ем прибора (те же " - 270?. Надо завязывать с этой
дурацкой привычкой, столь же бесполезной, как и молитвы!),  я  отправился  в
Зеркальную Галерею, к  ближайшей  кормушке,  где  обычно  можно  было  найти
завтрак. Еда  появлялась  по  приказу  Его  Бестелесности  -  в  этом  я  не
сомневался. Иногда он проливал на нас дожди  изобилия,  но  чаще  держал  на
голодном пайке. Чтоб не расслаблялись и оставались в  ?форме?.  И  еще  куча
причин. С утра настроение было неплохое; хотелось казаться добрым  и  подать
Сирене кофе в постель. Ну, насчет кофе я, конечно, загнул -  это  одно  лишь
название для коричневой бурды,  которой  поит  нас  ЕБ.  Лично  меня  вполне
устраивало молоко моей подруги. После вчерашней вечерней дозы  я  чувствовал
себя свежим, будто цветочек на майском лугу.
   (Черт, разве я видел когда-нибудь хоть один настоящий живой  цветочек,  а
тем более майский лужок? Чем нафарширована моя несчастная башка?  Откуда  во
мне все это - лишнее, нездешнее, иногда пугающее? Или это  не  мое?  Чье  же
тогда? Может быть, это принадлежит Оборотню?..
   Я не задаю подобных вопросов вслух - должно  быть,  срабатывает  инстинкт
самосохранения. Сирена примет эту блажь за проявление слабости.  Может,  так
оно и есть. В любом случае существуют  вещи,  к  которым  нельзя  подпускать
никого, даже призраков. В особенности призраков!
   Поэтому мнение Его Бестелесности об извращенных свойствах моей памяти мне
неизвестно. Думаю, если бы Он узнал о них, то был бы не очень  доволен.  ?Не
отвлекайся от главного, скотина!? - Его  привычная  песенка...)  Я  вошел  в
жутковатую гулкую Галерею. Вдоль ее  зеркально-металлических  стен  тянулись
два ряда черных колонн. Протиснувшись между ними,  можно  было  видеть  свое
отражение. Всякий раз немного другое, вот что нехорошо. Из другого,  темного
и неразличимого, конца Галереи тянуло сухим холодным сквозняком.  Ветер  без
запаха - что может быть неприятнее? Только смрад мертвечины...  А  к  запаху
моего собственного страха я давно привык. Это всего лишь выделения подкожных
желез.  Я  научился  отфильтровывать  как  собственное   зловоние,   так   и
собственную вину.
   На протяжении пятисот шагов  Галерея  была  практически  безопасна.  Если
зайти дальше, могли начаться приключения. Но не обязательно. Все зависело от
других обитателей Монсальвата. И, конечно, от ЕБа.
   Неслышно ступая и поглядывая по сторонам в  поисках  незваных  гостей,  я
подкрался к нише, в которой появлялась еда. Не знаю, почему  именно  в  этом
месте была оборудована  кормушка,  нарушавшая  стройность  Галереи  и  всего
темного замысла. Сейчас в нише было  пусто.  Я  сунул  туда  руку  и  слегка
пошарил. Черная квадратная дыра. Я по опыту знал, что  бездонная.  Пару  раз
бросал туда стреляные гильзы и не услыхал ни звука...
   Тэк. Значит, сегодня придется самим добывать себе жратву.  Не  иначе,  ЕБ
решил нас наказать.  Какой  же  Он  мелкий  гнилой  ублюдок!  Мстительный  и
обидчивый, словно божок из первого тома Библии. Я не болтаю  с  чужих  слов.
Правда! Я теперь тоже в курсе - Сирена в течение многих месяцев читала мне в
перерывах между соитиями и на сон грядущий. Она знает Библию  наизусть.  Все
три тома, включая Новейший Завет. Я тоже кое-что запомнил. Например,  десять
коанов Иуды Четвертого. Ну а теперь скажите, разве  у  меня  не  потрясающая
память?! Оставшись ни с чем, я  вернулся  в  родной  закоулок,  который  был
изучен мною до сантиметра. Подойдя  к  двери  шлюза,  я  набрал  код.  Замок
прогудел отказ. Я точно помнил, что утром не менял код. Снова запах  страха.
Теперь целое облако окутало меня. И во рту появился его кислый привкус...
   Лишиться  Сирены  -  очень  плохо.   Лишиться   укрытия   -   худшая   из
неприятностей.  Укол  в  самое  сердце.  Никогда  не  думал,  что  еще  могу
испытывать такую боль. Я застучал по клавишам замка в  легкой  панике,  хотя
нечто подобное много раз снилось мне и я неоднократно проигрывал ситуацию  в
уме. Реальность оказалась пожестче.  Этим  она  и  отличается  от  кошмаров.
Только этим.  Замок  щелкнул.  Кто-то  открыл  шлюз  изнутри.  Дистанционно.
Ловушка? Что случилось с Сиреной?
   Едва дверь начала открываться, я  услышал  доносившийся  изнутри  мужской
голос.
   Хриплый баритон. Абсолютно незнакомый.
   Я облегченно выдохнул. Стерва с чувством юмора -  неотразимое  сочетание.
Войдя внутрь, я застал ее за ежеутренним  ритуалом  наведения  красоты.  При
этом она напевала себе под  нос  ?Nothing  to  fear?.  Английский.  Ненавижу
полиглотов. Я мельком заметил, что она поменяла код. Обычно  мы  делали  это
вместе примерно раз в месяц. На всякий случай.
   Я  полюбовался  ее  голой  стройной  спиной,  на  которой  еще   остались
нерассосавшиеся шрамы от патрубков  ранца.  Переход  от  талии  к  бедрам  -
невыразимая гармония линий. Жаль, что я ни черта  не  смыслю  в  математике.
Кривые какого  порядка  описывают  тленную  красоту?  Сирена  подняла  руки,
расчесывая волосы. Там, где начиналась ложбина между  ягодицами,  подрагивал
розовый отросток.  Такой  трогательный,  такой  обманчиво  беззащитный...  Я
невольно нашел взглядом ранец. Теперь, когда внутри не было  плода,  он  был
брошен за ненадобностью в угол и валялся там, словно дохлый  зверек.  Вскоре
Сирена лишила меня эстетских забав, напялив комбидресс. Я заметил, что у нее
возобновились менструации. Связано ли это с истязающими меня песенками?  Или
с появлением странного крестообразного пятна у нее на животе?  Кажется,  да,
но, имея дело с бабой, нельзя ни за что ручаться. Мне  доводилось  наблюдать
куда более забавные психосоматические эффекты.
   Мы понимали друг друга  с  одного  взгляда,  поэтому  говорили  только  в
крайнем случае. Сирена мгновенно уловила, что кофе  не  будет.  Презрительно
сощурилась  и  занялась  оружием  и  бронежилетом.  Я  забрался  в   туалет,
отделенный от остального помещения занавеской. Здесь два отверстия:  одно  в
потолке, другое, побольше, - в полу. Из верхнего иногда льется водичка,  так
что можно помыться. Никакой закономерности ее истечения уловить  невозможно.
Зато нижняя дыра всегда в нашем распоряжении. Уверен, что колодец никогда не
наполнится... Примерно через пять минут из зарешеченных отверстий  в  стенах
раздался пронзительный стон слайд-гитары. И холодный электрический свет стал
ярким. Настолько ярким, что хотелось  зажмуриться.  Но  свет  прожигал  даже
тонкую кожицу век. Не проснулся бы только мертвый.
   ЕБ созывал свою паству на утреннюю проповедь. Проповедь вместо  завтрака.
Неплохо придумано. Неужели старый маразматик всерьез полагал,  что  духовная
пища лучше усваивается на голодный желудок?
   Но попробуй откажись! Мигом схлопочешь струю слезоточивого газа  в  морду
или еще чего похуже. Я выругался про себя и поплелся в сторону Храма. Сирена
держалась чуть сзади, прикрывая мою задницу. Мы привыкли и ходим так даже  в
тех местах, где нет видимой опасности. Что-то  подсказывает  мне:  опасность
есть везде и всегда. Просто  не  настал  еще  тот  день...  День  Гнева.  Мы
выбрались  на  восьмиугольную  Красную  площадь.  Она  была   густо   усеяна
металлическими сотами, которые ЕБ отчего-то называл булыжниками. Сейчас, при
розовом свете имитатора зари, площадь  и  впрямь  казалась  красной.  Статуя
Свободы сегодня была повернута к нам мощным задом и,  соответственно,  лицом
на  восток  и  держала  факел  на  уровне  груди.  Застыла  в  позе  робкого
проводника, которому некуда идти и нечего предложить. В  чаше  факела  пылал
вечный голубой огонек.  Иногда  ЕБ  поджаривал  на  нем  слишком  ревностных
праведников. Я давно уловил, что крайности опасны для здоровья,  и  во  всем
старался придерживаться серой середины. Со всех  сторон  к  Храму  стекались
двуногие. Даже раненые выползали, как черви, из стальных  нор.  Люди.  Слуги
хозяина. Вассалы. Крепостные. Несчитаные мертвые души...  Тут  были  парочки
вроде   нас,   но   чаще   встречались   целые   отряды,   подобранные    по
профессиональному признаку, хотя попадались и одиночки, упорствующие в своем
заблуждении. Жить надо в  любви.  Бог  создал  человека  двуполым.  Одиночек
становилось все меньше, и лиц я не узнавал. Зачем мишеням лица?
   Проповедь  или  совместная  молитва  -  час  вынужденного  перемирия.  За
нарушение - смертная казнь немедленно. Насколько я помню, желающих проверить
это не находилось. Все вели себя как сбитые  в  кучу  дикобразы  -  ядовитые
колючки в стороны, хоть и тесно, но близко не подходи! (Дикобразов  я  видел
на триптихе,  висящем  в  тронном  зале.  Триптих  называется  ?Предвкушение
святого Антония?.) Напряженность можно было зачерпывать ведром и  разгребать
руками. В таком плотном кольце людей я начинал чувствовать что-то похожее на
удушье. Сколько страха! Липкий густой  кисель.  Смог  из  выделений.  И  моя
струйка достойной толщины истекает в общую клоаку...
   Вокруг каждого из нас образовалась незримая  зона;  проникновение  в  нее
чужого организма доставляло почти невыносимую муку. Словно  кто-то  запускал
пальцы под кожу.  Зона  отчуждения.  Зона  неприкосновенности.  Зона  защиты
индивидуальности. ЕБ любит порассуждать об этом,  посвящая  целые  проповеди
анализу нашего поведения. Это унизительно, но отчасти поучительно. И  скорее
всего правильно. Впрочем, не все держали дистанцию. Я заметил, что  какой-то
плюгавенький хмырек подбирается к  Сирене  сзади.  Для  вора  он  действовал
слишком уж неприкрыто. Стоило мне увидеть его сальную рожу,  и  сразу  стало
ясно, с кем имеем дело.  Сирена  подмигнула:  дескать,  не  переживай,  я  в
комбидрессе. Я особо и не волновался, но тем не менее. Это  уже  наглость  -
клеить мою самку прямо в Храме! Я преодолел свою утонченную  брезгливость  к
себе подобным и начал смещаться вправо, пропуская  Сирену  вперед.  Пришлось
войти в чересчур тесный контакт с  другим  парнем,  в  котором  я  определил
убийцу по характерному  вооружению  и  взгляду,  полному  невыразимой  боли.
Жетона видно не было, но, думаю, я не ошибся. С убийцами шутки плохи. Однако
этот явно отнесся с сочувствием к моей маленькой проблеме и  тоже  сместился
вправо, освобождая мне место для маневра. Был тот самый случай, когда нельзя
рассматривать других людей в упор, зато начинаешь ощущать их кожей -  причем
не  только  присутствие,  но  даже  намерения.  Я   замедлил   шаг.   Сирена
проскользнула мимо. Я поравнялся с плюгавым. Как  и  следовало  ожидать,  на
груди у того болтался выставленный напоказ жетон  Гильдии  прелюбодеев.  Эти
ублюдки в своем рвении опережали всех  остальных.  Никто  из  нас  не  делал
резких движений - не покидало ощущение, что ЕБ наблюдает за  всеми  сразу  и
отовсюду. Вообще-то подобное ощущение порой возникало у меня даже в  укрытии
(особенно в минуты близости с Сиреной), но в Храме оно становилось сильным и
неоспоримым. Я  относил  его  на  счет  специфической  здешней  неврастении.
Вероятно, это  был  изящный  самообман...  Под  сводами  Храма  поблескивали
круглые предметы, которые вполне могли  оказаться  объективами  телек  амер.
Иногда я думал: если мы начнем одновременно палить по ним,  удастся  ли  нам
ослепить ЕБа раньше, чем Он сожжет всех нас в Геенне? Всего лишь абстрактный
интерес. У меня не хватило бы духу заговорить  об  этом  даже  с  Сиреной...
(Телекамеры! Не слишком ли я  наивен  и  примитивен?  Может,  Ему  вовсе  не
нужны ?глаза?. Может, Он находится внутри каждого из нас. Но  так  ведь  еще
страшнее, не правда ли?
   Значит, ЕБ всеведущ? Я тешу себя надеждой, что нет. В  подкрепление  этой
безумной  надежды  я  имею  лишь   одно   свидетельство   Его   ограниченных
возможностей:
   Он снова и снова заставляет нас с Сиреной искать то место.  Вероятно,  не
только нас. Не удивлюсь, если в с е  обитатели  замка  заняты,  в  сущности,
одним и тем же - безрезультатными поисками. Эта жалкая попытка обрести смысл
только усугубляет ужасную бессмыслицу!)
   Тут я заметил, что у прелюбодея уже расстегнуты штаны и он  трется  своей
напряженной плотью об ягодицы моей жены. Ну-ну, давай, дурачок! Я улыбнулся,
догадываясь, что будет дальше. Во всяком случае, мое вмешательство наверняка
не потребуется. Не думаю, что моя улыбка была заметна  снаружи.  Так,  всего
лишь дрогнули  уголки  губ.  С  проклятым  ЕБом  приходится  постоянно  быть
настороже...
   Сирена на ходу слегка подвигала кормой, словно поощряя самца. Тот завелся
по-настоящему. Да и кто бы не завелся на его месте? Он  даже  позволил  себе
бросить в мою сторону  мгновенный  косой  взгляд.  Наверное,  решил,  что  я
слабак, не способный как следует удовлетворить свою бабу.
   Тем временем вся паства забилась в Храм, и ЕБ закрыл металлические врата.
Какое представление ожидало нас сегодня?  Его  Бестелесность  непредсказуем,
неистощим и многообразен в своей изобретательности. Поэтому я всякий  раз  с
нетерпением ожидал зрелищ и  проповедей.  Они  не  повторялись,  хотя  порой
отдавали дурным вкусом и патологической жестокостью. Но ведь это всего  лишь
интерпретации человеческих проявлений, не так  ли?  Зачем  же  стесняться  и
воротить нос от  самих  себя?  Тем  более  что  мы  живем  такой  скучной  и
однообразной  жизнью.  Сбориша  в  Храме  -  хоть  и  у-Богое,  но  все   же
развлечение.
   Например, я любил смотреть, как...
   Свет начал меркнуть. Воцарились желтоватые сумерки с  гнильцой,  а  затем
все утонуло в пепельном  закате.  Набухала  жирная  черная  тьма.  Раздалась
органная музыка -  мрачная  и  величественная.  Она  достигла  оглушительной
громкости. На несколько секунд наступил полный мрак. Сквозь идеальные  стыки
металлических плит не просачивалось ни единого лучика света.  На  протяжении
этого времени мощный звук  выдавливал  из  меня  остатки  суетных  мыслей  и
побуждений. Я растворялся в темноте...
   Под конец краткой прелюдии стало казаться, что свет никогда не  вернется,
что мы навеки заперты в огромной металлической могиле. Здесь  нам  предстоит
задыхаться, и пожирать друг друга,  и  медленно  сходить  с  ума...  Но  вот
трепетно забилась искусственная зеленоватая заря. Лазеры,  не  иначе.  Мы  с
Сиреной и плюгавым совратителем оказались  примерно  в  шестом  или  седьмом
ряду. Прелюбодей прижимался к моей жене все теснее и даже запустил  руку  ей
между бедер.
   Удивляюсь я этим уродам. Как они умудряются при подобных  обстоятельствах
сохранять эрекцию! Их не возьмешь ни органным ревом, ни  спецэффектами.  ЕБу
давно следовало бы объединить прелюбодеев с Гильдией  идолопоклонников.  Наш
ненасытный мужчинка уже нащупал застежку комбидресса и, повозившись  с  нею,
обнажил упругие  телеса  Сирены.  Он  делал  это  медленно,  осторожно  и  с
упоением. Я восхищался его настойчивостью. Если бы ему  удалось  осуществить
задуманное  здесь  и  сейчас,  он  мог  бы  получить  поощрение   и   сильно
продвинуться в иерархии Гильдии. Или даже претендовать на  перевод  в  касту
жрецов ЕБа. Сирена слегка выгнулась, будто приглашая его в себя, но на самом
деле ее мощный круп не оставлял жалкому стручку прелюбодея  никаких  шансов.
Бедняга перевозбудился от сухого  трения  и  был  близок  к  оргазму,  когда
элегантный ?хвостик? Сирены вдруг увеличился в размерах и обрел подвижность.
На его конце обнаружилась воронкообразная присоска...
   На  дальнейшее  можно  было  не   смотреть.   Для   мужчины   впечатления
пренеприятнейшие.  Даже  меня  передернуло,  когда  раздался   еле   слышный
чавкающий звук, а затем короткий хруст. Прелюбодей дико завизжал. Я застыл с
невинной рожей, глядя на потрясающей красоты голограмму,  которую  явил  нам
ЕБ. Думаю, что личико Сирены тоже выражало  в  эти  мгновения  исключительно
религиозный восторг. Убийца, стоявший справа от меня,  и  бровью  не  повел,
хотя я уловил мощный выброс запаха.
   Короче говоря, один только прелюбодей выдал себя воплями и движениями. Но
после того, что с ним приключилось, сохранять покой могла бы лишь статуя (на
разных горизонталях Монсальвата  я  видел  множество  статуй  с  обломанными
конечностями и отбитыми фиговыми листками). Евнух крутился на полу,  держась
руками за пах. Я точно  знал,  что  где-то  рядом  валяется  его  оторванное
достоинство. Человечек орал непрерывно и душераздирающе. Но  долго  страдать
ему не пришлось.
   В каком-нибудь метре от меня пронеслось  что-то  тяжелое,  обдавшее  лицо
холодным выдохом, - черная стремительная тень. Металл  лязгнул  по  металлу.
Этот звук заглушил последний всхлип плоти. Прелюбодей  мгновенно  замолк.  Я
медленно повернул голову. Теперь было можно - все кончилось. Рядом  со  мной
распластался мертвец с пробитой грудью. Он был пригвожден к  ячеистому  полу
огромным стальным штырем толщиной с  руку.  Как  я  и  предполагал,  тут  же
валялся его окровавленный член. И кое-что еще: кусок языка, который  он  сам
себе откусил. В голове у  меня  возник  неизвестно  откуда  взявшийся  образ
уродливого  многоногого  насекомого,  пришпиленного  булавкой  к  картонному
листу. До сих пор я  видел  только  голографические  изображения  бабочек...
Становилось не по себе при мысли  о  том,  что  над  каждым  из  нас  торчит
обращенный острием книзу кол, который может упасть в любую секунду.  Смешные
мы все-таки существа! Ходим по лезвию бритвы; знаем, что следующее мгновение
чревато смертью, - и все же ужасаемся, когда прибирают кого-то по соседству.
   Ну а ?проповедь? продолжалась как ни в чем не бывало, и мы снова обратили
свои подернутые дымкой печали взоры  к  голографическим  чудесам.  В  дымном
облаке, плывущем  на  фоне  искусственных  звезд,  рождались  зыбкие  формы,
которые постепенно приобретали очертания человеческих тел.
   Вскоре  до  меня  частично  дошел  замысел  ЕБа  -  я,  конечно,  не  мог
претендовать на полное понимание. Он демонстрировал нам сиамских  близнецов,
сросшихся  спинами.  Близнецы  были  женского  пола;  их   лица   отличались
классической красотой. У одной из женщин имелась белая  паранджа,  опущенная
на грудь и напоминавшая салфетку. Над ее головой парил золотой нимб.  Должно
быть,  она  изображала  аллегорическую  Девственницу.  Другой  сестричке,  с
клеймом Зверя  на  нежном  и  гладком  лбу,  вероятно,  выпало  представлять
Блудницу. Если ЕБ намекал на двойственность человеческой натуры, то я был  с
Ним полностью согласен. Раздался  громкий  скрежет,  потревоживший  гармонию
безмолвного парения. Плиты  в  центре  Храма  сдвинулись  со  своих  мест  и
поползли в стороны, открывая круглый бассейн. Толпа выдохнула и  попятилась,
будто испуганное стадо свиней (надо ли упоминать о том, что  я  ни  разу  не
видел целой живой свиньи - в лучшем случае кусочки мяса  на  кости,  которую
нерегулярно швыряет мне ЕБ! Но чье это  мясо  на  самом  деле?  Лишь  бы  не
человеческое...).
   Бассейн  оказался  доверху  заполнен  жидкостью,  а  на  ее   поверхности
расплылась радужная нефтяная пленка. Яростный огненный язык  выплеснулся  из
боковой стенки бассейна, и вверх взметнулось пламя.
   Сиамские  близнецы  внезапно  обрели  плоть.  Момента,  когда   произошла
подмена, никто не  заметил.  В  следующую  секунду  голографический  призрак
превратился в четырехрукий и четырехногий  визжащий  комок,  который  падал,
кувыркаясь, из-под сводов Храма точно в  середину  бассейна.  Сорвавшиеся  с
невидимого каната нелепые акробаты... Не понимаю, какая сила  удерживала  их
наверху,  но  теперь  она  исчезла.  Со  всех  сторон  ударили  лучи  мощных
прожекторов.  Ослепительный,  беспощадный  свет.  ЕБу  всегда  была  присуща
болезненная  непристойность  в  выявлении  мельчайших  подробностей  -   это
касалось как человеческих страданий и пыток, так  и  воспоминаний  и  тайных
влечений...
   Близнецы вертелись и барахтались, отчаянно борясь с огнем, водой и друг с
другом. Это была самая уродливая возня, какую я видел в своей жизни. Им было
уже не до сестринской любви. Адская боль убивала разум;  инстинкт  заставлял
терзать и топить самое близкое (ближе не бывает