Проблемы с математикой или с личностями? 
 -- Ты быстро соображаешь. И те, и другие.  
 -- Если ты решишь проблему, действительно ли Тальбот игрок, я тебе в обмен 
кое-что предложу.  
 -- Что? 
 -- Разумеется, я не могу сказать. Но это может пригодиться, если дела пойдут 
плохо. 
 -- Я склонен принять твое предложение, но я еще не нашел ответа. 
 -- Это уже мне кое-что дает, немного, но кое-что. Поэтому, вот тебе 
отрицательная информация, чего бы она ни стоила: это не может быть середина 
дороги. Хозяйка провела исследование и обнаружила веские метафизические 
причины того, почему этого не может быть.  
 -- Я и сам пришел к такому выводу, но в метафизике я не разбираюсь. Ладно, 
все равно мы квиты.  
 -- Скоро побеседуем снова.  
 -- Да, скоро.  
Я прогулялся к своему излюбленному месту для размышлений, невысокому 
холму на северо-востоке, с которого мог окинуть взглядом всю округу. Я назвал 
его Гнездом Пса. Я взобрался на верхушку одного из больших каменных 
блоков, которые там лежали, и передо мной открылся вид на предместье.  
Личности...  
Если ни Тальбот, ни викарий не участвуют, то я нашел хороший вариант для 
центра. И если только Ларри участвует, он все еще годится. Хотя я и сомневался 
насчет Графа, это надо будет проверить. Но викарий -- тоже джокер. Если он 
идет в счет, а Ларри нет, то возникает равноценно хороший вариант центра -- 
тот, который я недавно даже посетил. Если же и его, и Ларри следует считать 
игроками, то создается третье вероятное место проявления, к юго-востоку, -- я 
еще не вполне рассчитал, где именно. Я пошел по широкому кругу, 
охватывающему вершину холма, делая расчеты и писая по очереди на каждый 
камень -- и для того, чтобы отметить линии, и от отчаяния.  
Потом я получил искомое место и мысленно отметил его. Если они оба играют, 
то большой старинный дом пастора, о котором я ничего не знаю, будет третьим 
вариантом места действия. Нужно будет только посвятить этому немного 
времени, чтобы увеличить вероятность выбора. Надо проверить.  
Тут я понял, что мне не обойтись без помощи кошки. Я снова пошел искать 
Серую Метелку, но это оказалось не так просто. Никогда не найдешь этих 
кошек, когда они тебе позарез нужны. Однако время еще есть.  
 
 
 
19 ОКТЯБРЯ  
 
Вчера ночью я обнюхал местность, прилегающую к пасторскому дому. Там 
были свежие следы работы -- запахи свежераспиленных досок, краски, 
кровельного материала, -- однако дом был заперт надежнее, чем погребальная 
урна, и я не смог определить, есть ли кто внутри. Пошел домой, все еще 
испытывая облегчение от того, что с перетаскиванием трупа покончено. 
Свистел ветер, мимо меня неслись сухие листья. В той стороне, где был дом 
Доброго Доктора, сверкали вспышки молнии.  
Увидев, что я вернулся, Тварь в Круге предложила: 
 -- Французский пудель? 
 -- Не сегодня.  
 -- Какая-нибудь другая порода? Вообще, ты когда-нибудь чего-нибудь хочешь? 
Я вот хочу выбраться отсюда, убивать, рвать на куски. Я вдруг почувствовала, 
что у меня прибавилось сил.  
 -- Настанет и твой час, -- ответил я.  
Тварь в Паропроводе проделала спереди дырочку. Сквозь нее на меня уставился 
огромный желтый глаз. Но она не издала ни звука.  
Из Шкафа на Чердаке доносился храп. Я остановился перед зеркалом в холле. 
Все Твари снова собрались в клубок, а не ползали по зеркалу, и при ближайшем 
рассмотрении оказалось, что они расположились перед маленькой трещинкой в 
стекле, которую я раньше не замечал. Неужели они нашли способ создавать 
такие трещины из другого измерения в своей тюрьме? Но пока она была еще 
слишком незначительной, чтобы они могли ею воспользоваться. Тем не менее 
надо будет присматривать за ней.  
Проснулся от скрипа колес, цоканья лошадиных копыт, доносившихся со 
стороны дороги. Были слышны голоса, кто-то пел на иностранном языке. 
Потянувшись и глотнув было воды, я выбрался наружу поглядеть, что 
происходит.  
Было ясное осеннее утро, сияло солнце, дул легкий ветерок, под ногами 
шуршали листья.  
По дороге тянулась цепочка цыганских кибиток, мужчины, подпоясанные 
шарфами и в ярких головных повязках, -- шли рядом или правили лошадьми, 
направляясь, как я догадался, к широкому лугу между нашими домами и 
городом, где был дом Ларри Тальбота.  
 -- Доброе утро, Нюх, -- раздался голос из зарослей травы на обочине.  
Я подошел. 
 -- Доброе утро, Шипучка, -- сказал я, разглядев его темное извивающееся тело. -
- Как ты себя чувствуешь? 
 -- Прекрасно, -- ответил он. -- Гораздо лучше, чем в тот день. Благодарю за 
совет. 
 -- Не за что. Ты куда-то направляешься? 
 -- Вообще-то я двигался за цыганами. Но уже и так забрался достаточно 
далеко. Мы скоро узнаем, где они разбили лагерь.  
 -- Ты думаешь, они остановятся здесь, поблизости? 
 -- Несомненно. Мы уже некоторое время их ждем.  
 -- Да? В них есть нечто особенное? 
 -- Ну... Всем уже известно, что в нашей местности находится Граф, так что я не 
нарушаю этики. Хозяин провел много времени в Восточной Европе, где кое-что 
узнал о его привычках. Когда Граф путешествует, его часто сопровождает 
цыганский табор. Растов считает, что он прибыл сюда в спешке, после того, как 
определил место события, а потом послал за своим табором.  
 -- Какую функцию они будут здесь выполнять? 
 -- Теперь, когда миновало новолуние и сила нарастает, становится все опасней. 
По-видимому, все уже знают, где обитает Граф, если только он не организовал 
себе еще несколько, э-э, э-э, обиталищ. И кто-нибудь, решив, что Игра пойдет 
лучше без него, может вооружиться заборным колом и лишить его права 
участия. Вероятно, ему нужны его цыгане, чтобы охранять жилище в дневное 
время...  
 -- Боже милостивый! -- воскликнул я.  
 -- Что? 
 -- Я даже не подумал о возможности того, что игрок может иметь более одного 
жилища. Ты понимаешь, как это может повлиять на схему?  
 -- Проклятье! Нет, я не понимал! Это плохо, Нюх. Если у него имеется еще 
одна-две могилы, то тогда можно выбросить все наши расчеты! Хорошо, что ты 
подумал об этом, но что нам делать?  
 -- Моим первым побуждением было промолчать об этом, -- сказал я. -- Но 
потом я понял, что нам придется заняться этим сообща. Надо будет составить 
расписание и по очереди следить за его прилетами и отлетами каждую ночь. 
Если у него есть другое место -- или несколько мест, то необходимо их найти.  
 -- Может быть, проще все-таки проткну